– Я и есть оптимист. Вообще-то оптимист, пессимист – это все чепуха. Нужно принимать жизнь такой, какая она есть, и настойчиво идти к победе.– Я тоже так считаю, – сказал я. – Только я согласен на ничью.– Кстати, мне так и не удалось добиться для вас комнаты в гостинице. Газетчики заполнили все номера в «Гебхарте», а это единственная гостиница в Хоупуэлле. Возможно, мне удастся подыскать для вас что-нибудь в Принстоне. Это лишь в десяти милях отсюда, и у меня есть для вас подержанная машина, на которой слуги ездили за покупками, пока не началась эта осада. Сейчас нам все привозят.– Что ж, машина – это замечательно. Надеюсь, я оправдаю все эти хлопоты.– Сколько вам платят за эту работу, Нейт?– Четыре бакса в день.– Это вместе с питанием?– И с жильем тоже.– Я так и предполагал, – он понизил голос, чтобы кухарка его не слышала. – Надеюсь, вас это не оскорбит... но мне бы хотелось, чтобы все время, пока вы будете здесь находиться, вы получали от меня пятьдесят долларов в неделю, чтобы как-то возместить свои расходы.Я усмехнулся.– Вы плохо знаете чикагских копов, Слим. Они оскорбляются, когда им не предлагают денег.Он тоже улыбнулся.– О'кей. Полковник Брекинридж будет каждую пятницу выдавать вам конверт с деньгами.– Благодарю. Надеюсь, мне не придется получить слишком много таких конвертов.Линдберг налил себе еще один стакан апельсинового сока.– Ну что, имела смысл ваша поездка к этому предсказателю судьбы?– Я в этом не уверен.– То же сказал Генри.– Я хочу, чтобы федералы выяснили для меня кое-что. У вас есть номер, по которому можно позвонить агенту Уилсону в Нью-Йорк?– Да, – ответил Линдберг и достал небольшую черную записную книжку. Он продиктовал мне номер, и я записал его в свой блокнот.Потом Линдберг допил свой сок, улыбнулся своей застенчивой улыбкой, махнул мне на прощанье рукой и оставил меня наедине с мрачной Элси Уэйтли и приготовленным ею завтраком. Яйца, получились сухими, а гренки – темными. Я уже заканчивал завтракать, когда в кухню вошла Бетти Гау, чтобы выпить чашку кофе.Выглядела она как всегда великолепно; на ней было нарядное темно-зеленое платье в мелкий белый горошек с белым воротником. Она с беспокойством взглянула на меня и, взяв чашку с кофе, направилась обратно в комнату для слуг. Я обратился к ней:– Можно вас на минутку, мисс Гау?Она заколебалась, на лице ее появилась испуганная улыбка, она неуверенно подошла ко мне и села.– Простите, Элси, – проговорил я дружелюбно, словно государственный деятель в год выборов, – можно попросить вас приготовить мне чашку кофе?– Да, сэр, – без энтузиазма отозвалась она.– У вас есть сливки и сахар, Элси? – спросила Бетти.Элси холодно кивнула.– Как вы все это переносите, мисс Гау? – спросил я.– Все это довольно неприятно, мистер Геллер.– Зовите меня Нейтом.– Хорошо.Она не предложила мне называть ее Бетти.Элси принесла мне кофе, а Бетти сливки и сахар. Обычно я пью кофе без добавок, но на этот раз, по примеру собеседницы, подмешал себе немного сахара и сливок. Мы с ней уже пробовали кофе Элси.– Я слышал, что сегодня сюда должен заехать ваш приятель, Ред Джонсон, – сказал я.– Я бы не стала в данном случае употреблять слово «заехать».– Его не арестовали.– Но он находится под стражей. – Она добавила себе еще сахара, помешала кофе, глядя в мутную жидкость.– Надеюсь, вы не против того, чтобы немного поговорить со мной?Она улыбнулась натянутой, саркастичной улыбкой.– Разве у меня есть выбор?– Ну, разумеется. Вы свободная, белая, и вам уже есть двадцать один год... только двадцать один. И полковник Линдберг попросил меня помочь разобраться с этим делом. Конечно, он отправил бы меня отсюда следующим же поездом, если бы узнал, что я игнорирую его просьбу не беспокоить слуг вопросами.– Мне показалось, – сказала она, – что единственное, что нужно полковнику, – это вернуть сына. В настоящее время у него нет желания преследовать преступников.– Я полагаю, вы правы. Но я коп, мисс Гау. Я хочу попытаться понять, что произошло в ту ночь.Она отпила кофе, глядя в сторону от меня холодными, немигающими и слегка воспаленными глазами.– Вы говорили с Редом Джонсоном по телефону, не так ли? – сказал я. – В ту ночь, когда произошло похищение.