И я до сих пор жалею, что ты поспешил вызвать его на дуэль и не позволил мне самой с ним рассчитаться.
— Ну, тебе, наверное, понравилось выступать в роли моего партнера по фехтованию. Только упражняться со шпагой с колпачком на конце — это одно дело, а драться на дуэли — совсем другое. Ты не принадлежишь к числу тех, кому идут шрамы на лице, девочка моя.
— Ты, как всегда, несправедлив.
— Зато я, как всегда, прав.
— Просто тебе хочется отвлечь меня старыми уловками. Однако ты напрасно стараешься. Возможно, я иногда могу поступать безрассудно, но я никогда не стану напрасно рисковать, если речь пойдет о тебе и отце.
— Да, но — послушай!
С Оружейной площади донесся грохот барабанов. Вскоре их мерный бой зазвучал в ритме марша, зовущего солдат в поход.
Валькур склонил голову набок, и его тонкие губы искривились в иронической улыбке.
— Похоже, нас удостоили чести полюбоваться смотром войск его испанского величества. Признайся, ты сейчас волнуешься?
— Ты хочешь спросить, не страшно ли мне? — ответила Фелисити с грустью в голосе. — Они наверняка задумали принудить нас к повиновению, показав свою мощь.
— Да, чтобы мы дрожали от страха, — согласился Валькур. — Как ты думаешь, у них это получится?
Его холодный вопросительный взгляд заставил Фелисити покраснеть.
— Конечно, такое высокомерие только разозлит жителей Нового Орлеана и послужит поводом к восстанию, так?
Валькур утвердительно кивнул.
— Я знал, у тебя просто разыгрались нервы. Ты не настолько малодушна, чтобы дрожать как осиновый лист при одной мысли об испанцах.
— Дело не только в этом.
— Понимаю. Ты переживаешь из-за отца, потому что он связался с заговорщиками.
— И из-за тебя тоже. То, чем ты занимаешься, кажется, называется изменой или еще чем-то вроде этого.
— Глупости. Можно ли предать страну, которая официально не владеет нашей колонией?
Фелисити в ответ промолчала. Резкий неумолчный грохот барабанов постепенно приближался, и теперь до слуха уже доносился приглушенный топот тяжелых шагов.
В это время в комнату вошла служанка, неся поднос с вином и закусками. Вслед за ней появился слуга Валькура — Дон. Взяв бокал, Фелисити увидела, как Дон с поклоном протянул хозяину опахало из раскрашенной кожи цыпленка, а затем отступил назад, чтобы Мари подала Валькуру коньяк.
Сильный, хорошо сложенный негр не произнес ни слова. Он был нем. Впрочем, пять лет назад, когда мсье Лафарг приобрел его на аукционе, Дон умел разговаривать. Через несколько месяцев после того, как его взяли в дом, поручив ему обязанности лакея у старика и Валькура, Фелисити однажды спросила его, где ее брат. Лакей объяснил, что Валькур ушел на петушиные бои, а потом собирался навестить одну девушку в ее доме. Упомянутая особа была метиской и не отличалась строгостью правил, в обществе ее считали дамой полусвета, но тогда Фелисити еще этого не знала. Когда она стала расспрашивать брата, Валькур страшно рассердился и раз и навсегда запретил ей интересоваться тем, где он бывает, а заодно и вспоминать об этой женщине. В тот же вечер с Доном случилось несчастье: он упал из окна второго этажа во двор и перекусил язык пополам. Однако края раны были такими ровными, как будто язык отрезали ножом…
Тем временем служанка легкой походкой вышла из комнаты, но, когда Дон собрался последовать за ней, Валькур остановил его, подняв руку. При этом он пристально смотрел желтовато-карими глазами вниз, на улицу — одну из самых главных магистралей города, которую испанцы никак не могли миновать.
— Интересно, — проговорил он, — найдется ли в этом доме хотя бы один полный ночной горшок?
— Что? — Фелисити подняла на брата недоуменный взгляд.
— Неужели ты такая заботливая хозяйка, что заставляешь слуг выносить горшки по нескольку раз в день?
— Валькур, неужели ты хочешь… — Фелисити замолчала, со страхом глядя на брата, не в силах продолжать.
— А почему бы и нет?
— Это же просто безумие, испанцы никогда не простят такого оскорбления!
— Сомневаюсь, что наши пропахшие чесноком «друзья» почувствуют эту вонь. — Валькур улыбнулся, довольный собственным остроумием.
