Сандра вынула из своих волос заколку и протянула Бизолю. Он взял ее и бросил в спину сидящего человека. Тот обернулся, закрыл книгу и пошел к двери. Но лишь только он переступил порог, как Бизоль ухватил его за шевелюру и одновременно прихлопнул дверь, прищемив ею к косяку голову охранника.
— Внимательнее надо быть! — строго посоветовал Бизоль. Осмотревшись в этой полупустой комнате, он добавил:
— Ну совершенно ничего интересного!
— Может быть, там? — Алессандра указала на еле приметную крышку люка.
— Давайте, поглядим… — Бизоль взялся за металлическое кольцо и вытянул на себя крышку. Вниз уходила винтовая лестница. Ее освещали смоляные факелы, а по бокам, через каждые десяток метров отходили металлические галереи, тянувшиеся неизвестно куда. Слышались какие-то шорохи, гудение, шум работающих машин.
— Да у них тут целый подземный город! — прошептал Виченцо.
— И фабрики. Интересно, что они мастерят? — Бизоль первым полез вниз по лестнице. За ним — супруги. Спустившись на один пролет, Бизоль подождал Виченцо и Сандру.
— Пойдемте направо, — предложил он.
— А почему не налево? — возразил Виченцо.
— А я хочу вниз, — заупрямилась Сандра. Бизоль плюнул и начал спускаться дальше. Остановившись в конце второго пролета, он спросил:
— Куда теперь?
— А теперь вот направо! — скомандовала Сандра, словно давно облазила здесь все закутки и теперь уверенно вела их к цели. Идя по галерее, они подивились ее длине. Очевидно, все место под пустырем было занято подземными сооружениями. Пока они шли, Бизоль заглядывал во все двери, выходившие в галерею. Некоторые из них были закрыты, другие пусты. Где-то спали люди. В одной из комнат яростно спорили три человека, размахивая руками. Старый седой иудей, повернувшись к Бизолю сердито заорал:
— Немедленно закройте дверь!
— Извините, — опешил Бизоль и поспешно выполнил его просьбу.
Навстречу попадались спешащие куда-то люди, но они не обращали внимания на заблудившуюся троицу. Лишь один из них, с выбритой на голове чертой — от затылка ко лбу, подозрительно покосился на них.
— Эй! — крикнул он им, когда они прошли мимо.
— Ну что еще? — обернулся Бизоль. — Мы торопимся.
— Вы не видели Беф-Цура?
— Сами ищем!
— Ну тогда вы напрасно идете в эту сторону. Я только что оттуда, — и странный человек скрылся в одной из комнат.
— Какая-то чертовщина, — пробормотал Бизоль. — Что здесь происходит?
Спустившись еще на один пролет, они увидели, что на четвертом подземном этаже лестница заканчивается. Конец ее упирался в освещенную площадку, по которой прогуливалось несколько человек. Негромко журчали их голоса. Возле стены стоял прибывший позавчера утром железный сундук. Как такая огромная махина была спущена по лестнице — было непонятно. Наверное, здесь существовал какой-то еще проход, для подобных грузов.
— Вон тот, взлохмаченный, с проседью, — узнал среди прогуливавшихся Виченцо, — раввин назвал его Бером. И сам раввин тут.
Облокотившись о перила, все трое смотрели вниз, с высоты галереи.
— Вы знаете, для обычных фальшивомонетчиков, здесь слишком большой размах, — проговорил Бизоль. — Это либо ночной шабаш нечисти, либо подпольный цех по изготовлению обмороков.
— И уж больно пахнет иудейским духом, — добавил Виченцо.
По лестнице спускались три человека, споривших давеча в комнате. Они присоединились к тем, внизу, и седой иудей, накричавший на Бизоля, пнул ногой огромный сундук.
— Любопытно, что же там находится, — прошептала Сандра, прижавшись к супругу.
Между тем, посовещавшись, люди внизу столпились возле железной махины.
— Приступайте, Беф-Цур, — обратился Бер к раввину. Тот подозвал двух охранников с молотками и стамесками, и они начали сбивать крышку.
— А он там не задохнулся? — встревожено спросил седой иудей.
— Он усыплен, — произнес Бер. — Почти что мертв. Индийские снадобья, которые применили к нему, способны погрузить человека в сон на три месяца. Кроме того, еще два месяца из него постепенно стирали всю память, превращали в младенца. Но в такого младенца, которому требуется минимум пищи, и который способен выполнить любое приказание. Не беспокойтесь.
— Я беспокоюсь о другом, — произнес старик. — Можно ли теперь наполнить его мозг нужной нам информацией, или он настолько деформирован, что уже ни на что не годен? Тогда ваши усилия, Бер, были напрасны. Этот человек станет бесполезен.
