Сара колебалась. Она не хотела, чтобы кто-то раньше времени узнал об ее проекте на Эмерсон-стрит. А тем более чтобы он попал на первую полосу «Ньюс». Правда, она просила Моргана помочь в розысках Общества Бэббиджа, но не сказала зачем.
— Ничего особенного, — ответила Сара. — И наверняка ничего опасного. — А потом, взяв с Моргана обещание, что это не попадет в газету, она рассказала ему об Эмерсон-стрит, о Брейди Куинне и о компьютерах Бэббиджа вековой давности. Он слушал и делал пометки.
— Ты права. За успех не ручаюсь, но попробую навести справки. Кто еще об этом знает? Ты сказала, что мастера, с которым ты разговаривала, звали Пол Эббот? А у Денниса Френча хранится бумага, которую ты нашла? — Морган записал имена. — Я повидаюсь с обоими сегодня же, если успею.
— Эббот ничего не знает о машинах Бэббиджа, и я не хочу, чтобы он узнал. Он разломает их на части и сдаст как металлолом.
Морган улыбнулся.
— Я буду сама осторожность. Может быть, Эббот испугался, что ты обвинишь его в воровстве, и нанял убийцу прикончить тебя. Ладно. Восьмая и последняя причина: стремление защититься от тебя.
— От меня?! Морган, ты шутишь! Я никому не угрожаю. Я даже паука не раздавлю.
— А зря. Некоторые из них ядовиты. Но с самозащитой такая же история, как с остальными мотивами. Это может быть сплошное воображение. Ты об этом даже не будешь подозревать. Ты где-то что-то сделала, а кто-то воспринял это как угрозу.
— Ну, теперь ему не отвертеться, Морган! Пойдем и арестуем этого сукина сына!
— Сара, я пытаюсь помочь.
— Ты пытаешься сделать репортаж!
— Да. Верно.
— Кроме того, почему просто не предупредить меня? Почему понадобилось стрелять в меня средь бела дня?
— Может быть, само предупреждение разоблачило бы их окончательно.
— Ты начитался шпионских триллеров. — Тут Сара вспомнила человека в библиотеке и свое ощущение, будто за ней кто-то идет. Может, это и были предупреждения? А если так, то о чем? Она рассказала все Моргану.
Он кивнул.
— В этом что-то есть. Тот тип из библиотеки, не он стрелял в тебя?
— Нет.
— Хм-м. Тогда, если между этими двумя событиями существует связь, значит, тут действовала организация, а не одиночка, который сам пытался тебя застрелить.
— Не берусь судить, существует ли такая связь. На меня никто никогда не покушался, если не считать Ку-Клукс-Клана и Мусульманских Братьев.
— Организация, — повторил Морган и, откинувшись на спинку кресла, постучал по зубам авторучкой.
— Скажи-ка, — спросил он небрежно, — что тебе известно о Джоне Бентоне или Женевьеве Вейл?
Сара покачала головой.
— Никогда о них не слышала.
— А о Дэниеле Кеннисоне?
— Только то, что читала в газетах. Но какое отношение может иметь «Кеннисон Демографикс» к покушению на меня?
— Может быть, никакого, а может быть, и прямое. Но даже если имеет, то я все равно не знаю какое. Хотя это более подходящий вариант, чем твой Бренди Куинн. Дай мне время на проверку, и потом продолжим разговор.
Она подождала, не скажет ли Морган еще чего-нибудь, но он молчал. У нее возникло смутное подозрение, что он знает больше, чем говорит, и считает дело серьезным. Морган явно связывал все это с той статьей, над которой сейчас работал, но не собирался рассказывать, в чем дело. Морган никогда не любил распространяться заранее о материалах, которые готовил. Может быть, поэтому их репортерский тандем так быстро распался.
Теперь он явно собирался заняться проверкой. Что ж, спасибо и на том.

Сара стояла на балконе своего дома, расположенного высоко на склоне Южной Столовой горы, и смотрела вниз, в ночь, время от времени раскручивая бренди в бокале. Позади нее во всей квартире свет был потушен. Горел только камин — в его тусклых красноватых отблесках по комнате плясали тени. Сара любила вот так постоять ночью одна. Это умиротворяло. Хотя иногда одиночество проникало внутрь, и у нее начинало щемить где-то в горле.
Тьма казалась сплошной, без единой щелочки. Нельзя было сказать, где кончается земля и начинается небо. Огоньки внизу складывались в безупречный геометрический узор, похожий на драгоценные камни на черном бархатном наряде, но чуть дальше строгий городской порядок уступал место сельской безалаберности — огоньки становились все реже и наконец окончательно сливались со звездным хаосом ночного неба.
