Мы поставим маркиза на ноги!
— Но позвольте… — возразил Шартье-Гримаса. — Доктора уверяли…
— Засуньте этих докторов в чью-нибудь задницу, — посоветовал Бизоль. — Лучше всего — в свою. Вы чуть не уморили нашего друга.
Вспыхнувший от негодования Шартье, выскочил из комнаты, роняя на ходу туфли. А Роже и Бизоль начали борьбу за жизнь маркиза де Сетина. Они действовали своими, проверенными методами. Болезнь прячется в самих докторах, считал Бизоль. А также в темноте, сырости и слишком деликатной пище. Поэтому он выписал маркизу свой рецепт: холодные ванны, яркий солнечный свет, мясные отвары с острой приправой и крепкое вино. Воспрявший духом Корденаль, охотно помогал совершать над своим хозяином эти экзекуции. Три дня бились друзья за жизнь маркиза, не выходя из дома Шартье и не подпуская ни его, ни докторов к постели больного, отсылая обратно приготовленные домашним поваром кушанья и вышвыривая в окно лекарства. Три дня они не спускали глаз, не давая угасать невидимой свече в теле Хуана де Сетина. И — о, чудо! — на четвертые сутки маркиз начал приходить в сознание… Взгляд его стал проясняться, он узнал Роже, Бизоля и Корденаля, на губах появилась слабая улыбка.
Выждав еще день, Бизоль велел со всеми предосторожностями перенести Хуана в снятый им дом, где он был бы огражден от посторонних лиц. Почувствовав, что кризис миновал, что на смуглых щеках маркиза вновь обозначился легкий румянец, Бизоль отвел Корденаля в сторонку и сказал:
— Теперь маркиз вне опасности. Но меня беспокоит другое — эта лиса Шартье. Думается, он специально пытался залечить нашего друга.
— Несомненно! — подтвердил Роже.
— Выставите возле дома своих кабальерос и никого не допускайте к маркизу. Мне кажется, он наткнулся на нечто такое, что обрадует Гуго. Берегите и охраняйте его. Теперь вы, Корденаль, отвечаете за него головой.
— Об этом можно не напоминать, — ответил вновь ставший высокомерным идальго. И это было лучшим признаком выздоровления маркиза.
— Люди каждой нации напоминают мне кого-либо из птиц, — философски заметил Роже де Мондидье по дороге в Яффу. — Эти испанцы, например, настоящие индюки, косящиеся на тебя одним глазом. Англичане — невозмутимые цапли, стоящие на одной ноге в болоте, наполненном лягушками. Мы, французы — петухи, любящие драку и курочек; немцы — карканье вороны с тяжелыми клювами; итальянцы — болтливые попугаи; евреи — воробьи, способные утянуть корку хлеба из-под носа глупого голубя; а славяне — этот самый голубь и есть.
— Не скажи, славяне умеют драться, — возразил Бизоль. — Ну, а кто же по-твоему византийцы?
— Павлины.
— А Турки?
— Стая грачей.
Болтая таким образом, друзья достигли Яффы. Здесь им повезло: Бизоль встретил одного из своих слуг, который сообщил, что Виченцо Тропези в городе, и проводил их до уютного домика на окраине. Неожиданно нагрянувшие гости обрадовали Виченцо и Алессандру. Обменявшись последними новостями, к вечеру все уселись за празднично приготовленный ужин.
— Не хочу вас пугать, но Чекко Кавальканти находится в Палестине, — первым делом сказал Бизоль, набрасываясь на запеченных в сметане карпов. В это время, со стороны пустыря, донесся тихий, щекочущий нервы свист. — Что это? — спросил он, подозрительно приглядываясь к рыбам.
Виченцо и Алессандра переглянулись.
— Точно такой же свист я слышал в окрестностях Ренн-Ле-Шато, когда каменный обвал накрыл несчастных кабальерос.
— Вот это я и хочу выяснить сегодня ночью, — произнес Тропези и рассказал все, что узнал за последние дни о таинственном пустыре.
— Я полезу в эту чертову дыру вместе с вами, — тотчас же воскликнул Бизоль, выслушав его.
— А я — нет! — поморщился Роже. — Мне надоели фальшивомонетчики еще во Франции. Как-то раз мы с де Пейном чуть не утопили их в бургундском.
— Дорогой Роже, уймите мое женское любопытство, — сказала ему Алессандра. — Ответьте всего на один вопрос.
— Догадываюсь — какой! — усмехнулся рыцарь. — И где это я потерял свой глаз, да? — Алессандра кивнула головой. — Мне выбил его Бизоль де Сент-Омер.