— Это не человек, — усмехнулся Бер. — Во-первых, он — гой, а значит ниже домашней скотины. Во-вторых, он уже превращен в демона, потерявшего память. Ну, а в-третьих, если ваши усилия будут напрасны, то мы отправим вас обратно на вашу кафедру в Толедо, а его все равно как-нибудь используем. Правильно, Беф-Цур?
— Разумеется, — подтвердил раввин. — В качестве мишени для моих учеников.
Охранники торопливо сбивали крышку с железного сундука.
— Ты понимаешь? — Виченцо сжал руку Алессандры. — Негодяи…
— Это хуже, чем я предполагал, — тихо произнес Бизоль, пораженный услышанным.
— Вот какое варево они здесь готовят, — отозвалась Сандра.
Крышка наконец-то поддалась, и охранники отодвинули ее в сторону. Сами они, мельком заглянув внутрь, уступили место Беру, Беф-Цуру, профессору из Толедо и другим.
— Это и есть исполнитель нашего плана, — чуть торжественно пояснил ломбардец. — Вынимайте его.
Бизоль, Виченцо и Сандра напряженно всматривались в то, что творилось внизу. Охранники наклонились над сундуком и вытащили из него безвольное тело человека в изодранной, но когда-то, дорогой, изысканной одежде. Лицо этого человека заросло густой щетиной. Они положили его около стены и отодвинулись.
Внезапно Бизоль в испуге отпрянул назад и закрестился.
— Свят, свят, свят! — повторял он, не в силах оторвать взгляд от лица лежащего внизу рыцаря. Он узнал его. Этим человеком, превращенным в куклу, был Робер де Фабро! Тот самый Робер де Фабро, с которым он бился на турнире в Труа, и которого потом увидел мертвым на дороге из Адрианополя в Константинополь, лежащим с обгоревшей головой в потухшем костре!
— Не может быть! — прошептал Бизоль.
И, словно специально объясняя для него, Бер проговорил, обернувшись к Беф-Цуру:
— Все очень просто. Одного рыцаря мы изъяли, как мелкую монету из обращения, подбросив в костер другую монету, еще более мелкого достоинства. А теперь, профессор, смотрите: вот вам лучшее доказательство того, что демон не чувствует боли, — с этими словами Бер взял один из торчащих в стене факелов и поднес его к безжизненной руке Робера де Фабро. Было слышно, как кожа зашипела, а в воздухе тотчас же стал распространяться запах горелого мяса. Сандра, не в силах больше сдерживаться, испуганно вскрикнула.
И мгновенно Бер, отбросив факел, посмотрел вверх. Но Бизоль уже оттащил Виченцо и Сандру от перил, заставив их пригнуться.
— Надо выбираться, — прошептал он.
— Ступайте наверх! — услышали они голос Бера. — Осмотрите галерею!
— Бежим! — и все трое, пригнувшись, чтобы их не было видно с земли, побежали по галерее к лестнице, минуя один пролет за другим, сбивая мешавшихся по дороге людей. Бизоль прокладывал путь следовавшим за ним супругам. За считанные секунды они поднялись наверх, вылезли через крышку люка и оказались в комнате, где лежал недочитавший свою книгу охранник. Бизоль захлопнул крышку и повалил на нее стол.
— Бесполезно, — покачал головой Виченцо. — Тут этих люков, как нор у кротов!
— Ничего, хоть одну дыру захлопнем, — Бизоль подобрал с пола книгу и взглянул на название. — Ну, конечно, Талмуд, — так я и думал!
— А куда дальше? — спросила запыхавшаяся Сандра. И в это время из глубин подземелья донесся резкий свист, откликнувшийся таким же свистом в здании. Засвистели и на пустыре.
— К воротам! — крикнул Бизоль.
Они выскочили из дома и метнулись в тень деревьев, на несколько мгновений опередив выбежавших на свист охранников. Потом помчались к белевшим на окраине пустыря воротам. Свист вокруг них усиливался. В оставшемся позади них доме стали зажигаться окна, доноситься отрывистые команды.
Выскочив к освещенным воротам, Бизоль от души отходил отломанным по дороге огромным суком всех трех стражников, пока они не ткнулись носом в песок. Виченцо в это время возился с замком. Наконец, ворота открылись, и три любителя ночных приключений пустились наутек.
Глава V. ТАФУРЫ И АССАСИНЫ
Я мнил: вкушу от доброты
В сем мире зла и суеты.
