По его груди и плечу извилистыми струйками стекала кровь, медленно капая на постель. Тело его было испещрено царапинами и бурыми сгустками, напоминавшими ржавчину. Она перевела взгляд на покрывало. Кровавые пятна испачкали его столь сильно, что она уже не могла отличить, где была ее кровь, а где — Моргана.
— Боже мой, — вздохнула Фелисити, вытянув вперед руку и глядя на свои окровавленные пальцы.
Морган опустил глаза и с раздраженной гримасой прижал ладонь к длинному порезу, наискось пересекавшему его грудь и плечо.
— Извини, я не заметил.
Фелисити ощутила приступ тошноты. Она не знала, что ответить, не представляла, как поступить с этим человеком, столь грубо вторгшимся в ее жизнь. Охваченная замешательством и смертельно уставшая от борьбы и насилия, она хотела разрыдаться, но понимала, что сейчас слезы не принесут облегчения. Дождь тем временем ослабел, теперь шум его напоминал тихую барабанную дробь. Ему вторил другой звук, похожий на глухие удары, как будто вдалеке кто-то стучался в дверь. Звук становился все настойчивее, и Фелисити обратила на него внимание. Она повернула голову, прислушалась и внезапно все вспомнила.
— Ашанти, — прошептала она.
— Твоя служанка?
— Я не знаю, что они сделали с ней и с другими женщинами тоже.
— Придется посмотреть. — Морган нахмурился.
— Нет. Я пойду одна, — поспешно проговорила Фелисити, снова устремив взгляд на струйки крови, продолжавшие стекать из раны, которую Морган зажимал пальцами. — Вам лучше присесть.
Он приподнял бровь и ответил с едким сарказмом:
— Ты очень заботлива, но ты напрасно переживаешь. Прошло уже порядочно времени. И я вполне могу потерпеть еще немного.
— Я обойдусь там без вас.
— Как хочешь.
Завернувшись в покрывало, Фелисити соскользнула с кровати. Черты лица Моргана сохраняли замкнутое, непроницаемое выражение. Она бросилась к гардеробу, достала халат, быстро накинула его и переступила через упавшее покрывало. Только сейчас она обратила внимание, что сандалии из мягкой кожи до сих пор оставались на ее ногах, зашнурованные на икрах. Это открытие почему-то заставило ее густо покраснеть. Стараясь не смотреть на Моргана, она быстро вышла из спальни.
В гостиной стоял сундук, где хранились разные тряпки. Фелисити задержалась, подняла тяжелую крышку и вытащила моток бинтов, нарезанных из остатков старой, но чистой простыни. Поджав губы, она вернулась в спальню и, бросив моток на кровать рядом с Морганом, вновь выбежала вон.
Когда она торопливо спускалась по лестнице, удары, которые привлекли ее внимание, сделались еще громче. Похоже, они доносились со двора, скорее всего из комнаты, где спала Ашанти. Вскоре Фелисити убедилась, что ее предположение оказалось верным. Окунувшись во влажную темноту ночи, она быстро добежала до спасительного навеса, наклонив голову, стараясь уберечься от дождевых потоков, все еще стекавших с крыши. Дверь в комнату служанки была подперта деревянным брусом, с помощью которого обычно запирали на ночь помещения для рабов, хотя в доме ее отца этого не делали уже много лет.
Фелисити отодвинула брус, распахнула дверь и при свете сальной свечи увидела, как Ашанти отшатнулась и замерла в оцепенении, затем наконец узнала хозяйку.
— Мадемуазель! — воскликнула она, бросившись навстречу Фелисити и вцепившись ей в руку. — Я так волновалась, что чуть не сошла с ума.
— Все в порядке, — ответила Фелисити дрогнувшим голосом.
— Эти люди… Они набросились на меня в темноте, затолкали сюда и заперли дверь. Я слышала, как вы меня звали на помощь, но ничего не могла сделать. Скажите, что случилось? Что на этот раз учинил мсье Валькур?
Фелисити в нескольких словах поведала обо всем служанке, даже не удивившись, что та догадалась, кто устроил нападение.
— Вы говорите, полковника ранили? Сильно?
— Он утверждает, что нет, — ответила Фелисити сдавленным голосом, — но там, наверху, столько крови.
— Где он? Ему надо помочь. — Ашанти вышла вместе с хозяйкой и огляделась по сторонам, прежде чем отправиться следом. Внезапно выражение ее лица изменилось.
