— участливо спросил Гуго, поворачиваясь к Рахмону. — В темноте вы казались менее кровожадны.
Сельджук схватился за меч, но принц Санджар остановил его движением руки.
— Я не убиваю безоружных, — произнес он. — Даже если это мои смертельные враги. А чем сильнее противник — тем охотнее я воюю с ним. Мы согласимся на твое условие, — добавил он, приближаясь к де Пейну. — Где состоится обмен?
— Возле развилки дорог, на подступах к крепости — сегодня же вечером, — предложил Гуго. — А пока я прошу отвязать пленного рыцаря и облегчить его раны.
— Ты умеешь… просить? — удивился Санджар. — Просьба — удел слабых духом.
— Просите — и воздастся вам по заслугам вашим — отозвался де Пейн, чуть наклонив голову.
— Хорошо! — сказал Санджар, всматриваясь в его непроницаемое лицо. — Рахмон, распорядись, чтобы пленному не был причинен вред. Приготовься к вечернему обмену на развилке.
В это время полог шатра отодвинулся и внутрь вступил сам султан Насир, сопровождаемый несколькими военачальниками и охранниками. Ему уже донесли о прибытии в Син-аль-Набр рыцаря-тамплиера из цитадели, и он поспешил поглядеть на безумца, добровольно сунувшего голову в пасть тигру.
— Он еще жив? — удивленно спросил султан, небрежно взглянув на де Пейна. — Впрочем, брат мой, ты прав, что не лишил меня удовольствия понаблюдать за его мучениями. Его кровь придаст силы нашим воинам. Но не затягивай с казнью: народ возбужден и жаждет зрелищ!
— Народ всегда жаждет, стоя в двух шагах от источника, — туманно отозвался принц Санджар. — Он похож на стадо баранов, которых надо привести к водопою. Но их водопой — там, за горой Синай, а не здесь, в Син-аль-Набре, где они обленились и зажирели.
— Я не понимаю твоих слов, — нахмурился султан. — Не хочешь ли ты сказать, что намерен поступить с этим неверным как-то иначе?
— Да. Я решил отпустить его обратно.
— Ну что же… — султан пристально посмотрел на де Пейна, и глаза его сверкнули. — Тогда… я сам сделаю то, что оказалось не под силу тебе, Санджар! — и с этими словами сабля султана Насира мгновенно вылетела из ножен и страшный клинок просвистел в нескольких дюймах от головы рыцаря, успевшего отклониться в сторону. Гуго упал на одно колено, схватившись за окровавленное плечо: железные латы смягчили удар, но лезвие скользнуло по металлу и разрезало камзол и кожу. Следующим замахом султан готов был перерубить шею рыцаря, но вскочивший Санджар выбил саблю из рук Насира.
— Остановись! — крикнул он, сжимая кисть султана. — Не уподобляйся безумному мальчишке! Ты хочешь, чтобы и сельджуки покинули тебя, как это сделали ливийцы и эфиопы? Тогда забирай этого неверного, а я снимаюсь с лагеря и ухожу из Син-аль-Набра. Не много же ты навоюешь со своими мамлюками, умеющими лишь показывать спины!
Султан гневно смотрел на него, сжав губы. Со злостью вырвав свою руку, он вложил саблю обратно в ножны.
— Я запомню твои слова, — с угрозой произнес он, и, резко повернувшись, вышел из шатра. Вся его свита тотчас же поспешила за ним. Гуго де Пейн медленно поднялся, продолжая сжимать плечо; лицо его было бледно.
— Благодарю, принц, — промолвил он негромко. — Я тоже запомню твой поступок.
— Не трать лишних слов, а лучше поскорее покинь лагерь, — ответил Санджар. — Рахмон проводит тебя. И помни, что следующая наша встреча будет смертельной.
— Жаль, что судьбе угодно делить людей на друзей и врагов, — произнес де Пейн и шагнул к выходу. Ему подвели коня, отряд сельджуков во главе с Умаром Рахмоном окружил его, и кавалькада всадников понеслась по улицам Син-аль-Набра… Другой отряд, состоящий из одних мамлюков, выскочил из расположения египетских войск, и проехал чуть раньше, покинув селение, затаившись на дороге, уходящей к Синаю. Пожилой араб, командовавший этой группой, получил личный приказ султана Насира: уничтожить рыцаря, отпущенного Санджаром, когда тот останется один. Мамлюки улеглись в высокой траве по обе стороны дороги, спрятав лошадей в ложбине. Но метрах в трехстах дальше их прятались еще восемь человек, которые находились там уже несколько часов. Они видели расположившихся в засаде мамлюков, слышали отданную сарацином команду и соответствующим образом подготовились к любым действиям противника, подтянувшись поближе. Эти восемь человек, среди, которых выделялась хрупкая с виду, но гибкая и сальная девушка с белокурыми волосами, одетая в кожаные латы, ждали своего товарища, отправившегося под видом нищего дервиша пешком в Син-аль-Набр.