Но чаяний простыл и след
В пучине зол, в лавине бед…
Кретьен де Труа
1
Прибывший в Иерусалим барон Жирар, великий магистр Ордена иоаннитов, не терял времени даром. Прежде всего он встретился с подагрическим бароном Глобштоком, живописно описав ему то, что произошло в Кераке. А произошло, по версии магистра, следующее: этот прибывший недавно вместе с Гуго де Пейном рыцарь — Людвиг фон Зегенгейм, вступив в сговор с сельджукским князем Санджаром и Умаром Рахмоном, подло пытался обескровить крепость и сдать ее врагам. Доказательства? Пожалуйста! И Жирар пригласил в резиденцию главного разведчика Бодуэна I двух преданных ему госпитальеров, истыкавших ножами подушки Зегенгейма еще в Монреале. Они подтвердили, что лично подслушали переговоры немецкого графа и Рахмона, где платой за сданный Керак было десять тысяч бизантов. А вот и расписка в получении денег, выкраденная у Рахмона. И Жирар представил умело сфабрикованную в недрах иоаннитского ордена бумагу.
— Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы отстоять Керак, — заключил барон.
— По моим сведениям, — важно произнес Глобшток, — сельджуки не собирались нападать на крепость, они готовили силы для разгрома замков ассасинов.
— Естественно, — подтвердил магистр. — Если бы не предательство Зегенгейма, не обещание им легкой добычи, то они бы и не сунулись в крепость.
— Я немедленно доложу об этом графу Танкреду, — пообещал Глобшток. — По прибытии в Иерусалим, Людвиг фон Зегенгейм будет арестован и в железах препровожден в тюрьму.
Барон Жирар церемонно поклонился и покинул резиденцию Глобштока. А тот поспешил к наперснику Бодуэна I. Вначале Танкред с негодованием отверг все утверждения барона.
— Чушь! — воскликнул он, давно зная графа Зегенгейма.
— Но деньги нужны всем, — напомнил ему Глобшток. — А граф Зегенгейм не так уж богат. Одних можно купить за много, а других — ну, за очень много!.. Вот показания свидетелей, а вот и сама расписка, которую они выкрали у сельджука Рахмона.
И под тяжестью этих улик, граф Лион Танкред сдался. Вместе они отправились к королю, который разговаривал со своей дочерью Мелизиндой. Выслушав Глобштока, Бодуэн с сомнением покачал головой.
— Что ты думаешь по этому поводу, Лион? — обратился он к своему другу.
— Необходимо тщательно разобраться в этом деле, — уклончиво ответил опытный царедворец.
— Я прошу вашего разрешения не арест и допрос Зегенгейма, — настойчиво повторил Глобшток.
— Ну хорошо! — вздохнул Бодуэн I. — Только будьте с ним деликатны — без ваших этих штучек с раскаленным железом. Я не хочу ссориться с Гуго де Пейном, еще неизвестно кто стоит за его спиной.
— Скоро я выясню это, — уверил его Глобшток. — Мне удалось завербовать его оруженосца, некоего Раймонда Плантара. И в ближайшее время вы будете обладать всей полнотой информации.
— Ступайте, — проговорил Бодуэн.
Подождав, когда барон Глобшток удалится, Мелизинда посмотрела на отца.
— Вы совершаете ошибку, — проговорила она. — Я уверена, что среди рыцарей Гуго де Пейна нет и не может быть предателей!
— Почему ты в этом так уверена? — прищурился Бодуэн.
— Потому что стоит только взглянуть на де Пейна и все станет ясно! — вспыхнула дочь: ее мраморные щеки залил яркий румянец, который очень шел к ее черным, как антрацит волосам. — Это честнейший, умный и благороднейший рыцарь!
— Так, так… — проговорил отец, с любопытством поглядывая на нее.
— По-моему, наша маленькая Мелизинда влюбилась! — улыбнулся граф Танкред и подмигнул своему другу и королю.
Мелизинда вспыхнула еще сильнее, а из глаз чуть не брызнули слезы. Она резко вскочила с места и бросилась прочь из тронного зала.
— Никогда! — выкрикнула она уже в дверях. — Слышите, никогда! — и выбежала вон.
— Точно, влюбилась! — уверенно произнес граф Танкред. — Уж я то знаю толк в этом деле!
— Рано ей еще думать о любви, — недовольно промолвил Бодуэн. — В любом случае, у меня для нее приготовлена другая партия… Кстати, как вы определились с бароном Филиппом де Комбефизом? Кажется, он также прибыл из Европы с целью защиты и охраны паломников? Не кажется ли тебе странным, что сначала — де Пейн, затем — этот барон… Словно кто-то посылает их из одного центра?