— Мадемуазель, почему вы в халате? И ваши волосы… ваши руки…
— Это… это была ошибка. — Слова сами сорвались с губ. Фелисити не понимала, почему она сейчас стала выгораживать Моргана.
— Вас не ранили? — спросила Ашанти, вглядываясь в лицо хозяйки потемневшими от беспокойства глазами. — Скажите, что он с вами сделал, это жестокое ненасытное чудовище? Как он с вами поступил?
— Полковник решил, что я тоже помогала нападавшим. Он…
— Я не про полковника. Ведь это мсье Валькур отделал вас так. — Служанка приблизилась к ней вплотную, разглядывая ее лицо и руки.
Фелисити рассеянно потерла ушибленный висок в том месте, где ударилась о лестничные перила. Как бы трудно ни было ей подобрать нужные слова, служанке придется все объяснить. Едва заметно кивнув, она принялась рассказывать Ашанти, как было дело.
Служанка с сочувствием дотронулась до плеча хозяйки, когда наконец разобралась, что к чему.
— Идемте, мадемуазель, давайте поднимемся наверх. Я заварю вам настойку из ромашки и уложу вас в постель.
— Но там же полковник.
— Если все случилось так, как вы рассказали, он не причинит вам вреда, — попыталась успокоить ее Ашанти.
Фелисити бросила на служанку быстрый взгляд.
— Я его не боюсь! Мне только хочется выставить его из дома, а он не желает уходить.
— Может… — начала Ашанти, а потом, запнувшись, быстро закончила: — Может, будет лучше, если он останется?
— Зачем? О чем ты говоришь? — спросила Фелисити, стараясь разглядеть лицо негритянки в тусклом неровном свете свечи, горящей в комнате позади них.
— Не обращайте внимания. Идемте, позвольте мне вам помочь.
Фелисити чувствовала себя совсем измученной и разбитой. Дождевые капли постепенно промочили ее халат насквозь. Ветер, пронизывавший тонкую материю, обжигал разгоряченное тело девушки неприятным холодом, ее знобило.
— Мне сейчас нужно только вымыться.
— Я об этом позабочусь, — пообещала Ашанти и направилась к лестнице, подождав Фелисити у входа, чтобы пропустить ее вперед.
Морган, обнаженный по пояс, с хмурым видом стоял у зеркала на туалетном столике, одной рукой прижимая к ране кусок материи, а другой тщетно пытаясь обернуть свободные концы бинта вокруг плеча. Заметив в дверях Фелисити, он лишь взглянул в ее сторону, но не произнес ни слова. Она прошла вперед, пропуская в комнату Ашанти.
Служанка окинула Моргана долгим внимательным взглядом и опустила глаза. С ничего не выражающим лицом она прошла за портьеры в туалетную комнату, взяла небольшой медный таз и принесла его в комнату. Затем сняла с умывальника льняное полотенце, заодно захватив драгоценный кусочек мыла и склянку с ароматным крахмалом. Положив все это рядом с тазом, Ашанти повернулась к кровати. Быстро сняв испачканные простыни и завязав их в узел, она удалилась, унося его под мышкой.
Фелисити по-прежнему стояла неподвижно. Ей хотелось вновь возвратиться на законно принадлежавшую ей территорию, и в то же время она была готова бежать, оставив свои владения Моргану Маккормаку. Она с удивлением глядела на его сапоги, лежавшие рядом с кроватью, на жилет и рубашку, небрежно брошенные поперек стула, как будто он имел право раскидывать по ее комнате свои вещи. Это раздражало Фелисити и вызывало у нее тревогу, особенно когда она вспоминала о его отказе покинуть дом и о намеке на то, что он может его присвоить.
Халат, который она надела, завязывался тесемками у воротника, однако спереди его полы едва сходились. Придерживая их рукой, она приблизилась к окну. Дождь почти перестал. Вышедшая во двор Ашанти бросила в дверь прачечной грязные простыни. До этого она, должно быть, успела выпустить вторую служанку и повариху из их комнаты. Фелисити увидела, как они вдвоем показались из кухни, о чем-то разговаривая и оживленно жестикулируя, в то время как Ашанти направилась туда, чтобы развести огонь и согреть воду. Смену обстоятельств жизни хозяйки она восприняла с удивительным спокойствием. Признавая бесполезность истерик, Фелисити тем не менее не ожидала от служанки такого фатализма. Ей казалось, что Ашанти не возражает против случившегося только потому, что речь идет о полковнике Моргане Маккормаке.