Торговый центр на углу Тридцать Второй и небоскреб на Янгфилд-стрит можно было принять за созвездия. Некоторые огни быстро двигались, но что это — автомобили или метеоры, — было непонятно. Слева от нее непроницаемой туманностью вырисовывалась гора Лукаут — черная громада с несколькими горящими огоньками на черном фоне.
Сара сделала глоток бренди. Когда от Моргана она зашла в полицию, там ей посочувствовали. Полицейские понимали, почему она не могла явиться сразу. Шок, сказали они. Но версию Сары об умышленном покушении на нее они не приняли — не поверили, что другие жертвы были только маскировкой. Слишком уж привлекательна была версия о маньяке, слишком удобна.
«Улыбнись мне, Скотти, — пропела она про себя слова популярной песенки. — Никто меня не понимает там, внизу».
Хотя нет, это несправедливо. Она так и не смогла вразумительно объяснить, почему именно себя считает главной мишенью, а интуицию к делу не подошьешь. Но она прочла это в глазах убийцы, когда их взгляды встретились. В полиции понимающе кивали. Нет ничего страшнее бессмысленной гибели, как сказал Морган, ужасно стать жертвой убийцы, которому ты безразличен. Шальная пуля террориста лишает человека индивидуальности, неповторимости, и жертва любым путем старается найти причину — любую причину, лишь бы она имела хоть какое-то отношение к ее личности. Но полицейские не испытали на себе взгляда того человека. Они не видели его глаз.
Кто-то обрек ее на смерть, а она не знала за что. Вот в чем состоял настоящий ужас. Тот взгляд, который бросил на нее убийца, невозможно было описать словами, но он не оставлял никаких сомнений. Человек безусловно узнал ее, и в его взгляде появилось смешанное чувство удовлетворения и предвкушения. Вспоминая его взгляд, она теперь понимала, что этот человек испытывал наслаждение от своей работы.
Ее спасли курсы по выживанию. Она нырнула в укрытие автоматически, не раздумывая. Но даже после этого способность думать не вернулась к ней, и это ее тревожило. Всю свою жизнь она сама создавала возможности, из которых потом делала выбор, а не выбирала из тех, что ей представлялись. Но вчера было иначе. Она вспомнила, как просила Моргана обнять ее, и при мысли об этом ее щеки загорелись. Такого она не говорила никогда и никому, насколько себя помнила. Никогда и ни в ком она не нуждалась.
Если ты сам по себе, то у тебя никогда не появится искушение переложить вину на кого-то другого. Сара всегда презирала тех, кто обвиняет в своих неудачах друзей, обстоятельства, невезение, все что угодно, кроме самих себя. Но вчера она как будто стала одной из них: она защищалась, а не наступала, подчинялась обстоятельствам, которые от нее не зависели, она оцепенела от неожиданности, от ужаса, а главное — почувствовала полную беспомощность.
Беспомощность. Вот что может лишить мужества кого угодно. Может быть, у тех, остальных, просто ниже порог психологической уязвимости?
«Решили покопаться в своих переживаниях, мадам?» На губах у Сары появилась слабая улыбка. Внизу по шоссе несся поток автомобилей. Люди направлялись в горы. Они проведут субботний вечер в мотеле «Олд Диллон Инн». За ними никто не охотится. Сара подумала, не последовать ли их примеру — сесть в «вольво» (нет, лучше в «блейзер») и умчаться в горы. Она знала там места, где ее не разыщет никто на свете. Места, которые она могла и сама не найти. До перевала был всего час езды, но она знала места и ближе, в предгорьях.
Бежать, скрыться. Вот что посоветовал ей Морган на прощание. Но бегство никогда не было в ее характере. («Если не считать бегства из Старого Города», — напомнил ей внутренний голос.) Она не беспомощна. Она может постоять за себя. Чикагские улицы мало напоминали благодатный рай, колорадские горы — тоже. Теперь она готова ко всему.
«Расправиться со мной, как с Бренди Куинном, им не удастся». Однако что за странная мысль! Ведь это давнишнее дело, с тех пор прошло сто лет.

Сара вернулась в квартиру, задвинув за собой стеклянную дверь. Она сделала всего четыре шага по освещенной камином комнате и застыла на месте. Что это? Звук, который уловило ее подсознание? Едва ощутимый запах, оставшийся в воздухе? Тень, неподвижная, как камень, среди остальных теней, колеблющихся в отсветах камина? Бокал выпал из ее руки и разбился о паркет.