— Возможно. Но это дело Глобштока — наблюдать за ними.
— Глобшток — безмозглый кретин. Я держу его только лишь для отвода глаз. Так что там с Комбефизом?
— Я поселил его рыцарей на юго-востоке города, в пустующей арабской мечети. Пусть ремонтируют — она нам еще пригодится. А если они жаждут охранять паломников — что ж? Плохого в том не вижу.
— А я вижу в этом лишь прикрытие. Настоящая их цель — иная. И де Пейна, и Комбефиза.
— Может быть, — осторожно начал Танкред, — Стоит поприжать Зегенгейма, раз уж он очутился в лапах Глобштока?
— Пока еще не очутился, — произнес король. Он взглянул в окно, словно пытался увидеть отсюда возвращавшихся из Керака рыцарей Гуго де Пейна.
А рыцари уже миновали Иордан и походным маршем двигались по иерихонской дороге к Иерусалиму. Андре де Монбар был слегка огорчен тем, что ему так и не удалось применить в бою свои металлические шары-бомбы.
— Ничего, — утешил его Гуго де Пейн. — Поберегите их до Тира. В ближайшее время нам предстоит осада этой крепости.
— Граф Танкред обещал Бодуэну летом взять Тир, — произнес ехавший рядом Рихард Агуциор. — Нам предстоит тяжелая кампания. Тир — крепкий орешек.
— Я думаю, наш «керакский Гектор» сумеет расколоть его! — воскликнул Милан Гораджич, положив Руку на плечо Людвига фон Зегенгейма. А сам граф молчал. Он, конечно же не знал, что ожидает его в Иерусалиме, но какое-то нехорошее предчувствие трогало его сердце. Соглядатаи Глобштока уже заняли свои посты на всех въездах в город, готовые сообщить своему начальнику о появлении Зегенгейма. Железо для его рук и ног уже было приготовлено, а камера в тюрьме Мон-Плеси ждала своего гостя, ощерив каменную пасть. Руководить операцией по аресту Людвига фон Зегенгейма решил сам барон Гюнтер Глобшток, а сделать это он хотел на подступах к Тамплю.
Чекко Кавальканти целый день крутился возле Тампля, выросшего из старых соломоновых конюшен, пытаясь высмотреть Виченцо Тропези или кого-нибудь из рыцарей. Но дом казался совершенно пустым. Оставленный Монбаром в Тампле его оруженосец Аршамбо большей частью или спал, или ковырялся в носу, задумчиво глядя в окно на проезжую часть улицы. Чекко Кавальканти давно взял на заметку один из людей грека Христофулоса, беспрерывно наблюдавший за Тамплем. «Бритоголовый рыцарь со шрамом, — черканул он для себя на память. — Проявляет повышенный интерес к жилищу тамплиеров». Наконец, Чекко дождался своего часа. Проголодавшийся Аршамбо, взяв с собой корзинку, не спеша вышел за ворота, чтобы отправиться на рынок за продуктами. Кавальканти, поплотнее запахнувшись в плащ, последовал за ним. Агент Христофулоса лениво записал в дневнике: «Бритый пошел за Аршамбо. Попробую выяснить, что ему нужно?» Он растолкал своего сменщика и сказал, что Тампль пуст, а он сам идет на рынок.
— Тебе купить что-нибудь?
— Кислое молоко, — ответил напарник. — Когда вернется Христофулос?
— Когда вернется де Пейн, — невразумительно отозвался агент.
Чекко нагнал Аршамбо на узкой, безлюдной улочке. Он схватил его за плечи и толкнул в темную подворотню, выхватив из-за пояса кинжал. Приставив острие к горлу перепуганного оруженосца, Чекко проскрипел сквозь зубы:
— Говори, где Виченцо Тропези и девушка?
Аршамбо, потерявший разум от страха, мотал головой.
Чекко чуть надавил кинжалом на горло.
— Или ты скажешь мне, где они, или…
— В Яффе… — прохрипел Аршамбо. В это время кто-то тронул Кавальканти за плечо сзади.
— Послушайте! — произнес агент, желая остановить кровопролитие. Но он не успел договорить. Кинжал в руке обернувшегося Кавальканти мгновенно вонзился ему в сердце. Пока Чекко вытаскивал окровавленное острие, Аршамбо, оттолкнув рыцаря и бросив корзинку, со всех ног кинулся бежать по улице, чудом избежав смерти. А Чекко, выяснив, что ему было нужно, не стал его преследовать. Он быстро вернулся на подворье, собрал своих латников и уже через час выехал из Иерусалима в Яффу.