Она кивнула.– Он позвонил мне около половины девятого. Перед отъездом в Хоупуэлл я пыталась дозвониться до Реда по телефону, но не смогла – его не было дома. Поэтому я попросила передать ему, чтобы он позвонил мне в Хоупуэлл вечером.– И он позвонил?– Да. В тот вечер мы собирались встретиться, и когда он позвонил, я объяснила ему, почему меня не оказалось в доме Морроу. Я сказала ему... сказала, что ребенок простудился.– Вы давно знакомы с Джонсоном? Когда вы встретились с ним?– Я познакомилась с ним прошлым летом. Он был матросом на палубе «Рейнарда», яхты Ламонта.– Яхта Ламонта?– Томас В. Ламонт. Он и покойный мистер Морроу вместе работали в фирме «Джон Пиерпонт Морган и компания». Кажется, это была банкирская контора. Прошлым летом, а если точнее, в августе, эта яхта бросила якорь у берега Норт-Хейвена, штат Мэн, где семейство Морроу имеет дачу. Я поехала туда с миссис Линдберг и ребенком. Ред обычно играл в карты с шоферами Морроу. Один из них познакомил нас, и мы подружились. Потом, когда сезон закончился, яхта пришвартовалась на Гудзоне возле скал Пэлисэдз, что позволило нам продолжать встречаться друг с другом.– У вас были серьезные намерения, мисс Гау?Она пожала плечами и сделала глоток кофе.– Мы встречались довольно часто. Катались на лодке, ходили в кино, на танцы – недалеко находился парк отдыха «Пэлисэдз».– Вы были помолвлены?– Нет. Мне нравится Ред, мистер Геллер. У него доброе сердце. Я не думаю, что он способен принять участие в таком деле. Я знаю, есть люди, которые думают, что он... использовал меня, чтобы получить информацию. Я просто не верю в это.– Вы кому симпатизируете больше, мисс Гау Линдбергам или Реду Джонсону?Губы ее чуть скривились в улыбке.– Извините, но кто, по-вашему, сказал полицейским, где можно найти Реда?Она встала и направилась в комнату для слуг, я последовал за ней.– Спасибо, что пожертвовали для меня своим временем, мисс Гау, – сказал я.Она не подняла на меня глаз и не ответила, с отсутствующим видом листая журнал о кино.Я вышел.В гараже, где находился командный пункт, царил все тот же первозданный хаос: полицейские просматривали почту, груды которой валялись у одной стены. На пороге меня встретил инспектор Уэлч, упрямый пузатый коп, с которым мы повздорили в день моего приезда.– Ты еще здесь? – спросил он.– Вроде бы. Где Шварцкопф?– Он для тебя полковник Шварцкопф, сынок.– Называй сынком его, приятель.Я проскользнул мимо него. Шварцкопф стоял, наклонившись над коммутатором, и разговаривал с дежурившим на нем полицейским.– О! – воскликнул он, заметив меня. – Геллер!Он, кажется, был рад увидеть меня.– Есть какие-нибудь новости с фронта?– С минуту на минуту здесь должен появиться Ред Джонсон. Вы хотите присутствовать при его допросе?– Да, спасибо, – сказал я, сознавая, что он не предложил бы мне этого, если бы его не попросил Линдберг. – Скажите мне, полковник, есть... какие-нибудь основания считать, что существует связь между этим делом и Нью-Хейвеном, штат Коннектикут?Мне показалось, он удивился.– Разумеется, да.Пришла моя очередь удивляться.– Я не шучу, – сказал я.– А почему вы спросили, Геллер?– Тот экстрасенс из Виргинии-Бич упомянул Нью-Хейвен.Он явно потерял часть интереса к разговору, но сказал:– Несколько рабочих, которые строили этот дом, были из Нью-Хейвена. Их допросили одними из первых. Детектив Геллер, я понимаю, что вы невысокого мнения о полиции штата Нью-Джерси, но мы проводили и продолжаем проводить первоклассное расследование. В течение первых сорока восьми часов после преступления мы допросили триста двадцать человек в Нью-Йорке, Нью-Джерси и Коннектикуте.– Это очень много. Я не знал, что у нас столько людских ресурсов.– Мы работали и продолжаем работать на пределе возможностей.– Кого вы допрашивали?– Прислугу Линдбергов и Морроу, соседей, рассыльных, плотников и разных рабочих, участвовавших в строительстве этого дома... Мы поработали очень основательно.– Да, похоже, что так. Кстати, полковник, я могу отсюда позвонить?– Конечно.Он подошел к столу с телефонами, вокруг которого толпились полицейские, и очистил для меня место. Постоял, пока не понял, что я не буду звонить при нем.