— Просто кинь на тарелку, что попадется на глаза, я не разборчив в еде. Единственное, чего я не переношу, это почки. Ненавижу почки, просто не терплю!Элизабет приподняла крышку с блюда — так и есть, там как раз оказались почки! Ну, сейчас она ему покажет! Она отложила крышку в сторону, позволяя острому запаху заполнить комнату, и победно взглянула через плечо, желая убедиться, что выиграла очко.Через мгновение Элизабет уже жалела, что зашла так далеко, услышав через комнату его мысли.— Натан, ты не осмелишься! — запротестовала она, уже зная, что он сделает, уже видя эту сцену у себя в голове.Когда он поднялся, она попыталась загородить собой буфет, но было поздно. Хоксли в два прыжка оказался у буфета, схватил блюдо с почками, внушавшими ему такое отвращение, подошел к окну и выкинул это блюдо в кусты!— Я не люблю и кошек, но они хотя бы приносят пользу, поэтому мне нравится иногда делать им приятное, — с издевкой сообщил он. — А ты любишь животных, Элизабет?Мэриан, пребывавшая в полном восторге от их дуэли, с невинным видом подлила масла в огонь:— Она любит лошадей, Натан, особенно жеребцов. Она говорит, что вы их ей напоминаете!— Мэриан! — Элизабет поспешила оборвать кузину, чтобы та не сказала еще чего-нибудь в этом роде. — А какие у тебя планы относительно лорда Хоксли на сегодня? Я уверена, он с нетерпением ждет, что очаровательные девушки составят ему компанию.Взглянув с опаской на Нагана, она была поражена картиной, которую прочла в его глазах: он хватает ее за загривок и хорошенько встряхивает.Между тем Мэриан села за стол и, выпрямив спину, благовоспитанно принялась за еду.— Мы могли бы развлечься дома. Мелин-да и Пейшенс прекрасно музицируют, и мы будем рады, если вы, Натан, научите нас каким-нибудь новым лондонским танцам.Элизабет облегченно вздохнула, а Хоксли сжал в руке салфетку и испуганно взглянул на нее. Мэриан, как ни в чем не бывало, продолжала, словно размышляя вслух:— Или мы могли бы организовать пикник у ручья — пока погода хорошая, и на холмах распустились цветы…— Я предпочитаю танцы, — раздался неуверенный голос Натана. — Танцы мне всегда были по душе. — Он взглянул на Элизабет, ища поддержки, но она, прижав пальцы к дрожащим губам, ждала с широко открытыми глазами, что он скажет дальше. — Конечно же, с нами будет и Элизабет, — непререкаемо заявил наконец Натан, на что она с готовностью закивала головой.Элизабет не собиралась выпускать Мэриан из поля зрения до тех пор, пока Натан не уедет в Лондон.Его настойчивость и желание Элизабет присоединиться к ним не вызвали у Мэриан восторга. Но одного взгляда на выставленный вперед подбородок Хоксли было достаточно, чтобы понять: протестовать бесполезно. Сделав вид, что только об этом и мечтала, Мэриан возобновила разговор:— Мне бы хотелось сначала совершить небольшую прогулку, Натан. Мы могли бы проехать в вашем экипаже через деревню, чтобы забрать Мелинду и Пейшенс, а потом все вместе вернуться сюда. Мы мечтали об этом с того самого дня, когда получили сообщение о вашем приезде!Мэриан умоляюще взглянула на него, и Элизабет заметила, что в ее глазах промелькнула та женская сила, которая заставляет мужчин подчиняться и которой Мэриан, несомненно, будет пользоваться в полной мере, когда станет совсем взрослой. Во всяком случае, Натан без возражений согласился.В доме с волнением занялись приготовлениями. Заказали чай со всеми деликатесами, на которые только был способен повар. Приказано было как следует отполировать рояль и поставить в гостиную свежие цветы. Мэриан занялась выбором наряда, но Элизабет не собиралась быть свидетелем этого продолжительного процесса.Она убежала на конюшню, чтобы взглянуть на жеребенка, родившегося неделю назад, и это было ошибкой: ее уединение дало возможность Хоксли последовать за ней и мучить ее дальше. Когда ему этого хотелось, он мог вести беседу довольно умело.— А может, привяжем Мэриан к кровати? А, Элизабет? Или запрем ее в детской… — он ухмыльнулся. — Она ведь, кажется, гораздо моложе тебя?