— На спор. Одним ударом, — подтвердил невозмутимо его друг. — Вот такие у нас дурацкие шутки.
2
С отрядом в сто латников (больше граф Танкред выделить не смог), Гуго де Пейн и Андре де Монбар двигались к Кераку. Накануне, еще в Иерусалиме, между ними состоялся разговор о загадочном «греческом огне».
— Да, — подтвердил Монбар. — Такой огонь существует. Его применяли еще древние греки против фракийских племен.
— И что же он из себя представляет? — полюбопытствовал де Пейн, осматривая внутреннее убранство Тампля.
— Мощный взрыв и растекающийся по всей поверхности земли огонь, который невозможно ничем погасить. Пламя будет полыхать до тех пор, пока не выгорят химические соединения. Скажу более: в Труа мне удалось выявить формулу этих соединений.
— Расскажите поподробнее.
— Охотно. Но я и не знал, что вы интересуетесь химией.
— Только для общего развития, — улыбнулся де Пейн.
— Видите ли, если взять лед и посыпать его солью, то лед быстро растает — так действует одно вещество на другое, — начал Монбар. — Различные соединения вызывают разные реакции. Что-то горит, что-то булькает, что-то испаряется, а что-то может взорваться и разворотить целую гору. Кстати, все это использовал в своих волшебных фокусах придворный чародей графа Шампанского Симон Руши.
— А вы сами можете изготовить «греческий огонь»?
— Пока еще нет. Но попробую, — задумчиво ответил Андре де Монбар. — Но зато я могу предложить вам нечто другое. На первое время.
— Что же?
— Я предполагал, что вам потребуется в Палестине нечто вроде этого, — и Монбар пригласил Гуго де Пейна в свою комнату, где в деревянном сундуке хранились два мешочка с разными по цвету веществами, напоминающими, в одном — белую, густую сметану, только резко и отталкивающе пахнущую, а в другом — желтоватый и мягкий сыр, похожий на строительную замазку. Но это не были ни сыр, ни сметана.
— Если взять ложку продукта из правого мешка и соединить с двумя ложками из левого, — проговорил Монбар, откровенно любуясь своим хозяйством, — а также добавить щепотку вот этого перца, — и он выудил из сундука кувшинчик с темными круглыми зернами, — то вся эта смесь, вступив между собой в реакцию — взорвется, едва вы успеете досчитать до десяти. Но если пропорции немного изменить, то взрыв может произойти немедленно, а может — и через два-три часа, даже через сутки. Все зависит от количества соединений.
— А давайте-ка проведем испытание, — предложил Гуго де Пейн.
Захватив оба мешочка и «перец», рыцари отправились по вифлеемской дороге в долину Еннома. Выбрав удобный, безлюдный холм, поросший диким кустарником, они остановились.
— Приступайте, — сказал де Пейн. Монбар достал дорожные весы и тщательно отмерил необходимые дозы.
— Это будет быстрый взрыв, — пояснил он, держа в руке три кулечка.
— Смотрите только, чтобы вам не оторвало голову.
— Не беспокойтесь.
Монбар осторожно смешал содержимое всех кулечков в пакете и швырнул гремучую смесь в кусты.
— Ложитесь! — крикнул он де Пейну. Оба рыцаря рухнули на потрескавшуюся от жажды землю, а из кустов через несколько минут прогремел взрыв и вверх взметнулось пламя огня.
— Отлично! — произнес де Пейн, весьма довольный этим зрелищем. Он задумался. — А если вашу смесь облачить в полый металлический шар? Как вы думаете, что произойдет?
— От внутреннего давления взрыв будет еще большей силы, а шар разнесет в клочья.
— И осколки полетят в разные стороны?
— Да, — подтвердил Монбар, понявший мысль Гуго. — Они будут обладать убойной силой, разящей насмерть. Это будет сильное оружие.
— В таком случае, — подытожил де Пейн, — надо заказать в кузнечной мастерской несколько десятков таких шаров с отверстиями и подготовить деревянные пробки для них.
— А я заранее отмерю равные доли смеси и буду держать их наготове.
— Я рад, что мы так отлично понимаем друг друга, — улыбнулся де Пейн. — И продолжайте свою работу над греческим огнем…
Сейчас, когда они направлялись в Керак, эти металлические шары-бомбы лежали вместе с остальной поклажей в тележке, а подготовленная Монбаром смесь хранилась в отдельных мешочках, притороченных к седлу его лошади. Через три дня пути впереди показались берега Иордана.
