Может, тебе стоит появляться в обществе почаще? И тогда твое неожиданное появление не будет вызывать у наших матрон такой переполох. Убедись сам: пока ты стоишь здесь, одинокий и без невесты рядом, они уже начинают планировать, как привлечь твое внимание к своим дочуркам.Хоксли чертыхнулся и обвел взглядом зал. Бартон был прав: десятки глаз следили за ним, как хищники следят за своей жертвой. Плечи лорда Бартона затряслись от беззвучного смеха.— Не обращай внимания, Хоксли. Я не позволю им поймать тебя в сети. А вот и лорд Стэффорд, каждая мать мечтает иметь такого зятя. Возможно, он здесь единственный человек, который достаточно богат, чтобы составить тебе конкуренцию. Позволим ему отбиваться от жаждущей толпы, а ты в это время потанцуешь с его прелестной партнершей.
Лорд Стэффорд застыл в нерешительности, когда кончилась музыка, и Элизабет пришла ему на помощь.— Наша хозяйка куда-то отошла, — сказала она. — Не могли бы вы помочь мне отыскать ее?Стэффорд с готовностью предложил Элизабет руку и повел через толпу гостей, и она была благодарна ему, поскольку не чувствовала под собой ног от усталости.Хоксли явно был где-то рядом. Она ощущала его присутствие и даже, кажется, на расстоянии прочла его мысли. Но нет, этого не может быть! Конечно же, она неправильно поняла его, а скорее всего — просто ошиблась, и это были путанные размышления кого-то другого. Не то чтобы ей были совсем незнакомы подобные мысли мужчин, но некоторые из них просто шокировали. И как это они просочились через барьеры, которые она возводила годами? Как бы то ни было, абсолютно ясно одно: то, что она слышала, не могло быть мыслями Хоксли. И, уж во всяком случае, эти мысли не имели никакого отношения к ней!Лорд Стэффорд прервал ее размышления:— Кто ваш следующий партнер, мисс Вайднер?Элизабет раскрыла веер, чтобы проверить это, но руки ее почему-то дрожали, и она никак не могла прочесть имя. Она подняла веер повыше, чтобы лучше рассмотреть его при свете канделябров… и уперлась взглядом в черные, как уголья, глаза Хоксли!Ее сердце подпрыгнуло, а горло сжала судорога. Господи Боже! Он выглядел таким… таким сильным! Элизабет застыла на месте, все мысли вылетели у нее из головы, и она тщетно пыталась вспомнить, как собиралась вести себя при его неожиданном появлении.Ах да! Она намеревалась быть безразличной, холодной и сдержанной. И вместо этого едва не поддалась порыву броситься в его объятия, как при встрече с герцогом. О, если бы можно было радостно приветствовать его, почувствовать его руки на своих плечах… Что с ней случилось? Разве она не выиграла уже сражение со своими чувствами к Хоксли?!Конечно выиграла! Ее волнение объясняется просто-напросто тем, что перед ней человек, которым она когда-то восхищалась, а эти четыре года сделали его, к сожалению, еще более привлекательным.Густые волосы Хоксли касались воротника его черного бархатного сюртука. Он был худее, чем она помнила; тем не менее, его широкие плечи казались еще шире, а мускулистые ноги натягивали ткань черных бриджей. Со зрелостью пришло какое-то загадочное выражение глаз, которое, она подозревала, никто не мог разгадать. Но тени под глазами были не результатом веселой жизни, а доказательством того, что он прошел через тяжелые испытания и очень устал.Итак, Элизабет вынуждена была снова вступить в борьбу со своими чувствами, да к тому же еще с внезапно охватившим ее состраданием и тревогой за него.«Идиотка! — выругала она себя. — Как ты можешь испытывать сострадание к человеку, который, может быть, до сих пор строит планы отослать тебя куда-нибудь подальше?!»Элизабет отвела от него глаза, полная решимости спасти то, что осталось от ее мужества, и, возможно, еще повеселиться на балу.Она улыбнулась, когда увидела, что к ней идет Элеонора. Дорогая Элеонора! Она была ее верной союзницей и уже обещала помочь в том, чтобы занять Мэриан в предстоящие дни.Муж Элеоноры, лорд Бартон, взял Элизабет за руку и сказал:— Могу я попросить вас об одолжении? Вы должны спасти этого несчастного от толпы приближающихся девиц.