В комнате кто-то был!
Ей захотелось свернуться в клубок, чтобы только ее оставили в покое. «Я больше не в силах этого перенести!» Но в то же время ее охватила ярость. «Я больше не намерена это терпеть!»
В два шага она оказалась у камина с тяжелой кованой кочергой, крепко зажатой в руке. Спиной она держалась к стене. Так сделал бы «Дикий Билл» Хикок.
— Глупо, — произнес голос из темноты. — Глупо так стоять перед камином. На фоне огня вы как на ладони. — Голос был мужской, и в нем звучала насмешка.
— Кто вы?
— Друг.
— Конечно. Все мои друзья только и делают, что вламываются ко мне в дом без спроса.
Он зажег настольную лампу, и Сара сощурилась от неожиданного света. Когда глаза ее привыкли, она увидела в его руке пистолет. В животе у нее что-то оборвалось, но с места она не двинулась, прикидывая дистанцию. Калибр, кажется, небольшой. Сразу насмерть не убьет. Или убьет?
Он поднял револьвер дулом вверх. Барабан открылся, и патроны высыпались на пол.
— Вот, — сказал он. — Теперь я беззащитен.
Сара окинула его взглядом.
— Я в этом не уверена.
Он улыбнулся.
— Вы мне нравитесь. У вас есть чувство юмора. Но если вы думаете, что я пришел убить вас, то ошибаетесь — ваш труп уже час как валялся бы под горой. Получается, что я — не враг. Кто знает, может быть, я как раз друг.
Она немного расслабилась. Незнакомец прав, он пришел сюда не для того, чтобы ее убить. Но кочергу Сара из рук не выпустила и по-прежнему держалась у стены.
Она видела перед собой коренастого мужчину с ежиком рыжих волос. Его короткие пальцы походили на обрубки. На лице играл здоровый румянец. Он непринужденно развалился на ее диване, словно старый знакомый, и улыбался. По морщинкам на его лице Сара решила, что он часто улыбается.
Но это еще ничего не доказывает. Убийцы тоже улыбаются.
— Кто вы такой и что вам нужно? — резко спросила она.
— Я — друг…
— У всякого друга есть имя.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, потом кивнул.
— Зовите меня Ред.
— Хорошо, Ред. Давайте взглянем на ваши документы.
Он пожал плечами и вынул бумажник. Порывшись в отделении для визитных карточек, он извлек оттуда какое-то удостоверение и протянул ей.
— Положите на стол, а потом сядьте и подложите руки под себя.
Он с улыбкой подчинился. Сара шагнула вперед и схватила с кофейного столика удостоверение. Это была карточка с фотографией, выданная «Ассоциацией утопических изысканий» на имя Реда Мелоуна, корректировщика по профессии. Фотография совпадала.
— Сколько у вас разных удостоверений в бумажнике? — спросила она, положив карточку обратно на стол.
Он снова улыбнулся.
— Я их не считал.
Сара вздохнула. Она устала стоять. Отойдя в дальний от дивана конец комнаты, она присела на стул лицом к нему.
— Итак, скажите мне, Ред, друг мой, зачем вы вломились в мой дом?
— Чтобы предупредить вас об опасности.
— Вы опоздали. Я уже в курсе.
Он смутился.
— Да, я слышал. Это моя вина. Я не знал, что у них здесь есть человек, и действовал недостаточно быстро. Глубокое программирование подсознания чертовски трудно обнаружить. Тот человек мог сам не знать, что он — один из них, откуда же об этом было догадаться нам? Телефонный звонок с фразой-паролем, приказ о проведении операции — и человек отправляется на дело прежде, чем кто-то об этом узнает. Но в определенном смысле это неплохая новость.
— Неплохая?
— Конечно. Это означает, что здесь они еще не успели как следует развернуться. Есть более удобные способы избавиться от человека, чем подсылать к нему убийцу. Значит, они запаниковали и использовали первого, кто им подвернулся и кем можно пожертвовать. Вот это с их стороны действительно глупо.
— Значит, они глупые, — повторила Сара. — О, прекрасно. Теперь мне стало намного лучше.
— Вы живы, а он мертв, — заметил Ред. — Вам действительно намного лучше, чем ему.
— Это чистое везение, просто случайность. Если бы я не повредила себе щиколотку…
— Когда человек поддается панике, он всегда делает глупости. Но вы не должны их осуждать. Они перепугались, когда узнали о вашей операции против них. Они давно это чувствовали, но никак не могли выйти на вас. Однако вызывая файл Брейди Куинна, вы допустили ошибку, воспользовавшись своим собственным входным кодом в сеть. — Он погрозил ей пальцем. — Это было неосторожно с вашей стороны.