— Я прекрасно знаю, что мы с тетей Юнис избаловали ее, — сказала Элизабет, пытаясь защитить Мэриан. — Но она всегда была таким прелестным ребенком и так сразу привязалась ко мне…— Да тебе впору еще самой быть в детской! — рассмеялся Натан, забавляясь ее возмущением, но, когда она повернулась, чтобы немедленно уйти, быстро извинился. — Я не смеюсь над тобой, Элизабет. Просто подумал, что редко имел дело с детьми, а они могут быть такими очаровательными… Полагаю, что пропустил много интересного. Впрочем, ты-то ведешь себя как умудренная жизнью старушка. Но прежде, чем эта старушка совсем рассыплется, ответь мне, Элизабет, когда впервые приснился тебе этот сон? Ты сказала, что он касался наших родителей…Его упрямая настойчивость разозлила Элизабет. Сны являются личным делом каждого, и он не имеет права заставлять ее вытаскивать их на всеобщее обозрение! Но она прекрасно понимала, что у нее нет выхода, поскольку уже проговорилась ему, что ей снились их родители. Впрочем, вдаваться в подробности она не собиралась и ответила коротко:— Я видела наших родителей на яхте, как раз в тот момент, когда они погибли.— А я был в твоем сне?— Ах, Натан, это был не сон, это была картина! Мне просто трудно объяснить разницу, но разница очень большая.Может, он удовлетворится этим и не станет расспрашивать о всех подробностях? Но нет, его было не так-то легко сбить с толку. Натан шел в заданном направлении с упорством, на которое был способен только он.— А тебе не кажется, что я имею право знать все детали? Ведь этот сон касался и моих родителей…Элизабет прислонилась к двери конюшни и обреченно кивнула. Она хотела только одного: чтобы он оставил ее в покое, но понимала, что этого не случится, пока она не расскажет ему о своем видении со всеми подробностями. К ее досаде, даже после подробного рассказа у него остались еще вопросы.— А этот монстр… Кто это был?На глазах Элизабет выступили слезы. Даже мысленно она никак не называла того страшного человека.— Это была смерть, я думаю. Высокий человек, без лица, который пришел за нашими родителями, а потом пытался найти нас с тобой.Как ни странно, ее ответ не удовлетворил Натана.— Подумай, Элизабет! У него должно было быть лицо! Ты была расстроена, могла забыть… Ты ведь была тогда совсем ребенком.Слезы уже градом текли по ее щекам.— Да, я была совсем ребенком, лорд Хокс-ли! И действительно видела смерть своих родителей, но говорю тебе: у него не было лица!Хоксли некоторое время хмуро взирал на ее слезы, потом сказал:— Извини меня, маленькая тигрица. Я и вправду бесчувственный грубиян и обо всем забываю, когда хочу выяснить что-либо. Я просто не могу заставить себя остановиться, когда нужно найти ответ на какую-нибудь задачу.Он был так искренне расстроен, что Элизабет пожала плечами и попыталась сквозь слезы улыбнуться ему.Когда они подошли к дому, около входа уже стоял экипаж Хоксли с кучером. Распахнулась входная дверь, и из дома, пританцовывая от нетерпения, выбежала Мэриан. Она остановилась на крыльце, напоминая фигурку с полотен Рейнольдса — в желтом развевающемся муслиновом платье, подобранных к нему в тон замшевых туфельках и самой легкомысленной шляпке, какую только можно представить. Шляпка была украшена маргаритками, а над ними порхала искусственная бабочка.Никто особенно не удивился, когда Мэриан сообщила о первом изменении в их столь тщательно продуманном плане.— Элизабет, маме нужна твоя помощь. Я бы осталась с ней сама, но у нее один из тех приступов мигрени, с которыми только ты можешь что-то сделать. — Заметив, что они с Натаном молчат, она взглянула по очереди на каждого, а затем заверила свою кузину: — Ты и не заметишь, как мы вернемся, Элизабет! Ты ведь не против, правда? Глава третья Элизабет не нашлась, что ответить. Не против?! Да она готова была закричать во весь голос, что против! Ей хотелось действительно привязать Мэриан к кровати, пока та не постареет и не поседеет, только бы удержать ее подальше от ручья! Перед ее мысленным взором опять пронеслась та страшная картина. Нет, она должна во что бы то ни стало перехитрить судьбу! Стараясь выиграть время, чтобы собраться с мыслями, Элизабет стала медленно подниматься по лестнице.Эти несколько секунд длились бесконечно — словно легкое перо медленно падало из гнезда на дереве… Элизабет обернулась. Высокий и сильный, Натан стоял возле экипажа, не улыбаясь и никого на этот раз не поддразнивая. Могла ли она положиться на него? Как бы то ни было, он — ее единственная надежда.