И прежде чем Элизабет поняла, кого он имеет в виду, она оказалась в объятиях Хоксли. Он уверенно положил руку на ее талию. Шокированная, Элизабет попытался вырваться, но Хоксли только крепче прижал ее к себе.Элизабет была в ярости. Оглянувшись, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, она обнаружила, что остальные пары уже стоят в той же позе. Нет! Только не вальс! Но дамы, прикрывшись веерами, шептали что-то именно о вальсе. А у нее не было ни малейшего желания ронять свое достоинство в лондонском высшем свете!— Милорд, я не танцую…— Я знаю. Я наблюдал за вами. Но, уверяю вас, это совсем не сложно. Обопритесь на мою руку и просто слушайте музыку.Он шепотом руководил ее движениями в такт музыке, и, сдавшись, Элизабет следовала его наставлениями. Она никогда еще не чувствовала такого смущения и в то же время не была так сильно возбуждена.Как ни странно, через несколько минут Элизабет поняла, что просто влюбилась в вальс. Она расслабилась в руках Натана и улыбнулась. Вальс совсем не был похож на знакомые ей сельские танцы. Это была сама поэзия! Пары грациозно кружились по залу под прекрасную музыку, а платья дам растекались вокруг них, как вода. Это было бесподобно! На мгновение она забыла, с кем танцует, и улыбнулась Натану открыто и радостно: Он ответил ей тем же.— Лорд Бартон совсем забыл о приличиях, столкнув нас на бальной площадке, даже не представив друг другу. Я Хоксли, внук герцога Стэндбриджа.Элизабет подумала, что он пытается развеселить ее этой шуткой, и решила ответить в том же духе. Но не успела: он снова заговорил:— А вы хотите остаться неузнанной до конца маскарада, когда все снимут маски?Боже! Так он ее просто-напросто не узнал!Улыбка застыла на губах Элизабет. Она отвела глаза в сторону, разозлившись на себя за то, что его слова причинили ей боль. Она была разочарована: все ее хитроумные планы мести разлетелись вдребезги. Ей и в голову не приходило, что он может не узнать ее.Элизабет переполняли противоречивые чувства. Очевидно, она все-таки правильно прочла мысли Натана, но, оказывается, его интересовала не жалкая маленькая кузина, а неизвестная загадочная женщина, в которую она превратилась.Элизабет было непривычно испытывать внимание Хоксли к себе как к женщине. Ей даже захотелось подольше продлить этот момент. Ведь если он узнает правду… Его реакцию никогда нельзя было угадать, и ей совсем не хотелось выяснять это в бальном зале, где было полно народу.Может, лучше уединиться с ним где-нибудь, подальше от чужих глаз, и открыть ему, кто она? Или оставить все как есть, и положиться на волю случая? Элизабет неожиданно поняла, что ей представилась прекрасная возможность отплатить Хоксли за все обиды. Это было похоже на игру, в которой только у нее не завязаны глаза. Просто великолепно! Искушение было слишком велико.— Расскажите мне о вашей семье, лорд Хоксли.Он взглянул на нее, удивленный этим прямым вопросом, но ответил:— О, моя семья не представляет из себя ничего интересного. Просто два холостяка — мой дед и я.Немного задетая, Элизабет продолжала:— И больше никого?Глаза у него потемнели, по лицу пробежала тень, и она пожалела о своей настойчивости. Но скоро удовольствие от танца вернуло Натану хорошее настроение. Улыбка снова заиграла у него на губах.— Теперь моя очередь спрашивать. Вы ведь, по-видимому, звезда сезона?— Поскольку это мой первый выход в свет, об этом еще рано говорить. А теперь снова моя очередь. Ответьте мне: вы, наверное, самый желанный объект для всех невест в городе?Несколько растерявшись от такой откровенности, он парировал:— Естественно! А вы, без сомнения, объект внимания каждого молодого человека на балу. Вы, случайно, не богатая наследница?Элизабет передернуло от его бестактности.— Да, я, действительно, наследница…После вчерашнего разговора с герцогом у нее были все основания отвечать так, не моргнув глазом. Но что-то во всем этом было неприятное… Похоже, они с Натаном соревновались, кто задаст больше бестактных вопросов. Поэтому она добавила:— А вы явились сюда, чтобы найти себе богатую жену?