Когда латники Гуго де Пейна подошли к крепости Керак, последние отряды сельджуков Умара Рахмона покидали свои позиции, а Людвиг фон Зегенгейм наступал на пятки арьергарду неприятеля. «Керакский Гектор» теснил и гнал их, пока не выбил за пределы Палестинского государства. Потом он прекратил преследование, надолго поселив в сельджукских сердцах боязливый страх перед своим мечом, и вернулся в город, где его встретили Гуго де Пейн и остальные рыцари-тамплиеры. Простые жители, высыпавшие за крепостные стены, шумно праздновали снятие осады и победу над турками. Со всех сторон неслись ликующие крики, в воздух летели шапки, цветы, монеты, женщины выносили из домов детей и показывали им Людвига фон Зегенгейма: все понимали, что именно он явился спасителем обреченного города. Немецкого графа сняли с лошади и на руках понесли по запруженным и празднично украшенным улицам, а комендант крепости Рудольф Бломберг устроил в его честь салют. Городским магистратом было принято единодушное решение — присвоить графу звание «Почетного гражданина Керака». Впрочем, ко всем этим почестям Зегенгейм отнесся довольно прохладно: в его жизни было много и славы, и горестей, и он философски воспринимал их, как неизбежную череду света и тьмы, как мимолетные мгновения на своем пути, где людской восторг и людская забывчивость коротки и смешны.
Но высказанные от всей души поздравления де Пейна он принял с благодарностью. Позже он рассказал ему о предательстве барона Жирара, Великого Магистра Ордена иоаннитов.
— Не говорите об этом никому, — предупредил де Пейн. — Влияние госпитальеров при дворе значительно, у них огромные связи. И будьте начеку. Жирар не простит вам, что вы сорвали его планы. Любым способом он постарается дискредитировать всех нас. Но, зная кто твой враг, уже легче защищаться.
— Кроме того, в Ордене иоаннитов теперь есть человек, на собственной шкуре испытавший коварство барона, и он готов помогать нам.
— Кто же он?
— Рудольф Бломберг.
А вскоре и сам барон Жирар, окруженный многочисленной свитой, пожаловал в Керак. Хитрый лис вступил в город впереди выведенного им же самим гарнизона, на белом коне, словно освободитель крепости. Но цветов и восторгов от жителей он не дождался. Тогда, рассыпавшись в льстивых поздравлениях перед Бломбергом и Зегенгеймом, барон Жирар скоренько покинул Керак, поспешив в Иерусалим. Он лучше всех понимал, что победителем всегда оказывается тот, кто опережает противника хотя бы на пол шага, и главное в настоящий момент — первым доложить Бодуэну о триумфе над сельджуками.
3
Наступила ночь, время приближалось к двенадцати. Виченцо, Алессандра и Бизоль были уже готовы и ждали лишь, когда скроется луна. Роже похрапывал в своей комнате, вытянув длинное, костлявое тело. Спали и слуги. Только надрывное, жалобно-угрожающее мяуканье мартовских котов разносилось в темноте по окраине Яффы. Да со стороны пустыря изредка доносился шелестящий свист, который, как предположил Бизоль, мог служить условным сигналом среди охранников.
— Если когда-нибудь встретите Чекко Кавальканти — оставьте его для меня, — прошептал Виченцо Бизолю. Тот кивнул головой. Все трое были одеты в темные накидки без звенящих кольчуг, и вооружены острыми небольшими кинжалами. Все украшения, браслеты, бляхи Бизоль велел оставить дома.
— Если нас обнаружат, — произнес он, — вы, Сандра, бегите к забору, а мы задержим охранников. — Луна наконец-то скрылась за тучами. — Прикройте лица платками. Пошли!
Вдвоем с Виченцо они подхватили лестницу и потащили ее к забору. Осторожно приставили. Верхняя перекладина коснулась металлических зубьев. Виченцо полез первым. Добравшись до верха, он привязал к перекладине захваченный с собой канат. Потом перекинул его на ту сторону, перелез через забор и спустился на пустырь. Оглядываясь и напряженно всматриваясь в темноту, он сжал в руке кинжал, готовый отразить любое внезапное нападение. Но охранники, судя по всему, были далеко. Тогда он негромко свистнул. Через некоторое время над забором показалась голова Алессандры и она быстро и ловко спустилась на землю. Затем, и лестница, и забор затрещали под тяжестью Бизоля.
— Словно медведь, — с досадой прошептал Виченцо. — Не надо было его с собой брать.