Ашанти пыталась ее предупредить. Фелисити не могла точно вспомнить слова служанки, но та подчеркивала, что ей следует сохранять осторожность, как будто предчувствовала последствия. Однако Фелисити не представляла, как еще она могла повести себя при сложившихся обстоятельствах. Окинув спальню мрачным взглядом, она перегнулась через подоконник, чтобы закрыть ставень.
Позади Морган негромко выругался и швырнул моток бинтов на туалетный столик. Обернувшись, Фелисити увидела, что он держит окровавленную тряпку, которую до этого прижимал к плечу, не зная, куда ее положить.
— Бросьте сюда, — сказала она, указав на фарфоровый кувшин и чашку для мытья рук, стоящие на умывальнике.
Морган швырнул тряпку в чашку, бросил на девушку тяжелый взгляд и вернулся на прежнее место.
— У тебя, наверное, найдется иголка с ниткой?
— Конечно. Зачем вам?
— Края этой чертовой раны надо как-нибудь стянуть. Стоит мне поднять руку, как она опять начинает кровоточить.
— Вы хотите ее зашить? — спросила Фелисити, взглянув на косой разрез на груди, из которого продолжала сочиться кровь, и поспешно отвела глаза.
— Нет, я хочу, чтобы это сделала ты.
Фелисити ошеломленно посмотрела в зеленые глаза ирландца.
— Я… я не могу.
— Неужели? — с издевкой спросил он. — Мне казалось, ты с удовольствием будешь тыкать в меня иголкой.
— У вас странное представление о моем характере, полковник.
— Я хочу узнать его получше, — ответил Морган неожиданно мягко.
Фелисити вздернула подбородок.
— Правда? Даже если вы не верите ни единому моему слову?
— О человеке судят по делам, а не по словам.
— Это точно, — ответила она, слегка улыбнувшись. — Как же тогда можно судить о вас, Морган Маккормак?
— Я предложил тебе достойный выход, — напомнил полковник.
— Только вы сделали это просто так. Вы ведь не ожидали, что я приму ваше предложение!
— Тебе так кажется?
Взгляд его изумрудных глаз было трудно выдержать. Фелисити вновь посмотрела на грудь Моргана.
— Так вы перепачкаете кровью всю комнату, — бросила она. — Я сейчас принесу шкатулку для шитья.
Вернувшись, Фелисити поставила на туалетный столик плетеную коробку.
— Неужели вы не захватили из Испании хирурга, чтобы заниматься такими делами?
— Да, мы привезли с собой одного парня, но я скорее пойду к могильщику. До сих пор все, кто попадал к нему в руки, умирали от гангрены. А потом, он никогда не моется.
— Кстати, вам не кажется, что рану следует все-таки сначала промыть?
— Порезы от шпаги обычно остаются чистыми. Кроме того, из раны вытекло достаточно крови, чтобы смыть любую грязь. Я как-то разговаривал с одноногим пиратом, который советовал поливать раны бренди, а заодно принимать его внутрь.
— А вы не хотите промочить горло для храбрости? — поинтересовалась Фелисити сладким голосом.
— Нет, — просто ответил он. — Однако я вполне могу подождать, пока ты подкрепишь собственные силы.
— Я обойдусь без этого. — Лицо Фелисити снова приняло холодное выражение. Приблизившись к умывальнику, она налила в чашку воды и вымыла руки. Вода сделалась красной, но скорее от окровавленных тряпок, брошенных Морганом, чем от запекшейся крови на ее ногтях. Выплеснув воду в кувшин, она вытерла руки и вернулась к своей шкатулке.
— Вам придется сесть, — проговорила Фелисити, глядя через плечо.
— Пожалуй, я лучше постою.
— Если вам захотелось лишний раз похвалиться высоким ростом, то я просто не смогу дотянуться до раны, не встав на цыпочки.
Ее резкий тон, похоже, удивил Моргана. Фелисити показалось, что на его губах мелькнула кривая усмешка, когда он, раскачиваясь, подошел к стулу, убрал оттуда одежду и опустился на него, выставив вперед ногу.
— Я к вашим услугам, — медленно проговорил Морган.
Продев в иглу черную шелковую нитку, самую крепкую, которая у нее была, Фелисити прошла в гостиную. Взяв со стола графин, она плеснула в бокал немного коньяку и, опустив туда иголку с ниткой, принесла его в спальню. Потом захватила с туалетного столика ножницы для вышивания и свечу. На стенах комнаты заплясали тени, когда Фелисити приблизилась к сидящему на стуле мужчине.
— Вы не подержите вот это? — спросила она, подавая Моргану медный подсвечник. — Мне понадобится свет.