А возле Тампля началось невиданное оживление: у ворот появились три зеленщика с лотками, под фартуками которых виднелись плохо скрываемые мечи; неподалеку застряла телега с пятью добрыми молодцами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Внимательнее надо быть! — строго посоветовал Бизоль. Осмотревшись в этой полупустой комнате, он добавил:
— Ну совершенно ничего интересного!
— Может быть, там? — Алессандра указала на еле приметную крышку люка.
— Давайте, поглядим… — Бизоль взялся за металлическое кольцо и вытянул на себя крышку. Вниз уходила винтовая лестница. Ее освещали смоляные факелы, а по бокам, через каждые десяток метров отходили металлические галереи, тянувшиеся неизвестно куда. Слышались какие-то шорохи, гудение, шум работающих машин.
— Да у них тут целый подземный город! — прошептал Виченцо.
— И фабрики. Интересно, что они мастерят? — Бизоль первым полез вниз по лестнице. За ним — супруги. Спустившись на один пролет, Бизоль подождал Виченцо и Сандру.
— Пойдемте направо, — предложил он.
— А почему не налево? — возразил Виченцо.
— А я хочу вниз, — заупрямилась Сандра. Бизоль плюнул и начал спускаться дальше. Остановившись в конце второго пролета, он спросил:
— Куда теперь?
— А теперь вот направо! — скомандовала Сандра, словно давно облазила здесь все закутки и теперь уверенно вела их к цели. Идя по галерее, они подивились ее длине. Очевидно, все место под пустырем было занято подземными сооружениями. Пока они шли, Бизоль заглядывал во все двери, выходившие в галерею. Некоторые из них были закрыты, другие пусты. Где-то спали люди. В одной из комнат яростно спорили три человека, размахивая руками. Старый седой иудей, повернувшись к Бизолю сердито заорал:
— Немедленно закройте дверь!
— Извините, — опешил Бизоль и поспешно выполнил его просьбу.
Навстречу попадались спешащие куда-то люди, но они не обращали внимания на заблудившуюся троицу. Лишь один из них, с выбритой на голове чертой — от затылка ко лбу, подозрительно покосился на них.
— Эй! — крикнул он им, когда они прошли мимо.
— Ну что еще? — обернулся Бизоль. — Мы торопимся.
— Вы не видели Беф-Цура?
— Сами ищем!
— Ну тогда вы напрасно идете в эту сторону. Я только что оттуда, — и странный человек скрылся в одной из комнат.
— Какая-то чертовщина, — пробормотал Бизоль. — Что здесь происходит?
Спустившись еще на один пролет, они увидели, что на четвертом подземном этаже лестница заканчивается. Конец ее упирался в освещенную площадку, по которой прогуливалось несколько человек. Негромко журчали их голоса. Возле стены стоял прибывший позавчера утром железный сундук. Как такая огромная махина была спущена по лестнице — было непонятно. Наверное, здесь существовал какой-то еще проход, для подобных грузов.
— Вон тот, взлохмаченный, с проседью, — узнал среди прогуливавшихся Виченцо, — раввин назвал его Бером. И сам раввин тут.
Облокотившись о перила, все трое смотрели вниз, с высоты галереи.
— Вы знаете, для обычных фальшивомонетчиков, здесь слишком большой размах, — проговорил Бизоль. — Это либо ночной шабаш нечисти, либо подпольный цех по изготовлению обмороков.
— И уж больно пахнет иудейским духом, — добавил Виченцо.
По лестнице спускались три человека, споривших давеча в комнате. Они присоединились к тем, внизу, и седой иудей, накричавший на Бизоля, пнул ногой огромный сундук.
— Любопытно, что же там находится, — прошептала Сандра, прижавшись к супругу.
Между тем, посовещавшись, люди внизу столпились возле железной махины.
— Приступайте, Беф-Цур, — обратился Бер к раввину. Тот подозвал двух охранников с молотками и стамесками, и они начали сбивать крышку.
— А он там не задохнулся? — встревожено спросил седой иудей.
— Он усыплен, — произнес Бер. — Почти что мертв. Индийские снадобья, которые применили к нему, способны погрузить человека в сон на три месяца. Кроме того, еще два месяца из него постепенно стирали всю память, превращали в младенца. Но в такого младенца, которому требуется минимум пищи, и который способен выполнить любое приказание. Не беспокойтесь.
— Я беспокоюсь о другом, — произнес старик. — Можно ли теперь наполнить его мозг нужной нам информацией, или он настолько деформирован, что уже ни на что не годен? Тогда ваши усилия, Бер, были напрасны. Этот человек станет бесполезен.