Еще когда Гуго де Пейн садился в седло перед шатром принца Санджара, а Умар Рахмон отдавал приказания сельджукам, из толпы убогих, калек и нищих, живших милостями сильных сего, выскользнула фигурка дервиша, чье лицо было замотано грязным платком. Он давно приметил мессира, а теперь торопился к площади, где в ожидании казни томился привязанный к столбу маркиз де Сетина. Охранявший пленника сельджук с палицей лениво взглянул на приближающегося дервиша; вокруг рыцаря крутилось много любопытных, норовящих либо пнуть, либо плюнуть в маркиза. Сельджук иногда отгонял особо ретивых, а порою забавлялся вместе с ними. У маленького дервиша было странно-желтое лицо и узкие черные глазки. «Какой-то урод!» — с отвращением подумал сельджук, вертя в руках палицу. Дервиш Джан поклонился ему, раздумывая, как быть? Маркиз де Сетина не обращал на него никакого внимания, глаза его были полузакрыты. Да и вряд ли он узнал бы в нищем страннике слугу князя Гораджича, китайского мастера борьбы и маскировки. Джан присел на корточки возле маркиза и уставился на него неподвижными глазами, словно пытаясь вдохнуть в него силу духа.
Неожиданно вся площадь зашумела, люди, толпившиеся на ней, задрав голову к небу, указывали вверх руками… Нечто странное творилось над Син-аль-Набром — такого не мог припомнить никто из старожилов! В ясном синем небе, на котором не было ни одного облачка, вдруг появился серебряный диск, напоминающий огромное блюдо для плова, только вместо риса с морковью, внутри его светились и переливались какие-то красные огоньки, от которых расползались маленькие лучики, падающие на селение. Диск этот появился столь стремительно, что никто не смог уследить: откуда он взялся? А теперь он неподвижно застыл над Син-аль-Набром, словно подвязанный на невидимых нитях, и сверкал на солнце голубоватой сталью. Подобных облаков или миражей никто никогда не видел… Странный диск начал медленно вращаться вокруг своей оси, что еще больше прибавило шума на площади. Охранник выронил палицу, и вместе со всеми стоял, задрав голову, не зная: молиться ли от страха, или бежать и прятаться от дьявольского наваждения? Джан тоже смотрел на диск, пораженный, как и все остальные. Но в отличие от других, он не стал терять время, а воспользовался ситуацией. Быстро подскочив к маркизу, Джан достал маленький ножик и перерезал веревки. Подхватив пленника, который чуть не упал, дервиш привел его в себя, нажав на некоторые болевые точки. К маркизу вернулось сознание: он узнал Джана… Но, наверное, он был единственным человеком на всей площади, которого нисколько не заинтересовал вертящийся в небе диск-блюдо; он даже не взглянул на него, поторапливаемый маленьким китайцем. Уходя, Джан похлопал по плечу охранника, который с трудом оторвал глаза от неба.
— Чего тебе? — огрызнулся охранник, поворачиваясь к нему и меряя дервиша презрительным взглядом.
— Прощай! — ответил Джан и легко коснулся горла охранника ладонью. Тело сельджука, немного постояв вертикально, рухнуло в песок. Маркиз и Джан побежали с площади, продираясь сквозь ошарашенную небывалым зрелищем толпу. Но удивительный диск мало интересовал беглецов, пусть даже он был бы из чистого золота, и являлся бы любимым блюдом Аллаха, свалившимся с его стола! Они подобрались к двум привязанным к ограде лошадям, хозяева которых также уставились в небо, вскочили на коней и понеслись к воротам Син-аль-Набра. А странное серебристое облако, провисев в небе над селением еще полчаса, внезапно резко взмыло вверх и, перелетев через гору Синай, застыло над крепостью Фавор, вызвав среди ее защитников не меньшее удивление и потрясение.
Умар Рахмон остановил свой отряд в нескольких километрах за Син-аль-Набром. Он вернул де Пейну его меч и хмуро произнес:
— Далее вы доберетесь один. Передавайте привет моему кровнику — Людвигу фон Зегенгейму. Надеюсь, мы скоро встретимся.