В ответ он молча протянул руку. С чувством растущей тревоги Фелисити обошла стул с другой стороны, приблизившись к Моргану справа. Теперь, стоя совсем рядом, она разглядела на его груди длинные красные полосы, оставленные ее ногтями, ставшие хорошо заметными при свете. Эта картина не доставила девушке никакого удовольствия, наоборот, ей стало слегка не по себе, и теперь она старалась смотреть только на глубокую свежую рану, пересекавшую грудь полковника.
— Осторожно. — Морган стремительным движением руки поймал золотистую прядь волос, свесившуюся с плеча Фелисити, когда она наклонилась к нему. Девушка в испуге подалась назад, прежде чем поняла, что он хотел отвести ее волосы от пламени свечи. Морган уже не отпускал волос Фелисити, он как будто привязал ее к себе тонкой блестящей нитью, глядя, как нежный шелковистый локон скользит у него между пальцев.
Она снова приблизилась к нему. Его замерший взгляд оставался столь бесстрастным, что она опустила ресницы.
— Вы точно хотите, чтобы я это сделала?
— Точно.
— Вам будет больно.
— Не сомневаюсь.
Фелисити не могла с уверенностью утверждать, что сумеет сделать то, что от нее требовалось, тем более для Моргана и в такой обстановке. Она ощутила легкую дрожь, идущую откуда-то из глубины тела и постепенно усиливающуюся по мере приближения к конечностям, чтобы стать совсем невыносимой, достигнув пальцев. В довершение всех бед, она не сможет держать полы халата запахнутыми, наклонившись над Морганом, если ей придется действовать обеими руками.
— Попробуйте вспомнить, — посоветовал он негромким голосом, — какие чувства вы испытывали ко мне полчаса назад.
Наградив Моргана полным отвращения взглядом, она, затаив дыхание, выудила иголку с ниткой из бокала с коньяком.
Первый стежок был самым трудным. Фелисити удивилась тому, насколько неподатливой и упругой оказалась его кожа. Морган смотрел на нее немигающим взглядом, ничем не выдавая нестерпимой боли, пронзающей тело с каждым новым стежком. Заметив, что он опустил глаза и глядит теперь на распахнувшиеся полы ее халата, Фелисити поджала губы, но сейчас она уже ничего не могла поделать; оборвать нитку, завязав узел после последнего стежка, можно было только обеими руками.
Закончив работу, она отступила назад и выпрямилась. Из раны продолжала сочиться кровь. Положив иглу с ножницами на туалетный столик, девушка сделала из бинтов тампон и смочила его в коньяке. Не успела Фелисити приложить тампон к зашитому порезу, как в спальню с бадьей для купания вернулась Ашанти. Посмотрев на хозяйку невозмутимым взглядом, она вылила в эту бадью теплую воду, принесенную служанкой.
— Ванна готова, мадемуазель.
Возникла неловкая пауза. Держа в одной руке тампон, а другой стягивая полы халата, Фелисити переводила взгляд со служанки на мужчину, столь нагло обосновавшегося в ее спальне. Какой бы чистоплотной она ни была, она не могла раздеться и приняться за мытье в присутствии Моргана Маккормака.
Тот изучающе посмотрел на Фелисити, на мгновение задержав взгляд зеленых глаз на ее побледневшем лице, а потом на Ашанти, в неподвижной позе стоявшую наготове.
— Я подожду в соседней комнате, — бросил он и резким движением поднялся со стула.
Благодарность показалась Фелисити неуместной, и она старательно гнала ее прочь. Морган уже подошел к двери, когда она заметила, что все еще держит в руке моток бинтов.
— Подождите. Ваше плечо… Я сейчас его перевяжу.
— Позвольте мне, мадемуазель, — сказала Ашанти, проскользнув вперед.
— Да, наверное, так будет лучше. — Фелисити вспомнила, что Ашанти умела неплохо лечить болезни и раны.
Взяв из рук Моргана свечу, служанка поставила ее на комод. Затем, слегка дотронувшись до плеча полковника, она жестом указала ему на гостиную, где ярко горели свечи в только что зажженном канделябре. Он молча вышел в соседнюю комнату.
Глядя, как Ашанти отправилась следом за полковником, захватив моток льняной ткани и закрыв за собой дверь, Фелисити неожиданно для себя ощутила какое-то странное раздражение, чем-то похожее на ревность.