Я позвонил по номеру, который мне дал Линдберг, и сразу услышал голос агента Фрэнка Уилсона из министерства финансов.– Что у вас нового, Геллер?– Мы собираемся беседовать с Редом Джонсоном.– Это с тем норвежским моряком? Я слышал, в его машине нашли бутылку из-под молока.– Правильно. Вы уже занялись его проверкой?– Мы – нет, но я слышал, что ребята Гувера выясняют его иммиграционный статус.– Неплохая идея. Хотите получить выход на версию?– Почему бы и нет? Шварцкопф не оказывает нам никакой помощи – это я уверенно могу сказать.– Вы уже разыскали человека Капоне – Боба Конроя?– Нет.– Вы говорили, свидетель утверждал, что Кон-рой в ту ночь находился в Нью-Хейвене, Коннектикут, так?– Верно.– Оказывается, этот дом строили рабочие из Нью-Хейвена. Шварцкопф даже послал туда своих копов для крупномасштабного расследования.– Это интересно.– И еще – это только догадка, и я буду вам признателен, если вы не станете спрашивать о моем источнике... Попробуйте разыскать в Нью-Хейвене Адамс-стрит и/или Шартен-стрит. И может быть – район города под названием Кордова.На другом конце наступило молчание – он записывал мои сведения.– О'кей, – сказал я.– Что-нибудь еще?– Если вы выясните что-нибудь, позвоните сюда и скажите, когда мне позвонить. Мне передадут. Если там есть Адамс-стрит или Шартен-стрит, то я сообщу вам другие подробности.– Согласен. Я благодарен вам за сотрудничество, Геллер.– О'кей, агент Уилсон.– Зовите меня Фрэнк.– О'кей, Фрэнк. Мне пригодится приятель из Налогового управления.– Вы только присматривайте там за Шварцкопфом. Он чистой воды дилетант. Пусть вас не смущает его военная выправка. После окончания Вест-Пойнта, до того как он попал в полицию, он некоторое время проработал дежурным администратором универсального магазина.– Впечатляющая карьера.– Он сроду не патрулировал и за всю жизнь не арестовал ни одного преступника. Он взялся за то, что ему не по силам.– Что ж, если он и это дело провалит, я брошу в него чем-нибудь тяжелым.– Вот это правильно, – сказал Уилсон.Положив трубку, я подошел к Шварцкопфу, который беседовал с круглоголовым Уэлчем.– Наш бродячий моряк еще не появился? – спросил я.– Да, – сказал Шварцкопф, – он прибыл.– Вы шутите?– Вы заметили будку подрядчика сразу за воротами?Эту будку полицейские использовали в качестве сторожевого поста, чтобы не пропускать газетчиков и туристов.– Конечно, – ответил я.– Мы будем допрашивать его там.– То есть подальше от дома и полковника Линдберга?– Правильно. – Шварцкопф указал на инспектора Уэлча. – Я хочу, ребята, чтобы вы поладили. Я не терплю вражды между моими людьми.Итак, я уже стал его человеком. Значит, полковник Линдберг действительно затягивает гайки.– Я не обижаюсь, – сказал я и протянул руку Уэлчу.Мы пожали руки, обменялись неискренними улыбками и пошли за Щварцкопфом к патрульной машине. Полицейский подвез нас к обветшалой будке, которая была ненамного больше уборной во дворе. Человека, сидящего на стуле с прямой спинкой, охраняли двое полицейских. Полицейские выглядели весьма элегантно, человек на стуле – нет. Было холодно, у всех изо рта шел пар.Крупный, с лицом, покрытым веснушками, и темными, красновато-каштановыми, похожими на мои, волосами, моряк Бетти Гау выглядел усталым и измотанным; ему было чуть больше двадцати, и он был красив грубоватой красотой. Его светло-синяя рабочая рубашка и темно-синие брюки были помяты – видимо, он спал в них.– Хартфордская полиция передала вас нам, Джонсон, – сказал Шварцкопф, встав перед подозреваемым, словно регулировщик дорожного движения. – Вы знаете, почему вы здесь?– Я ничего не знаю о похищении ребенка Линдбергов. – У него был сильный, довольно мелодичный акцент – то ли шведский, то ли норвежский.– Вам придется доказать это, – сказал Уэлч, ткнув его в грудь пальцем.– Расскажите нам, где вы были, – сказал Шварцкопф, – и что делали ночью первого марта этого гола.Джонсон тяжело вздохнул.– О'кей. В ночь похищения около восьми часов я встретился со своим другом Йоханнесом Юнгом.– Кто такой этот Юнг?– Он живет в Энглвуде. Он муж швеи в доме Морроу. Мы с ним немного поездили на моей машине – примерно до четверти девятого, потом я позвонил сюда и попросил к телефону Бетти.– Как вы узнали, что она здесь?