— Сегодня же вечером, у развилки, — ответил Гуго, пришпоривая коня. Он помчался вперед, а отряд Рахмона развернулся в сторону селения. Но не успели они проехать и несколько минут, как навстречу им из-за поворота вылетели два всадника, в одном из которых Рахмон тотчас же узнал плененного им прошлой ночью маркиза де Сетина. Не ожидавшие столкновения беглецы врезались в самую середину отряда сельджуков, тотчас же окруживших их. В маркиза вцепилось несколько рук, а Джан кубарем полетел с коня, распластавшись на песке, как кошка.
— Убейте его! — закричал Рахмон, указывая на Джана саблей. Сам он накинул на шею маркиза веревку и прикрутил ее к своему поясу. Сельджуки окружили китайца плотной стеной, сжимая кольцо. Маленький Джан закрутился вокруг себя, уворачиваясь от колющих и рубящих ударов. Поднятый им столб песка и пыли почти совершенно скрыл его от глаз сельджуков, тщетно пытавшихся достать его своими саблями. Неожиданно он и вовсе исчез, закрутившись с такой скоростью, что, казалось, одежда его неминуемо должна воспламениться. Он словно бы ввинтился в песок, как острый гвоздь, пропав с глаз. Сельджуки обступили место, где только что вроде бы стоял Джан: теперь здесь высилась лишь небольшая горстка земли, какую оставляет уходящий в свою нору крот.
— Что за дьявол! — воскликнул один из них. — Этот дервиш, кажется, прошел сквозь землю!
— Не мели ерунды! — возразил другой, тыча в песок саблю.
— А был ли он вообще? — произнес третий.
— А кто же ехал на коне? Вон его лошадь…
— Ну что там у вас? — спросил подъехавший Рахмон, ведя за собой на веревке маркиза де Сетина.
— Его унес шайтан! — наперебой закричали сельджуки, опасливо косясь на песок.
— Ну и черт с ним! — заметил Рахмон, скомандовав трогаться обратно — в Син-аль-Набр. Минут через двадцать «шайтан» вернул Джана на место — чуть-чуть левее от той горки песка, которую он оставил после себя: сначала из земли показалась его макушка, потом ладони, раздвигающие почву, затем — вся голова; узкие глазки тщательно осмотрели местность. Убедившись в безопасности, Джан выбрался на поверхность, мысленно вознеся хвалу своему старому учителю, передавшему ему древние тайны вместе с искусством проходить сквозь землю.
Мамлюки дождались, когда Гуго де Пейн поравняется с ними, и лишь тогда выскочили из засады, перегородив и отрезав путь спереди и сзади. Десять человек мгновенно бросились на всадника нанося ему и коню беспорядочные удары мечами. Но тотчас же из высокой травы выскочили другие люди — незаметно подкравшиеся оруженосцы тамплиеров; они яростно атаковали мамлюков, оторвав их от упавшего на землю всадника. Краткий, но жестокий бой длился всего несколько минут. Внезапное появление Сандры, Раймонда и остальных спасло Гуго де Пейна. Когда он сбросил с себя мертвого мамлюка и поднялся с земли, то первым увидел улыбающееся лицо Дижона — оруженосца Сент-Омера.
— Это я его проткнул! — сказала копия Бизоля, указывая на сарацина, а заодно и отряхивая плащ де Пейна. — Эге! Да вы в крови!
— Пустяки, — отозвался Гуго, не чувствуя боли. Он даже не стал вмешиваться в заканчивающуюся схватку. Все оруженосцы столь умело овладели приемами тамплиеров, что у мамлюков не оказалось никаких шансов: пятеро из них были заколоты, остальные бросились в бегство.
— Где ваши лошади? — спросил Гуго. — И что вы вообще, черт подери, тут делаете? Хотите захватить Син-аль-Набр?
— Лошади тут, неподалеку! — ответил подбежавший Раймонд.
— Как, и Сандра здесь? — удивился Гуго.
— Здесь, — отозвалась девушка. — Вам надо перевязать плечо.
— А вам — надрать уши! — чуть улыбнулся де Пейн, пытаясь выглядеть строго. Но он не мог гневаться видя взволнованные, ставшие уже родными, лица оруженосцев, прошедших за несколько лет в Палестине суровые испытания и не сломавшихся под их тяжестью. Притянув к себе за шею левой рукой Сандру, он отечески поцеловал ее в опаленный солнцем лоб; другой рукой, Гуго потрепал за волосы Раймонда.
— А ведь не долог тот день, когда тебя надо будет посвящать в рыцари! — задумчиво произнес он, словно впервые заметив, как вырос и возмужал его оруженосец, превратившись из угловатого мальчишки в статного юношу. — А теперь — в путь!