7
Фелисити не торопясь намылилась, хмуро глядя в одну точку на противоположной стене, покрытой побеленной штукатуркой. Теплая вода действовала на нее успокаивающе, казалась настоящим бальзамом для ушибов и кровоподтеков на теле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Боже мой, — вздохнула Фелисити, вытянув вперед руку и глядя на свои окровавленные пальцы.
Морган опустил глаза и с раздраженной гримасой прижал ладонь к длинному порезу, наискось пересекавшему его грудь и плечо.
— Извини, я не заметил.
Фелисити ощутила приступ тошноты. Она не знала, что ответить, не представляла, как поступить с этим человеком, столь грубо вторгшимся в ее жизнь. Охваченная замешательством и смертельно уставшая от борьбы и насилия, она хотела разрыдаться, но понимала, что сейчас слезы не принесут облегчения. Дождь тем временем ослабел, теперь шум его напоминал тихую барабанную дробь. Ему вторил другой звук, похожий на глухие удары, как будто вдалеке кто-то стучался в дверь. Звук становился все настойчивее, и Фелисити обратила на него внимание. Она повернула голову, прислушалась и внезапно все вспомнила.
— Ашанти, — прошептала она.
— Твоя служанка?
— Я не знаю, что они сделали с ней и с другими женщинами тоже.
— Придется посмотреть. — Морган нахмурился.
— Нет. Я пойду одна, — поспешно проговорила Фелисити, снова устремив взгляд на струйки крови, продолжавшие стекать из раны, которую Морган зажимал пальцами. — Вам лучше присесть.
Он приподнял бровь и ответил с едким сарказмом:
— Ты очень заботлива, но ты напрасно переживаешь. Прошло уже порядочно времени. И я вполне могу потерпеть еще немного.
— Я обойдусь там без вас.
— Как хочешь.
Завернувшись в покрывало, Фелисити соскользнула с кровати. Черты лица Моргана сохраняли замкнутое, непроницаемое выражение. Она бросилась к гардеробу, достала халат, быстро накинула его и переступила через упавшее покрывало. Только сейчас она обратила внимание, что сандалии из мягкой кожи до сих пор оставались на ее ногах, зашнурованные на икрах. Это открытие почему-то заставило ее густо покраснеть. Стараясь не смотреть на Моргана, она быстро вышла из спальни.
В гостиной стоял сундук, где хранились разные тряпки. Фелисити задержалась, подняла тяжелую крышку и вытащила моток бинтов, нарезанных из остатков старой, но чистой простыни. Поджав губы, она вернулась в спальню и, бросив моток на кровать рядом с Морганом, вновь выбежала вон.
Когда она торопливо спускалась по лестнице, удары, которые привлекли ее внимание, сделались еще громче. Похоже, они доносились со двора, скорее всего из комнаты, где спала Ашанти. Вскоре Фелисити убедилась, что ее предположение оказалось верным. Окунувшись во влажную темноту ночи, она быстро добежала до спасительного навеса, наклонив голову, стараясь уберечься от дождевых потоков, все еще стекавших с крыши. Дверь в комнату служанки была подперта деревянным брусом, с помощью которого обычно запирали на ночь помещения для рабов, хотя в доме ее отца этого не делали уже много лет.
Фелисити отодвинула брус, распахнула дверь и при свете сальной свечи увидела, как Ашанти отшатнулась и замерла в оцепенении, затем наконец узнала хозяйку.
— Мадемуазель! — воскликнула она, бросившись навстречу Фелисити и вцепившись ей в руку. — Я так волновалась, что чуть не сошла с ума.
— Все в порядке, — ответила Фелисити дрогнувшим голосом.
— Эти люди… Они набросились на меня в темноте, затолкали сюда и заперли дверь. Я слышала, как вы меня звали на помощь, но ничего не могла сделать. Скажите, что случилось? Что на этот раз учинил мсье Валькур?
Фелисити в нескольких словах поведала обо всем служанке, даже не удивившись, что та догадалась, кто устроил нападение.
— Вы говорите, полковника ранили? Сильно?
— Он утверждает, что нет, — ответила Фелисити сдавленным голосом, — но там, наверху, столько крови.
— Где он? Ему надо помочь. — Ашанти вышла вместе с хозяйкой и огляделась по сторонам, прежде чем отправиться следом. Внезапно выражение ее лица изменилось.
— Мадемуазель, почему вы в халате? И ваши волосы… ваши руки…
— Это… это была ошибка. — Слова сами сорвались с губ. Фелисити не понимала, почему она сейчас стала выгораживать Моргана.
