Если этого окажется мало, можно будет сообщить
собравшимся рецепты некоторых блюд, подававшихся во время пиршества по
случаю моего вступления в члены племени, наверняка это подпортит им
аппетит.
Пробыв в своем кабинете часа полтора и переложив для имитации деловой
активности в ином порядке рекламные проспекты, которые успели накопиться
на моем столе солидной стопкой, я решил, что на сегодня поработал
достаточно и пора отправляться домой.
Мой "ситроен ХМ", самая комфортабельная и престижная модель вообще-то
довольно скромного - по сравнению с "кадиллаками", "линкольнами" и
"роллс-ройсами" - семейства "ситроенов", обычно стоял на площадке у входа,
но сегодня я позволил себе появиться на работе позже, и стоянка оказалась
занятой, поэтому пришлось припарковать машину в соседнем квартале. Подойдя
к "ситроену", я заметил за щеткой стеклоочистителя какую-то записку и
сперва подумал, что это квитанция на штраф за парковку в неположенном
месте. Однако, это оказался просто листок из блокнота, оторванный не по
перфорации, как машинально отметил я по привычке запоминать всякие мелочи.
На нем шариковой ручкой был написан номер телефона - и только. Сегодня
послания сыпались на меня со всех сторон. Я спрятал бумажку в карман.
Офис "Ассунты" находился в деловом районе Сиднея, расположенном на
южном берегу залива Порт-Джексон, а жил я в дальнем пригороде Терри-Хилс,
на северном берегу, и возвращаясь домой всякий раз проезжал по мосту,
почти километровой аркой соединяющему южную и северную части города.
Когда за окнами машины замелькали фермы мостового пролета, я, как
всегда, нажал кнопку электрического стеклоподъемника и опустил стекла в
обеих передних дверцах, чтобы ощутить свежесть морского воздуха. Огромный
океанский лайнер проходил под мостом, и сквозь шум оживленного движения
десятков машин до меня донеслись звуки оркестра, исполнявшего давно
забытый "чарльстон" - публика на танцевальной площадке веселилась в стиле
"ретро".
Дырочка с неровными краями, от которой лучами расходились тонкие, как
паутинки, трещинки, появилась в ветровом стекле почти бесшумно.
Я невольно втянул голову в плечи, наподобие черепахи, жаль только,
что у меня не было прочного панциря, и взглянул в зеркало заднего вида.
Осколки не брызнули мне в лицо, значит, стреляли сзади, пуля влетела в
салон сквозь опущенное боковое стекло.
За мной шло множество машин, но определить, из какой был произведен
выстрел, не представлялось возможным. Во всяком случае, я не заметил дымка
или высовывающегося откуда-нибудь ствола. Судя по расположению пулевого
отверстия, стреляли немного сбоку, и машина с покушавшимся двигалась в
левом от меня ряду, возможно, она уже успела скрыться.
Останавливаться на мосту было нельзя, сворачивать некуда, поэтому
пришлось продолжать движение, рискуя снова попасть под обстрел.
Мост кончился, мимо замелькали вывески фабрик и мастерских, заводские
цеха и склады, трубопроводы, эстакады, алюминиевые стены холодильных камер
- я проезжал северную часть Сиднея, где сосредоточены промышленные
предприятия города. После Броквейла показались сады и парки, лежащие на
берегах лагуны Нарробин, и, наконец, впереди замаячили коттеджи
Терри-Хилс.
Моему домику, конечно, было далеко до всемирно известного
архитектурного шедевра Г.Зайдлера, возведенного в качестве жилого особняка
в Хаккинге, городке-спутнике Сиднея, но меня он вполне устраивал. Честно
говоря, дом, сооруженный Зайдлером, казался мне слишком уж смахивающим
своим огромным навесом над входом на знаменитый райтовский "Дом над
водопадом", чтобы считаться оригинальным произведением искусства. И вообще
я сторонник викторианского стиля. Стандартный коттедж, в котором я жил,
располагался в глубине зеленого массива, был снабжен кондиционером и
гаражом, вела мое несложное хозяйство приходящая три раза в неделю миссис
Дженникен, пожилая вдова - что еще нужно одинокому холостяку со скромными
средствами!