На развилке они встретились с Людвигом и Бизолем, и уже все вместе понеслись к крепости; по дороге Гуго рассказал тамплиерам о переговорах с принцем Санджаром.
— Хорошо уже то, что маркиз жив! — воскликнул Бизоль, — А звездочета я сам притащу на развилку в мешке…
— Смотри только, чтобы мешок не оказался дырявым! — пошутил де Пейн. — Туокай сейчас для нас на вес золота.
Подъезжая к крепости, они увидели столпившихся на ее стенах людей: все смотрели вверх, указывая на все тот же зависший над Фавором диск, похожий на облако или блюдо. Остановились и рыцари с оруженосцами, пораженные необычным зрелищем.
— Что за дьявольщина! — пробормотал Бизоль, которому было не по душе все то, что выходило за рамки его понимания. — Как ты думаешь, Гуго, не метнуть ли в эту штуковину копье?
— Перестань! — отозвался де Пейн. — Что за детское желание совать палку в каждый муравейник!
— К тому же, как мне кажется, — задумчиво заметил Людвиг, — муравьями сейчас являемся мы сами — если смотреть на нас с этого облака.
— Может быть, так оно и есть, — согласился Гуго де Пейн.
А в цитадели их ждало неприятное известие. Граф Норфолк сообщил, что явившийся час назад Гонзаго увел звездочета с собой, якобы по приказу де Пейна. Гуго и Бизоль поспешили в крепость: но ни коменданта, ни Туокая там не было. И никто не знал где они находятся.
Глава V. СТРАННОЕ ОБЛАКО ИЛИ ЯРОСТЬ ЦИКЛОПА
Меня ведет погибель в поводу.
С ней обручен, наверно, навсегда я:
Ведь, зная, что есть благо, выбираю
Я не блаженство рая, а беду…
Гарсиласо де ла Вега
1
Комендант крепости Фавор Рауль Гонзаго давно понял, что очередное наступление египтян сметет их всех с лица земли. Ужасная казнь лже-тамплиеров в Син-аль-Набре посеяла страх и смятение в его душе. Было ясно, что подобная участь ожидает и его самого. Затлели в мозгу старые планы: спастись, перейти на сторону султана Насира и принца Санджара… Но уйти одному — опасно, гораздо лучше, если он прихватит с собой и бесценного звездочета. И Гонзаго, дождавшись, когда цитадель покинули де Пейн, Зегенгейм и Бизоль, явился туда и увел Туокая с собой. Две заранее приготовленные лошади ждали его возле подножия Синая. Все складывалось удачно. Спустившись из цитадели, он развязал Туокаю руки, помог ему подняться в седло, объяснил, что они отправляются в Син-аль-Набр. Гонзаго не учел лишь одного: подозрительности Роже де Мондидье, который, незаметно выйдя из цитадели вслед за ним, неотступно шел невдалеке, прячась за кустарником и камнями. После того, как Гонзаго перерезал веревки звездочета, сомнений в намерениях коменданта крепости не оставалось. Всадники понеслись вперед, а Роже еле удалось поймать конного латника и позаимствовать его лошадь. Он начал преследовать беглецов, пустившись им наперерез — по горной тропе, мимо глубокого каньона, рассчитывая перекрыть им дорогу на подступах к Син-аль-Набру…
Едва не сорвавшись в ущелье, Роже спустился со склона и выбрался на дорогу, прислушиваясь к приближающимся всадникам. Он успел как раз вовремя. Показавшиеся из-за холма Гонзаго и Туокай натолкнулись на выступившего из-за деревьев рыцаря.
— Решили прогуляться? — осведомился Роже, щуря свой единственный глаз. Комендант побледнел, а рука его потянулась к мечу на поясе. Его движение не ускользнуло от тамплиера.
— Но-но! — предостерегающе сказал он. — Не балуйте, сеньор Гонзаго!
— Прочь с дороги! — заорал комендант, обрушивая сильный удар на рыцаря. Роже, отбив щитом выпад Гонзаго, ударил своим мечом плашмя по голове звездочета: на всякий случай, чтобы тот не улизнул под шумок, и лишь после этого принялся за коменданта. Гонзаго недаром пользовался в войсках славой отменного рубаки — иначе бы он и не поднялся столь высоко; меч его летал возле головы Роже, словно шмель, а натиск был неудержим. Но и Роже де Мондидье слыл искушенным и опытным бойцом. Оба рыцаря спешились и рубились на середине дороги, возле лежащего навзничь звездочета.
— Зачем вы хотели удрать? — поинтересовался Роже, отступая под натиском противника. — Казенный хлеб надоел? Захотелось отведать восточной кухни? Я могу порекомендовать вам одну харчевню, где отменно готовят седло барашка по-арабски!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Сельджук схватился за меч, но принц Санджар остановил его движением руки.