— Вас не ранили? — спросила Ашанти, вглядываясь в лицо хозяйки потемневшими от беспокойства глазами. — Скажите, что он с вами сделал, это жестокое ненасытное чудовище? Как он с вами поступил?
— Полковник решил, что я тоже помогала нападавшим. Он…
— Я не про полковника. Ведь это мсье Валькур отделал вас так. — Служанка приблизилась к ней вплотную, разглядывая ее лицо и руки.
Фелисити рассеянно потерла ушибленный висок в том месте, где ударилась о лестничные перила. Как бы трудно ни было ей подобрать нужные слова, служанке придется все объяснить. Едва заметно кивнув, она принялась рассказывать Ашанти, как было дело.
Служанка с сочувствием дотронулась до плеча хозяйки, когда наконец разобралась, что к чему.
— Идемте, мадемуазель, давайте поднимемся наверх. Я заварю вам настойку из ромашки и уложу вас в постель.
— Но там же полковник.
— Если все случилось так, как вы рассказали, он не причинит вам вреда, — попыталась успокоить ее Ашанти.
Фелисити бросила на служанку быстрый взгляд.
— Я его не боюсь! Мне только хочется выставить его из дома, а он не желает уходить.
— Может… — начала Ашанти, а потом, запнувшись, быстро закончила: — Может, будет лучше, если он останется?
— Зачем? О чем ты говоришь? — спросила Фелисити, стараясь разглядеть лицо негритянки в тусклом неровном свете свечи, горящей в комнате позади них.
— Не обращайте внимания. Идемте, позвольте мне вам помочь.
Фелисити чувствовала себя совсем измученной и разбитой. Дождевые капли постепенно промочили ее халат насквозь. Ветер, пронизывавший тонкую материю, обжигал разгоряченное тело девушки неприятным холодом, ее знобило.
— Мне сейчас нужно только вымыться.
— Я об этом позабочусь, — пообещала Ашанти и направилась к лестнице, подождав Фелисити у входа, чтобы пропустить ее вперед.
Морган, обнаженный по пояс, с хмурым видом стоял у зеркала на туалетном столике, одной рукой прижимая к ране кусок материи, а другой тщетно пытаясь обернуть свободные концы бинта вокруг плеча. Заметив в дверях Фелисити, он лишь взглянул в ее сторону, но не произнес ни слова. Она прошла вперед, пропуская в комнату Ашанти.
Служанка окинула Моргана долгим внимательным взглядом и опустила глаза. С ничего не выражающим лицом она прошла за портьеры в туалетную комнату, взяла небольшой медный таз и принесла его в комнату. Затем сняла с умывальника льняное полотенце, заодно захватив драгоценный кусочек мыла и склянку с ароматным крахмалом. Положив все это рядом с тазом, Ашанти повернулась к кровати. Быстро сняв испачканные простыни и завязав их в узел, она удалилась, унося его под мышкой.
Фелисити по-прежнему стояла неподвижно. Ей хотелось вновь возвратиться на законно принадлежавшую ей территорию, и в то же время она была готова бежать, оставив свои владения Моргану Маккормаку. Она с удивлением глядела на его сапоги, лежавшие рядом с кроватью, на жилет и рубашку, небрежно брошенные поперек стула, как будто он имел право раскидывать по ее комнате свои вещи. Это раздражало Фелисити и вызывало у нее тревогу, особенно когда она вспоминала о его отказе покинуть дом и о намеке на то, что он может его присвоить.
Халат, который она надела, завязывался тесемками у воротника, однако спереди его полы едва сходились. Придерживая их рукой, она приблизилась к окну. Дождь почти перестал. Вышедшая во двор Ашанти бросила в дверь прачечной грязные простыни. До этого она, должно быть, успела выпустить вторую служанку и повариху из их комнаты. Фелисити увидела, как они вдвоем показались из кухни, о чем-то разговаривая и оживленно жестикулируя, в то время как Ашанти направилась туда, чтобы развести огонь и согреть воду. Смену обстоятельств жизни хозяйки она восприняла с удивительным спокойствием. Признавая бесполезность истерик, Фелисити тем не менее не ожидала от служанки такого фатализма. Ей казалось, что Ашанти не возражает против случившегося только потому, что речь идет о полковнике Моргане Маккормаке.
Ашанти пыталась ее предупредить. Фелисити не могла точно вспомнить слова служанки, но та подчеркивала, что ей следует сохранять осторожность, как будто предчувствовала последствия. Однако Фелисити не представляла, как еще она могла повести себя при сложившихся обстоятельствах. Окинув спальню мрачным взглядом, она перегнулась через подоконник, чтобы закрыть ставень.