— Я до сих пор ничего не понимаю, — вспылила Сара. — Кто такие «они»? Почему для них так важен этот Брейди Куинн? И причем здесь вы?
Улыбка на лице Реда погасла. Он был явно озадачен.
— Вы меня не разыгрываете? — Он пристально смотрел на нее. — Если вы не понимаете, о чем я говорю, тогда зачем вы сунулись в жизнь Брейди Куинна?
— Сунулась?.. А что здесь такого? Он когда-то был владельцем дома, который я только что купила. Мы с моим архитектором нашли старую газетную вырезку о том, что его застрелили, и подумали, что для отреставрированного дома имя Брейди Куинна стало бы неплохой рекламой. — Она едва не проговорилась о том, что Куинн как-то связан с машинами Бэббиджа, но вовремя остановилась. Хватит и того, что об этом знают Морган и Деннис. Им она могла доверять. А рассказывать о машинах Бэббиджа и о своих планах совершенно незнакомому человеку она не собиралась.
Теперь он выглядел обеспокоенным.
— Так вы не расследовали убийств Кенни Робертсона и Алисы Маколиф? — Произнося последнее имя, он нахмурился.
— Я даже не знаю, кто они такие.
Он закусил губу.
— Мне кажется, произошла ошибка.
— Ошибка? — Это слово разъярило ее. — Ошибка! — закричала она. — Кто-то всего лишь пытался убить меня, мистер! И только ради того, чтобы скрыть это, он стрелял в четырех других людей и убил одного из них. И вы называете это ошибкой?
Ред поднял на нее глаза.
— Ошибки не обязательно должны быть мелкими. Бывало, что по ошибке творили страшные дела. — При этих словах в его глазах промелькнуло странное выражение.
— Вот теперь я чувствую себя прямо великолепно! Меня едва не убили, но все прекрасно, потому что это была глупость и ошибка. А других приятных новостей у вас нет? Вы наконец скажете мне, что происходит, или мы будем продолжать сидеть здесь и заниматься пустой болтовней?
— Лучше бы нам заниматься пустой болтовней. Безопаснее.
— Какая уж тут безопасность!
Он задумался, выпятив губы.
— Кое-что я все-таки могу вам рассказать. Вас это удовлетворит?
— Посмотрим.
— В вашем положении глупо торговаться, и вы это знаете. Я могу уйти прямо сейчас, и вы от этого больше знать не будете.
— Я уже знаю, что вы работаете на ЦРУ.
Ред явно удивился. Она увидела это по его глазам — они на мгновение расширились. Потом они приняли прежнее выражение, и он усмехнулся.
— Почему вы так решили?
— Вас выдает манера разговора. «Проведение операций». «Свой человек». Это жаргон тайных агентов. А тот человек в парке — по вашим словам, жертва промывания мозгов и гипноза. Запрограммированный убить меня и погибнуть. Это прямо-таки из старых триллеров Роберта Ладлэма.
— Так ведь я читал много старых триллеров. Это просто ваши догадки.
— Да, но я угадала?
Он рассердился.
— Могу сказать вам одно: на ЦРУ я не работаю. Если хотите, позвоните в Лэнгли и спросите. Там вам скажут, что слыхом обо мне не слыхивали.
— Не сомневаюсь, что так и скажут, — согласилась она. — Ладно, скажите мне, во что я впуталась. Черт возьми, я имею право это знать.
Ред неожиданно встал и начал прохаживаться по комнате. К Саре он не приближался, но она инстинктивно крепче сжала кочергу. Он остановился и повернулся к ней.
— Послушайте, — сказал он. — Если вы действительно не знаете, что происходит, то вам лучше всего и дальше оставаться в неведении. Если мне удастся убедить их, что вы не представляете опасности, то они оставят вас в покое.
— Не понимаю, почему кто-то хочет меня убить. Я никогда никому не причиняла зла. И при чем тут Брейди Куинн?
Он покачал головой.
— Я не должен был вам ничего говорить, но я думал, что вы уже знаете. Проклятье. — Он снова зашагал по комнате.
Сара наблюдала за ним. Туда и сюда. Взад и вперед.
— Существуют «они» и существуем «мы», — сказал он спустя некоторое время. — Неважно, кто такие «мы» и кто такие «они». У них есть одна маленькая грязная тайна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68