— Я не убиваю безоружных, — произнес он. — Даже если это мои смертельные враги. А чем сильнее противник — тем охотнее я воюю с ним. Мы согласимся на твое условие, — добавил он, приближаясь к де Пейну. — Где состоится обмен?
— Возле развилки дорог, на подступах к крепости — сегодня же вечером, — предложил Гуго. — А пока я прошу отвязать пленного рыцаря и облегчить его раны.
— Ты умеешь… просить? — удивился Санджар. — Просьба — удел слабых духом.
— Просите — и воздастся вам по заслугам вашим — отозвался де Пейн, чуть наклонив голову.
— Хорошо! — сказал Санджар, всматриваясь в его непроницаемое лицо. — Рахмон, распорядись, чтобы пленному не был причинен вред. Приготовься к вечернему обмену на развилке.
В это время полог шатра отодвинулся и внутрь вступил сам султан Насир, сопровождаемый несколькими военачальниками и охранниками. Ему уже донесли о прибытии в Син-аль-Набр рыцаря-тамплиера из цитадели, и он поспешил поглядеть на безумца, добровольно сунувшего голову в пасть тигру.
— Он еще жив? — удивленно спросил султан, небрежно взглянув на де Пейна. — Впрочем, брат мой, ты прав, что не лишил меня удовольствия понаблюдать за его мучениями. Его кровь придаст силы нашим воинам. Но не затягивай с казнью: народ возбужден и жаждет зрелищ!
— Народ всегда жаждет, стоя в двух шагах от источника, — туманно отозвался принц Санджар. — Он похож на стадо баранов, которых надо привести к водопою. Но их водопой — там, за горой Синай, а не здесь, в Син-аль-Набре, где они обленились и зажирели.
— Я не понимаю твоих слов, — нахмурился султан. — Не хочешь ли ты сказать, что намерен поступить с этим неверным как-то иначе?
— Да. Я решил отпустить его обратно.
— Ну что же… — султан пристально посмотрел на де Пейна, и глаза его сверкнули. — Тогда… я сам сделаю то, что оказалось не под силу тебе, Санджар! — и с этими словами сабля султана Насира мгновенно вылетела из ножен и страшный клинок просвистел в нескольких дюймах от головы рыцаря, успевшего отклониться в сторону. Гуго упал на одно колено, схватившись за окровавленное плечо: железные латы смягчили удар, но лезвие скользнуло по металлу и разрезало камзол и кожу. Следующим замахом султан готов был перерубить шею рыцаря, но вскочивший Санджар выбил саблю из рук Насира.
— Остановись! — крикнул он, сжимая кисть султана. — Не уподобляйся безумному мальчишке! Ты хочешь, чтобы и сельджуки покинули тебя, как это сделали ливийцы и эфиопы? Тогда забирай этого неверного, а я снимаюсь с лагеря и ухожу из Син-аль-Набра. Не много же ты навоюешь со своими мамлюками, умеющими лишь показывать спины!
Султан гневно смотрел на него, сжав губы. Со злостью вырвав свою руку, он вложил саблю обратно в ножны.
— Я запомню твои слова, — с угрозой произнес он, и, резко повернувшись, вышел из шатра. Вся его свита тотчас же поспешила за ним. Гуго де Пейн медленно поднялся, продолжая сжимать плечо; лицо его было бледно.
— Благодарю, принц, — промолвил он негромко. — Я тоже запомню твой поступок.
— Не трать лишних слов, а лучше поскорее покинь лагерь, — ответил Санджар. — Рахмон проводит тебя. И помни, что следующая наша встреча будет смертельной.
— Жаль, что судьбе угодно делить людей на друзей и врагов, — произнес де Пейн и шагнул к выходу. Ему подвели коня, отряд сельджуков во главе с Умаром Рахмоном окружил его, и кавалькада всадников понеслась по улицам Син-аль-Набра… Другой отряд, состоящий из одних мамлюков, выскочил из расположения египетских войск, и проехал чуть раньше, покинув селение, затаившись на дороге, уходящей к Синаю. Пожилой араб, командовавший этой группой, получил личный приказ султана Насира: уничтожить рыцаря, отпущенного Санджаром, когда тот останется один. Мамлюки улеглись в высокой траве по обе стороны дороги, спрятав лошадей в ложбине. Но метрах в трехстах дальше их прятались еще восемь человек, которые находились там уже несколько часов. Они видели расположившихся в засаде мамлюков, слышали отданную сарацином команду и соответствующим образом подготовились к любым действиям противника, подтянувшись поближе. Эти восемь человек, среди, которых выделялась хрупкая с виду, но гибкая и сальная девушка с белокурыми волосами, одетая в кожаные латы, ждали своего товарища, отправившегося под видом нищего дервиша пешком в Син-аль-Набр.