Позади Морган негромко выругался и швырнул моток бинтов на туалетный столик. Обернувшись, Фелисити увидела, что он держит окровавленную тряпку, которую до этого прижимал к плечу, не зная, куда ее положить.
— Бросьте сюда, — сказала она, указав на фарфоровый кувшин и чашку для мытья рук, стоящие на умывальнике.
Морган швырнул тряпку в чашку, бросил на девушку тяжелый взгляд и вернулся на прежнее место.
— У тебя, наверное, найдется иголка с ниткой?
— Конечно. Зачем вам?
— Края этой чертовой раны надо как-нибудь стянуть. Стоит мне поднять руку, как она опять начинает кровоточить.
— Вы хотите ее зашить? — спросила Фелисити, взглянув на косой разрез на груди, из которого продолжала сочиться кровь, и поспешно отвела глаза.
— Нет, я хочу, чтобы это сделала ты.
Фелисити ошеломленно посмотрела в зеленые глаза ирландца.
— Я… я не могу.
— Неужели? — с издевкой спросил он. — Мне казалось, ты с удовольствием будешь тыкать в меня иголкой.
— У вас странное представление о моем характере, полковник.
— Я хочу узнать его получше, — ответил Морган неожиданно мягко.
Фелисити вздернула подбородок.
— Правда? Даже если вы не верите ни единому моему слову?
— О человеке судят по делам, а не по словам.
— Это точно, — ответила она, слегка улыбнувшись. — Как же тогда можно судить о вас, Морган Маккормак?
— Я предложил тебе достойный выход, — напомнил полковник.
— Только вы сделали это просто так. Вы ведь не ожидали, что я приму ваше предложение!
— Тебе так кажется?
Взгляд его изумрудных глаз было трудно выдержать. Фелисити вновь посмотрела на грудь Моргана.
— Так вы перепачкаете кровью всю комнату, — бросила она. — Я сейчас принесу шкатулку для шитья.
Вернувшись, Фелисити поставила на туалетный столик плетеную коробку.
— Неужели вы не захватили из Испании хирурга, чтобы заниматься такими делами?
— Да, мы привезли с собой одного парня, но я скорее пойду к могильщику. До сих пор все, кто попадал к нему в руки, умирали от гангрены. А потом, он никогда не моется.
— Кстати, вам не кажется, что рану следует все-таки сначала промыть?
— Порезы от шпаги обычно остаются чистыми. Кроме того, из раны вытекло достаточно крови, чтобы смыть любую грязь. Я как-то разговаривал с одноногим пиратом, который советовал поливать раны бренди, а заодно принимать его внутрь.
— А вы не хотите промочить горло для храбрости? — поинтересовалась Фелисити сладким голосом.
— Нет, — просто ответил он. — Однако я вполне могу подождать, пока ты подкрепишь собственные силы.
— Я обойдусь без этого. — Лицо Фелисити снова приняло холодное выражение. Приблизившись к умывальнику, она налила в чашку воды и вымыла руки. Вода сделалась красной, но скорее от окровавленных тряпок, брошенных Морганом, чем от запекшейся крови на ее ногтях. Выплеснув воду в кувшин, она вытерла руки и вернулась к своей шкатулке.
— Вам придется сесть, — проговорила Фелисити, глядя через плечо.
— Пожалуй, я лучше постою.
— Если вам захотелось лишний раз похвалиться высоким ростом, то я просто не смогу дотянуться до раны, не встав на цыпочки.
Ее резкий тон, похоже, удивил Моргана. Фелисити показалось, что на его губах мелькнула кривая усмешка, когда он, раскачиваясь, подошел к стулу, убрал оттуда одежду и опустился на него, выставив вперед ногу.
— Я к вашим услугам, — медленно проговорил Морган.
Продев в иглу черную шелковую нитку, самую крепкую, которая у нее была, Фелисити прошла в гостиную. Взяв со стола графин, она плеснула в бокал немного коньяку и, опустив туда иголку с ниткой, принесла его в спальню. Потом захватила с туалетного столика ножницы для вышивания и свечу. На стенах комнаты заплясали тени, когда Фелисити приблизилась к сидящему на стуле мужчине.
— Вы не подержите вот это? — спросила она, подавая Моргану медный подсвечник. — Мне понадобится свет.