Бизоль уже перегнулся через забор, и, ухватившись за канат, начал спускаться. Но тут произошло непредвиденное: веревка, не вынеся нависшей на ней мощи, лопнула, а сам великан полетел вниз, грохнувшись о землю.
— Вот, черт! — забыв осторожность, выругался он, поднимаясь из зарослей крапивы. — Кажется, я слегка промахнулся!
— Тише! — предупредил его Виченцо. — Вы разбудите всю округу.
— Но только не Роже, — утешил его Бизоль. — Хоть один человек выспится, как следует.
— Как мы теперь вернемся назад? — с тревогой спросила Алессандра, держа в руках обрывок каната.
— Понятия не имею, — беспечно ответил Бизоль. — Давайте не думать об этом, чтобы не болела голова. Пойдемте-ка лучше вон на те огоньки в доме.
В глубине пустыря виднелось здание со слабо освещенными окнами. Сориентировавшись, все трое осторожно пошли вдоль забора, рассчитывая подойти к нему как можно ближе. Неожиданно впереди хрустнула ветка, и Бизоль, схватив в охапку Виченцо и Сандру, повалил их за кусты жимолости. Приподняв голову и затаив дыхание, он всматривался в приближающихся охранников.
— Ты слышал что-нибудь? — спросил один из них, проходя мимо и чуть не наступив на кисть Алессандры.
— Как-будто лопнул бычий пузырь, — ответил второй.
— Сам ты пузырь. Это жаба. Я ее давно приметил.
Охранники прошли дальше.
— Сам ты жаба, — проворчал Бизоль, поднимаясь.
— Вы чуть не раздавили меня, — вздохнула Сандра. — Не удивительно, что канат лопнул. Как еще забор не рухнул.
— Забор — что, я думал земля треснет, — поддержал ее Виченцо.
— Вы меня совсем заклевали, — нисколько не обиделся Бизоль. — Обещаю похудеть. Двинулись дальше.
Через несколько десятков метров они приблизились к задней стене дома. Виченцо прополз вперед и через некоторое время вернулся.
— Там, около дверей два стражника, — сообщил он. — Сидят на стульях и дремлют. И больше вокруг никого.
— Поступим так… — Бизоль приблизил к себе головы супругов и что-то зашептал.
Хотя стражники возле дверей слегка дремали, но периодически они вскидывали головы и лениво озирались, перебрасываясь парой фраз. Неожиданно из темноты выступила хрупкая белокурая девушка с распущенными по плечам волосами и, ласково улыбаясь, направилась прямо к ним. Она шла так спокойно и уверенно, словно сотни раз ходила этой дорогой. Один из стражников в удивлении открыл рот, а другой закрыл глаза, прогоняя наваждение.
— Простите, — сказала девушка, приблизившись к ним. — Где здесь находится лепрозорий?
— Лепр… что? — изумленно спросил первый стражник, а второй встал рядом с ним. В это время, подкравшийся сзади Бизоль опустил свои чугунные кулаки на их затылки. Обмякших стражников он бережно усадил обратно на стулья.
— Отдохните, — похлопал он их по свесившимся на грудь головам. — Поехали дальше.
Толкнув дверь, Бизоль, а следом за ним Виченцо и Сандра, очутились в небольшом коридорчике, где была еще одна дверь, железная, с металлическим окошечком на уровне лица. Но она была заперта на засов с той стороны.
— Привратник, как правило, скучает в одиночестве, — пробормотал Бизоль и небрежно постучал по железу. За дверью послышалось шевеление, а затем окошечко отворилось и в него высунулось носатое лицо. Бизоль мгновенно вытянул руку и ухватил длинный нос привратника двумя пальцами. Потом он отвел его голову назад и рванул на себя так, что лоб привратника треснулся о железную дверь. Выпустив его нос, который больше уже был не нужен, Бизоль просунул руку еще дальше и пошарил внизу, ища засов. Наконец, справившись со щеколдой, он распахнул дверь. Отодвинув ногой тело привратника, он пригласил Виченцо и Сандру в большую прихожую, слабо освещенную несколькими свечами. На столике лежал недоеденный ужин.
— Пока ничего интересного, — произнес Бизоль, ухватив с тарелки кусок гусиного паштета. — И не первой свежести.
— Прекратите есть всякую гадость, — сказала ему Сандра.
— А если хочется?
— Толкнемся-ка в эту дверь, — предложил Виченцо. Они открыли ее и очутились в длинном темном коридоре. Очевидно, он тянулся вдоль всего здания. Пройдя его, и свернув за угол, они увидели еще одну комнату, дверь в которую была открыта, а возле стола, спиной к ним сидел человек и читал книгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Но позвольте… — возразил Шартье-Гримаса. — Доктора уверяли…
— Засуньте этих докторов в чью-нибудь задницу, — посоветовал Бизоль. — Лучше всего — в свою. Вы чуть не уморили нашего друга.