— Представь, что о нас подумают! Ты бы еще повесил на дверь объявление о том, что мы сторонники независимости. — Фелисити давно убедилась, что Валькура можно отговорить от очередной сумасбродной затеи только с помощью каких-нибудь веских аргументов.
— Думаешь, им это еще не известно? О'Райли скоро узнает, кто здесь устраивал заговор. Наш добрый и храбрый комендант Обри позаботится об этом.
— Не надо самому накликать беду.
— По-моему, она и так придет, хотим мы этого или нет, точно так же, как пришли испанцы, тебе не кажется? Дон, принеси сюда горшок, полный до самых краев. Живо!
Лакей поклонился с застывшим выражением лица и отправился выполнять приказ хозяина. В дальнем конце улицы появилась колонна испанских солдат, то освещаемая солнечными лучами, то почти скрывавшаяся в тени, отбрасываемой стенами домов.
— Валькур, прошу тебя, не надо.
— Ты так жалобно просишь. Сам не пойму, как я до сих пор тебе не уступил, — размышлял вслух Валькур, созерцая сцену, достойную кисти Фрагонара, и по-прежнему обмахиваясь опахалом.
— Ты ставишь свои прихоти превыше всего! — с горечью проговорила Фелисити.
— Несправедливое замечание. Тебе тоже понравится спектакль. Не упрямься, скажи, что согласна.
Девушка покачала головой.
— Ты только подумай, что будет потом.
— Слишком поздно, сестренка.
Наконец появился Дон с грубым керамическим горшком в цветочек, зловонное содержимое которого едва не переливалось через край. Как раз в этот момент к балкону приблизились солдаты, шедшие в голове колонны. На их багровых лицах проступали капли пота, в этот удушливый летний день они выглядели утомленными после долгого марша в тяжелых мундирах с золотыми галунами. Гарцевавший впереди офицер держался в седле с гордым видом победителя, его эполеты блестели в лучах заходящего солнца.
— Валькур! — Фелисити снова попыталась урезонить брата.
Однако он, не обращая внимания на протест сестры, указал быстрым, нетерпеливым жестом на перила, как будто подавая безмолвную команду.
Дон нерешительно переминался на месте, его лицо вдруг приобрело пепельный оттенок. Фелисити перевела взгляд с чернокожего слуги на его хозяина.
— Подумай, что ты делаешь. Во всем будет виноват Дон. Они ни за что не поверят, что это не намеренное оскорбление, а случайность, что ему просто приказали выливать горшки именно в это время. Его могут высечь, посадить в тюрьму, а то и сделать что-нибудь похуже.
— Какая досада! — ответил Валькур с притворной дрожью в голосе. — Однако, боюсь, ты права. Испанцы славятся жестокостью в таких делах. И все же это придется сделать.
— Ты не можешь этого допустить, — начала было Фелисити.
— Дон?
В тихом голосе Валькура чувствовалась скрытая угроза, заставлявшая всех слуг в доме беспрекословно подчиниться. С окаменевшим лицом и безнадежным выражением в глазах лакей поднял горшок и вылил его содержимое через перила на улицу.
— Фу! — воскликнул Валькур, выхватив из рукава надушенный носовой платок и помахав им перед носом. — Ты чуть не обрызгал меня.
Снизу послышались злобные крики, топот ног и резкие слова команды. Фелисити осторожно выглянула на улицу, посмотреть, что случилось с колонной солдат, а потом заступилась за Дона:
— Если бы он подошел ближе к перилам, они бы наверняка увидели его.
— Ну и что из того? — Валькур продолжал обмахиваться платком.
Он оставил это занятие и изобразил на лице надменную улыбку лишь после того, как в дверь на первом этаже забарабанили изо всех сил. Едва Фелисити опустила свой бокал на стол рядом с опустевшей рюмкой Валькура, как на лестнице послышался топот. Обернувшись, она сделала несколько шагов, чтобы встать рядом с Валькуром, но в этот момент дверь распахнулась и Мари впустила в комнату целое отделение солдат в алых мундирах. Ими командовал офицер, скакавший верхом во главе колонны.
Фелисити застыла, сжав кулаки и спрятав их в складках платья, в то время как Дон попытался укрыться в тени портьер, обрамлявших дверь на балкон. Валькур выступил вперед, сжимая платок в изящно согнутой руке и всем своим видом выражая удивление.
— Я протестую, — растягивая слова, произнес он, — что означает это вторжение?
Офицер отвесил легкий поклон, адресованный одновременно и Фелисити и Валькуру, даже не постаравшись скрыть гнев, как будто ему публично бросили вызов.