Закинув голову, Хоксли расхохотался. На них стали обращать внимание, с любопытством оглядываясь в сторону этой странной пары. Элизабет почувствовала неловкость: подобное поведение было совершенно ей не свойственно. Но разве могла она вести себя по-другому, когда Хоксли, казалось, так забавляло ее озорство? Она еще раз поймала себя на том, что веселится от души.Но лишь до того момента, когда он, танцуя, увлек ее через открытые двери на балкон, где было довольно темно. На лицо Натана лишь изредка падали блики света. Он смотрел ей прямо в глаза, продолжая обнимать ее, как в танце, что казалось таким естественным в бальном зале и таким вызывающим на темном балконе.Элизабет очень ясно угадывала сейчас его мысли, потому что от него исходила сильная волна эмоций: «Интересно, кто ты? Жизнерадостная невинность или волшебная фея?»«А ты? Кто ты такой, Хоксли? Юноша, которого я любила, или мужчина, которого я ненавижу?»Прислушиваясь к собственным мыслям, Элизабет сделала поразительное открытие. Оказывается, когда-то она любила Хоксли! Конечно, это была детская любовь, сродни обожанию героя, но достаточно сильная, чтобы остатки этого чувства сохранились в ее душе до сих пор.Именно эта любовь была причиной глубокого отчаяния, которое охватило ее, когда он отослал ее в Шотландию. Из-за этой любви ни один поклонник не пробуждал в ней особенного интереса. Осознав это, Элизабет даже почувствовала некоторое облегчение, решив, что постарается теперь, чтобы ни одной искорки этой любви не осталось в ее душе. Ведь они никогда не смогут быть счастливы друг с другом!Ей не нужен муж, который относился бы к ней так бессердечно и который не мог бы забыть о ее «проклятии». А Хоксли еще несколько лет назад дал ей понять, что нет ничего хуже, чем жена, которая могла бы читать его мысли.Она обрадовалась, услышав голос Элеоноры, окликнувшей ее, и обернулась на зов.— Да, дорогая?— Так дело не пойдет, моя милая! — леди Бартон повернулась к Хоксли. — Не пристыдите ли хоть вы свою кузину, милорд?— Мою…?Натан опустил руки и сделал шаг назад. Его изумление было настолько глубоким, что Элизабет почувствовала: она отомщена за все свои несчастья и тревоги. Она стояла, стараясь сохранить независимый вид, пока он медленно осматривал ее с головы до ног. Ей нечего было стыдиться: она не чувствовала за собой никакой вины. Напротив, Элизабет могла бы многим гордиться. Ей говорили, что она красива, а сейчас она увидела подтверждение этому в глазах Хоксли и поняла, что не ошиблась тогда в его мыслях о себе.Элизабет ответила Хоксли прямым и открытым взглядом: она была уверена, что с ней все в порядке. В конце концов, она не из тех женщин, которые только на то и годятся, чтобы флиртовать на балах. Она могла принять роды и облегчить страдания роженицы, могла наложить швы и поставить диагноз болезни. Она могла читать медицинские книги, написанные по-французски, а если хорошенько постараться — то и по-гречески!Элизабет не сводила с него глаз до тех пор, пока Хоксли наконец не понял, что происходит, и не кивнул головой, как бы поставив последнюю точку. Глядя на него, она испытала глубокое удовлетворение, так как успела заметить промелькнувшее на его лице одобрение, прежде чем он скрыл его под маской невозмутимости.Элеонора протянула Элизабет руку и сказала:— Улыбайся, когда будем возвращаться в зал, как будто мы просто приятно побеседовали на свежем воздухе. — Она помолчала, потом обратилась к Хоксли: — Идемте с нами, милорд. Ничего страшного в том, что вы танцевали со своей кузиной, нет. Вполне естественно, что после стольких лет разлуки вам хотелось обменяться с ней парой слов наедине.Когда через несколько минут Элеонора покинула их, Хоксли тихо, но выразительно произнес:— Я пришел сюда, чтобы забрать тебя домой, Элизабет.Она раскрыла веер, чтобы продемонстрировать написанные на нем имена, потом ответила спокойным голосом:— Конечно, милорд, но не раньше, чем я выполню свои обязательства.
