На нем были серый костюм и черно-бело-серый вязаный галстук; в этом наряде он мог смело идти и на свадьбу, и на похороны.– Привет, Фрэнк, – сказал я, с трудом сосредоточив на нем свой взгляд.– Нейт, – равнодушным голосом произнес Нитти и улыбнулся. Это была сдержанная улыбка.За окном теперь была ночь.– Как я попал сюда? Только не говорите, что меня привезла сюда «скорая».– Это не важно.И тут я кое-что вспомнил.– Биллиенс! Это он позвонил вам...– Кто-то позвонил. Кто – не имеет значения.– Слава Богу. Если бы он позвонил Рикке... как насчет тех наемных убийц, которых я застрелил?Нитти повернулся, чтобы убедиться, что дверь закрыта, и пододвинул стул поближе к моей кровати.– Вам непременно нужно говорить об этом, – проговорил он голосом, в котором сквозили усталость и раздражение.– Как насчет парней, которых я застрелил?– Они пошли на съедение рыбам.Я с усилием проглотил слюну. Во рту все тот же горьковатый привкус от лекарств. Игла по-прежнему торчит из моей вены.– Кто они были, Фрэнк?– Специалисты из другого штата. Наемники. Люди, которых использует Официант... использовал время от времени.– Как они меня нашли?– Откуда я знаю?Уборщик дома на Шеридан Роуд? Может, это он позвонил Рикке?– Я думаю, – тихо сказал Нитти, – Пол мог вести за ними наблюдение.– За семьей Беллиенс?Он кивнул:– Он знал, что вы продолжаете заниматься делом Линдберга. Но я не думаю, что он организовал за вами слежку. Он знал, что вы под моим покровительством, и не пошел бы против меня, если у него был какой-то другой выход. К тому же он знал, что вы могли спасти Хауптмана только в том случае, если бы нашли ребенка. Поэтому он должен был наблюдать за этим фермером и его женой на тот случай, если бы вы нашли ребенка, – он пожал плечами. – А вы его нашли.– Они собирались уничтожить всю эту семью, Фрэнк.Он нахмурился и покачал головой:– Это ужасно. Это нехорошее дело. Вы остановили нехорошее дело, Нейт. Я восхищен этим.В его словах я не заметил иронии.Он прижал обе руки к груди:– Я отец. У меня есть сын. Нельзя убивать детей. Пол должен понимать это. У него тоже сын.– И у Капоне тоже.Нитти покачал головой:– Для некоторых людей нет ничего святого. Они тоже ходят в церковь, Нейт. Это трудно себе представить.– Фрэнк! – я попытался сесть.– Сейчас, – сказал он, встал и немного приподнял мою кровать, покрутив валик. Потом спокойно сел обратно.Зато я был неспокоен.– Что вы сделали с мальчиком?– С каким мальчиком?– Не надо так со мной, Фрэнк. Я плохо себя чувствую.– Он в безопасности. Вместе со своей семьей.– Он вернулся к Слиму?..– К Слиму?– К Линдбергу!Нитти издал короткий смешок.– Черт, нет. Он со своей семьей.– Вы имеете в виду Беллиенсов?– Теперь у них другая фамилия.– Где они?– Этого я не могу вам сказать, Нейт. Вам просто не надо знать этого.– Фрэнк... я не могу допустить, чтобы Хауптман умер на электрическом стуле. Он всего лишь козел отпущения, и я могу помешать этому. Все, что мне нужно сделать, это посадить этого пацана на стол губернатора, и...– Вам нельзя волноваться. У вас может открыться кровотечение или еще что-нибудь.– Я должен выбраться отсюда. Я должен остановить их. Если я не...– Хауптман мертв.– Вот именно!– Нет. Я говорю, что Хауптман уже мертв.– Что? Он... что?– Его казнили два дня назад, – сухо проговорил Нитти. – В штате Нью-Джерси.– Какой сегодня день, черт возьми?– Понедельник.– Какое число?– Шестое апреля.– О Господи...– Вы были серьезно ранены, Нейт. Мы привезли вас сюда, но вы потеряли много крови.– Черт! Вы хотите, чтобы я поверил, что я был в коме? Чушь собачья, Фрэнк. Вы накачали меня наркотиками! Вы специально усыпили меня, вывели меня из игры.– Не говорите глупостей, Нейт. Это больница.– Больница? Эта чертова больница принадлежит вам.Он пожал плечами:– Какая разница теперь? Вы живы, а Хауптман мертв. Я бы посоветовал вам подумать о своих делах.– Ему... должны были на несколько дней отсрочить исполнение приговора. Он должен был умереть в конце марта.Нитти закивал:– Да. В последний момент этот провинциальный сыщик Эллис Паркер арестовал Уэндела в связи с его признанием; этот вопрос рассматривался даже Большим жюри. Хауптману должны были дать временную отсрочку.– Ну и что же случилось, черт побери?