— Я расследую оскорбление, только что нанесенное этим домом армии его величества короля Испании. Именем короля я требую немедленных и исчерпывающих объяснений.
Валькур взглянул на знаки различия офицера.
— Как вас зовут, мой полковник?
— Я полковник Морган Маккормак. — Его голос звучал твердо и уверенно.
Валькур едва заметно улыбнулся Фелисити, прежде чем вновь обернуться к Маккормаку.
— Тогда считайте, что я вам все объяснил.
Полковник был высок и широкоплеч. Он не носил парика и не пудрил золотисто-каштановых волос, заплетенных в косу. Зеленые глаза выдавали его ирландское происхождение. Морган Маккормак, несомненно, являлся соотечественником О'Райли, одним из тех наемников, которые, по словам очевидцев, служили вместе с ним.
Полковник оставил это замечание без ответа.
— Я жду ваших объяснений.
Приподняв тонкую бровь, Валькур произнес:
— Мы с радостью готовы помочь вам, мой полковник, и, конечно, испанской короне тоже, но прежде я и моя сестра хотели бы узнать, в чем заключается это столь вопиющее оскорбление.
— Думаю, объяснения излишни. — Выражение лица полковника Моргана Маккормака сделалось жестким. Он с трудом сдерживал гнев, уловив иронию в голосе Валькура.
Валькур потянул воздух и вновь прибегнул к помощи надушенного платка.
— Даже если я и догадался, — негромко проговорил он, — вам, кажется, удалось уберечься от… ливня?
— Совершенно верно. Но моим людям повезло куда меньше. — Запас терпения ирландца явно был на исходе. Он изъяснялся по-французски почти безупречно, лишь с едва заметным акцентом.
— Понятно. — Валькур снова взмахнул платком, с притворным сочувствием окинув взглядом столпившихся в дверях солдат.
— Смею напомнить, что источником запаха, который вы нашли столь неприятным, является ваш дом, — процедил полковник. — Перед тем как это случилось, на балконе стояли трое. Остается только выяснить, чья это работа.
— Боюсь, я и моя сестра пребываем в полном неведении. — Валькур протянул Фелисити руку, и та, внутренне подобравшись, неохотно приблизилась к нему.
— Простите, но, по-моему, такое просто невозможно.
— Вы утверждаете, что я лгу? — Валькур нахмурился.
— Я сказал, что должен найти виновника во что бы то ни стало. — Посмотрев через плечо Валькура, полковник уперся мрачным взглядом в Дона.
— Но это же мелочь, полковник. Такое случается чуть ли не каждый день.
— Но не с солдатами испанского короля. К тому же вы не хуже меня знаете, что это не простая случайность. Поэтому или вы мне поможете, или мне придется арестовать вас всех, чтобы разобраться, что к чему.
Мари, слышавшая все через распахнутую дверь, испуганно ахнула и закрыла ладонью рот, чтобы в комнате не услышали ее восклицания. Валькур на мгновение застыл, затем недоуменно пожал плечами.
— Разумный и воспитанный человек не станет долго ломать голову в поисках ответа. Горшки обычно выливают лакеи.
Дон съежился, словно от удара, лицо его судорожно задергалось, он то и дело открывал и закрывал рот, как будто пытаясь что-то сказать. Издаваемые им гортанные звуки напоминали слова, исполненные отчаяния.
Лицо офицера сделалось неподвижным и теперь напоминало маску. Кивнув в ответ, он бросил короткую команду, повинуясь которой солдаты взяли мушкеты на изготовку, а двое из них стали по бокам чернокожего слуги.
Фелисити больше не могла оставаться безучастной. Сделав шаг вперед, она крепко вцепилась пальцами в рукав мундира полковника.
— Не надо, подождите! Я не хочу, чтобы Дон расплачивался за мой поступок. Это сделала я, полковник Маккормак. Я устроила вашим людям неожиданный душ.
Густые брови офицера сошлись на переносице, он с удивлением посмотрел на девушку сверху вниз.
— Вы? — Полковник произнес это так, как будто только сейчас заметил ее присутствие, несмотря на то что приветствовал ее легким поклоном. Во взгляде смотревших в упор зеленых глаз чувствовалась холодность, граничащая со злобой, однако Фелисити непонятно почему показалось, что офицер не упускает ни одной детали ее внешности. Теперь он пристально разглядывал ее золотистые волосы, унаследованные от норманнских предков, разбойников-викингов, некогда наводивших ужас на побережье, правильные черты ее лица, молочно-белые плечи и стройную фигуру в роскошном платье, подчеркивающем ее изящество.