— Это не человек, — усмехнулся Бер. — Во-первых, он — гой, а значит ниже домашней скотины. Во-вторых, он уже превращен в демона, потерявшего память. Ну, а в-третьих, если ваши усилия будут напрасны, то мы отправим вас обратно на вашу кафедру в Толедо, а его все равно как-нибудь используем. Правильно, Беф-Цур?
— Разумеется, — подтвердил раввин. — В качестве мишени для моих учеников.
Охранники торопливо сбивали крышку с железного сундука.
— Ты понимаешь? — Виченцо сжал руку Алессандры. — Негодяи…
— Это хуже, чем я предполагал, — тихо произнес Бизоль, пораженный услышанным.
— Вот какое варево они здесь готовят, — отозвалась Сандра.
Крышка наконец-то поддалась, и охранники отодвинули ее в сторону. Сами они, мельком заглянув внутрь, уступили место Беру, Беф-Цуру, профессору из Толедо и другим.
— Это и есть исполнитель нашего плана, — чуть торжественно пояснил ломбардец. — Вынимайте его.
Бизоль, Виченцо и Сандра напряженно всматривались в то, что творилось внизу. Охранники наклонились над сундуком и вытащили из него безвольное тело человека в изодранной, но когда-то, дорогой, изысканной одежде. Лицо этого человека заросло густой щетиной. Они положили его около стены и отодвинулись.
Внезапно Бизоль в испуге отпрянул назад и закрестился.
— Свят, свят, свят! — повторял он, не в силах оторвать взгляд от лица лежащего внизу рыцаря. Он узнал его. Этим человеком, превращенным в куклу, был Робер де Фабро! Тот самый Робер де Фабро, с которым он бился на турнире в Труа, и которого потом увидел мертвым на дороге из Адрианополя в Константинополь, лежащим с обгоревшей головой в потухшем костре!
— Не может быть! — прошептал Бизоль.
И, словно специально объясняя для него, Бер проговорил, обернувшись к Беф-Цуру:
— Все очень просто. Одного рыцаря мы изъяли, как мелкую монету из обращения, подбросив в костер другую монету, еще более мелкого достоинства. А теперь, профессор, смотрите: вот вам лучшее доказательство того, что демон не чувствует боли, — с этими словами Бер взял один из торчащих в стене факелов и поднес его к безжизненной руке Робера де Фабро. Было слышно, как кожа зашипела, а в воздухе тотчас же стал распространяться запах горелого мяса. Сандра, не в силах больше сдерживаться, испуганно вскрикнула.
И мгновенно Бер, отбросив факел, посмотрел вверх. Но Бизоль уже оттащил Виченцо и Сандру от перил, заставив их пригнуться.
— Надо выбираться, — прошептал он.
— Ступайте наверх! — услышали они голос Бера. — Осмотрите галерею!
— Бежим! — и все трое, пригнувшись, чтобы их не было видно с земли, побежали по галерее к лестнице, минуя один пролет за другим, сбивая мешавшихся по дороге людей. Бизоль прокладывал путь следовавшим за ним супругам. За считанные секунды они поднялись наверх, вылезли через крышку люка и оказались в комнате, где лежал недочитавший свою книгу охранник. Бизоль захлопнул крышку и повалил на нее стол.
— Бесполезно, — покачал головой Виченцо. — Тут этих люков, как нор у кротов!
— Ничего, хоть одну дыру захлопнем, — Бизоль подобрал с пола книгу и взглянул на название. — Ну, конечно, Талмуд, — так я и думал!
— А куда дальше? — спросила запыхавшаяся Сандра. И в это время из глубин подземелья донесся резкий свист, откликнувшийся таким же свистом в здании. Засвистели и на пустыре.
— К воротам! — крикнул Бизоль.
Они выскочили из дома и метнулись в тень деревьев, на несколько мгновений опередив выбежавших на свист охранников. Потом помчались к белевшим на окраине пустыря воротам. Свист вокруг них усиливался. В оставшемся позади них доме стали зажигаться окна, доноситься отрывистые команды.
Выскочив к освещенным воротам, Бизоль от души отходил отломанным по дороге огромным суком всех трех стражников, пока они не ткнулись носом в песок. Виченцо в это время возился с замком. Наконец, ворота открылись, и три любителя ночных приключений пустились наутек.
Глава V. ТАФУРЫ И АССАСИНЫ
Я мнил: вкушу от доброты
В сем мире зла и суеты.