Хоксли яростно хлопнул входной дверью в городском доме Стэндбриджей.— Я немедленно отсылаю тебя обратно в Шотландию! Как ты посмела вернуться без разрешения?! Ты должна была дождаться какого-нибудь сигнала от нас!— Боюсь, мне пришлось бы ждать до самой смерти, милорд.— Не нужно иронии, Элизабет. Ты должна бы уже начать понимать кое-что.— Это спорный вопрос: ведь мне так ничего и не объяснили. И должна вас предупредить, лорд Хоксли: я больше никуда не поеду, пока сама не захочу этого!— Прекрати называть меня лордом Хоксли, Элизабет!— Это наименее оскорбительное обращение из тех, которые вертятся у меня на языке.Хоксли в досаде провел рукой по своим спутанным волосам; Элизабет застыла в напряженной позе, готовая отразить любое нападение. Но в этот момент дверь из библиотеки открылась и на пороге показался герцог.— Дети, дети, потише! Слугам нужно выспаться, даже если вы решили спорить всю ночь.Он пропустил их впереди себя в библиотеку и закрыл дверь. Герцог был сейчас похож на судью, готового терпеливо выслушать прения сторон.Элизабет и Хоксли взглянули друг на друга, готовясь к бою. Она заговорила первой:— Ваш внук снова взялся за старое: он вбил себе в голову, что может засунуть меня обратно в Шотландию! Вы знаете мои планы и согласились с ними. Так скажите ему об этом!— Твоя глупая подопечная, дед, не имеет представления о том, что происходит, и поэтому она должна немедленно уехать!Элизабет закричала:— Я не собираюсь жертвовать счастьем Мэриан только потому, что вы вообразили, будто можете командовать всеми и каждым! Ну, скажите ему, ваша светлость!— Нет, за тебя отвечаю я, Элизабет. И ты будешь делать именно то, что я прикажу. Скажи ей, дед!Герцог неожиданно зевнул и потянулся. Присев на краешек стула, он нагнулся за сапогами, которые лежали на полу, потом встал, снял плащ и шарф Хоксли с кресла у камина и надел то и другое на себя.— Кто-нибудь хочет проветриться немного? Раз уж мы все равно не спим.Их голоса прозвучали в унисон:— Нет!Элизабет не могла поверить, что герцог опять собирается оставить ее без своей помощи. Сначала он с радостью бросил ее на растерзание Сильвии Лоуден, а сейчас подставляет под стрелы Хоксли! Хорошо же, ей не нужна ничья помощь! Все-таки она не удержалась и крикнула вслед герцогу:— Не знала, что в этой семье принято бросать людей на произвол судьбы! На вашем семейном гербе можно смело написать: «Оставь без помощи того, кто входит в эти двери!»Заметив, что герцог, посмеиваясь, все-таки уходит, она вновь обернулась к Хоксли, с яростью глядя на него. Но он неожиданно начал совсем с другого конца:— Пусть ты не хочешь быть под моей опекой, Элизабет, но сегодня вечером я понял, что все равно кто-то должен отвечать за тебя. О чем ты думала, явившись на бал в подобном наряде?! Он слишком откровенен для такой молодой девушки, как ты. Тебе следовало бы одеться более скромно.— Ты действительно так считаешь?! Но ведь это маскарад! — Элизабет мгновенно забыла собственные сомнения относительно низкого выреза на платье и ринулась в атаку. — Кроме того, милорд, леди Бартон, которую вы, кажется, уважаете, сама выбрала мне костюм. И, если вы соизволили заметить, декольте других дам были гораздо больше моего. Может быть, вам стоит вернуться и сделать замечание и им тоже?Хоксли резко повернулся и вышел в холл.Элизабет последовала за ним. Он схватил накидку с вешалки и бросил ее лакею, стоявшему рядом.— Почему вы отпустили герцога одного? Немедленно отправляйтесь за ним! Не выпускайте его из вида!Он снова прошел в библиотеку, и Элизабет бросилась следом, не удовлетворенная разговором. Их раздраженные голоса зазвучали вновь, и два оставшихся в холле лакея улыбнулись друг другу, довольные тем, что можно немного развлечься.
К городскому дому Стэндбриджа подъехал небольшой экипаж, и из него вылез человек. Шляпа его была надвинута на глаза, нижнюю часть лица скрывал темный шарф. Отступив в тень экипажа, человек приготовился ждать. Вскоре его терпение было вознаграждено: в свете фонаря мелькнул плащ лорда Хоксли. Сейчас маркиз обойдет площадь и окажется здесь…Предвкушение! Какое приятное состояние — как закуска перед пиром… От него по всему телу разливается тепло.