Не лучше выглядели и его измученные помощники. Антонии вдруг подумалось, что, не будь их сейчас в экипаже, ей пришлось бы одной заботиться об утомленном графе и, возможно, прибегнуть для восстановления его сил и морального духа к чисто женским хитростям.
Прибыв наконец в контору, все участники нелегких переговоров были поражены воцарившейся там тишиной. Ожидавший возвращения босса в приемной Маркем с облегчением вздохнул, увидев его, и радостно воскликнул:
– Слава Богу, ваше сиятельство! Наконец-то вы вернулись.
– А что стряслось в мое отсутствие? – с тревогой спросил Ремингтон, пытливо вглядываясь в его лицо. – Вы были с моим дядей в банке?
Маркем покраснел, потер ладони и, запинаясь, виновато произнес:
– Я не застал мистера Паддингтона дома. Его дворецкий сообщил мне поразительное известие: дескать, его хозяин вчера куда-то уехал и будет отсутствовать еще несколько дней.
– Что? – Ремингтон помрачнел как туча. В обычаях его дядюшки прежде не было такого сумасбродства. – И куда же он отправился? Что вам сказал дворецкий?
– Что мистер Паддингтон отбыл в Гретна-Грин.
– Но зачем? Что ему там делать? – спросил Ремингтон.
– Джентльмены его возраста, как правило, не посещают подобных мест, – промолвила задумчиво Антония. – Обычно туда приезжают продавщицы и младшие клерки, решившиеся втайне пожениться…
– А кроме этого, дворецкий вам ничего не говорил? – спросил Ремингтон, теряясь в догадках.
– Еще ваш дядюшка приказал запастись к его возвращению льдом и шампанским. – Маркем побледнел и добавил: – И еще – устрицами…
– Устрицами? – переспросил Ремингтон, заикаясь. – Так-так! Гретна-Грин, шампанское, устрицы… Похоже, что старикан сбежал вместе со своей возлюбленной!
– Не может быть! – вскричала Антония. – Тетушка Гермиона этого не перенесет!
– Не перенесет? – Ремингтон взглянул на нее с неподдельным изумлением. – А с кем, по-твоему, он отправился в это путешествие? Конечно же, с твоей тетушкой!
Теперь побледнела уже Антония.
– Не может быть, – прошептала она. – Нет, я в это не верю! Тетушка не пошла бы на такую авантюру…
И тут ей вспомнилось, что Гермиона уже дважды поступала именно так – сбегала ночью со своими будущими мужьями из дома, чтобы втайне обвенчаться.
– О Боже! – воскликнула она и выбежала из комнаты. Ремингтон догнал ее только на лестнице.
– Куда ты направляешься? – задержав ее, спросил он.
– Я не могу поверить, что тетя решилась на такой безрассудный шаг, не посоветовавшись со мной! Я уверена, что она дома! – выпалила Антония, хотя было ясно, что никакой уверенности в этом у нее нет, коль скоро она собиралась это проверить.
– Я поеду с тобой, – сказал Ремингтон, обеспокоенный ее душевным состоянием и опасаясь, что сложившаяся ситуация пагубно скажется на ее отношении к нему.
Улицы делового центра Лондона в этот час были забиты экипажами, и до Пиккадилли они добирались, как им показалось, целую вечность. Нервы Антонии натянулись до предела, и, как только кеб остановился возле ее дома, она первой выбралась из него и, не дожидаясь графа, побежала к лестнице. Распахнув парадную дверь, она уже с порога стала звать Гермиону, но на ее крики никто не откликнулся. Антония стремительно прошла в гостиную и спросила у сидевших там за рукоделием Поллианны и Пруденс:
– Где моя тетя?
– Не знаю, – смущенно ответила Поллианна. – Я давно ее не видела…
– И я тоже, кажется, со вчерашнего утра! А в чем дело? У вас такой вид, словно вам встретилось привидение! – сказала Пруденс.
– Кажется, она исчезла! – в отчаянии вскричала Антония. – Я должна ее разыскать!
В коридоре она столкнулась с Ремингтоном, вошедшим в дом через распахнутую настежь парадную дверь.
– Она здесь? – спросил он.
Ничего не ответив, Антония побежала по коридору к лестнице. Граф устремился следом вверх по ступенькам, и в коридоре третьего этажа им встретилась Элинор.
– Где тетушка Гермиона? – спросила Антония.
– Рада вас видеть, ваше сиятельство, – промолвила, не сразу ответив, Элинор. – Гермиона мне уже давно не попадалась на глаза…
В спальне тети Антония обнаружила, как ни странно, вовсе не ее, а Дафну Серл и Элизабет Вулворт. Те что-то штопали, усевшись на диванчике.