Но чаяний простыл и след
В пучине зол, в лавине бед…
Кретьен де Труа
1
Прибывший в Иерусалим барон Жирар, великий магистр Ордена иоаннитов, не терял времени даром. Прежде всего он встретился с подагрическим бароном Глобштоком, живописно описав ему то, что произошло в Кераке. А произошло, по версии магистра, следующее: этот прибывший недавно вместе с Гуго де Пейном рыцарь — Людвиг фон Зегенгейм, вступив в сговор с сельджукским князем Санджаром и Умаром Рахмоном, подло пытался обескровить крепость и сдать ее врагам. Доказательства? Пожалуйста! И Жирар пригласил в резиденцию главного разведчика Бодуэна I двух преданных ему госпитальеров, истыкавших ножами подушки Зегенгейма еще в Монреале. Они подтвердили, что лично подслушали переговоры немецкого графа и Рахмона, где платой за сданный Керак было десять тысяч бизантов. А вот и расписка в получении денег, выкраденная у Рахмона. И Жирар представил умело сфабрикованную в недрах иоаннитского ордена бумагу.
— Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы отстоять Керак, — заключил барон.
— По моим сведениям, — важно произнес Глобшток, — сельджуки не собирались нападать на крепость, они готовили силы для разгрома замков ассасинов.
— Естественно, — подтвердил магистр. — Если бы не предательство Зегенгейма, не обещание им легкой добычи, то они бы и не сунулись в крепость.
— Я немедленно доложу об этом графу Танкреду, — пообещал Глобшток. — По прибытии в Иерусалим, Людвиг фон Зегенгейм будет арестован и в железах препровожден в тюрьму.
Барон Жирар церемонно поклонился и покинул резиденцию Глобштока. А тот поспешил к наперснику Бодуэна I. Вначале Танкред с негодованием отверг все утверждения барона.
— Чушь! — воскликнул он, давно зная графа Зегенгейма.
— Но деньги нужны всем, — напомнил ему Глобшток. — А граф Зегенгейм не так уж богат. Одних можно купить за много, а других — ну, за очень много!.. Вот показания свидетелей, а вот и сама расписка, которую они выкрали у сельджука Рахмона.
И под тяжестью этих улик, граф Лион Танкред сдался. Вместе они отправились к королю, который разговаривал со своей дочерью Мелизиндой. Выслушав Глобштока, Бодуэн с сомнением покачал головой.
— Что ты думаешь по этому поводу, Лион? — обратился он к своему другу.
— Необходимо тщательно разобраться в этом деле, — уклончиво ответил опытный царедворец.
— Я прошу вашего разрешения не арест и допрос Зегенгейма, — настойчиво повторил Глобшток.
— Ну хорошо! — вздохнул Бодуэн I. — Только будьте с ним деликатны — без ваших этих штучек с раскаленным железом. Я не хочу ссориться с Гуго де Пейном, еще неизвестно кто стоит за его спиной.
— Скоро я выясню это, — уверил его Глобшток. — Мне удалось завербовать его оруженосца, некоего Раймонда Плантара. И в ближайшее время вы будете обладать всей полнотой информации.
— Ступайте, — проговорил Бодуэн.
Подождав, когда барон Глобшток удалится, Мелизинда посмотрела на отца.
— Вы совершаете ошибку, — проговорила она. — Я уверена, что среди рыцарей Гуго де Пейна нет и не может быть предателей!
— Почему ты в этом так уверена? — прищурился Бодуэн.
— Потому что стоит только взглянуть на де Пейна и все станет ясно! — вспыхнула дочь: ее мраморные щеки залил яркий румянец, который очень шел к ее черным, как антрацит волосам. — Это честнейший, умный и благороднейший рыцарь!
— Так, так… — проговорил отец, с любопытством поглядывая на нее.
— По-моему, наша маленькая Мелизинда влюбилась! — улыбнулся граф Танкред и подмигнул своему другу и королю.
Мелизинда вспыхнула еще сильнее, а из глаз чуть не брызнули слезы. Она резко вскочила с места и бросилась прочь из тронного зала.
— Никогда! — выкрикнула она уже в дверях. — Слышите, никогда! — и выбежала вон.
— Точно, влюбилась! — уверенно произнес граф Танкред. — Уж я то знаю толк в этом деле!
— Рано ей еще думать о любви, — недовольно промолвил Бодуэн. — В любом случае, у меня для нее приготовлена другая партия… Кстати, как вы определились с бароном Филиппом де Комбефизом? Кажется, он также прибыл из Европы с целью защиты и охраны паломников? Не кажется ли тебе странным, что сначала — де Пейн, затем — этот барон… Словно кто-то посылает их из одного центра?
— Возможно. Но это дело Глобштока — наблюдать за ними.
— Глобшток — безмозглый кретин. Я держу его только лишь для отвода глаз. Так что там с Комбефизом?
