Глава III. «ГРЕЧЕСКИЙ ОГОНЬ» АНДРЕ ДЕ МОНВАРА
И кто же был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное.
Апокалипсис

1
Очнулся Гуго де Пейн от солнечного луча, пробившегося сквозь плотные шторы и упавшего на его лицо. Он не знал сколько времени пробыл в состоянии прострации — что с ним и где он находится? Какие-то видения, картинки замелькали в его сознании. Он вспомнил лишь, что совсем недавно видел сидящую напротив него златокудрую византийскую принцессу, ее оживленное лицо, разговор с нею… Но о чем он с ней говорил, и как она оказалась здесь — за тысячу верст от Константинополя? Или — все это бред, фантазия? Де Пейн ощутил рядом с собой легкое дыхание, повернул голову налево. Он увидел разметавшиеся по атласной подушке огненно-рыжие волосы, полускрывшие лицо девушки, ее чувственные губы, обнаженные плечи. Эстер… Донна Сантильяна, вспомнил он, которую они с князем Васильком освободили от разбойников. А где русич? Постель, на которой лежал Гуго, была столь огромна, что на ней могло бы разместиться полдюжины человек; над ней высился балдахин со спускающимися с трех сторон занавесями из шелка, четвертая сторона была открыта — через нее-то и пробрался тот смелый лучик, посланный с неба для его пробуждения. Гуго напряг мышцы, чувствуя, что тело его по-прежнему верно служит ему, — нет ни боли, ни слабости. Мысли его вновь вернулись к лежащей рядом женщине, которая даже спящая была неотразима и притягивала к себе. «Интересно, — подумал Гуго, всматриваясь в чувственное личико Эстер-Юдифь. — Как далеко зашли наши отношения?»
Осторожно он приподнял край воздушного, вытканного золотистыми нитями покрывала. Оба они лежали обнаженные… Облако-покрывало медленно опустилось обратно. Де Пейн чуть отодвинулся, размышляя о том, каким образом он мог потерять рассудок и не обошлось ли тут без каких-либо снадобий или колдовства? Глазами он поискал свою одежду. Сколько времени прошло с тех пор, как он переступил порог дома Эстер? Сутки, двое? Усилием воли он возвращал себе сознание и память. Он вспомнил ужин, возбуждающий желание танец Эстер, музыку, необычный вкус вина… Потом, кажется, между ним и князем Васильком произошла ссора… Кровь на столе… или это было разлитое князем вино? Взлохмаченный человек… дядя Эстер? Ее вопросы… О чем, что она хотела выяснить? Что-то, касающееся Ордена тамплиеров, но что именно? Храм… Архивы, найденные в Цезарии маркизом де Сетина… Его поиски и раскопки в древних стенах и фундаменте Тампля… Да, кажется, он прав: вино было действительно насыщено одурманивающими снадобьями. Если он не ошибается, если все его догадки — не плод разгоряченного сознания, то обворожительная Эстер, лежащая рядом — тонкая и коварная бестия, а за ее спиной стоят весьма умелые и опасные люди и цели их ему пока не ясны. Противники ли они Ордена или… просто наблюдатели, будущие союзники? Кто они, заманившие его в ловушку? И почему не воспользовались выгодными обстоятельствами, не убили его? Какую цель преследовала Эстер и этот… ее дядя, мелькающий в видениях на заднем плане, подсказывающий что-то хозяйке: только ли вызнать его сокровенные секреты? Но это невозможно. Сколько раз, даже тяжело раненный и находясь на грани смерти, де Пейн умел контролировать мозг, а впадая в беспамятство — словно бы отключал подступы к нему. Хозяева Эстер могли и не знать этого. В таком случае, все их труды оказались напрасными. То, что они смогли выяснить — пустяки, малая доля того, что сокрыто в глубинах сознания Гуго де Пейна, и что составляет тайну его прибытия в Иерусалим.
Гуго почувствовал, как шею его обвила мягкая теплая рука, а рыжая головка устроилась на плече. Сейчас глаза Эстер казались не голубыми, а серыми, с зеленоватым отливом; она заманчиво смотрела на него, как вынырнувшая из воды русалка.
— Милый, дорогой мой… — прошептала она, а губы ее потянулись к его лицу.
— Где моя одежда? — тихо спросил Гуго, на всякий случай отстраняясь.
— Там! — Эстер-Юдифь, ничуть не обидевшись, махнула рукой куда-то в сторону. — Ты уже уходишь?
— Да. Мне кажется, я несколько задержался у вас в гостях.