– Что вы тут делаете? – спросила Антония.
– Тетушка Гермиона велела нам временно пожить здесь, – ответила Элизабет.
– Да, она сказала, что переночует в другом месте, – добавила Дафна.
– И когда же она это вам сказала? – грозно спросила Антония и, подойдя к платяному шкафу, начала рассматривать висевшую там одежду. Затем она изучила содержимое комодов и тяжело вздохнула: сбывались ее худшие предчувствия, многих личных вещей Гермионы не было.
– Вчера утром, – испуганным голосом ответила Дафна. – Она заверила меня, что вы не станете возражать.
Антония молча уставилась на полупустой шкаф, постепенно свыкаясь со снизошедшим на нее откровением.
– Нет, этого не может быть! – простонала она, обнаружив, что в нижнем ящике комода нет ни саквояжа, ни шелкового белья, ни туфель тетушки. Исчезли также украшения, корсеты и духи. Но сильнее всего Антонию потрясло отсутствие на трюмо портретов ее любимых супругов. – Невероятно! – повторила Антония, повернувшись к комоду спиной.
– Да в чем дело? Что произошло? – раздался вопрос Элинор, появившейся на пороге спальни.
– Похоже, тетушка Гермиона сбежала в Гретна-Грин с моим дядюшкой Паддингтоном, – ответил Ремингтон, сдерживая смех.
Элинор ахнула и куда-то побежала, очевидно, сообщать потрясающее известие всем остальным домочадцам. Не находя в произошедшем ничего забавного, Антония с раздражением спросила у графа Карра:
– Как вы можете веселиться в такое время?
– А почему я должен горевать и впадать в уныние? Я нахожу поступок наших старичков прекрасным и достойным подражания! – с улыбкой ответил он и шагнул к Антонии.
Она в ужасе отпрянула, воскликнув при этом:
– А вот я нахожу его омерзительным! Как они могли так поступить в их возрасте… – Не закончив мысль, она выбежала за дверь в коридор. Граф догнал ее и схватил за локоть.
Тем временем вокруг творилось нечто невообразимое. Женщины бегали по всему дому с совершенно ошалелым видом, спрашивая друг у друга: «Это правда?», «А когда это стало известно?», «Неужели они действительно убежали тайно венчаться?»
– Нужно догнать их, вернуть и привести в чувство! – воскликнула Антония, пытаясь высвободить руку. – Это же обычное старческое слабоумие!
– Успокойся, Антония, послушай меня! – продолжая удерживать ее, произнес Ремингтон. – Этого делать нельзя! Они самостоятельные взрослые люди. И уж если они решили пожениться и прожить оставшиеся годы вместе, то дай им Бог счастья и благополучия. Мой дядюшка давно мечтал встретить родную душу и, познакомившись с Гермионой, просто расцвел, вновь ощутил себя молодым.
– Да, он явно впал в детство, – выпалила Антония, – в этом-то и вся беда! Зеленые мальчики нуждаются в опеке, а тетя уже не в силах нянчиться с детьми, она от них устала. Мужья выжали из нее все жизненные соки. После кончины ее последнего супруга она вообще осталась без крова. Так зачем ей, спрашивается, новая обуза?
– Обуза? – раздраженно переспросил Ремингтон. – Вопрос в том, считает ли она так сама! Судя по всему, нет.
– Тогда она просто не ведает, что творит, впав в старческий маразм. У нее сейчас есть и собственность, и личная свобода, пусть и ограниченная, и до последнего времени было достаточно здравого ума. Обременять же себя заботами о новом супруге, оплачивать его счета и отдавать долги ей абсолютно не нужно. У нее есть я и ее подруги, все мы – одна большая семья. Без помощи и заботы она не останется. А вот ненужные хлопоты сведут ее в могилу раньше отмеренного ей Всевышним срока.
Ремингтон отказывался верить тому, что услышал.
– Ты всерьез полагаешь, что, кроме тревог и забот, этот брак ей ничего не принесет? – спросил он. – Так вот, оказывается, что ты думаешь о семейной жизни!
Только теперь до графа дошло, что именно такими и были годы супружества самой Антонии – наполненные тревогой и заботой о мужчине, который был вдвое старше ее.
– Тогда понятно, почему ты шарахаешься от замужества, словно от чумы! Неужели тебе не приходило в голову, Антония, что с моим дядей Гермионе будет веселее жить? В нем она нашла и преданного друга, и приятного собеседника, и заботливого, любящего супруга. К тому же Паддингтон богатый человек и может позволить себе нанять прислугу. Разрази меня гром, но я не могу взять в толк, почему защитница семьи и брака вдруг начала относиться к женитьбе как к опасной ловушке! Куда же подевались все твои прежние убеждения? Где твои былые принципы?