Луна на мгновение показалась вновь, затем скрылась за тяжелыми облаками. Как удачно, что ночь темная! Он засунул свои длинные пальцы в глубокий карман черного шерстяного пальто, вытащил из кожаного чехла нож и погладил золотого дракона на лезвии. Один взмах ножа по горлу этого щенка — и его заклятый враг, герцог Стэндбридж, получит хорошую весточку. Слюна наполнила его рот, и он проглотил теплую жидкость, которая имела привкус мести. Притопывая одной ногой по грубым булыжникам мокрой мостовой, он тихо напевал что-то себе под нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Лорд Стэффорд застыл в нерешительности, когда кончилась музыка, и Элизабет пришла ему на помощь.— Наша хозяйка куда-то отошла, — сказала она. — Не могли бы вы помочь мне отыскать ее?Стэффорд с готовностью предложил Элизабет руку и повел через толпу гостей, и она была благодарна ему, поскольку не чувствовала под собой ног от усталости.Хоксли явно был где-то рядом. Она ощущала его присутствие и даже, кажется, на расстоянии прочла его мысли. Но нет, этого не может быть! Конечно же, она неправильно поняла его, а скорее всего — просто ошиблась, и это были путанные размышления кого-то другого. Не то чтобы ей были совсем незнакомы подобные мысли мужчин, но некоторые из них просто шокировали. И как это они просочились через барьеры, которые она возводила годами? Как бы то ни было, абсолютно ясно одно: то, что она слышала, не могло быть мыслями Хоксли. И, уж во всяком случае, эти мысли не имели никакого отношения к ней!Лорд Стэффорд прервал ее размышления:— Кто ваш следующий партнер, мисс Вайднер?Элизабет раскрыла веер, чтобы проверить это, но руки ее почему-то дрожали, и она никак не могла прочесть имя. Она подняла веер повыше, чтобы лучше рассмотреть его при свете канделябров… и уперлась взглядом в черные, как уголья, глаза Хоксли!Ее сердце подпрыгнуло, а горло сжала судорога. Господи Боже! Он выглядел таким… таким сильным! Элизабет застыла на месте, все мысли вылетели у нее из головы, и она тщетно пыталась вспомнить, как собиралась вести себя при его неожиданном появлении.Ах да! Она намеревалась быть безразличной, холодной и сдержанной. И вместо этого едва не поддалась порыву броситься в его объятия, как при встрече с герцогом. О, если бы можно было радостно приветствовать его, почувствовать его руки на своих плечах… Что с ней случилось? Разве она не выиграла уже сражение со своими чувствами к Хоксли?!Конечно выиграла! Ее волнение объясняется просто-напросто тем, что перед ней человек, которым она когда-то восхищалась, а эти четыре года сделали его, к сожалению, еще более привлекательным.Густые волосы Хоксли касались воротника его черного бархатного сюртука. Он был худее, чем она помнила; тем не менее, его широкие плечи казались еще шире, а мускулистые ноги натягивали ткань черных бриджей. Со зрелостью пришло какое-то загадочное выражение глаз, которое, она подозревала, никто не мог разгадать. Но тени под глазами были не результатом веселой жизни, а доказательством того, что он прошел через тяжелые испытания и очень устал.Итак, Элизабет вынуждена была снова вступить в борьбу со своими чувствами, да к тому же еще с внезапно охватившим ее состраданием и тревогой за него.«Идиотка! — выругала она себя. — Как ты можешь испытывать сострадание к человеку, который, может быть, до сих пор строит планы отослать тебя куда-нибудь подальше?!»Элизабет отвела от него глаза, полная решимости спасти то, что осталось от ее мужества, и, возможно, еще повеселиться на балу.Она улыбнулась, когда увидела, что к ней идет Элеонора. Дорогая Элеонора! Она была ее верной союзницей и уже обещала помочь в том, чтобы занять Мэриан в предстоящие дни.Муж Элеоноры, лорд Бартон, взял Элизабет за руку и сказал:— Могу я попросить вас об одолжении? Вы должны спасти этого несчастного от толпы приближающихся девиц.И прежде чем Элизабет поняла, кого он имеет в виду, она оказалась в объятиях Хоксли. Он уверенно положил руку на ее талию. Шокированная, Элизабет попытался вырваться, но Хоксли только крепче прижал ее к себе.Элизабет была в ярости. Оглянувшись, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, она обнаружила, что остальные пары уже стоят в той же позе. Нет! Только не вальс! Но дамы, прикрывшись веерами, шептали что-то именно о вальсе. А у нее не было ни малейшего желания ронять свое достоинство в лондонском высшем свете!