Еще когда Гуго де Пейн садился в седло перед шатром принца Санджара, а Умар Рахмон отдавал приказания сельджукам, из толпы убогих, калек и нищих, живших милостями сильных сего, выскользнула фигурка дервиша, чье лицо было замотано грязным платком. Он давно приметил мессира, а теперь торопился к площади, где в ожидании казни томился привязанный к столбу маркиз де Сетина. Охранявший пленника сельджук с палицей лениво взглянул на приближающегося дервиша; вокруг рыцаря крутилось много любопытных, норовящих либо пнуть, либо плюнуть в маркиза. Сельджук иногда отгонял особо ретивых, а порою забавлялся вместе с ними. У маленького дервиша было странно-желтое лицо и узкие черные глазки. «Какой-то урод!» — с отвращением подумал сельджук, вертя в руках палицу. Дервиш Джан поклонился ему, раздумывая, как быть? Маркиз де Сетина не обращал на него никакого внимания, глаза его были полузакрыты. Да и вряд ли он узнал бы в нищем страннике слугу князя Гораджича, китайского мастера борьбы и маскировки. Джан присел на корточки возле маркиза и уставился на него неподвижными глазами, словно пытаясь вдохнуть в него силу духа.
Неожиданно вся площадь зашумела, люди, толпившиеся на ней, задрав голову к небу, указывали вверх руками… Нечто странное творилось над Син-аль-Набром — такого не мог припомнить никто из старожилов! В ясном синем небе, на котором не было ни одного облачка, вдруг появился серебряный диск, напоминающий огромное блюдо для плова, только вместо риса с морковью, внутри его светились и переливались какие-то красные огоньки, от которых расползались маленькие лучики, падающие на селение. Диск этот появился столь стремительно, что никто не смог уследить: откуда он взялся? А теперь он неподвижно застыл над Син-аль-Набром, словно подвязанный на невидимых нитях, и сверкал на солнце голубоватой сталью. Подобных облаков или миражей никто никогда не видел… Странный диск начал медленно вращаться вокруг своей оси, что еще больше прибавило шума на площади. Охранник выронил палицу, и вместе со всеми стоял, задрав голову, не зная: молиться ли от страха, или бежать и прятаться от дьявольского наваждения? Джан тоже смотрел на диск, пораженный, как и все остальные. Но в отличие от других, он не стал терять время, а воспользовался ситуацией. Быстро подскочив к маркизу, Джан достал маленький ножик и перерезал веревки. Подхватив пленника, который чуть не упал, дервиш привел его в себя, нажав на некоторые болевые точки. К маркизу вернулось сознание: он узнал Джана… Но, наверное, он был единственным человеком на всей площади, которого нисколько не заинтересовал вертящийся в небе диск-блюдо; он даже не взглянул на него, поторапливаемый маленьким китайцем. Уходя, Джан похлопал по плечу охранника, который с трудом оторвал глаза от неба.
— Чего тебе? — огрызнулся охранник, поворачиваясь к нему и меряя дервиша презрительным взглядом.
— Прощай! — ответил Джан и легко коснулся горла охранника ладонью. Тело сельджука, немного постояв вертикально, рухнуло в песок. Маркиз и Джан побежали с площади, продираясь сквозь ошарашенную небывалым зрелищем толпу. Но удивительный диск мало интересовал беглецов, пусть даже он был бы из чистого золота, и являлся бы любимым блюдом Аллаха, свалившимся с его стола! Они подобрались к двум привязанным к ограде лошадям, хозяева которых также уставились в небо, вскочили на коней и понеслись к воротам Син-аль-Набра. А странное серебристое облако, провисев в небе над селением еще полчаса, внезапно резко взмыло вверх и, перелетев через гору Синай, застыло над крепостью Фавор, вызвав среди ее защитников не меньшее удивление и потрясение.
Умар Рахмон остановил свой отряд в нескольких километрах за Син-аль-Набром. Он вернул де Пейну его меч и хмуро произнес:
— Далее вы доберетесь один. Передавайте привет моему кровнику — Людвигу фон Зегенгейму. Надеюсь, мы скоро встретимся.