– Поговори лучше с моими подругами, сбежавшими ко мне от своих мужей! – воскликнула Антония, махнув рукой в сторону оцепеневших соломенных вдов. – Я выдала всех их за благородных и богатых на первый взгляд мужчин, питавших к ним, как могло показаться, пылкие чувства. И чем же это закончилось? Бедняжки в полной мере ощутили на собственной шкуре и тяготы домашней работы, и горечь одиночества, и отчаяние от осознания своей беспомощности. Нет, я не допущу, чтобы такое случилось и с тетушкой Гермионой. Она заслуживает лучшей доли! Ей будет комфортнее и спокойнее продолжать жить в моем доме, где она окружена любовью и заботой.
– Ага, теперь я, кажется, начинаю кое-что понимать! – воскликнул Ремингтон, прищурившись. – По-твоему, она должна провести здесь остаток своих дней. А может быть, ты просто-напросто удручена потерей близкого тебе человека? Так кто же из вас эгоистка? Ты или она? Помнится, ты и меня постоянно упрекала в этом грехе, Антония. Вот что я хочу тебе в связи с этим сказать: я рад, что познакомил своего дядю с твоей тетей! И счастлив, что они сбежали, словно юные влюбленные!
– Ты специально все это подстроил, жалкий интриган! – округлив от злости глаза, взвизгнула она. – Чтобы насолить мне! Признайся, что ты рассчитывал рано или поздно поженить старичков, чтобы тебе было легче меня охмурить. И кто же, интересно, станет твоей следующей жертвой? Элинор? Гертруда? Или Мод?
Все присутствующие пришли в крайнее волнение и разом заговорили. Мнения спорящих разделились, кто-то поддерживал Ремингтона, другие взяли сторону Антонии. Этот гвалт и взрыв женских эмоций переполнили чашу терпения графа. Он сжал кулаки и закричал:
– Ничего я не подстраивал, Антония! Все произошло спонтанно. Люди во все времена встречались, знакомились и влюблялись без каких-либо особых умыслов, корыстных побуждений либо иных скрытых мотивов. Но тебе, как мне кажется, это невдомек.
Они с ненавистью уставились друг на друга, отказываясь уступить. Граф резко повернулся и, сбежав по ступенькам мимо остолбеневших дам, покинул этот дом, лишь эхо звука захлопнувшейся за ним двери еще с минуту напоминало всем о разразившемся здесь грандиозном скандале. Но как только оно стихло, вновь началась всеобщая суматоха.
Поднимавшаяся по лестнице Клео не выдержала нервного перенапряжения, споткнулась, пошатнулась и рухнула на площадку.
При виде этого Антония оцепенела. Крик ужаса, рвавшийся из ее груди, застрял в горле, а ноги вросли в пол. Наконец шок прошел, она сорвалась с места и бросилась к распластавшейся на лестнице старушке, восклицая:
– Очнись, Клео! Сейчас я пошлю за доктором!
Но бедняжка не подавала признаков жизни. Антония велела Хоскинсу съездить за врачом и с помощью других дам перенесла Клео на кровать в ее спальне. Хаос и всеобщее смятение сменились покоем и тишиной. Несколько женщин остались возле кровати больной, остальные разбрелись по комнатам. Все с нетерпением ожидали прибытия доктора.
Когда он пришел, Антония сопроводила его в комнату Клео и рассказала, как все произошло. Врач осмотрел больную и с сожалением сказал, что помочь ей не представляется возможным, теперь все будет зависеть лишь от Божьей воли. Отдав Антонии указания относительно ухода за впавшей в глубокий обморок старушкой, он ушел.
И потянулись часы томительного ожидания.
Из головы Антонии не выходили произнесенные мудрой Клео этим утром слова: «Никто из нас не вечен!» От постели больной она не отходила ни на шаг, пыталась разговаривать с ней, умоляла ее выздороветь, обещала исполнить любое ее желание. Но Клео продолжала лежать неподвижно, едва дыша, и, глядя на нее, такую хрупкую и беззащитную, Антония и себя почувствовала ранимой и уязвимой.
Как же ей не хватало в этот момент поддержки тетушки Гермионы! Она относилась к тому типу людей, одно лишь присутствие которых улучшает всем настроение, делает вино слаще, свет – ярче, день – яснее, еду – вкуснее. Не будь ее рядом, Антонии труднее было бы преодолевать жизненные невзгоды. Теперь же сердце Антонии сжималось от мучительной боли, а досада на сбежавшую тетушку стремительно нарастала.