— Когда мы снова встретимся? — глаза Юдифь закрывались; она безумно хотела спать после тяжелой работы.
— Скоро! — пообещал де Пейн, и пружинистым движением соскочил с постели, набросив на свое мускулистое, загорелое тело покрывало и не обращая внимания на то, что оставил лежащую на кровати Эстер совершенно обнаженной. Но хозяйку дома это также мало смутило. Она, потянувшись в неге, выгнула спинку, а затем свернулась в клубочек, уткнувшись кошачьей мордочкой в атласную подушку.
— До встречи! — пробормотала Юдифь сквозь сон.
— У вас прекрасная фигура, — сказал напоследок Гуго, собирая свои разбросанные по комнате вещи. Свой меч он обнаружил между лап свирепого, набитого соломой тигра, а перчатки — в его разинутой пасти. Прикрепив меч к поясу, де Пейн вышел из покоев Эстер. «Теперь не мешало бы выяснить, где же князь Василько?» — подумал Гуго, шагая по коридору и заглядывая в разные комнаты. Слуги, встречающиеся на его пути, испуганно шарахались в стороны, остерегаясь грозного вида рыцаря. Перед одной из комнат навстречу ему бросился здоровенный малый с перебитым носом и в желтой накидке дворецкого. Он попытался загородить ему дорогу, повторяя одно и то же:
— Сюда нельзя! Нельзя сюда!.. Сю… — но Гуго де Пейн, приподняв его под мышками, швырнул в стену, и дворецкий очутился на полу, под грудой посыпавшихся на него керамических черепков, составлявших когда-то вазочки и блюдца.
В комнате за обеденным столом сидел взлохмаченный дядя Эстер и с аппетитом уминал масляную чечевичную кашу. При виде де Пейна, ложка его застыла в воздухе, а взгляд стал таким же масляным, как и его каша.
— 3-здравствуйте!.. — проговорил ломбардец Бер, пережевывая застрявшую во рту чечевицу.
— Не торопитесь — глотайте медленно, — усмехнулся Гуго и закрыл за собой дверь. Князя Василько он обнаружил на первом этаже, в одной из темных комнат, куда ему также попытались помешать войти. Но на этот раз двое слуг отделались не так легко, как дворецкий: один из них остался с расквашенным носом, а другой — со сломанной челюстью. Князь Василько навзничь лежал на жесткой скамье и богатырски храпел. На правой щеке у него запеклась свежая ссадина. Гуго взглянул на разбитые костяшки пальцев своей левой руки и с тревогой подумал о том, не были ли они с князем настолько одурманены, что не контролировали своих действий? Эта ссадина походила на те, которые оставлял порой Гуго соперникам своим любимым боковым ударом. Какая кошка пробежала между ними? Впрочем, ясно — какая. Та, которая сейчас лежала изогнувшись наверху, мурлыкая себе под нос.
Прошло, наверное, минут десять, прежде чем де Пейн добудился до князя Василько, тряся его за плечи.
— Собирайтесь! — сказал Гуго. — Нам пора возвращаться.
Князь Василько с трудом приходил в сознание, сонно и добродушно глядя на мессира.
— А … что? Мы уже приехали? — невнятно спросил он.
— Приехали, князь, — подтвердил Гуго. Вставайте. Светлобородое лицо князя стало проясняться.
— Я должен попрощаться с… хозяйкой, — сказал, наконец, он, поднимаясь со скамьи и трогая разбитую щеку. Вы не знаете, откуда это у меня?
— Должно быть, ударились о косяк, — объяснил Гуго. — Вчера мы, кажется, несколько подустали, борясь с фалернским вином. Вечно эти купцы добавят в него всякую гадость! Пойдемте, хозяйка спит, и ей не до нас.
— Ну… ладно! — согласился князь Васильке. — Навещу ее в другой раз.
Они вышли из дверей во двор, и по хлопку де Пейна, испуганные слуги тотчас же подвели к ним их лошадей.
— А все-таки хозяйка чертовски хороша! — воскликнул князь Василько, вскакивая в седло. Перед ними распахнули ворота и рыцари выехали на улицу. И тотчас же столкнулись с подъехавшими к дому Бизолем и Роже.
— Вот ты где пропадаешь! — Сент-Омер кинулся навстречу другу. — Мы разыскиваем тебя вторые сутки! Сегодня утром какой-то грек сказал, что тебя видели возле этого дома. Что за дамочка здесь проживает?