– Уиленз встретился с Уэнделом, и последний отказался от признания. Уэндел рассказал, что признание его вынудили сделать, избивая в подвалах и так далее. Эллис Паркер и несколько его людей находятся сейчас под арестом.– Меня это не удивляет, черт возьми!– Вы не волнуйтесь. Успокойтесь.– Как насчет сына Линдберга?– Этого ребенка давно нашли мертвым.Я попытался сесть, но не смог.– Вы думаете, что я буду молчать...– Да.Во мне кипели гнев и отчаяние; не будь я таким слабым и измученным, я бы заорал или даже бросился бы на этого маленького ублюдка. Но я смог только произнести:– Если нет, я тоже пойду на съедение рыбам, Фрэнк?Он встал и погладил меня по руке, как отец, успокаивающий своего ребенка.– Успокойтесь, Нейт. Вы думаете, что я допустил, что Хауптман умер? Это не я виноват в его смерти. Виноват ваш приятель Линдберг. Вы думаете, этот двуличный сукин сын заслуживает своего ребенка? Если бы я хотел, чтобы этот мальчонка обнаружился, то только для того, чтобы этому лицемеру стало стыдно. Всякий раз, когда ему говорят, что сын его, возможно, жив, он выходит из себя. Этот мальчик живет с семьей, которая его любит. У него будет хороший дом, хорошее воспитание вдали от внимания общественности. Что в этом плохого?Я не знал, что сказать на это. В моей голове возник образ маленького мальчика, цепляющегося за руку своего отца и повторяющего: папа, папа, папа. Этот мальчик любил отца, который у него был, которого он знал. Так ли уж хорошо будет оторвать его от этой семьи? Разве одного раза не было достаточно?Но мысль эта улетучилась столь же быстро, как и пришла мне в голову.– Это все бред собачий, Фрэнк, и вы отлично это знаете.– Ну, тогда идите и разыскивайте этого мальчика, Нейт, но только если с ним что случится, это будет на вашей совести.– Почему... что?..Его губы скривились в жалком подобии улыбки.– Вы думаете, Пол с Алем допустят, чтобы об этом стало известно? Вы видели, что хотел сделать Официант; вы сами пострадали, ведь он и вас хотел убрать. Если вы начнете рассказывать о том, что знаете, или приметесь разыскивать мальчика, то тем самым подпишете смертный приговор семье Беллиенс, а возможно, и мальчишке. Вы хотите, чтобы их смерть была на вашей совести, Нейт? Пожалуйста, действуйте. Разыскивайте их. Но тогда я уже не смогу защитить их. И вас тоже.Я задумался. Потом сказал:– А как обстоят дела с Риккой?Он чуть улыбнулся:– Теперь у меня есть на них кое-что. Теперь я знаю о Поле и Але то, что смогу использовать в своих интересах. И меня уже не беспокоит то, что Аль выйдет из тюрьмы, или то, что Пол возьмет власть в свои руки.– Рикка сам сможет начать поиски Беллиенсов и мальчика...– Не может, потому что я этого не хочу. Пол еще не готов к тому, чтобы бросить мне открытый вызов. А к тому времени, когда он осмелится сделать это, вся эта история быльем порастет.Я покачал головой и невесело улыбнулся.– Вы никогда не допустите, чтобы эту историю использовали против Команды, не так ли, Фрэнк?– Никогда, – признался он.Хауптман был не последним козлом отпущения в этом деле.Теперь пришла моя очередь беспокоиться.– Может быть, вы правы, и Рикка действительно не станет разыскивать Беллиенсов и их «сына». Но он велел этим мерзавцам убить и меня, Фрэнк. Что мешает ему сделать это еще раз?Он похлопал меня по руке.– Я, Нейт. И вы. Ваша и моя репутация. Я сказал Полу, что с вами договорились. Что вам заплатили за молчание. Он слышал о вас, о деле Лингла. Он знает, что вы... благоразумный человек.Я резко рассмеялся; у меня заныл бок.– Он думает, что меня можно купить. Может быть, и можно. Но вам-то от этого какая польза, Фрэнк? Сколько я получу, если буду хранить молчание относительно «преступления века»? Должно быть, это стоит очень дорого.– О, разумеется. И вы будете довольны тем, что получите.– И что же это будет?– Вы завтра проснетесь, Нейт.– Ах вот что, – я снова почувствовал горечь во рту. – Что ж, это справедливо.– И кроме того, я готов оплатить ваш больничный счет.Я покачал головой.– Фрэнк, есть люди, которые могут потребовать от меня объяснения. Во-первых, губернатор Хоффман...Он сделал жест рукой.– Вы приехали в Чикаго, чтобы проверить кое-какую версию и были ранены какими-то негодяями. Вы попали в больницу. Та информация не подтвердилась. Все.