В ответ он молча протянул руку. С чувством растущей тревоги Фелисити обошла стул с другой стороны, приблизившись к Моргану справа. Теперь, стоя совсем рядом, она разглядела на его груди длинные красные полосы, оставленные ее ногтями, ставшие хорошо заметными при свете. Эта картина не доставила девушке никакого удовольствия, наоборот, ей стало слегка не по себе, и теперь она старалась смотреть только на глубокую свежую рану, пересекавшую грудь полковника.
— Осторожно. — Морган стремительным движением руки поймал золотистую прядь волос, свесившуюся с плеча Фелисити, когда она наклонилась к нему. Девушка в испуге подалась назад, прежде чем поняла, что он хотел отвести ее волосы от пламени свечи. Морган уже не отпускал волос Фелисити, он как будто привязал ее к себе тонкой блестящей нитью, глядя, как нежный шелковистый локон скользит у него между пальцев.
Она снова приблизилась к нему. Его замерший взгляд оставался столь бесстрастным, что она опустила ресницы.
— Вы точно хотите, чтобы я это сделала?
— Точно.
— Вам будет больно.
— Не сомневаюсь.
Фелисити не могла с уверенностью утверждать, что сумеет сделать то, что от нее требовалось, тем более для Моргана и в такой обстановке. Она ощутила легкую дрожь, идущую откуда-то из глубины тела и постепенно усиливающуюся по мере приближения к конечностям, чтобы стать совсем невыносимой, достигнув пальцев. В довершение всех бед, она не сможет держать полы халата запахнутыми, наклонившись над Морганом, если ей придется действовать обеими руками.
— Попробуйте вспомнить, — посоветовал он негромким голосом, — какие чувства вы испытывали ко мне полчаса назад.
Наградив Моргана полным отвращения взглядом, она, затаив дыхание, выудила иголку с ниткой из бокала с коньяком.
Первый стежок был самым трудным. Фелисити удивилась тому, насколько неподатливой и упругой оказалась его кожа. Морган смотрел на нее немигающим взглядом, ничем не выдавая нестерпимой боли, пронзающей тело с каждым новым стежком. Заметив, что он опустил глаза и глядит теперь на распахнувшиеся полы ее халата, Фелисити поджала губы, но сейчас она уже ничего не могла поделать; оборвать нитку, завязав узел после последнего стежка, можно было только обеими руками.
Закончив работу, она отступила назад и выпрямилась. Из раны продолжала сочиться кровь. Положив иглу с ножницами на туалетный столик, девушка сделала из бинтов тампон и смочила его в коньяке. Не успела Фелисити приложить тампон к зашитому порезу, как в спальню с бадьей для купания вернулась Ашанти. Посмотрев на хозяйку невозмутимым взглядом, она вылила в эту бадью теплую воду, принесенную служанкой.
— Ванна готова, мадемуазель.
Возникла неловкая пауза. Держа в одной руке тампон, а другой стягивая полы халата, Фелисити переводила взгляд со служанки на мужчину, столь нагло обосновавшегося в ее спальне. Какой бы чистоплотной она ни была, она не могла раздеться и приняться за мытье в присутствии Моргана Маккормака.
Тот изучающе посмотрел на Фелисити, на мгновение задержав взгляд зеленых глаз на ее побледневшем лице, а потом на Ашанти, в неподвижной позе стоявшую наготове.
— Я подожду в соседней комнате, — бросил он и резким движением поднялся со стула.
Благодарность показалась Фелисити неуместной, и она старательно гнала ее прочь. Морган уже подошел к двери, когда она заметила, что все еще держит в руке моток бинтов.
— Подождите. Ваше плечо… Я сейчас его перевяжу.
— Позвольте мне, мадемуазель, — сказала Ашанти, проскользнув вперед.
— Да, наверное, так будет лучше. — Фелисити вспомнила, что Ашанти умела неплохо лечить болезни и раны.
Взяв из рук Моргана свечу, служанка поставила ее на комод. Затем, слегка дотронувшись до плеча полковника, она жестом указала ему на гостиную, где ярко горели свечи в только что зажженном канделябре. Он молча вышел в соседнюю комнату.
Глядя, как Ашанти отправилась следом за полковником, захватив моток льняной ткани и закрыв за собой дверь, Фелисити неожиданно для себя ощутила какое-то странное раздражение, чем-то похожее на ревность.
7
Фелисити не торопясь намылилась, хмуро глядя в одну точку на противоположной стене, покрытой побеленной штукатуркой. Теплая вода действовала на нее успокаивающе, казалась настоящим бальзамом для ушибов и кровоподтеков на теле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44