Вспыхнувший от негодования Шартье, выскочил из комнаты, роняя на ходу туфли. А Роже и Бизоль начали борьбу за жизнь маркиза де Сетина. Они действовали своими, проверенными методами. Болезнь прячется в самих докторах, считал Бизоль. А также в темноте, сырости и слишком деликатной пище. Поэтому он выписал маркизу свой рецепт: холодные ванны, яркий солнечный свет, мясные отвары с острой приправой и крепкое вино. Воспрявший духом Корденаль, охотно помогал совершать над своим хозяином эти экзекуции. Три дня бились друзья за жизнь маркиза, не выходя из дома Шартье и не подпуская ни его, ни докторов к постели больного, отсылая обратно приготовленные домашним поваром кушанья и вышвыривая в окно лекарства. Три дня они не спускали глаз, не давая угасать невидимой свече в теле Хуана де Сетина. И — о, чудо! — на четвертые сутки маркиз начал приходить в сознание… Взгляд его стал проясняться, он узнал Роже, Бизоля и Корденаля, на губах появилась слабая улыбка.
Выждав еще день, Бизоль велел со всеми предосторожностями перенести Хуана в снятый им дом, где он был бы огражден от посторонних лиц. Почувствовав, что кризис миновал, что на смуглых щеках маркиза вновь обозначился легкий румянец, Бизоль отвел Корденаля в сторонку и сказал:
— Теперь маркиз вне опасности. Но меня беспокоит другое — эта лиса Шартье. Думается, он специально пытался залечить нашего друга.
— Несомненно! — подтвердил Роже.
— Выставите возле дома своих кабальерос и никого не допускайте к маркизу. Мне кажется, он наткнулся на нечто такое, что обрадует Гуго. Берегите и охраняйте его. Теперь вы, Корденаль, отвечаете за него головой.
— Об этом можно не напоминать, — ответил вновь ставший высокомерным идальго. И это было лучшим признаком выздоровления маркиза.
— Люди каждой нации напоминают мне кого-либо из птиц, — философски заметил Роже де Мондидье по дороге в Яффу. — Эти испанцы, например, настоящие индюки, косящиеся на тебя одним глазом. Англичане — невозмутимые цапли, стоящие на одной ноге в болоте, наполненном лягушками. Мы, французы — петухи, любящие драку и курочек; немцы — карканье вороны с тяжелыми клювами; итальянцы — болтливые попугаи; евреи — воробьи, способные утянуть корку хлеба из-под носа глупого голубя; а славяне — этот самый голубь и есть.
— Не скажи, славяне умеют драться, — возразил Бизоль. — Ну, а кто же по-твоему византийцы?
— Павлины.
— А Турки?
— Стая грачей.
Болтая таким образом, друзья достигли Яффы. Здесь им повезло: Бизоль встретил одного из своих слуг, который сообщил, что Виченцо Тропези в городе, и проводил их до уютного домика на окраине. Неожиданно нагрянувшие гости обрадовали Виченцо и Алессандру. Обменявшись последними новостями, к вечеру все уселись за празднично приготовленный ужин.
— Не хочу вас пугать, но Чекко Кавальканти находится в Палестине, — первым делом сказал Бизоль, набрасываясь на запеченных в сметане карпов. В это время, со стороны пустыря, донесся тихий, щекочущий нервы свист. — Что это? — спросил он, подозрительно приглядываясь к рыбам.
Виченцо и Алессандра переглянулись.
— Точно такой же свист я слышал в окрестностях Ренн-Ле-Шато, когда каменный обвал накрыл несчастных кабальерос.
— Вот это я и хочу выяснить сегодня ночью, — произнес Тропези и рассказал все, что узнал за последние дни о таинственном пустыре.
— Я полезу в эту чертову дыру вместе с вами, — тотчас же воскликнул Бизоль, выслушав его.
— А я — нет! — поморщился Роже. — Мне надоели фальшивомонетчики еще во Франции. Как-то раз мы с де Пейном чуть не утопили их в бургундском.
— Дорогой Роже, уймите мое женское любопытство, — сказала ему Алессандра. — Ответьте всего на один вопрос.
— Догадываюсь — какой! — усмехнулся рыцарь. — И где это я потерял свой глаз, да? — Алессандра кивнула головой. — Мне выбил его Бизоль де Сент-Омер.
