Спрячься. Сейчас сюда кое-кто приедет.
С этими словами она кинулась бежать сломя голову по улице, не оглядываясь. «Наверное, он уже убил Кеннисона», — подумала она, и ей стало его жалко. Только недавно она сама желала смерти Кеннисону, но приступ ярости уже прошел, сменившись трезвым пониманием реальности. Перед ней проплыли мертвые, неподвижные глаза Орвида Крейла, устремленные в ночное звездное небо, и застывшее в них удивление. «В следующий раз будет легче», — шепнул его призрак. Легче устоять перед искушением. Одно дело — защищаться, другое — исполнить приговор. Она не хотела ничьей смерти.
Особенно своей собственной.
Небо впереди слабо светилось, но это был не рассвет, а всего лишь отблеск городских огней. Туман, наползавший от Золотых Ворот, ласково обволакивал город, словно призрачный любовник. Сирена на маяке в проливе выла, как загубленная душа.
Слава богу, что она сохранила форму. Все эти выходные в горах и тренировки на выживание. Кто бы мог подумать? Она начала задыхаться, но не замедлила бега.
В ушах у нее что-то непрерывно щелкало. Что это? Она остановилась, звуки прекратились. Тяжело дыша, она прислушалась, потом побежала дальше. Щелчки возобновились. Она сообразила, что это ее собственные каблучки стучат по асфальту. Их стук звонко разносился по пустынной улице в туманном ночном воздухе.
Не останавливаясь, она сбросила сначала одну туфлю, потом другую и осталась босиком. Ей показалось, что теперь она бежит быстрее — так бегали по затянутым жарким туманом африканским джунглям ее крепконогие и выносливые предки-воины. Сейчас они, невидимые, бежали рядом, ободряя и поддерживая ее. Только здесь туман тянулся с Тихого океана, джунгли были бетонные, а под ногами лежал сырой, холодный асфальт.
Она услышала сзади бегущие шаги. Кожаные подметки шлепали по тротуару. Шаги удалялись. Она с облегчением закрыла на мгновение глаза и остановилась передохнуть, согнувшись, упираясь руками в колени и ловя ртом воздух.
Но тут она услышала, что шаги изменили направление и стали приближаться. Она побежала дальше, стараясь не думать о том, что уже выбилась из сил.
Ей пришло в голову — не стоит ли крикнуть, разбудить кого-нибудь в этих спящих домах, позвать на помощь. Но кричать было нельзя. Селкирк сразу поймет, где она, и догонит ее раньше, чем кто-нибудь успеет проснуться. К тому же скорее всего никто не отзовется. А если и отзовется, то спросонья, не понимая, что происходит, вряд ли будет в состоянии помочь ей справиться с Селкирком.
Она увидела справа открытое место. Парк. Она пересекла улицу и побежала по газону. Трава, обильно покрытая росой, хлестала ее по щиколоткам, ноги сразу вымокли и онемели от холода. Она наступила на камень, громко вскрикнула от внезапной боли, но тут же подавила крик. Однако в ночной тишине он прозвучал отчетливо, и преследователь свернул за ней. Она выругалась про себя и из последних сил побежала дальше, слегка прихрамывая на ушибленную ногу.
Неожиданно она выбежала на автостоянку у памятника Христофору Колумбу. Четырехметровая бронзовая фигура стояла неподвижно, вперив орлиный взор куда-то вдаль. За ней поднималась высокая ребристая колонна башни Койт-Тауэр. Сара поняла, что оказалась на дальнем, глухом краю Телеграфной горы.
Ред остановился у двери квартиры Кеннисона и приложил к ней ухо. Ничего не было слышно. Никаких звуков борьбы. Значит, все кончилось. Но чем?
Кто-то покинул здание, убегая от погони. Об этом свидетельствовал отключенный лифт на первом этаже. «Хоть бы это была Сара, — подумал он. — Хоть бы это Сара успела убежать».
Он сунул руку под пиджак и ничего там не нащупал. «До чего же я устал, — подумал он. — Пойти на дело без оружия!» Он точно вспомнил, где остался его пистолет, — в запертом и перевязанном веревкой чемодане, который посыльный отнес к нему в номер.
Замок в дверях квартиры Кеннисона был с секретом, но Реду понадобилось всего несколько секунд, чтобы его отпереть. Будь у него ключ, на это ушло бы не меньше времени.