– У меня совсем нет выбора, не так ли, Фрэнк?– Нейт, каждый человек обладает свободой волеизъявления. Каждый человек сам выбирает свою судьбу. Это Америка. В Америке человек может делать то, что считает правильным.Я хотел сделать саркастическое замечание, но передумал – он верил тому, что говорил, ведь он был иммигрантом, которому неплохо жилось в Америке.– Что ж, – сказал я, – эти люди любят мальчика. И он их любит. И вы говорите, что они в безопасности, живут где-то тихой жизнью и воспитывают этого малыша?– Да.– Ладно, я думаю, что смогу с этим жить.– Именно это я и хотел сказать. – Нитти хлопнул меня по плечу и вышел. * * * Через несколько дней я уже сидел в своем офисе, и мне предстояло наладить свою жизнь, здоровье и бизнес. Я как раз обзванивал всех своих постоянных клиентов, для которых обычно проверял кредитоспособность покупателей, когда прямо под рукой у меня зазвонил телефон, напугавший меня до смерти.– Первоклассное детективное агентство, – сказал я. – Натан Геллер слушает.– Нейт, – раздалось в трубке. В одном этом слове, произнесенном таким знакомым мне гортанным женским голосом, был целый океан разочарования.– Эвелин, – сказал я.– С тобой что-то произошло?– Я хотел позвонить тебе сегодня вечером, – соврал я. Я действительно намеревался позвонить ей, но тогда еще не был готов к этому. Губернатору Хоффману я собирался написать и таким образом компенсировать разницу между моим гонораром, платой за дни, которые я проработал, и моими довольно раздутыми расходами.– Что случилось, Нейт?– Я только что вышел из больницы. Я проверял одну версию и нарвался на крутых ребят. Мне прострелили бок.– Понятно, – сказала она.Такая ее реакция мне показалась странной: я думал, узнав о моем ранении, она проявит ко мне больше сочувствия. Такая холодность со стороны Эвелин Уолш Мак-Лин была для меня неожиданной.– Когда я очнулся, – сказал я, – было уже поздно. Хауптман был уже мертв. Дело было уже проиграно. Мне очень жаль, Эвелин.– Ты меня разочаровал, Нейт.Внезапно я почувствовал усталость. Одну лишь усталость.– Это почему, Эвелин?– Ты знаешь, что ты не единственный в мире частный сыщик.– Что ты хочешь этим сказать, Эвелин?– Я беспокоилась за тебя, – в ее голосе послышалось волнение. – Я наняла человека, чтобы он разыскал тебя, чтобы узнал, все ли у тебя в порядке, не попал ли ты в беду?..Вот черт.– Э, это очень мило с твоей стороны, Эвелин, но...– Мило?! Первое, что выяснил этот сыщик, это то, что из моего дома ты звонил в Чикаго. Номер, по которому ты звонил, оказался рабочим номером телефона в табачной лавке, которой владеет некий мистер Кампан, являющийся чикагским гангстером, как тебе, наверное, хорошо известно.– Эвелин...В ее голосе теперь слышалось странное раздражение:– Ты лгал мне. Ты обо всем докладывал им в Чикаго, ведь так?– Это не должно тебя интересовать, Эвелин. Это может быть опасно для' тебя.– Ты мне теперь угрожаешь?– Нет! Черт, нет... Я просто не хочу, чтобы ты попала в беду.– Ладно, ты был в больнице. Я знаю, у тебя огнестрельное ранение. Я беспокоилась, я и сейчас беспокоюсь о твоем здоровье. Может, ты сможешь мне все объяснить как следует, и я снова буду хорошо к тебе относиться. Но ответь мне на один вопрос.Я вздохнул.– Какой вопрос, Эвелин?– Почему ты лежал в больнице, главный хирург которой приходится тестем какому-то известному гангстеру?– Это тоже выяснил твой частный сыщик?– Да.– Эвелин, эти гангстеры управляют всем Чикаго. Это просто совпадение. Не беспокойся о том, чего нет.– Они и тобой управляют?– Иногда да. Когда появляется такая необходимость. И я иногда оказываю им услуги, потому что еще хочу жить.– Бруно Ричард Хауптман мертв.– Я знаю. Но что я могу теперь сделать?– Ничего. Ничего.– Эвелин... Эвелин, ты плачешь?– Будь ты проклят, Геллер! Будь ты проклят.Почти все женщины в конечном итоге говорят мне это. Даже светские женщины.– Прости меня, Эвелин. Прости, что я не оправдал твоих ожиданий.– Ты еще можешь оправдать их. Я знаю, в глубине души ты хороший человек.– В самом деле? Означает ли это, что должность твоего шофера все еще вакантна?– Ты жестокий, – сказала она, потому что я сделал ей больно.Мне стало ее жаль, и я снова попросил у нее прощения.