— На спор. Одним ударом, — подтвердил невозмутимо его друг. — Вот такие у нас дурацкие шутки.
2
С отрядом в сто латников (больше граф Танкред выделить не смог), Гуго де Пейн и Андре де Монбар двигались к Кераку. Накануне, еще в Иерусалиме, между ними состоялся разговор о загадочном «греческом огне».
— Да, — подтвердил Монбар. — Такой огонь существует. Его применяли еще древние греки против фракийских племен.
— И что же он из себя представляет? — полюбопытствовал де Пейн, осматривая внутреннее убранство Тампля.
— Мощный взрыв и растекающийся по всей поверхности земли огонь, который невозможно ничем погасить. Пламя будет полыхать до тех пор, пока не выгорят химические соединения. Скажу более: в Труа мне удалось выявить формулу этих соединений.
— Расскажите поподробнее.
— Охотно. Но я и не знал, что вы интересуетесь химией.
— Только для общего развития, — улыбнулся де Пейн.
— Видите ли, если взять лед и посыпать его солью, то лед быстро растает — так действует одно вещество на другое, — начал Монбар. — Различные соединения вызывают разные реакции. Что-то горит, что-то булькает, что-то испаряется, а что-то может взорваться и разворотить целую гору. Кстати, все это использовал в своих волшебных фокусах придворный чародей графа Шампанского Симон Руши.
— А вы сами можете изготовить «греческий огонь»?
— Пока еще нет. Но попробую, — задумчиво ответил Андре де Монбар. — Но зато я могу предложить вам нечто другое. На первое время.
— Что же?
— Я предполагал, что вам потребуется в Палестине нечто вроде этого, — и Монбар пригласил Гуго де Пейна в свою комнату, где в деревянном сундуке хранились два мешочка с разными по цвету веществами, напоминающими, в одном — белую, густую сметану, только резко и отталкивающе пахнущую, а в другом — желтоватый и мягкий сыр, похожий на строительную замазку. Но это не были ни сыр, ни сметана.
— Если взять ложку продукта из правого мешка и соединить с двумя ложками из левого, — проговорил Монбар, откровенно любуясь своим хозяйством, — а также добавить щепотку вот этого перца, — и он выудил из сундука кувшинчик с темными круглыми зернами, — то вся эта смесь, вступив между собой в реакцию — взорвется, едва вы успеете досчитать до десяти. Но если пропорции немного изменить, то взрыв может произойти немедленно, а может — и через два-три часа, даже через сутки. Все зависит от количества соединений.
— А давайте-ка проведем испытание, — предложил Гуго де Пейн.
Захватив оба мешочка и «перец», рыцари отправились по вифлеемской дороге в долину Еннома. Выбрав удобный, безлюдный холм, поросший диким кустарником, они остановились.
— Приступайте, — сказал де Пейн. Монбар достал дорожные весы и тщательно отмерил необходимые дозы.
— Это будет быстрый взрыв, — пояснил он, держа в руке три кулечка.
— Смотрите только, чтобы вам не оторвало голову.
— Не беспокойтесь.
Монбар осторожно смешал содержимое всех кулечков в пакете и швырнул гремучую смесь в кусты.
— Ложитесь! — крикнул он де Пейну. Оба рыцаря рухнули на потрескавшуюся от жажды землю, а из кустов через несколько минут прогремел взрыв и вверх взметнулось пламя огня.
— Отлично! — произнес де Пейн, весьма довольный этим зрелищем. Он задумался. — А если вашу смесь облачить в полый металлический шар? Как вы думаете, что произойдет?
— От внутреннего давления взрыв будет еще большей силы, а шар разнесет в клочья.
— И осколки полетят в разные стороны?
— Да, — подтвердил Монбар, понявший мысль Гуго. — Они будут обладать убойной силой, разящей насмерть. Это будет сильное оружие.
— В таком случае, — подытожил де Пейн, — надо заказать в кузнечной мастерской несколько десятков таких шаров с отверстиями и подготовить деревянные пробки для них.
— А я заранее отмерю равные доли смеси и буду держать их наготове.
— Я рад, что мы так отлично понимаем друг друга, — улыбнулся де Пейн. — И продолжайте свою работу над греческим огнем…
Сейчас, когда они направлялись в Керак, эти металлические шары-бомбы лежали вместе с остальной поклажей в тележке, а подготовленная Монбаром смесь хранилась в отдельных мешочках, притороченных к седлу его лошади. Через три дня пути впереди показались берега Иордана.