Заглянув ему в глаза, Элизабет ответила Мэриан:— Конечно, я согласна помочь твоей маме. Поезжай с Натаном.Потом она беспомощно смотрела, как Мэриан сбегает по лестнице, но, вспомнив о своем решении произвести на Хоксли впечатление взрослой, преодолевает последние ступени с грацией гранд-дамы.В другое время Элизабет бы улыбнулась, но не сейчас. Она вошла в дом, не оглядываясь назад, спрятав страх глубоко в душе. И только когда перестал слышаться удаляющийся стук копыт, она остановилась посреди холла и прикрыла глаза дрожащей рукой.Итак, Мэриан избавилась от ее назойливого покровительства; наверху Юнис страдает от мигрени, и ее нельзя оставить одну; а Натан, кажется, так до конца и не поверил, что Мэриан действительно угрожает опасность…Элизабет хотелось громко закричать, пронестись по дому, предупреждая каждого о том, что может случиться! Но слуги только решат, что она сошла с ума, или, еще хуже, попытаются отвлечь и развеселить ее. Никто ей все равно не поверит! Думай, Элизабет! Остановись и думай! Ведь это не просто кошмарный сон, приснившийся ночью маленькому ребенку. Это картина из будущего, которое еще можно предотвратить!Натан отвезет Мэриан к ее друзьям и привезет обратно. Этого времени ей с лихвой хватит, чтобы помочь тете Юнис. Только надо поторопиться.Элизабет приподняла юбки и взбежала по лестнице, остановившись у своей комнаты, где прятала капли от мигрени. Когда у Юнис болела голова, она теряла чувство времени и принимала их слишком часто, чтобы найти успокоение от страшной боли.Элизабет поспешила в комнату тетки, оставив лишь полоску света из коридора, чтобы увидеть кровать, и тихо прошла по комнате, стараясь, чтобы не скрипел пол: резкие звуки и свет причиняли больной новые мучения.Она налила в стакан воды, ложкой тщательно отмерила эликсир с опиумом, а затем помогла тете сесть, быстро подложив подушку под ее голову и плечи. Юнис благодарно улыбнулась, когда Элизабет протянула ей лекарство и воду.Элизабет уже не раз приходилось ухаживать за теткой. Осторожно опустив голову Юнис на подушки, она поспешила к тазику с водой, чтобы смочить в ней мягкое полотенце. Отжав излишек воды в таз, она вернулась к Юнис и положила полотенце ей на лоб. Вздох облегчения сорвался с губ пожилой женщины, когда холод начал действовать и боль уменьшилась.Элизабет смотрела на бледное лицо тетки с капельками пота на лбу, и ей было стыдно: ведь утром она радовалась, что Юнис нет за завтраком! Если бы это утро не было столь насыщенным событиями, она уже тогда забеспокоилась бы о Юнис и пошла проверить, что с ней.Но даже угрызения совести не могли заглушить тревогу, которая камнем давила Элизабет. Сколько времени пройдет, прежде чем вернется Мэриан. Заставит ли она Натана пустить лошадей вскачь, чтобы произвести впечатление на окружающих? Или предпочтет элегантно и медленно проехаться в герцогском экипаже? Лишь бы ей не взбрело в голову изменить маршрут!Элизабет представила себе лабиринт сельских дорог и извилистые тропинки, расходящиеся во все стороны. Куда могла направить Мэриан ничего не подозревающего Хоксли? Можно надеяться, что в деревню, но наверняка не напрямик, как обещала. После того как они заедут за подругами Мэриан, обитатели каждого коттеджа, выходящего на дорогу, удостоются чести увидеть, как Мэриан и ее друзья едут в компании самого маркиза Хоксли! Элизабет надеялась только, что, если они спровоцируют Натана подстегнуть лошадей, он настоит на том, чтобы сделать это на безопасном участке дороги…Все-таки беда с этой девчонкой! Никогда не знаешь, чего от нее ожидать! Элизабет захотелось просто-напросто перекинуть Мэриан через колено и хорошенько отшлепать — такое желание не раз появлялось у нее и раньше. С другой стороны, она всегда признавала и свою вину. Зная, что Мэриан была единственной радостью Юнис, она баловала ее так же, как это делали другие. Все домочадцы предпочитали исполнять любые желания Мэриан, чтобы сохранить покой в доме и не волновать тетю Юнис. А Элизабет даже взяла на себя обязанности по управлению домом и слугами, чтобы освободить Юнис от нелегкого труда принимать решения.