Антония еще раз взглянула на Клео, напоминавшую крохотного воробушка, и поняла, что потеряла Гермиону навсегда, как потеряла хрупкую веру в Ремингтона, а сейчас вдобавок теряет и горячо любимую старую актрису.
Никогда в жизни ей не было еще так одиноко.
Глава 18
К девяти часам вечера в клубе «Уайтс» всегда царило оживление, но сегодня там было особенно шумно и многолюдно. Входя в клуб, Ремингтон приосанился, готовясь к встрече с недругами и злопыхателями. Он собирался напиться вдрызг, чтобы забыться и не страдать от горестных мыслей и постоянной тоски. А еще лучше было бы расплющить какому-нибудь негодяю нос или выбить ему зубы, чтобы навсегда отбить у него охоту встревать в чужие дела и зубоскалить, перемывая с приятелями его, Ремингтона, и Антонии косточки.
Долго подыскивать жертву ему не пришлось.
В дальнем углу зала сидела за своим обычным столиком хорошо знакомая графу компания, разрушившая его жизнь.
Зло прищурившись, Ремингтон подошел к своим бывшим приятелям и, с размаху шлепнув по стойке ладонью, потребовал, чтобы ему подали рюмку коньяку.
Бэзил Трублуд побагровел и толкнул Картера Вулворта локтем в бок. Глаза Альберта Эверстона остекленели. Ремингтон стиснул кулаки, предвкушая удовольствие от первого удара.
– Послушай, Ландон, где ты пропадал? Надо что-то срочно предпринять, ситуация чрезвычайно опасная. Что скажешь? – заговорщическим шепотом произнес Вулворт, подбежав к стойке и подождав, пока граф выпьет свой коньяк. Но Ремингтон промолчал.
– Верно, старина, раз вместе заварили эту кашу, надо вместе ее и расхлебывать, – икнув, громко сказал изрядно пьяный Эверстон. Ремингтон и его не удостоил ответом.
– Если бы ты на ней женился и держал ее в строгом ошейнике, ничего подобного бы не случилось, – промолвил Трублуд, нервно озираясь по сторонам. Лорд Карр помрачнел.
– Все наши надежды теперь только на тебя, Ремингтон! – прошипел Бертран Ховард, тараща испуганные глаза. – Вот-вот дело дойдет до суда, и тогда все мы будем опозорены!
– Раньше надо было шевелить мозгами, пьяные идиоты! – рявкнул граф, расправляя плечи. – О чем вы думали, когда вламывались среди ночи в мой дом? Да вас за одно это убить мало! Вы разрушили мне всю жизнь!
Он отвернулся, намереваясь уйти, поскольку потерял желание поколотить этих безмозглых пьяниц, но Эверстон удержал его, схватив за руку. Вулворт с мольбой во взгляде громко прошептал:
– Послушай, старина Ландон! Ты должен выручить нас!
Наши жены скрываются в доме этой драконихи. Она не позволяет нам даже поговорить с ними!
– Да, они точно там! – подтвердил другой брошенный женой муж. – Но леди Антония не пустит нас даже на порог! Будь добр, замолви за нас словечко.
– Пусть отпустит наших жен, черт бы ее подрал!
– Это она все подстроила, хитрая стерва! Вот они и убежали.
– Перестаньте говорить все разом! – воскликнул Ремингтон, изумленный услышанным. – Чего вы от меня хотите? Чтобы я заставил ваших бежавших жен вернуться к вам? Да вы просто обезумели! – Он выдернул руку из хватки Эверстона и добавил: – Как я раньше не догадался, что связался с компанией спятивших пьяниц! Только дуракам могло прийти в голову нести всякий вздор о злых драконах и ловушках для холостяков…
Внезапно его осенило: так вот кем были те миловидные молодые дамы, которых он видел утром в доме Антонии! Она утверждала, что они сбежали от своих мужей, не вынеся их упреков и унижений. Ситуация начинала проясняться.
– Боже правый, а ведь женушки и в самом деле там! – промолвил он, с отвращением глядя на осоловевшие красные физиономии. Теперь ему стало понятно, чем во многом обусловлен гнев Антонии – жалобами ее протеже на грубость и хамское обращение бессердечных мужей-болванов. И еще тем, что она сама же и поженила их, руководствуясь благими намерениями и прекраснодушными идеями.
Граф почувствовал, что надо бежать отсюда без оглядки, пока он сгоряча не наломал дров.