— Сегодня же вечером, у развилки, — ответил Гуго, пришпоривая коня. Он помчался вперед, а отряд Рахмона развернулся в сторону селения. Но не успели они проехать и несколько минут, как навстречу им из-за поворота вылетели два всадника, в одном из которых Рахмон тотчас же узнал плененного им прошлой ночью маркиза де Сетина. Не ожидавшие столкновения беглецы врезались в самую середину отряда сельджуков, тотчас же окруживших их. В маркиза вцепилось несколько рук, а Джан кубарем полетел с коня, распластавшись на песке, как кошка.
— Убейте его! — закричал Рахмон, указывая на Джана саблей. Сам он накинул на шею маркиза веревку и прикрутил ее к своему поясу. Сельджуки окружили китайца плотной стеной, сжимая кольцо. Маленький Джан закрутился вокруг себя, уворачиваясь от колющих и рубящих ударов. Поднятый им столб песка и пыли почти совершенно скрыл его от глаз сельджуков, тщетно пытавшихся достать его своими саблями. Неожиданно он и вовсе исчез, закрутившись с такой скоростью, что, казалось, одежда его неминуемо должна воспламениться. Он словно бы ввинтился в песок, как острый гвоздь, пропав с глаз. Сельджуки обступили место, где только что вроде бы стоял Джан: теперь здесь высилась лишь небольшая горстка земли, какую оставляет уходящий в свою нору крот.
— Что за дьявол! — воскликнул один из них. — Этот дервиш, кажется, прошел сквозь землю!
— Не мели ерунды! — возразил другой, тыча в песок саблю.
— А был ли он вообще? — произнес третий.
— А кто же ехал на коне? Вон его лошадь…
— Ну что там у вас? — спросил подъехавший Рахмон, ведя за собой на веревке маркиза де Сетина.
— Его унес шайтан! — наперебой закричали сельджуки, опасливо косясь на песок.
— Ну и черт с ним! — заметил Рахмон, скомандовав трогаться обратно — в Син-аль-Набр. Минут через двадцать «шайтан» вернул Джана на место — чуть-чуть левее от той горки песка, которую он оставил после себя: сначала из земли показалась его макушка, потом ладони, раздвигающие почву, затем — вся голова; узкие глазки тщательно осмотрели местность. Убедившись в безопасности, Джан выбрался на поверхность, мысленно вознеся хвалу своему старому учителю, передавшему ему древние тайны вместе с искусством проходить сквозь землю.
Мамлюки дождались, когда Гуго де Пейн поравняется с ними, и лишь тогда выскочили из засады, перегородив и отрезав путь спереди и сзади. Десять человек мгновенно бросились на всадника нанося ему и коню беспорядочные удары мечами. Но тотчас же из высокой травы выскочили другие люди — незаметно подкравшиеся оруженосцы тамплиеров; они яростно атаковали мамлюков, оторвав их от упавшего на землю всадника. Краткий, но жестокий бой длился всего несколько минут. Внезапное появление Сандры, Раймонда и остальных спасло Гуго де Пейна. Когда он сбросил с себя мертвого мамлюка и поднялся с земли, то первым увидел улыбающееся лицо Дижона — оруженосца Сент-Омера.
— Это я его проткнул! — сказала копия Бизоля, указывая на сарацина, а заодно и отряхивая плащ де Пейна. — Эге! Да вы в крови!
— Пустяки, — отозвался Гуго, не чувствуя боли. Он даже не стал вмешиваться в заканчивающуюся схватку. Все оруженосцы столь умело овладели приемами тамплиеров, что у мамлюков не оказалось никаких шансов: пятеро из них были заколоты, остальные бросились в бегство.
— Где ваши лошади? — спросил Гуго. — И что вы вообще, черт подери, тут делаете? Хотите захватить Син-аль-Набр?
— Лошади тут, неподалеку! — ответил подбежавший Раймонд.
— Как, и Сандра здесь? — удивился Гуго.
— Здесь, — отозвалась девушка. — Вам надо перевязать плечо.
— А вам — надрать уши! — чуть улыбнулся де Пейн, пытаясь выглядеть строго. Но он не мог гневаться видя взволнованные, ставшие уже родными, лица оруженосцев, прошедших за несколько лет в Палестине суровые испытания и не сломавшихся под их тяжестью. Притянув к себе за шею левой рукой Сандру, он отечески поцеловал ее в опаленный солнцем лоб; другой рукой, Гуго потрепал за волосы Раймонда.
— А ведь не долог тот день, когда тебя надо будет посвящать в рыцари! — задумчиво произнес он, словно впервые заметив, как вырос и возмужал его оруженосец, превратившись из угловатого мальчишки в статного юношу. — А теперь — в путь!
На развилке они встретились с Людвигом и Бизолем, и уже все вместе понеслись к крепости; по дороге Гуго рассказал тамплиерам о переговорах с принцем Санджаром.