Искренний тон, с которым она произнесла следующие слова, разбил бы мне сердце, если бы я поддался чувствам:– Нейт, я знаю, этот маленький мальчик жив... Я уверена в этом. Если мы сможем его найти, то мы восстановим доброе имя Ричарда Хауптмана.– Посмертное помилование не оживит его. Может быть, история оправдает этого бедолагу, но я не собираюсь делать этого. К тому же я не уверен, что этот ребенок жив.– Я буду продолжать поиски, Нейт. Я никогда не смирюсь с этим.– Я в этом не сомневаюсь, Эвелин. Ты найдешь себе новое занятие. Всегда есть дело, за которое можно взяться, как всегда найдется бриллиант, который можно купить, если есть деньги.– Ты очень жесток.– Иногда я бываю жестоким. Но никогда глупым. Прощай, Эвелин.Я положил трубку.Некоторое время я сидел неподвижно и затем что было силы ударил кулаком по столу так, что подскочил телефон и у меня разошелся шов. Боль была адской. Я расстегнул рубашку и увидел на повязке кровь. Теперь придется снова идти в больницу, чтобы рану зашили. Боже, как мне было больно. Я начал плакать.Несколько минут я плакал, как ребенок.Это все рана, говорил я себе. Но раны бывают разные. Эпилог1936 – 1990 Глава 42 Я никогда больше не видел Эвелин.Она продолжала заниматься расследованием этого дела и в 1938 году написала серию статей для журнала «Либерти» о своих приключениях, но в конце концов ее энтузиазм угас. В 1941 году в психиатрической больнице скончался ее муж. В 1946 дочь Эвелин, носившая имя своей матери, приняла слишком большую дозу снотворного и больше не проснулась; Эвелин не смогла перенести этого горя и через год умерла, формально от пневмонии. Как это ни печально, но даже последние ее часы были отмечены неким безрассудством: у ее смертного одра собрались многочисленные знаменитые друзья и родственники, словно это был один из ее званых обедов.Я потерял из виду многих других людей, имевших отношение к этому делу. С другой стороны, как я ни пытался ее прекратить, моя сомнительная «дружба» с Фрэнком Нитти продолжалась, пока он сам не положил ей конец, покончив с собой при подозрительных обстоятельствах в 1943 году.Незадолго до этого его, Рикка, Кампана и несколько других обвинили в вымогательстве денег у голливудской кинокорпорации; по общему мнению, Нитти не захотел снова садиться в тюрьму. На самом деле Нитти сломила смерть его любимой жены Анны, чем не преминул воспользоваться могущественный Рикка. Этот переворот совершился бескровно: сильная личность Рикка на фоне нерешительности Нитти привлекла парней на сторону Официанта.Самоубийство Нитти явилось актом неповиновения Рикке, чье царствование над чикагским преступным миром началось с тюремного заключения.Безжалостный Официант, как и предсказывал Нитти, в конце концов усвоил урок, касающийся отцов и детей. Его собственный сын пристрастился к наркотикам, и Рикка во время своего правления запретил членам Команды торговать наркотиками. Он сосредоточился на «преступлениях без жертв», таких как игорный бизнес. В преклонном возрасте он, чтобы избежать депортации, старался не нарушать законов и умер в 1972 году во сне в возрасте 74 лет.Капоне, разумеется, больше никогда не вернулся к власти; его настиг сифилис, и выйдя из тюрьмы на острове Алкатраз, он вел практически растительное существование и умер в 1947 году.С некоторыми мелкими жуликами типа Роснера, Спитале и Битза я больше никогда не встречался и не знаю, что с ними стало. С некоторыми копами, правда, мне приходилось время от времени сталкиваться.Элиот Несс тоже боролся с сифилисом, но не так, как Капоне, – во время второй мировой войны он возглавлял правительственный отдел по борьбе с проституцией – полицию нравов. Однако в послевоенные годы после того, как ему не удалось стать мэром города Кливленда, где он когда-то успешно работал директором департамента общественной безопасности, дни его славы подошли к концу. Он занялся бизнесом, однако не добился успеха на этом поприще и умер в 1957 году незадолго до того, как его опубликованная автобиография «Неприкасаемые» сделала его посмертно легендарной личностью.Элмер Айри стал координатором правоохранительных органов министерства финансов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58