Из-за двери торчали чьи-то ноги. Реда шатнуло, он схватился за дверную ручку, перевел дух и шагнул в комнату, закрыв за собой дверь.
В два прыжка он оказался около тела, опустился на одно колено и вгляделся в лицо лежавшего человека. Это был Кеннисон. Глаза его были устремлены в потолок, весь перед рубашки залит кровью, на ковре под ним растеклась липкая лужа. Как ни странно, Ред не почувствовал никакого облегчения. По дороге сюда он только и думал о том, как отколотит Кеннисона до полусмерти, но увидев это… «Не Сара ли его застрелила? — подумал он. — Она прекрасно обходится без меня».
Он встал с колена, отряхнул брюки и включил динамик подслушивающего устройства.
— Босуорт, что случилось?
— Мы сейчас прокручиваем пленку обратно…
Его перебил Половски.
— Эй, Джимми! Прости, что так получилось. Это я во всем виноват. Я тут был старший и должен был присмотреть, но…
— Ладно, перестань. Скажи мне только, что произошло.
Ред быстро осмотрел комнату. Добравшись до душевой кабинки, он несколько секунд колебался, прежде чем отдернуть занавеску. Ему стало страшно — что он увидит за ней? Но там было пусто. Сары нигде не было. Он на мгновение прикрыл глаза. Слава богу!
— Мы прослушали пленку, — сказал Половски, когда Ред вернулся в гостиную. — Насколько можно понять, в тот момент, когда Сара отбивалась от Кеннисона, явился Селкирк. — Уолт понизил голос. — Боже мой, Джимми, послушал бы ты, что там нес ей Кеннисон! Вот это фрукт! Но у этого Селкирка на Кеннисона какой-то зуб, и пока он расправлялся с нашим приятелем, Сара удрала. Он побежал за ней. Один раз выстрелил — видимо, в коридоре. Звук был какой-то другой.
— В кабине лифта дырка от пули. Крови нет. Наверное, промазал. Она, должно быть, побежала на восток, по Ломбард-стрит. Если бы она бежала в другую сторону, я бы ее видел. Где Чу?
— Он уже ехал домой, но мы связались с ним в машине, сейчас он едет обратно. Будет примерно через полчаса.
— Черт! Я не могу ждать.
— Пусть малец дежурит тут, Джимми. Я сейчас поймаю машину и приеду.
— Хорошо. Но я ждать не буду. Очень может быть, что счет идет на секунды.
Ред кинулся к двери, но протянутая рука Кеннисона схватила его за штанину. Ред вскрикнул от испуга и неожиданности и попробовал вырвать ногу. Потом он наклонился над Кеннисоном и поглядел ему в глаза.
— Джеймс… — раздался хриплый, задыхающийся шепот. — Джеймс, простите меня…
— Вот черт! Этот сукин сын, оказывается, еще жив!
— Кто? — спросил Половски. — Кеннисон?
— А сколько тут, по-твоему, еще сукиных детей? Конечно Кеннисон. Скажи Хелен, пусть поскорее пришлют врачей. — Ред стряхнул руку Кеннисона, сжимавшую его ногу железной хваткой. — Возьми на себя эту точку, Уолт. Вместе с Хелен. Вы знаете, что делать. Нельзя, чтобы здесь что-нибудь обнаружили.
А стоит ли? С того самого момента, когда появилась на свет бомонтовская распечатка, они только и делали, что в панике откачивали воду. Но в стране хватает людей вроде Донга и Ллуэлин. Пытливых и настойчивых. Историков и математиков, неожиданно оказавшихся бок о бок. Стоит ли пытаться скрыть то, что произошло здесь?
Стоит. Потому что, черт возьми, дистанцию надо бежать до конца.
— Я ей ничего не сделал, Джеймс.
Ред взглянул на Кеннисона и подумал — не умирает ли он?
— Я хотел. Я пытался. Но я ничего не сделал.
— Ладно, считайте, что я наградил вас за это медалью.
Ред повернулся, чтобы уйти.
— Нет… — Рука снова потянулась к его ноге, дрогнула на полпути и упала. — Джексонвилл.
Ред думал только об одном — нужно скорее бежать вслед за Сарой и Селкирком. Но тут он замер на месте.
— Что Джексонвилл? — переспросил он, не глядя на Кеннисона.
— И за это тоже меня простите.