— Милорд, я не танцую…— Я знаю. Я наблюдал за вами. Но, уверяю вас, это совсем не сложно. Обопритесь на мою руку и просто слушайте музыку.Он шепотом руководил ее движениями в такт музыке, и, сдавшись, Элизабет следовала его наставлениями. Она никогда еще не чувствовала такого смущения и в то же время не была так сильно возбуждена.Как ни странно, через несколько минут Элизабет поняла, что просто влюбилась в вальс. Она расслабилась в руках Натана и улыбнулась. Вальс совсем не был похож на знакомые ей сельские танцы. Это была сама поэзия! Пары грациозно кружились по залу под прекрасную музыку, а платья дам растекались вокруг них, как вода. Это было бесподобно! На мгновение она забыла, с кем танцует, и улыбнулась Натану открыто и радостно: Он ответил ей тем же.— Лорд Бартон совсем забыл о приличиях, столкнув нас на бальной площадке, даже не представив друг другу. Я Хоксли, внук герцога Стэндбриджа.Элизабет подумала, что он пытается развеселить ее этой шуткой, и решила ответить в том же духе. Но не успела: он снова заговорил:— А вы хотите остаться неузнанной до конца маскарада, когда все снимут маски?Боже! Так он ее просто-напросто не узнал!Улыбка застыла на губах Элизабет. Она отвела глаза в сторону, разозлившись на себя за то, что его слова причинили ей боль. Она была разочарована: все ее хитроумные планы мести разлетелись вдребезги. Ей и в голову не приходило, что он может не узнать ее.Элизабет переполняли противоречивые чувства. Очевидно, она все-таки правильно прочла мысли Натана, но, оказывается, его интересовала не жалкая маленькая кузина, а неизвестная загадочная женщина, в которую она превратилась.Элизабет было непривычно испытывать внимание Хоксли к себе как к женщине. Ей даже захотелось подольше продлить этот момент. Ведь если он узнает правду… Его реакцию никогда нельзя было угадать, и ей совсем не хотелось выяснять это в бальном зале, где было полно народу.Может, лучше уединиться с ним где-нибудь, подальше от чужих глаз, и открыть ему, кто она? Или оставить все как есть, и положиться на волю случая? Элизабет неожиданно поняла, что ей представилась прекрасная возможность отплатить Хоксли за все обиды. Это было похоже на игру, в которой только у нее не завязаны глаза. Просто великолепно! Искушение было слишком велико.— Расскажите мне о вашей семье, лорд Хоксли.Он взглянул на нее, удивленный этим прямым вопросом, но ответил:— О, моя семья не представляет из себя ничего интересного. Просто два холостяка — мой дед и я.Немного задетая, Элизабет продолжала:— И больше никого?Глаза у него потемнели, по лицу пробежала тень, и она пожалела о своей настойчивости. Но скоро удовольствие от танца вернуло Натану хорошее настроение. Улыбка снова заиграла у него на губах.— Теперь моя очередь спрашивать. Вы ведь, по-видимому, звезда сезона?— Поскольку это мой первый выход в свет, об этом еще рано говорить. А теперь снова моя очередь. Ответьте мне: вы, наверное, самый желанный объект для всех невест в городе?Несколько растерявшись от такой откровенности, он парировал:— Естественно! А вы, без сомнения, объект внимания каждого молодого человека на балу. Вы, случайно, не богатая наследница?Элизабет передернуло от его бестактности.— Да, я, действительно, наследница…После вчерашнего разговора с герцогом у нее были все основания отвечать так, не моргнув глазом. Но что-то во всем этом было неприятное… Похоже, они с Натаном соревновались, кто задаст больше бестактных вопросов. Поэтому она добавила:— А вы явились сюда, чтобы найти себе богатую жену?Закинув голову, Хоксли расхохотался. На них стали обращать внимание, с любопытством оглядываясь в сторону этой странной пары. Элизабет почувствовала неловкость: подобное поведение было совершенно ей не свойственно. Но разве могла она вести себя по-другому, когда Хоксли, казалось, так забавляло ее озорство? Она еще раз поймала себя на том, что веселится от души.