Когда латники Гуго де Пейна подошли к крепости Керак, последние отряды сельджуков Умара Рахмона покидали свои позиции, а Людвиг фон Зегенгейм наступал на пятки арьергарду неприятеля. «Керакский Гектор» теснил и гнал их, пока не выбил за пределы Палестинского государства. Потом он прекратил преследование, надолго поселив в сельджукских сердцах боязливый страх перед своим мечом, и вернулся в город, где его встретили Гуго де Пейн и остальные рыцари-тамплиеры. Простые жители, высыпавшие за крепостные стены, шумно праздновали снятие осады и победу над турками. Со всех сторон неслись ликующие крики, в воздух летели шапки, цветы, монеты, женщины выносили из домов детей и показывали им Людвига фон Зегенгейма: все понимали, что именно он явился спасителем обреченного города. Немецкого графа сняли с лошади и на руках понесли по запруженным и празднично украшенным улицам, а комендант крепости Рудольф Бломберг устроил в его честь салют. Городским магистратом было принято единодушное решение — присвоить графу звание «Почетного гражданина Керака». Впрочем, ко всем этим почестям Зегенгейм отнесся довольно прохладно: в его жизни было много и славы, и горестей, и он философски воспринимал их, как неизбежную череду света и тьмы, как мимолетные мгновения на своем пути, где людской восторг и людская забывчивость коротки и смешны.
Но высказанные от всей души поздравления де Пейна он принял с благодарностью. Позже он рассказал ему о предательстве барона Жирара, Великого Магистра Ордена иоаннитов.
— Не говорите об этом никому, — предупредил де Пейн. — Влияние госпитальеров при дворе значительно, у них огромные связи. И будьте начеку. Жирар не простит вам, что вы сорвали его планы. Любым способом он постарается дискредитировать всех нас. Но, зная кто твой враг, уже легче защищаться.
— Кроме того, в Ордене иоаннитов теперь есть человек, на собственной шкуре испытавший коварство барона, и он готов помогать нам.
— Кто же он?
— Рудольф Бломберг.
А вскоре и сам барон Жирар, окруженный многочисленной свитой, пожаловал в Керак. Хитрый лис вступил в город впереди выведенного им же самим гарнизона, на белом коне, словно освободитель крепости. Но цветов и восторгов от жителей он не дождался. Тогда, рассыпавшись в льстивых поздравлениях перед Бломбергом и Зегенгеймом, барон Жирар скоренько покинул Керак, поспешив в Иерусалим. Он лучше всех понимал, что победителем всегда оказывается тот, кто опережает противника хотя бы на пол шага, и главное в настоящий момент — первым доложить Бодуэну о триумфе над сельджуками.
3
Наступила ночь, время приближалось к двенадцати. Виченцо, Алессандра и Бизоль были уже готовы и ждали лишь, когда скроется луна. Роже похрапывал в своей комнате, вытянув длинное, костлявое тело. Спали и слуги. Только надрывное, жалобно-угрожающее мяуканье мартовских котов разносилось в темноте по окраине Яффы. Да со стороны пустыря изредка доносился шелестящий свист, который, как предположил Бизоль, мог служить условным сигналом среди охранников.
— Если когда-нибудь встретите Чекко Кавальканти — оставьте его для меня, — прошептал Виченцо Бизолю. Тот кивнул головой. Все трое были одеты в темные накидки без звенящих кольчуг, и вооружены острыми небольшими кинжалами. Все украшения, браслеты, бляхи Бизоль велел оставить дома.
— Если нас обнаружат, — произнес он, — вы, Сандра, бегите к забору, а мы задержим охранников. — Луна наконец-то скрылась за тучами. — Прикройте лица платками. Пошли!
Вдвоем с Виченцо они подхватили лестницу и потащили ее к забору. Осторожно приставили. Верхняя перекладина коснулась металлических зубьев. Виченцо полез первым. Добравшись до верха, он привязал к перекладине захваченный с собой канат. Потом перекинул его на ту сторону, перелез через забор и спустился на пустырь. Оглядываясь и напряженно всматриваясь в темноту, он сжал в руке кинжал, готовый отразить любое внезапное нападение. Но охранники, судя по всему, были далеко. Тогда он негромко свистнул. Через некоторое время над забором показалась голова Алессандры и она быстро и ловко спустилась на землю. Затем, и лестница, и забор затрещали под тяжестью Бизоля.
— Словно медведь, — с досадой прошептал Виченцо. — Не надо было его с собой брать.