— Сия тайна покрыта мраком, — туманно отозвался Гуго де Пейн. — Зря вы все всполошились, ничего страшного не произошло.
— И все же? — допытывался Бизоль. Роже толкнул его в бок:
— Сказано же тебе: мрак покрыл тайну. Имеющий уши да услышит.
— Князь, мы скоро встретимся, — попрощался с Васильком де Пейн, не желая продолжать разговор на щекотливую тему. Но всю дорогу до Тампля Бизоль, по простоте душевной, продолжал свои расспросы, а Роже лишь негромко посмеивался. Никто из них еще не знал, что Милан Гораджич уже вернулся из Египта — и не один…
Встреча Катрин де Монморанси и Гуго де Пейна произошла, словно мистическая устремленность друг к другу двух живописных, но застывших на холсте портретов, существующих в одном измерении и не в силах вырваться за созданные творцом рамки. Когда Милан Гораджич ввел за руку в покои мессира его бывшую невесту и произнес слова (голос его при этом глухо отдавался под древними сводами Храма): — Вы узнаете эту женщину? — то де Пейн, всмотревшись в побледневшее лицо Катрин, и сам почувствовал, как кровь отливает от его лица, а сердце на несколько мгновений прекращает свое биение. Он молчал, не в силах выговорить ни слова. Молчала и Катрин, пораженная изменившимся обликом того юноши, которого она знала много лет назад. Сейчас перед ней стоял человек, на чьем челе отразились многие выпавшие испытания, с прохладными серыми глазами и горькой складкой в уголке губ; весь его мужественный, благородный облик зрелого мужа, прошедшего войны и сотни трудных дорог, так отличался от милого, доброго и влюбленного оруженосца графа Шампанского, трогательного своей невинной чистотой, доверчивостью и открытостью всему миру. Нет, это был другой рыцарь, иной человек, незнакомый ей, непонятный и бесконечно далекий, хотя он и стоял в нескольких шагах от нее. Гуго де Пейн также чувствовал всю глубину разделяющей их пропасти: в мыслях его Катрин де Монморанси была мертва, мертва давно и, воскреснув вновь, она все еще не обрела для него реальное жизненное воплощение.
— Я оставляю вас наедине, — проговорил князь Гораджич и вышел из комнаты. Гуго вздрогнул, когда дверь за ним закрылась.
— Неужели… это вы? — произнес наконец он, качнувшись вперед. Коснувшись ладонью лба, точно собираясь с мыслями, он продолжил: — Что же… произошло?
Он увидел, что на глаза Катрин наворачиваются слезы, губы ее задрожали и она сделала несколько порывистых шагов навстречу ему. Больше он не стал ни о чем спрашивать. Сильные руки рыцаря обняли Катрин, и она разрыдалась на его плече, вспоминая пережитые ею страдания…
Лишь через несколько часов, Гуго и Катрин, насытившись общими воспоминаниями и разговорами, вышли из его покоев и спустились в общую залу, где уже собрались все рыцари-тамплиеры, обсуждая происшедшее и гудя, как встревоженный улей. Счастливое возвращение Катрин де Монморанси больше всего радовало Бизоля, знавшего ее с детства. Бросившись к ней, он, не спрашивая на то согласия, крепко сжал ее в объятиях, да так, что графиня вскрикнула от боли.