– Что я могу вам сказать, господа, – произнес он, с трудом сдерживая накипевшую злость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Прибыв наконец в контору, все участники нелегких переговоров были поражены воцарившейся там тишиной. Ожидавший возвращения босса в приемной Маркем с облегчением вздохнул, увидев его, и радостно воскликнул:
– Слава Богу, ваше сиятельство! Наконец-то вы вернулись.
– А что стряслось в мое отсутствие? – с тревогой спросил Ремингтон, пытливо вглядываясь в его лицо. – Вы были с моим дядей в банке?
Маркем покраснел, потер ладони и, запинаясь, виновато произнес:
– Я не застал мистера Паддингтона дома. Его дворецкий сообщил мне поразительное известие: дескать, его хозяин вчера куда-то уехал и будет отсутствовать еще несколько дней.
– Что? – Ремингтон помрачнел как туча. В обычаях его дядюшки прежде не было такого сумасбродства. – И куда же он отправился? Что вам сказал дворецкий?
– Что мистер Паддингтон отбыл в Гретна-Грин.
– Но зачем? Что ему там делать? – спросил Ремингтон.
– Джентльмены его возраста, как правило, не посещают подобных мест, – промолвила задумчиво Антония. – Обычно туда приезжают продавщицы и младшие клерки, решившиеся втайне пожениться…
– А кроме этого, дворецкий вам ничего не говорил? – спросил Ремингтон, теряясь в догадках.
– Еще ваш дядюшка приказал запастись к его возвращению льдом и шампанским. – Маркем побледнел и добавил: – И еще – устрицами…
– Устрицами? – переспросил Ремингтон, заикаясь. – Так-так! Гретна-Грин, шампанское, устрицы… Похоже, что старикан сбежал вместе со своей возлюбленной!
– Не может быть! – вскричала Антония. – Тетушка Гермиона этого не перенесет!
– Не перенесет? – Ремингтон взглянул на нее с неподдельным изумлением. – А с кем, по-твоему, он отправился в это путешествие? Конечно же, с твоей тетушкой!
Теперь побледнела уже Антония.
– Не может быть, – прошептала она. – Нет, я в это не верю! Тетушка не пошла бы на такую авантюру…
И тут ей вспомнилось, что Гермиона уже дважды поступала именно так – сбегала ночью со своими будущими мужьями из дома, чтобы втайне обвенчаться.
– О Боже! – воскликнула она и выбежала из комнаты. Ремингтон догнал ее только на лестнице.
– Куда ты направляешься? – задержав ее, спросил он.
– Я не могу поверить, что тетя решилась на такой безрассудный шаг, не посоветовавшись со мной! Я уверена, что она дома! – выпалила Антония, хотя было ясно, что никакой уверенности в этом у нее нет, коль скоро она собиралась это проверить.
– Я поеду с тобой, – сказал Ремингтон, обеспокоенный ее душевным состоянием и опасаясь, что сложившаяся ситуация пагубно скажется на ее отношении к нему.
Улицы делового центра Лондона в этот час были забиты экипажами, и до Пиккадилли они добирались, как им показалось, целую вечность. Нервы Антонии натянулись до предела, и, как только кеб остановился возле ее дома, она первой выбралась из него и, не дожидаясь графа, побежала к лестнице. Распахнув парадную дверь, она уже с порога стала звать Гермиону, но на ее крики никто не откликнулся. Антония стремительно прошла в гостиную и спросила у сидевших там за рукоделием Поллианны и Пруденс:
– Где моя тетя?
– Не знаю, – смущенно ответила Поллианна. – Я давно ее не видела…
– И я тоже, кажется, со вчерашнего утра! А в чем дело? У вас такой вид, словно вам встретилось привидение! – сказала Пруденс.
– Кажется, она исчезла! – в отчаянии вскричала Антония. – Я должна ее разыскать!
В коридоре она столкнулась с Ремингтоном, вошедшим в дом через распахнутую настежь парадную дверь.
– Она здесь? – спросил он.
Ничего не ответив, Антония побежала по коридору к лестнице. Граф устремился следом вверх по ступенькам, и в коридоре третьего этажа им встретилась Элинор.
– Где тетушка Гермиона? – спросила Антония.
– Рада вас видеть, ваше сиятельство, – промолвила, не сразу ответив, Элинор. – Гермиона мне уже давно не попадалась на глаза…
В спальне тети Антония обнаружила, как ни странно, вовсе не ее, а Дафну Серл и Элизабет Вулворт. Те что-то штопали, усевшись на диванчике.