Но лишь до того момента, когда он, танцуя, увлек ее через открытые двери на балкон, где было довольно темно. На лицо Натана лишь изредка падали блики света. Он смотрел ей прямо в глаза, продолжая обнимать ее, как в танце, что казалось таким естественным в бальном зале и таким вызывающим на темном балконе.Элизабет очень ясно угадывала сейчас его мысли, потому что от него исходила сильная волна эмоций: «Интересно, кто ты? Жизнерадостная невинность или волшебная фея?»«А ты? Кто ты такой, Хоксли? Юноша, которого я любила, или мужчина, которого я ненавижу?»Прислушиваясь к собственным мыслям, Элизабет сделала поразительное открытие. Оказывается, когда-то она любила Хоксли! Конечно, это была детская любовь, сродни обожанию героя, но достаточно сильная, чтобы остатки этого чувства сохранились в ее душе до сих пор.Именно эта любовь была причиной глубокого отчаяния, которое охватило ее, когда он отослал ее в Шотландию. Из-за этой любви ни один поклонник не пробуждал в ней особенного интереса. Осознав это, Элизабет даже почувствовала некоторое облегчение, решив, что постарается теперь, чтобы ни одной искорки этой любви не осталось в ее душе. Ведь они никогда не смогут быть счастливы друг с другом!Ей не нужен муж, который относился бы к ней так бессердечно и который не мог бы забыть о ее «проклятии». А Хоксли еще несколько лет назад дал ей понять, что нет ничего хуже, чем жена, которая могла бы читать его мысли.Она обрадовалась, услышав голос Элеоноры, окликнувшей ее, и обернулась на зов.— Да, дорогая?— Так дело не пойдет, моя милая! — леди Бартон повернулась к Хоксли. — Не пристыдите ли хоть вы свою кузину, милорд?— Мою…?Натан опустил руки и сделал шаг назад. Его изумление было настолько глубоким, что Элизабет почувствовала: она отомщена за все свои несчастья и тревоги. Она стояла, стараясь сохранить независимый вид, пока он медленно осматривал ее с головы до ног. Ей нечего было стыдиться: она не чувствовала за собой никакой вины. Напротив, Элизабет могла бы многим гордиться. Ей говорили, что она красива, а сейчас она увидела подтверждение этому в глазах Хоксли и поняла, что не ошиблась тогда в его мыслях о себе.Элизабет ответила Хоксли прямым и открытым взглядом: она была уверена, что с ней все в порядке. В конце концов, она не из тех женщин, которые только на то и годятся, чтобы флиртовать на балах. Она могла принять роды и облегчить страдания роженицы, могла наложить швы и поставить диагноз болезни. Она могла читать медицинские книги, написанные по-французски, а если хорошенько постараться — то и по-гречески!Элизабет не сводила с него глаз до тех пор, пока Хоксли наконец не понял, что происходит, и не кивнул головой, как бы поставив последнюю точку. Глядя на него, она испытала глубокое удовлетворение, так как успела заметить промелькнувшее на его лице одобрение, прежде чем он скрыл его под маской невозмутимости.Элеонора протянула Элизабет руку и сказала:— Улыбайся, когда будем возвращаться в зал, как будто мы просто приятно побеседовали на свежем воздухе. — Она помолчала, потом обратилась к Хоксли: — Идемте с нами, милорд. Ничего страшного в том, что вы танцевали со своей кузиной, нет. Вполне естественно, что после стольких лет разлуки вам хотелось обменяться с ней парой слов наедине.Когда через несколько минут Элеонора покинула их, Хоксли тихо, но выразительно произнес:— Я пришел сюда, чтобы забрать тебя домой, Элизабет.Она раскрыла веер, чтобы продемонстрировать написанные на нем имена, потом ответила спокойным голосом:— Конечно, милорд, но не раньше, чем я выполню свои обязательства.
Хоксли яростно хлопнул входной дверью в городском доме Стэндбриджей.— Я немедленно отсылаю тебя обратно в Шотландию! Как ты посмела вернуться без разрешения?! Ты должна была дождаться какого-нибудь сигнала от нас!— Боюсь, мне пришлось бы ждать до самой смерти, милорд.— Не нужно иронии, Элизабет. Ты должна бы уже начать понимать кое-что.— Это спорный вопрос: ведь мне так ничего и не объяснили. И должна вас предупредить, лорд Хоксли: я больше никуда не поеду, пока сама не захочу этого!— Прекрати называть меня лордом Хоксли, Элизабет!— Это наименее оскорбительное обращение из тех, которые вертятся у меня на языке.