Поставив "ситроен" в гараж, я принял душ, надел прохладную пижаму и,
задернув на всякий случай шторы, принялся звонить по телефону.
Сперва я договорился с секретарем Этнографического клуба, чей телефон
был указан на приглашении, о том, что сделаю краткое сообщение о своих
приключениях в ближайшую субботу, а потом набрал номер, написанный на
клочке бумаги, который обнаружил за щеткой стеклоочистителя своей машины.
Конечно, это могла оказаться какая-нибудь начинающая "такси-герл",
которая еще не рисковала давать объявления в газетах, но интуиция
подсказывала мне, что номер написан мужской рукой.
- Алло, - произнес приятный баритон всего лишь через два гудка,
прозвучавших в трубке после последнего нажатия клавиш.
- Это говорит Дэн Майнер. Я нашел вашу записку...
- Очень приятно, мистер Майнер. Привет вам от вашего старого
знакомого, мистера Грегора. Вы, надеюсь, еще помните его?
Грегор... Мне это имя ничего не говорило.
- Простите. Вероятно, произошла какая-то ошибка. Мистер Грегор, так,
кажется, вы сказали? Он у нас что-то заказывал?
- Ну-ну, мистер Майнер, у вас раньше была отменная память! Неужели
преждевременная кончина наших общих друзей, Аркадия и Антона, так на нее
повлияла? Может быть, если я стану называть вас Джеком Боггартом, она
снова окрепнет?
Смею заверить, я не изнеженная барышня, страдающая малокровием, и
никогда в жизни не падал в обморок, разве что однажды, когда меня стукнули
по затылку французским кастетом. Но тут вдруг все поплыло у меня перед
глазами. Впрочем, это продолжалось какую-то долю секунды.
Значит, они все-таки выследили меня... Я вспомнил жесткий, как
железный щуп, взгляд старика в белом чесучевом костюме. Кажется, его звали
Грегор, так однажды упомянул главарь Организации, Антон. Мы встречались
только один раз, после чего потянулась цепочка событий, завершающей точкой
которых был взрыв моей машины, гибель Вероники, которую они подослали ко
мне в качестве шпионки и которая в конце концов перешла на мою сторону,
долгие месяцы на госпитальной койке и командировка сюда, на спокойную
должность, "синекуру", как я надеялся.
- Что вам от меня нужно? - Голос мой прозвучал хрипло.
- О, вот это уже деловой разговор! Как вы помните, за вами небольшой
должок. Мистер Грегор рассчитывает, что вы поможете ему пополнить
коллекцию...
"Они не оставили надежды разыскать "Суассон", знаменитый бриллиант,
пропавший еще в конце гражданской войны", - понял я. Собственно говоря, с
поисков этого камня и началось наше "знакомство", будь оно проклято.
- Кроме того, - продолжал мой собеседник, - ваши связи и возможности
могут оказаться нам очень полезными в маленьком бизнесе, связанном с
поставками свежемороженых мясных продуктов за границу. Спрос на них велик,
и дело прибыльное, особенно учитывая дешевизну нашего сырья.
- А если я откажусь?
- Думаю, вы заметили наш привет, который мы послали вам на мосту. Вы
оценили точность, с которой он был адресован? У вас не зазвенело в ухе?
Говорят, когда кого-нибудь вспоминают, звенит в ухе.
Одно из правил мафии - никогда не угрожать в случае реального
намерения нанести удар. Жертва должна умирать с чувством собственной
безопасности, желательно - испытывая до самого последнего момента
искреннюю симпатию к своему убийце. Так что, вернее всего, они не
собираются рассчитаться со мной за прошлое, я им еще нужен. Ну что ж...
Моя профессия давно уже приучила меня ходить по краю, жить с постоянным
ощущением смертельной опасности за спиной, и угроза не испугала меня. Тем
не менее, придется сделать вид, что я наложил в штаны, чтобы не вызывать у
противника подозрений. Придется, как ни разленился я за последнее время,
заняться неблагодарной работой выкорчевывания корней. Наивно было с моей
стороны думать, что после того, как я разделался с главарями, Аркадием и
Антоном, мои старые противники угомонятся, уйдут на "заслуженный отдых".
Корни Организации, как скромно называли они свою преступную группировку,
напоминали корни хмеля: сколько их не корчуй, то тут, то там вылезают все
новые и новые.