– Что вы тут делаете? – спросила Антония.
– Тетушка Гермиона велела нам временно пожить здесь, – ответила Элизабет.
– Да, она сказала, что переночует в другом месте, – добавила Дафна.
– И когда же она это вам сказала? – грозно спросила Антония и, подойдя к платяному шкафу, начала рассматривать висевшую там одежду. Затем она изучила содержимое комодов и тяжело вздохнула: сбывались ее худшие предчувствия, многих личных вещей Гермионы не было.
– Вчера утром, – испуганным голосом ответила Дафна. – Она заверила меня, что вы не станете возражать.
Антония молча уставилась на полупустой шкаф, постепенно свыкаясь со снизошедшим на нее откровением.
– Нет, этого не может быть! – простонала она, обнаружив, что в нижнем ящике комода нет ни саквояжа, ни шелкового белья, ни туфель тетушки. Исчезли также украшения, корсеты и духи. Но сильнее всего Антонию потрясло отсутствие на трюмо портретов ее любимых супругов. – Невероятно! – повторила Антония, повернувшись к комоду спиной.
– Да в чем дело? Что произошло? – раздался вопрос Элинор, появившейся на пороге спальни.
– Похоже, тетушка Гермиона сбежала в Гретна-Грин с моим дядюшкой Паддингтоном, – ответил Ремингтон, сдерживая смех.
Элинор ахнула и куда-то побежала, очевидно, сообщать потрясающее известие всем остальным домочадцам. Не находя в произошедшем ничего забавного, Антония с раздражением спросила у графа Карра:
– Как вы можете веселиться в такое время?
– А почему я должен горевать и впадать в уныние? Я нахожу поступок наших старичков прекрасным и достойным подражания! – с улыбкой ответил он и шагнул к Антонии.
Она в ужасе отпрянула, воскликнув при этом:
– А вот я нахожу его омерзительным! Как они могли так поступить в их возрасте… – Не закончив мысль, она выбежала за дверь в коридор. Граф догнал ее и схватил за локоть.
Тем временем вокруг творилось нечто невообразимое. Женщины бегали по всему дому с совершенно ошалелым видом, спрашивая друг у друга: «Это правда?», «А когда это стало известно?», «Неужели они действительно убежали тайно венчаться?»
– Нужно догнать их, вернуть и привести в чувство! – воскликнула Антония, пытаясь высвободить руку. – Это же обычное старческое слабоумие!
– Успокойся, Антония, послушай меня! – продолжая удерживать ее, произнес Ремингтон. – Этого делать нельзя! Они самостоятельные взрослые люди. И уж если они решили пожениться и прожить оставшиеся годы вместе, то дай им Бог счастья и благополучия. Мой дядюшка давно мечтал встретить родную душу и, познакомившись с Гермионой, просто расцвел, вновь ощутил себя молодым.
– Да, он явно впал в детство, – выпалила Антония, – в этом-то и вся беда! Зеленые мальчики нуждаются в опеке, а тетя уже не в силах нянчиться с детьми, она от них устала. Мужья выжали из нее все жизненные соки. После кончины ее последнего супруга она вообще осталась без крова. Так зачем ей, спрашивается, новая обуза?
– Обуза? – раздраженно переспросил Ремингтон. – Вопрос в том, считает ли она так сама! Судя по всему, нет.
– Тогда она просто не ведает, что творит, впав в старческий маразм. У нее сейчас есть и собственность, и личная свобода, пусть и ограниченная, и до последнего времени было достаточно здравого ума. Обременять же себя заботами о новом супруге, оплачивать его счета и отдавать долги ей абсолютно не нужно. У нее есть я и ее подруги, все мы – одна большая семья. Без помощи и заботы она не останется. А вот ненужные хлопоты сведут ее в могилу раньше отмеренного ей Всевышним срока.
Ремингтон отказывался верить тому, что услышал.
– Ты всерьез полагаешь, что, кроме тревог и забот, этот брак ей ничего не принесет? – спросил он. – Так вот, оказывается, что ты думаешь о семейной жизни!
Только теперь до графа дошло, что именно такими и были годы супружества самой Антонии – наполненные тревогой и заботой о мужчине, который был вдвое старше ее.
– Тогда понятно, почему ты шарахаешься от замужества, словно от чумы! Неужели тебе не приходило в голову, Антония, что с моим дядей Гермионе будет веселее жить? В нем она нашла и преданного друга, и приятного собеседника, и заботливого, любящего супруга. К тому же Паддингтон богатый человек и может позволить себе нанять прислугу. Разрази меня гром, но я не могу взять в толк, почему защитница семьи и брака вдруг начала относиться к женитьбе как к опасной ловушке! Куда же подевались все твои прежние убеждения? Где твои былые принципы?