– На вторник у нас с Бетти была назначена встреча, но я позвонил раньше и узнал, что вечером во вторник Бетти не будет в Энглвуде. Ребенок простудился. Ребенок Линдбергов, и они решили не возить его из дома в дом.– Значит, вы звонили Бетти Гау?– Да. Она спросила, зачем я звоню. Я сказал: я просто решил позвонить тебе и сказать, что мне жаль, что я не увижу тебя сегодня вечером. Она говорит: я поняла. Я спрашиваю ее: как ребенок? Она говорит: я думаю, он скоро поправится. Я говорю: а когда ты вернешься? Она говорит: я не знаю; пожалуйста, не звони мне сюда больше – им это может не понравиться. Она положила трубку, и я положил трубку, – он пожал плечами.– Чем вы занимались потом?– Юнг и я, мы поехали в театр «Плаза» в Энглвуде, чтобы посмотреть кино. Когда кино кончилось, мы пошли в кафе-мороженое и съели по пломбиру с орехами и шоколадом. Потом я поехал домой в свой пансион.Этот парень разговаривал, как закоренелый преступник, это точно.– Во сколько вы вернулись домой?– Где-то около полуночи.Казалось, Шварцкопф озадачен откровенностью подозреваемого. Он посмотрел на Уэлча, который сказал:– Вы не против, если я займусь им?Я знал, что это означало, – рулетку с резиновым шлангом. Поэтому я сказал:– Извините меня, полковник. Можно мне задать мистеру Джонсону несколько вопросов?Шварцкопф ответил довольно холодно:– Конечно. Джонсон, это детектив Геллер из чикагской полиции.– Привет, Ред, – сказал я.– Хеллоу.– Вы курите?– Да.Я взглянул на Уэлча:– Дайте ему закурить, пожалуйста.Уэлч достал свою пачку «Кэмэла» и неохотно помог моряку прикурить. Парень жадно стал затягиваться дымом.Я стоял и молчал, позволив ему накуриться и расслабиться.Потом я сказал:– Сколько денег вы потратили на тот междугородный телефонный разговор, Ред?– Простите?– Вы звонили с общественного телефона?– Да.– Из Энглвуда в Хоупуэлл? Сколько денег вы опустили в телефон-автомат?– Тридцать пять центов.Я посмотрел на Уэлча, который стоял, словно пожарный гидрант, и сделал движение пальцем, напоминающее движение ручки по бумаге. Он несколько мгновений тупо смотрел на меня, потом кивнул, вытащил записную книжку и начал записывать слова Джонсона.– Какой фильм вы смотрели, Ред?– Мы посмотрели два фильма. Я не помню названий. Извините.– Кто участвовал в первом фильме? О чем он?– О, веселый фильм. Про двух парней, толстого и худого.– "Лорел и Харди"?Он энергично закивал головой.– Ну а второй фильм?– Про боксера и маленького мальчика. Грустный фильм.Я посмотрел на Уэлча.– "Чемпион"?Уэлч ухмыльнулся и записал.– Вы помните, где находится это кафе-мороженое?Джонсон кивнул и одним духом выпалил адрес. Уэлч добросовестно записал и его.– А что вы можете сказать о бутылке из-под молока, которую нашли в вашей машине?Он пожал плечами.– А что вы хотите узнать?– Почему она лежала там?– Наверно, я забыл ее выбросить.– Где вы ее взяли?– Я купил бутылку молока по дороге в Хартфорд. В среду утром.– Где?– Я точно не помню. Наверно, где-нибудь на дороге недалеко от Энглвуда.– Зачем вам понадобилось купить молоко? Я почему-то думал, что вы употребляете более крепкие напитки, Ред?– Нет, нет. У меня больной желудок. Врач посоветовал мне пить много молока.– Какой врач?– Врач семьи Морроу в Энглвуде. Я забыл его имя.В этот момент вмешался Уэлч:– Послушай, Джонсон, где находится этот ребенок?– Упаси Боже, я не знаю. Мне ничего неизвестно о ребенке!– Ты хорошо знаешь Бетти Гау? – упорствовал Уэлч.– Пожалуй, так можно сказать.– Где ты познакомился с ней?– В штате Мэн больше года назад.– Как это произошло?– Ну, я работал на мистера Ламонта, и его имение находилось рядом с дачей Морроу.– Когда ты последний раз видел Бетти?– В воскресенье. Нет, в понедельник вечером.Уэлч подтолкнул его рукой.– Так в воскресенье или в понедельник?– Ив воскресенье и в понедельник. – Джонсон сморщился от боли.– Где ты с ней встречался?– В Энглвуде.Уэлч схватил его за рубашку и сжал ее в кулаке.– Почему ты звонил ей и спрашивал о ребенке в ночь похищения?– Потому что из-за этого ребенка не состоялось наше свидание! Разумеется, я спросил о ребенке.– Ты когда-нибудь был в доме Линдбергов?– Да.– Сколько раз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58