Под таким откровенно оценивающим взглядом Фелисити покраснела; воспоминание об отвратительном поступке, в котором она только что призналась, заставило ее покраснеть еще больше. Тем не менее она не опускала темно-карих глаз, стараясь ничем не выдать охватившего ее раздражения и смущения.
— Не надо, сестра! — протестующе воскликнул Валькур. Заметив пристальный взгляд офицера, устремленный на Фелисити, он побагровел так, что под слоем пудры на лице проступили красные пятна. — Не стоит жертвовать репутацией ради такой бесполезной твари, как мой лакей. В этом нет необходимости.
Фелисити обернулась к брату.
— Не стоит? Или ты забыл, что он не более чем пешка в твоей игре?
— Которая недорого стоит, — ответил Валькур.
— Неправда!
— Хватит, — вмешался в их спор офицер. — Вы будете выяснять отношения потом. Сейчас речь идет о чести короля. Мадемуазель, вы должны понять…
— Полковник Маккормак, — перебил Валькур, повысив голос, — я попрошу вас не разговаривать с моей сестрой таким тоном, тем более что она ни в чем не виновата.
— Как это понимать? — Вопрос был задан с угрожающим спокойствием.
— Боюсь, преступник, которого вы ищете, это я, — с кривой усмешкой ответил Валькур, расправив плечи.
Полковник Маккормак смерил его тяжелым взглядом.
— В это трудно поверить.
— Примите мои поздравления, мой полковник, а заодно позвольте выразить мое глубочайшее сочувствие, — поклонился Валькур. — Похоже, теперь вы нашли сразу троих виновных. Как вы теперь собираетесь поступить?
— Да, вы все были здесь, это несомненно, однако виноватых не трое, а лишь один. Вы сами, мсье, только что любезно подсказали, на кого в первую очередь должно пасть подозрение. Господа, которые умеют держать в строгости своих людей, не опустятся до того, чтобы выполнять за них грязную работу. Так что это дело рук вашего слуги. Однако он поступил так не по своей воле, иначе бы он сейчас не дрожал от страха. Кто-то из вас велел ему это сделать.
— Вам не откажешь в проницательности. — Валькур усмехнулся.
Полковник склонил голову в легком поклоне.
— Благодарю вас.
— Осталось только выяснить, кто именно, поскольку мы оба сознались.
— По-моему, вы, мсье, слишком хорошо воспитаны для такой гнусности. Просто вы решили взять вину на себя, чтобы выгородить сестру. Мне кажется, истинным виновником, как ни неприятно мне об этом говорить, являетесь именно вы, мадемуазель.
Закончив эту тираду, офицер посмотрел на Фелисити, которая, добровольно признавшись, теперь ожидала наказания, в какую бы форму оно ни вылилось. Однако примириться с мыслью, что во всем обвинят именно ее одну, оказалось выше ее сил.
— Да, вы правы, — воскликнула она, — а почему бы нет? Возможно, мой поступок поможет вам понять, как относятся к испанцам в Новом Орлеане, не говоря уж об О'Райли и о его ирландских наемниках-головорезах!
— Мадемуазель, с сегодняшнего дня вы живете в Испанской Луизиане и являетесь испанской подданной. — Зеленые глаза Маккормака сузились и угрожающе заблестели. — Мундир, который, по-вашему, запросто можно осквернить, носят защитники вашей родины. Я считаю, вы совершили опрометчивый поступок, и вашими действиями руководила не ненависть, а патриотизм. Однако имейте в виду, подобное оскорбление больше не сойдет вам с рук. То, что вы женщина, не спасет вас от скорой и суровой кары.
Не дожидаясь ответа, он повернулся на каблуках ботфортов, что-то отрывисто скомандовал солдатам и первым вышел из комнаты. Фелисити с пылающими от досады и гнева щеками молча смотрела ему вслед.
— Самоуверенный нахал… — задыхаясь, произнесла она, когда к ней наконец вернулся дар речи.
— И к тому же опасный, — добавил Валькур.
— Что ты имеешь в виду?
— Он умен и ко всему прочему лишен тщеславия.
— Как ты можешь так говорить? — возмутилась Фелисити. — Разве ты не видел, какой ослепительно белый у него шарф и как блестят его сапоги?
— Это признак гордости и аккуратности, но никак не тщеславия, моя милая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44