– Поговори лучше с моими подругами, сбежавшими ко мне от своих мужей! – воскликнула Антония, махнув рукой в сторону оцепеневших соломенных вдов. – Я выдала всех их за благородных и богатых на первый взгляд мужчин, питавших к ним, как могло показаться, пылкие чувства. И чем же это закончилось? Бедняжки в полной мере ощутили на собственной шкуре и тяготы домашней работы, и горечь одиночества, и отчаяние от осознания своей беспомощности. Нет, я не допущу, чтобы такое случилось и с тетушкой Гермионой. Она заслуживает лучшей доли! Ей будет комфортнее и спокойнее продолжать жить в моем доме, где она окружена любовью и заботой.
– Ага, теперь я, кажется, начинаю кое-что понимать! – воскликнул Ремингтон, прищурившись. – По-твоему, она должна провести здесь остаток своих дней. А может быть, ты просто-напросто удручена потерей близкого тебе человека? Так кто же из вас эгоистка? Ты или она? Помнится, ты и меня постоянно упрекала в этом грехе, Антония. Вот что я хочу тебе в связи с этим сказать: я рад, что познакомил своего дядю с твоей тетей! И счастлив, что они сбежали, словно юные влюбленные!
– Ты специально все это подстроил, жалкий интриган! – округлив от злости глаза, взвизгнула она. – Чтобы насолить мне! Признайся, что ты рассчитывал рано или поздно поженить старичков, чтобы тебе было легче меня охмурить. И кто же, интересно, станет твоей следующей жертвой? Элинор? Гертруда? Или Мод?
Все присутствующие пришли в крайнее волнение и разом заговорили. Мнения спорящих разделились, кто-то поддерживал Ремингтона, другие взяли сторону Антонии. Этот гвалт и взрыв женских эмоций переполнили чашу терпения графа. Он сжал кулаки и закричал:
– Ничего я не подстраивал, Антония! Все произошло спонтанно. Люди во все времена встречались, знакомились и влюблялись без каких-либо особых умыслов, корыстных побуждений либо иных скрытых мотивов. Но тебе, как мне кажется, это невдомек.
Они с ненавистью уставились друг на друга, отказываясь уступить. Граф резко повернулся и, сбежав по ступенькам мимо остолбеневших дам, покинул этот дом, лишь эхо звука захлопнувшейся за ним двери еще с минуту напоминало всем о разразившемся здесь грандиозном скандале. Но как только оно стихло, вновь началась всеобщая суматоха.
Поднимавшаяся по лестнице Клео не выдержала нервного перенапряжения, споткнулась, пошатнулась и рухнула на площадку.
При виде этого Антония оцепенела. Крик ужаса, рвавшийся из ее груди, застрял в горле, а ноги вросли в пол. Наконец шок прошел, она сорвалась с места и бросилась к распластавшейся на лестнице старушке, восклицая:
– Очнись, Клео! Сейчас я пошлю за доктором!
Но бедняжка не подавала признаков жизни. Антония велела Хоскинсу съездить за врачом и с помощью других дам перенесла Клео на кровать в ее спальне. Хаос и всеобщее смятение сменились покоем и тишиной. Несколько женщин остались возле кровати больной, остальные разбрелись по комнатам. Все с нетерпением ожидали прибытия доктора.
Когда он пришел, Антония сопроводила его в комнату Клео и рассказала, как все произошло. Врач осмотрел больную и с сожалением сказал, что помочь ей не представляется возможным, теперь все будет зависеть лишь от Божьей воли. Отдав Антонии указания относительно ухода за впавшей в глубокий обморок старушкой, он ушел.
И потянулись часы томительного ожидания.
Из головы Антонии не выходили произнесенные мудрой Клео этим утром слова: «Никто из нас не вечен!» От постели больной она не отходила ни на шаг, пыталась разговаривать с ней, умоляла ее выздороветь, обещала исполнить любое ее желание. Но Клео продолжала лежать неподвижно, едва дыша, и, глядя на нее, такую хрупкую и беззащитную, Антония и себя почувствовала ранимой и уязвимой.
Как же ей не хватало в этот момент поддержки тетушки Гермионы! Она относилась к тому типу людей, одно лишь присутствие которых улучшает всем настроение, делает вино слаще, свет – ярче, день – яснее, еду – вкуснее. Не будь ее рядом, Антонии труднее было бы преодолевать жизненные невзгоды. Теперь же сердце Антонии сжималось от мучительной боли, а досада на сбежавшую тетушку стремительно нарастала.