- Ладно, это не телефонный разговор. Нужно встретиться и поговорить.
Я хочу знать, в чем тут может быть мой интерес.
- Хорошо. Если вы в принципе согласны, я вам еще позвоню, и мы
договоримся о встрече. Если предложенная вам первоначальная цена не
удовлетворит вас, можно поторговаться, я не против. Продиктуйте,
пожалуйста, номер вашего домашнего телефона, его нет в справочнике.
Естественно, его там не было. Ведь я приехал не так давно и снял этот
коттедж всего за неделю до того, как отправился в свой неудачный полет на
"сессне". К тому же при всей оперативности здешних служб связи номер моего
домашнего телефона еще не успел попасть в последний справочник, я не
очень-то хотел, чтобы меня беспокоили по делам "Ассунты" даже дома.
Я сообщил ему свой номер нарочито недовольным тоном, после чего мы
распрощались.
Потом я посмотрел по телевизору какую-то часть бесконечного сериала о
приключениях охотника за крокодилами, прослушал кассету с записями
цыганского хора. Но ничто не могло развеять моего плохого настроения.
Наконец, вопреки всем своим правилам, я выпил порцию скотча и отправился
спать. Ночью мне снились дурные сны.

3
Побагровело еще сильнее красное лицо хорунжего,
когда затянула ему горло жесткая петля...
Н.Гоголь
Доктор Эванс оказался высоким, представительным джентльменом лет
шестидесяти. Его белая шевелюра красиво сочеталась с румяными щеками и
таким же носом, свидетельствующим о жизнелюбии почтенного кавалера ордена
"Звезда Индии".
Мой доклад собрал человек двести любителей этнографии. В обширном
помещении университетской аудитории, арендованной специально по этому
случаю, они как-то терялись и казались совсем маленькой группкой. Это
могло бы болезненно повлиять на какого-нибудь более самолюбивого лектора,
но меня вполне удовлетворил искренний интерес, проявленный слушателями к
некоторым пикантным подробностям моих приключений.
После того, как я ответил на все вопросы и председательствующий
объявил об окончании заседания, публика начала расходиться. Я уже был
готов вздохнуть с облегчением и поздравить себя с успешным завершением
культурной миссии, как ко мне подошел молодой человек, которого я заметил
в первом ряду еще во время доклада. В отличие от большинства слушателей,
он не задавал никаких вопросов, но сейчас, как мне показалось, хотел о
чем-то спросить.
- Мистер Майнер... - Казалось, он никак не может решиться.
- Да, друг мой? - Я ободряюще улыбнулся, принимая вид маститого
профессора, покровительствующего молодым талантам, так сказать, заботливо
относящегося к "зеленой поросли".
- Я... Может быть, вы... Мне, право, неловко, но...
- Смелее, юноша. Ученый должен быть решительным и отважным. Вспомните
Данте: "Здесь нужно, чтоб душа была тверда, здесь страх не должен подавать
совета". - Последние слова - цитату из "Божественной комедии" - я произнес
по-итальянски, чем, кажется, еще больше смутил беднягу.
- Да-да, конечно... Дело в том, что... Словом, у меня есть небольшая
коллекция, может быть, вы посмотрите ее? Нет, не всю, некоторые предметы.
Мне говорили, что это подделка, но поскольку вы были там совсем недавно и
видели своими глазами...
- Молодой человек уже обращался к нам, - довольно бесцеремонно
вмешался в нашу беседу доктор Эванс. - Именно он обратил наше внимание на
заметку в газете и посоветовал пригласить вас, за что мы ему весьма
благодарны. Но все, что он нам показывал, не более, чем дешевые копии,
ловкие мошенники изготавливают их для обмана доверчивых туристов. Смею вас
заверить, наши эксперты достаточно квалифицированы, чтобы это определить.
Да и я сам... Пустая трата времени, заверяю вас.
Но мне стало жаль парня, стоявшего с таким растерянным видом и робко
глядящего на меня. Я вспомнил, как на заре своей карьеры собирателя
старинного оружия из-за подобной же нерешительности проворонил кавказский
клинок четырнадцатого столетия. Почему бы и не уделить начинающему
фанатику науки малую толику внимания, потратить на это часть уик-энда?