— Не раздави ее, медведь ты этакий! — предостерег де Пейн, радуясь вместе со всеми. Тотчас же Андре де Монбар пригласил всех за праздничный ужин, устроенный в честь появления в Тампле графини де Монморанси и ее возвращение в лоно европейских обычаев и Святой католической Церкви. В общем торжестве не принимал участие лишь Виченцо Тропези, не желавший покинуть Сандру, которая еще не оправилась после падения с лошади возле лепрозория, и лежала в дальних покоях Тампля. На шумный ужин пришли и, по-прежнему жившие здесь, трувер графа Шампанского Кретьен де Труа, бывший когда-то учителем и наставником юной Катрин, а также, отпустивший еще более длинную белую бороду, маг и алхимик Симон Руши, который редко высовывал свой острый нос за стены Тампля, опасаясь загадочных тафуров, имевших к нему свои счеты. В ходе застолья мало кто задумывался о дальнейшей судьбе счастливо воскресшей невесты Гуго де Пейна, за исключением, пожалуй, лишь его самого и Милана Гораджича, чей встревоженный взгляд неотступно следил за графиней. Все рыцари-тамплиеры, друзья мессира, полагали как само собой разумеющееся, что Катрин вернуло их предводителю Провидение, поставив точку в судьбе двух влюбленных. Но если бы они были в силах заглянуть в души Гуго де Пейна и графини де Монморанси, они бы поняли, что глубоко ошибаются. Там царило одно чувство — смятение. Главное объяснение между мессиром и Катрин ждало их впереди…
2
Стратегическая информация, собранная Миланом Гораджичем в Египте была столь важна, что утром же Гуго де Пейн и сербский князь поспешили во дворец Бодуэна I. Промедление грозило необратимыми последствиями для всего Палестинского государства: уже и сейчас было поздно спокойно организовать мобилизацию всех сил, хотя сдержать натиск готовящегося первого удара было еще возможно. Египетский султан Исхак Насир собрал у местечка Син-аль-Набр огромные силы; на помощь к нему подтянулись сельджуки Санджара, а также союзные войска из Ливии, Судана и Эфиопии. Разведка барона-подагрика Глобштока вновь села в лужу, уверяя короля, что на границах с Египтом все спокойно; охваченный чумой Каир никогда не выступит против Палестины — ему бы разобраться со своими болячками… Такого же мнения придерживался и граф Танкред, которого больше беспокоила активизация моссульского султана Малдука на восточных границах, и участившиеся набеги ассасинов Старца Хасана из Сирии. Но король Бодуэн смотрел дальше своих приближенных. Барона Глобштока он давно использовал, как своеобразный барометр: если тот показывал «великую сушь» — жди дождя с градом. Король не исключал того, что все действия противников связаны одной цепочкой — и Насир, и Малдук, и Санджар, и даже безумный перс Хасан вошли во временный союз, но откуда следует ждать главного удара? Поэтому донесение князя Гораджича подоспело как нельзя вовремя…
Выслушав прибывших во дворец тамплиеров и почтив память храброго Агуциора, король отдал немедленный приказ готовить войска к походу на Син-аль-Набр. Более медлить было нельзя.
Гонцы понесли указание короля по гарнизонам, и пока граф Танкред проводил мобилизацию, Бодуэн I переподчинил все действующие крепости в районе египетской границы Гуго де Пейну, велев ему любыми способами не допустить вторжения султана Насира в пределы Палестинского государства. На сборы было отпущено шесть часов. В тот же день к вечеру, Гуго де Пейн, все рыцари-тамплиеры и приданный им в подмогу отряд латников-иоаннитов численностью в сто человек, отбыли по направлению к Син-аль-Набру. По дороге к ним должен был присоединиться гессенский барон Рудольф Бломберг с регулярными частями, а Гуго де Пейн, получив всю полноту власти, имел право собирать все встречающиеся на пути разрозненные группы и отряды, присоединяя их к своему воинству. Военное противостояние между мусульманами и христианами в Палестине вступало в свою новую стадию…
Собственно границы, как таковой, между Египтом и Палестиной не существовало: малочисленные селения в два десятка низеньких домов, покрытых соломенными крышами, лепились вдоль спокойных рек и речушек, а безлюдные пустыни с островками оазисов тянулись в обе стороны, начиная свою мертворожденную жизнь в истекающей сухими песками Аравии. Даже библейская гора Синай, на которую призван был Господом Моисей — египетский жрец, чтобы увести из своей страны племя зараженных всякими болезнями иудеев, и водивший их сорок лет по пустыням, пока не сменилось три поколения, даже она, — отливающая на солнце золотыми слитками-камнями гора, а в тени — черная, как смоль, — тяжело дышала вулканическими боками, кашляя дымом в сторону суетящихся возле ее подножия людей, собравшихся на кровавую битву. В расположенном рядом с нею местечке Син-аль-Набр выстраивались войска султана Насира и князя Санджара, а за другим ее гребнем — в построенной из ее каменистого тела крепости Фавор — готовился к сражению христианский гарнизон, к которому приближался Гуго де Пейн со своими рыцарями. В его отряд уже влились многие встреченные на пути разрозненные группы латников, но главную силу представил присоединившийся полк Рудольфа Бломберга, насчитывавший до семисот человек. До Син-аль-Набра оставался день пути… И два дня оставалось до того часа, когда султан Насир должен был обрушить лавину своих войск на Палестинское королевство, обойдя с обеих сторон желто-золотистую, древнюю гору Синай. Точно полчища чумных грызунов, египтяне и сельджуки должны были ринуться к аль-Кодсу — Святому Городу и вернуть его в мусульманский мир, который, затаив дыхание, ждал, когда же Аллах выбьет оружие из рук неверных и повергнет их ниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75