Антония еще раз взглянула на Клео, напоминавшую крохотного воробушка, и поняла, что потеряла Гермиону навсегда, как потеряла хрупкую веру в Ремингтона, а сейчас вдобавок теряет и горячо любимую старую актрису.
Никогда в жизни ей не было еще так одиноко.
Глава 18
К девяти часам вечера в клубе «Уайтс» всегда царило оживление, но сегодня там было особенно шумно и многолюдно. Входя в клуб, Ремингтон приосанился, готовясь к встрече с недругами и злопыхателями. Он собирался напиться вдрызг, чтобы забыться и не страдать от горестных мыслей и постоянной тоски. А еще лучше было бы расплющить какому-нибудь негодяю нос или выбить ему зубы, чтобы навсегда отбить у него охоту встревать в чужие дела и зубоскалить, перемывая с приятелями его, Ремингтона, и Антонии косточки.
Долго подыскивать жертву ему не пришлось.
В дальнем углу зала сидела за своим обычным столиком хорошо знакомая графу компания, разрушившая его жизнь.
Зло прищурившись, Ремингтон подошел к своим бывшим приятелям и, с размаху шлепнув по стойке ладонью, потребовал, чтобы ему подали рюмку коньяку.
Бэзил Трублуд побагровел и толкнул Картера Вулворта локтем в бок. Глаза Альберта Эверстона остекленели. Ремингтон стиснул кулаки, предвкушая удовольствие от первого удара.
– Послушай, Ландон, где ты пропадал? Надо что-то срочно предпринять, ситуация чрезвычайно опасная. Что скажешь? – заговорщическим шепотом произнес Вулворт, подбежав к стойке и подождав, пока граф выпьет свой коньяк. Но Ремингтон промолчал.
– Верно, старина, раз вместе заварили эту кашу, надо вместе ее и расхлебывать, – икнув, громко сказал изрядно пьяный Эверстон. Ремингтон и его не удостоил ответом.
– Если бы ты на ней женился и держал ее в строгом ошейнике, ничего подобного бы не случилось, – промолвил Трублуд, нервно озираясь по сторонам. Лорд Карр помрачнел.
– Все наши надежды теперь только на тебя, Ремингтон! – прошипел Бертран Ховард, тараща испуганные глаза. – Вот-вот дело дойдет до суда, и тогда все мы будем опозорены!
– Раньше надо было шевелить мозгами, пьяные идиоты! – рявкнул граф, расправляя плечи. – О чем вы думали, когда вламывались среди ночи в мой дом? Да вас за одно это убить мало! Вы разрушили мне всю жизнь!
Он отвернулся, намереваясь уйти, поскольку потерял желание поколотить этих безмозглых пьяниц, но Эверстон удержал его, схватив за руку. Вулворт с мольбой во взгляде громко прошептал:
– Послушай, старина Ландон! Ты должен выручить нас!
Наши жены скрываются в доме этой драконихи. Она не позволяет нам даже поговорить с ними!
– Да, они точно там! – подтвердил другой брошенный женой муж. – Но леди Антония не пустит нас даже на порог! Будь добр, замолви за нас словечко.
– Пусть отпустит наших жен, черт бы ее подрал!
– Это она все подстроила, хитрая стерва! Вот они и убежали.
– Перестаньте говорить все разом! – воскликнул Ремингтон, изумленный услышанным. – Чего вы от меня хотите? Чтобы я заставил ваших бежавших жен вернуться к вам? Да вы просто обезумели! – Он выдернул руку из хватки Эверстона и добавил: – Как я раньше не догадался, что связался с компанией спятивших пьяниц! Только дуракам могло прийти в голову нести всякий вздор о злых драконах и ловушках для холостяков…
Внезапно его осенило: так вот кем были те миловидные молодые дамы, которых он видел утром в доме Антонии! Она утверждала, что они сбежали от своих мужей, не вынеся их упреков и унижений. Ситуация начинала проясняться.
– Боже правый, а ведь женушки и в самом деле там! – промолвил он, с отвращением глядя на осоловевшие красные физиономии. Теперь ему стало понятно, чем во многом обусловлен гнев Антонии – жалобами ее протеже на грубость и хамское обращение бессердечных мужей-болванов. И еще тем, что она сама же и поженила их, руководствуясь благими намерениями и прекраснодушными идеями.
Граф почувствовал, что надо бежать отсюда без оглядки, пока он сгоряча не наломал дров.
– Что я могу вам сказать, господа, – произнес он, с трудом сдерживая накипевшую злость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47