— Хорошо уже то, что маркиз жив! — воскликнул Бизоль, — А звездочета я сам притащу на развилку в мешке…
— Смотри только, чтобы мешок не оказался дырявым! — пошутил де Пейн. — Туокай сейчас для нас на вес золота.
Подъезжая к крепости, они увидели столпившихся на ее стенах людей: все смотрели вверх, указывая на все тот же зависший над Фавором диск, похожий на облако или блюдо. Остановились и рыцари с оруженосцами, пораженные необычным зрелищем.
— Что за дьявольщина! — пробормотал Бизоль, которому было не по душе все то, что выходило за рамки его понимания. — Как ты думаешь, Гуго, не метнуть ли в эту штуковину копье?
— Перестань! — отозвался де Пейн. — Что за детское желание совать палку в каждый муравейник!
— К тому же, как мне кажется, — задумчиво заметил Людвиг, — муравьями сейчас являемся мы сами — если смотреть на нас с этого облака.
— Может быть, так оно и есть, — согласился Гуго де Пейн.
А в цитадели их ждало неприятное известие. Граф Норфолк сообщил, что явившийся час назад Гонзаго увел звездочета с собой, якобы по приказу де Пейна. Гуго и Бизоль поспешили в крепость: но ни коменданта, ни Туокая там не было. И никто не знал где они находятся.
Глава V. СТРАННОЕ ОБЛАКО ИЛИ ЯРОСТЬ ЦИКЛОПА
Меня ведет погибель в поводу.
С ней обручен, наверно, навсегда я:
Ведь, зная, что есть благо, выбираю
Я не блаженство рая, а беду…
Гарсиласо де ла Вега
1
Комендант крепости Фавор Рауль Гонзаго давно понял, что очередное наступление египтян сметет их всех с лица земли. Ужасная казнь лже-тамплиеров в Син-аль-Набре посеяла страх и смятение в его душе. Было ясно, что подобная участь ожидает и его самого. Затлели в мозгу старые планы: спастись, перейти на сторону султана Насира и принца Санджара… Но уйти одному — опасно, гораздо лучше, если он прихватит с собой и бесценного звездочета. И Гонзаго, дождавшись, когда цитадель покинули де Пейн, Зегенгейм и Бизоль, явился туда и увел Туокая с собой. Две заранее приготовленные лошади ждали его возле подножия Синая. Все складывалось удачно. Спустившись из цитадели, он развязал Туокаю руки, помог ему подняться в седло, объяснил, что они отправляются в Син-аль-Набр. Гонзаго не учел лишь одного: подозрительности Роже де Мондидье, который, незаметно выйдя из цитадели вслед за ним, неотступно шел невдалеке, прячась за кустарником и камнями. После того, как Гонзаго перерезал веревки звездочета, сомнений в намерениях коменданта крепости не оставалось. Всадники понеслись вперед, а Роже еле удалось поймать конного латника и позаимствовать его лошадь. Он начал преследовать беглецов, пустившись им наперерез — по горной тропе, мимо глубокого каньона, рассчитывая перекрыть им дорогу на подступах к Син-аль-Набру…
Едва не сорвавшись в ущелье, Роже спустился со склона и выбрался на дорогу, прислушиваясь к приближающимся всадникам. Он успел как раз вовремя. Показавшиеся из-за холма Гонзаго и Туокай натолкнулись на выступившего из-за деревьев рыцаря.
— Решили прогуляться? — осведомился Роже, щуря свой единственный глаз. Комендант побледнел, а рука его потянулась к мечу на поясе. Его движение не ускользнуло от тамплиера.
— Но-но! — предостерегающе сказал он. — Не балуйте, сеньор Гонзаго!
— Прочь с дороги! — заорал комендант, обрушивая сильный удар на рыцаря. Роже, отбив щитом выпад Гонзаго, ударил своим мечом плашмя по голове звездочета: на всякий случай, чтобы тот не улизнул под шумок, и лишь после этого принялся за коменданта. Гонзаго недаром пользовался в войсках славой отменного рубаки — иначе бы он и не поднялся столь высоко; меч его летал возле головы Роже, словно шмель, а натиск был неудержим. Но и Роже де Мондидье слыл искушенным и опытным бойцом. Оба рыцаря спешились и рубились на середине дороги, возле лежащего навзничь звездочета.
— Зачем вы хотели удрать? — поинтересовался Роже, отступая под натиском противника. — Казенный хлеб надоел? Захотелось отведать восточной кухни? Я могу порекомендовать вам одну харчевню, где отменно готовят седло барашка по-арабски!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75