Хоксли в досаде провел рукой по своим спутанным волосам; Элизабет застыла в напряженной позе, готовая отразить любое нападение. Но в этот момент дверь из библиотеки открылась и на пороге показался герцог.— Дети, дети, потише! Слугам нужно выспаться, даже если вы решили спорить всю ночь.Он пропустил их впереди себя в библиотеку и закрыл дверь. Герцог был сейчас похож на судью, готового терпеливо выслушать прения сторон.Элизабет и Хоксли взглянули друг на друга, готовясь к бою. Она заговорила первой:— Ваш внук снова взялся за старое: он вбил себе в голову, что может засунуть меня обратно в Шотландию! Вы знаете мои планы и согласились с ними. Так скажите ему об этом!— Твоя глупая подопечная, дед, не имеет представления о том, что происходит, и поэтому она должна немедленно уехать!Элизабет закричала:— Я не собираюсь жертвовать счастьем Мэриан только потому, что вы вообразили, будто можете командовать всеми и каждым! Ну, скажите ему, ваша светлость!— Нет, за тебя отвечаю я, Элизабет. И ты будешь делать именно то, что я прикажу. Скажи ей, дед!Герцог неожиданно зевнул и потянулся. Присев на краешек стула, он нагнулся за сапогами, которые лежали на полу, потом встал, снял плащ и шарф Хоксли с кресла у камина и надел то и другое на себя.— Кто-нибудь хочет проветриться немного? Раз уж мы все равно не спим.Их голоса прозвучали в унисон:— Нет!Элизабет не могла поверить, что герцог опять собирается оставить ее без своей помощи. Сначала он с радостью бросил ее на растерзание Сильвии Лоуден, а сейчас подставляет под стрелы Хоксли! Хорошо же, ей не нужна ничья помощь! Все-таки она не удержалась и крикнула вслед герцогу:— Не знала, что в этой семье принято бросать людей на произвол судьбы! На вашем семейном гербе можно смело написать: «Оставь без помощи того, кто входит в эти двери!»Заметив, что герцог, посмеиваясь, все-таки уходит, она вновь обернулась к Хоксли, с яростью глядя на него. Но он неожиданно начал совсем с другого конца:— Пусть ты не хочешь быть под моей опекой, Элизабет, но сегодня вечером я понял, что все равно кто-то должен отвечать за тебя. О чем ты думала, явившись на бал в подобном наряде?! Он слишком откровенен для такой молодой девушки, как ты. Тебе следовало бы одеться более скромно.— Ты действительно так считаешь?! Но ведь это маскарад! — Элизабет мгновенно забыла собственные сомнения относительно низкого выреза на платье и ринулась в атаку. — Кроме того, милорд, леди Бартон, которую вы, кажется, уважаете, сама выбрала мне костюм. И, если вы соизволили заметить, декольте других дам были гораздо больше моего. Может быть, вам стоит вернуться и сделать замечание и им тоже?Хоксли резко повернулся и вышел в холл.Элизабет последовала за ним. Он схватил накидку с вешалки и бросил ее лакею, стоявшему рядом.— Почему вы отпустили герцога одного? Немедленно отправляйтесь за ним! Не выпускайте его из вида!Он снова прошел в библиотеку, и Элизабет бросилась следом, не удовлетворенная разговором. Их раздраженные голоса зазвучали вновь, и два оставшихся в холле лакея улыбнулись друг другу, довольные тем, что можно немного развлечься.
К городскому дому Стэндбриджа подъехал небольшой экипаж, и из него вылез человек. Шляпа его была надвинута на глаза, нижнюю часть лица скрывал темный шарф. Отступив в тень экипажа, человек приготовился ждать. Вскоре его терпение было вознаграждено: в свете фонаря мелькнул плащ лорда Хоксли. Сейчас маркиз обойдет площадь и окажется здесь…Предвкушение! Какое приятное состояние — как закуска перед пиром… От него по всему телу разливается тепло.Луна на мгновение показалась вновь, затем скрылась за тяжелыми облаками. Как удачно, что ночь темная! Он засунул свои длинные пальцы в глубокий карман черного шерстяного пальто, вытащил из кожаного чехла нож и погладил золотого дракона на лезвии. Один взмах ножа по горлу этого щенка — и его заклятый враг, герцог Стэндбридж, получит хорошую весточку. Слюна наполнила его рот, и он проглотил теплую жидкость, которая имела привкус мести. Притопывая одной ногой по грубым булыжникам мокрой мостовой, он тихо напевал что-то себе под нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27