- Ладно, юноша. Где же ваша коллекция? Надеюсь, она не слишком
далеко, и нам не придется добираться до нее через Центральную пустыню?
Сегодня слишком жарко для путешествия.
Он жил в Гренвилле, почти в тридцати километрах от университета.
Правда, ехать туда нужно было по широкому центральному проспекту. Ларри
Беллингем, так звали молодого человека, не имел машины, поэтому пришлось
оказать ему еще одну услугу и подвезти на своем "ситроене".
Я церемонно попрощался с доктором Эвансом, который с явным
неодобрением отнесся к моей неуместной снисходительности, очевидно,
потому, что она косвенно ставила под сомнение квалификацию научной
экспертизы, проведенной членами Этнографического общества и им лично.
Потом я усадил своего нового юного друга на заднее сидение, ибо, по его
словам, на переднем его укачивало - что за хилая молодежь пошла в науку! -
и мы отправились в путь.
В машине Ларри совсем оробел, как будто испугался собственной
смелости и с ужасом представлял себе, как будет показывать мне свою жалкую
коллекцию, с какой насмешкой разоблачу я его "редкости"... Напрасно я
старался подбодрить беднягу, заверял, как бы между прочим, что я не
специалист-этнограф, с предметами обихода дани столкнулся совершенно
случайно и знаю их очень поверхностно. Он односложно отвечал на мои
успокоительные тирады и, наконец, совсем замолчал.
Это начинало меня раздражать. Но коль скоро я добровольно пошел на
такое культурно-благотворительное мероприятие, делать было нечего. Сколько
раз я убеждался, что нельзя следовать первым порывам души, которые, как
говорил Талейран, всегда бывают самыми хорошими и искренними, сколько раз
повторял себе и другим: "Ни одно доброе дело не остается безнаказанным!"
Тащись вот теперь по такой жаре на край света! А потом еще нужно будет
возвращаться назад...
Наступил вечер. Как всегда в Сиднее, лежащем примерно на широте мыса
Доброй Надежды, быстро стемнело, почти без обычных для более высоких широт
сумерек. Мы продолжали наше безмолвное путешествие уже при искусственном
освещении.
В районе Парраматта я свернул налево, пересек железную дорогу,
связывающую Сидней с Мельбурном, потом, следуя указаниям вновь обретшего
дар речи Ларри, повернул еще раз налево - в какую-то узкую улочку, потом -
направо и въехал, наконец, в ворота небольшого парка, автоматически
раскрывшиеся на свет фар. В глубине его темнел двухэтажный особняк,
построенный в австралийском колониальном стиле.
Где-то в подсознании у меня мелькнула мысль: почему это Ларри,
живущий в таком доме, не имеет собственной машины и вынужден добираться
домой чуть ли не автостопом?
Но тут же я забыл о ней, забыл обо всем на свете, кроме необходимости
дышать, ибо горло мне сдавила стальная петля...
Напрасно пытался я просунуть под нее пальцы, чтобы ослабить зажим,
напрасно напрягал мышцы шеи, чтобы выиграть несколько секунд и вдохнуть
хоть глоток воздуха. В голове у меня зазвенело, перед глазами замелькали
золотистые точки, и я почувствовал, что проваливаюсь, крутясь, в какую-то
черную воронку, лечу в бескрайнюю космическую бездну.

4
Неволей иль волей, а будешь ты мой.
В.Жуковский
- В здоровом теле - здоровый дух. Так говорили древние. Ваш дух
сейчас вполне здоров и силен, как и тело, он готов оказать нам стойкое
сопротивление. Но если дух - нечто нематериальное и руками его не
пощупаешь, то тело в нашей власти. А через него мы можем добраться и до
духа. Вы не подумали об этом? Когда мы сделаем ваше тело больным, когда
превратим его в дрожащий от боли кровоточащий кусок студня, - а это мы
умеем, - ваш дух тоже будет сломлен...
Человек, произносивший эту тираду, сидел с самодовольным видом,
откинувшись на спинку кресла. Судя по всему, он явно был местным жителем,
так как иммиграционная служба Австралии не дает въездных виз лицам,
страдающим избыточным весом, объясняя это нежеланием перегружать
государственную систему здравоохранения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29