Бизоль уже перегнулся через забор, и, ухватившись за канат, начал спускаться. Но тут произошло непредвиденное: веревка, не вынеся нависшей на ней мощи, лопнула, а сам великан полетел вниз, грохнувшись о землю.
— Вот, черт! — забыв осторожность, выругался он, поднимаясь из зарослей крапивы. — Кажется, я слегка промахнулся!
— Тише! — предупредил его Виченцо. — Вы разбудите всю округу.
— Но только не Роже, — утешил его Бизоль. — Хоть один человек выспится, как следует.
— Как мы теперь вернемся назад? — с тревогой спросила Алессандра, держа в руках обрывок каната.
— Понятия не имею, — беспечно ответил Бизоль. — Давайте не думать об этом, чтобы не болела голова. Пойдемте-ка лучше вон на те огоньки в доме.
В глубине пустыря виднелось здание со слабо освещенными окнами. Сориентировавшись, все трое осторожно пошли вдоль забора, рассчитывая подойти к нему как можно ближе. Неожиданно впереди хрустнула ветка, и Бизоль, схватив в охапку Виченцо и Сандру, повалил их за кусты жимолости. Приподняв голову и затаив дыхание, он всматривался в приближающихся охранников.
— Ты слышал что-нибудь? — спросил один из них, проходя мимо и чуть не наступив на кисть Алессандры.
— Как-будто лопнул бычий пузырь, — ответил второй.
— Сам ты пузырь. Это жаба. Я ее давно приметил.
Охранники прошли дальше.
— Сам ты жаба, — проворчал Бизоль, поднимаясь.
— Вы чуть не раздавили меня, — вздохнула Сандра. — Не удивительно, что канат лопнул. Как еще забор не рухнул.
— Забор — что, я думал земля треснет, — поддержал ее Виченцо.
— Вы меня совсем заклевали, — нисколько не обиделся Бизоль. — Обещаю похудеть. Двинулись дальше.
Через несколько десятков метров они приблизились к задней стене дома. Виченцо прополз вперед и через некоторое время вернулся.
— Там, около дверей два стражника, — сообщил он. — Сидят на стульях и дремлют. И больше вокруг никого.
— Поступим так… — Бизоль приблизил к себе головы супругов и что-то зашептал.
Хотя стражники возле дверей слегка дремали, но периодически они вскидывали головы и лениво озирались, перебрасываясь парой фраз. Неожиданно из темноты выступила хрупкая белокурая девушка с распущенными по плечам волосами и, ласково улыбаясь, направилась прямо к ним. Она шла так спокойно и уверенно, словно сотни раз ходила этой дорогой. Один из стражников в удивлении открыл рот, а другой закрыл глаза, прогоняя наваждение.
— Простите, — сказала девушка, приблизившись к ним. — Где здесь находится лепрозорий?
— Лепр… что? — изумленно спросил первый стражник, а второй встал рядом с ним. В это время, подкравшийся сзади Бизоль опустил свои чугунные кулаки на их затылки. Обмякших стражников он бережно усадил обратно на стулья.
— Отдохните, — похлопал он их по свесившимся на грудь головам. — Поехали дальше.
Толкнув дверь, Бизоль, а следом за ним Виченцо и Сандра, очутились в небольшом коридорчике, где была еще одна дверь, железная, с металлическим окошечком на уровне лица. Но она была заперта на засов с той стороны.
— Привратник, как правило, скучает в одиночестве, — пробормотал Бизоль и небрежно постучал по железу. За дверью послышалось шевеление, а затем окошечко отворилось и в него высунулось носатое лицо. Бизоль мгновенно вытянул руку и ухватил длинный нос привратника двумя пальцами. Потом он отвел его голову назад и рванул на себя так, что лоб привратника треснулся о железную дверь. Выпустив его нос, который больше уже был не нужен, Бизоль просунул руку еще дальше и пошарил внизу, ища засов. Наконец, справившись со щеколдой, он распахнул дверь. Отодвинув ногой тело привратника, он пригласил Виченцо и Сандру в большую прихожую, слабо освещенную несколькими свечами. На столике лежал недоеденный ужин.
— Пока ничего интересного, — произнес Бизоль, ухватив с тарелки кусок гусиного паштета. — И не первой свежести.
— Прекратите есть всякую гадость, — сказала ему Сандра.
— А если хочется?
— Толкнемся-ка в эту дверь, — предложил Виченцо. Они открыли ее и очутились в длинном темном коридоре. Очевидно, он тянулся вдоль всего здания. Пройдя его, и свернув за угол, они увидели еще одну комнату, дверь в которую была открыта, а возле стола, спиной к ним сидел человек и читал книгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75