Она еще раз намочила полотенце в холодной воде и снова присела около тетки. Элизабет понимала, сколь многим обязана этой доброй женщине, и старалась использовать любую возможность, чтобы хоть как-то отплатить ей.После смерти родителей, приехав к дедушке в Стэндбридж, Элизабет хотела одного: чтобы ей позволили оставаться рядом с Натаном. Она постоянно помнила о своем сне и была готова охранять и защищать его, если потребуется. Но постепенно жизнь вошла в нормальное русло, Элизабет отослали в детскую.Герцог надеялся, что постепенно она забудет о своей трагедии, но Элизабет проводила дни, свернувшись калачиком, вспоминая кошмарный сон. Постоянно раздумывая над тем, как можно изменить его развязку и вернуть родителей домой, она старалась подольше не засыпать, боясь возвращения этого сна. Через несколько недель у нее уже не было сил вставать по утрам с постели. Она лежала с широко открытыми глазами, уставившись в потолок.Герцог старался окружить девочку вниманием, но от этого становилось только хуже. Что она могла сказать ему в ответ на его просьбы поделиться с ним тревогами? Ведь он мог решить, что это она во всем виновата, раз не смогла придумать, как спасти своих родителей…Отчаявшись, герцог привез Элизабет к тете Юнис, которая сразу же окружила ее любовью, часами ни на шаг от нее не отходила, но не расспрашивала ни о чем и не пыталась успокаивать. Многие годы в ее комнате ночью не гасили свет, и никто никогда не пенял на лишние затраты на свечи. Кроме того, с ней всегда спала служанка.Постепенно Юнис стала привлекать Элизабет к работе в своем великолепном саду. Она научила ее различать цветы и лекарственные травы, настояла, чтобы Элизабет собственными руками сажала растения в землю и потом ухаживала за ними. В тиши и покое они вместе наблюдали за чудом появления ростков из крошечных семян, за тем, как позже эти ростки превращались в чудесные цветы.Все в доме стремились помочь недавно осиротевшей девочке. Повар зазывал ее на кухню, чтобы она помогла ему размешивать суп и добавлять специи. Слуги, которые пекли имбирные пряники, не могли обойтись без советов Элизабет. Горничные не меняли белья, пока она не шла с ними, чтобы помочь получше расправить простыни. Ее внимания требовали появившиеся на свет щенки, а если она не становилась на стул и не расчесывала гриву старой кобылы Молли, то та от стыда не могла появиться в обществе других лошадей на пастбище.В конце концов Элизабет поправилась — как телом, так и душой. Как только она нашла в себе силы отгонять страшный сон в течение дня, то обнаружила, что обрела покой и ночью: теперь ей очень редко что-нибудь снилось.Странно отчетливые картины будущего начали появляться в голове Элизабет еще до того, как она потеряла родителей. Но тогда у нее не было причин бояться их, тем более, что картины эти всегда были радостными. Ей казалось даже забавным знать наперед, например, какую еду принесет няня в детскую или что кобыла ее отца родит двух жеребят вместо одного.Но после того ужасного сна Элизабет не хотела больше заглядывать в будущее. Не хотела видеть, что повар обожжет палец или что садовник случайно срежет косой хвост у ящерицы. Даже жизнерадостные картины стали казаться ей непрошеным вторжением в ее мозг, который требовал лишь покоя, а постоянное присутствие в нем чужих мыслей раздражало, как комар, жужжащий над ухом в темноте.Постепенно Элизабет выработала целую стратегию, чтобы заглушить посторонние образы и звуки. Когда они появлялись, она сразу же принималась считать — двадцать два шага от ее комнаты до лестницы, сто четырнадцать — до обеденного стола, шесть листьев на диком маке, двадцать восемь — на желтой хризантеме… Это приносило облегчение, но не всегда: картины, которые она видела, звуки, которые слышала, обладали разной степенью яркости и силы. С некоторыми из них было очень трудно бороться.Два дня назад ее система не сработала: видение неминуемой гибели Мэриан появилось без предупреждения и было очень ярким, наполненным звуками и эмоциями. Это случилось, когда Элизабет спускалась по лестнице, и ей даже пришлось остановиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27