— Я поселил его рыцарей на юго-востоке города, в пустующей арабской мечети. Пусть ремонтируют — она нам еще пригодится. А если они жаждут охранять паломников — что ж? Плохого в том не вижу.
— А я вижу в этом лишь прикрытие. Настоящая их цель — иная. И де Пейна, и Комбефиза.
— Может быть, — осторожно начал Танкред, — Стоит поприжать Зегенгейма, раз уж он очутился в лапах Глобштока?
— Пока еще не очутился, — произнес король. Он взглянул в окно, словно пытался увидеть отсюда возвращавшихся из Керака рыцарей Гуго де Пейна.
А рыцари уже миновали Иордан и походным маршем двигались по иерихонской дороге к Иерусалиму. Андре де Монбар был слегка огорчен тем, что ему так и не удалось применить в бою свои металлические шары-бомбы.
— Ничего, — утешил его Гуго де Пейн. — Поберегите их до Тира. В ближайшее время нам предстоит осада этой крепости.
— Граф Танкред обещал Бодуэну летом взять Тир, — произнес ехавший рядом Рихард Агуциор. — Нам предстоит тяжелая кампания. Тир — крепкий орешек.
— Я думаю, наш «керакский Гектор» сумеет расколоть его! — воскликнул Милан Гораджич, положив Руку на плечо Людвига фон Зегенгейма. А сам граф молчал. Он, конечно же не знал, что ожидает его в Иерусалиме, но какое-то нехорошее предчувствие трогало его сердце. Соглядатаи Глобштока уже заняли свои посты на всех въездах в город, готовые сообщить своему начальнику о появлении Зегенгейма. Железо для его рук и ног уже было приготовлено, а камера в тюрьме Мон-Плеси ждала своего гостя, ощерив каменную пасть. Руководить операцией по аресту Людвига фон Зегенгейма решил сам барон Гюнтер Глобшток, а сделать это он хотел на подступах к Тамплю.
Чекко Кавальканти целый день крутился возле Тампля, выросшего из старых соломоновых конюшен, пытаясь высмотреть Виченцо Тропези или кого-нибудь из рыцарей. Но дом казался совершенно пустым. Оставленный Монбаром в Тампле его оруженосец Аршамбо большей частью или спал, или ковырялся в носу, задумчиво глядя в окно на проезжую часть улицы. Чекко Кавальканти давно взял на заметку один из людей грека Христофулоса, беспрерывно наблюдавший за Тамплем. «Бритоголовый рыцарь со шрамом, — черканул он для себя на память. — Проявляет повышенный интерес к жилищу тамплиеров». Наконец, Чекко дождался своего часа. Проголодавшийся Аршамбо, взяв с собой корзинку, не спеша вышел за ворота, чтобы отправиться на рынок за продуктами. Кавальканти, поплотнее запахнувшись в плащ, последовал за ним. Агент Христофулоса лениво записал в дневнике: «Бритый пошел за Аршамбо. Попробую выяснить, что ему нужно?» Он растолкал своего сменщика и сказал, что Тампль пуст, а он сам идет на рынок.
— Тебе купить что-нибудь?
— Кислое молоко, — ответил напарник. — Когда вернется Христофулос?
— Когда вернется де Пейн, — невразумительно отозвался агент.
Чекко нагнал Аршамбо на узкой, безлюдной улочке. Он схватил его за плечи и толкнул в темную подворотню, выхватив из-за пояса кинжал. Приставив острие к горлу перепуганного оруженосца, Чекко проскрипел сквозь зубы:
— Говори, где Виченцо Тропези и девушка?
Аршамбо, потерявший разум от страха, мотал головой.
Чекко чуть надавил кинжалом на горло.
— Или ты скажешь мне, где они, или…
— В Яффе… — прохрипел Аршамбо. В это время кто-то тронул Кавальканти за плечо сзади.
— Послушайте! — произнес агент, желая остановить кровопролитие. Но он не успел договорить. Кинжал в руке обернувшегося Кавальканти мгновенно вонзился ему в сердце. Пока Чекко вытаскивал окровавленное острие, Аршамбо, оттолкнув рыцаря и бросив корзинку, со всех ног кинулся бежать по улице, чудом избежав смерти. А Чекко, выяснив, что ему было нужно, не стал его преследовать. Он быстро вернулся на подворье, собрал своих латников и уже через час выехал из Иерусалима в Яффу.
А возле Тампля началось невиданное оживление: у ворот появились три зеленщика с лотками, под фартуками которых виднелись плохо скрываемые мечи; неподалеку застряла телега с пятью добрыми молодцами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75