— Я вам не священник. Хотите, чтобы вам отпустили грехи, — просите прощения у Алисы. Похоже, вы скоро с ней увидитесь. Хотя вам, вероятно, прямая дорога в другое место.
— Простите.
Ред повернулся и крикнул:
— Черт вас возьми, мы играем по правилам! Я за нее отвечал! Мы договорились, что ее не тронут! Но вы забыли отозвать своего человека. Она положилась на меня, а я из-за вас ее погубил!
В уголках рта у Кеннисона пузырилась пена.
— Вы меня ненавидите. И за дело. Один раз… Один раз я оставил врага умирать, — признался он. — Одного. В темноте.
«Чего он от меня хочет?» Ред повернулся к двери. «Саре я нужен больше, чем ему». Взявшись за дверную ручку, он остановился.
— Помощь едет сюда. Я не настолько вас ненавижу, Дэн.
Голова Кеннисона повернулась к нему.
— Тогда… останьтесь… со мной.
Ред отворил дверь.
— Но и не настолько вас люблю.
Как только Ред вышел на улицу, какой-то молодой чернокожий выскочил из кустов и преградил ему путь. В руках у него был нож, который он держал так, чтобы Ред его видел. От парня несло перегаром — видимо, немало выпил.
— Твое такси уехало, мистер. Они долго ждать не любят.
Реду было не до разговоров. Он отступил на шаг и встал в стойку.
— Это тебя она ждала?
— Что?
Ред настолько не ожидал услышать такое от этого пьяницы, что задержал удар.
— Дамочка, что выбежала отсюда. Она сказала, что сейчас сюда кто-то приедет. Это ты и есть?
Ред медленно разжал кулаки.
— Высокая, чернокожая?
Парень кивнул.
— Это я. Я ее друг.
Парень подозрительно взглянул на него.
— Ты белый.
— Ну и что из этого? Разве черный и белый не могут быть друзьями?
— Человек, который за ней гнался, тоже был белый.
— Небольшого роста, молодой? Лохматый, рыжий, бородатый?
— Ага, он самый. Он выбежал через минуту или две после нее. С пистолетом, гад. Выстрелил в меня в лифте. Черт, никогда я так быстро не трезвел. — Он усмехнулся и подбросил на руке нож. — Скажи-ка мне, светлокожий, это из-за наркоты? Из-за мамашиных слезок?
— Слезок? А, нет. Мы… из разведки. Показать мой значок? Настоящий. Правительство США.
— Она то же самое сказала. Разведка и все такое. Нет, не надо мне твоего значка. — Он убрал нож. — Белые целых сто лет изводят нас наркотой. Но я тебе верю. Она затащила меня в лифт. Спасала свою шкуру и все-таки затащила меня в лифт. А могла оставить меня там умирать.
— Не могла она это сделать. — Ред вспомнил про Кеннисона, лежащего там, наверху. — Послушай. Поднимись в пятьсот десятую квартиру. Дверь я оставил открытой. Там один человек, с огнестрельной раной. Возможно, он умирает. Он… Не надо ему быть одному. Мой человек сейчас приедет. Такой рослый, толстый белый. Скажи ему, что тебя поставил там Джимми. Его зовут Уолт. Он сделает все, что надо.
Ред повернулся, чтобы идти.
— Эй, погоди. Я пошел за ними. За этим бородатым и сестренкой. Они побежали через Парк Первопроходцев к Койт-Тауэру.
Ред остановился.
— Ты шел за ними?
— Ага. Немного, только посмотреть, куда они побегут. Потом вернулся сюда и стал ждать. Я решил — какого черта, почему бы и нет? Не так уж это много, но я подумал — ведь она спасла мне шкуру.
— Да, — сказал Ред. — Она это любит.
Она замерзла, промокла; пораненная о камень подошва болела и сочилась кровью. Дыхание судорожно вырывалось у нее из груди. Она поняла, что дальше бежать не может. Нужно где-то спрятаться. Над ней возвышалась колонна Койт-Тауэра, массивная и в то же время стройная. Круто поднимавшиеся вверх бетонные ребра увлекли ее взгляд далеко в вышину, туда, где на макушке колонны сидела бетонная птица, раскинув крылья в торжествующем полете. Феникс, восставший из пепла. Смерть и воскресение. Сара, шатаясь, побежала вверх по ступенькам. Смерть и воскресение.
Вход в башню преграждала вращающаяся дверь. Сара схватилась за ручку и потянула, но дверь была заперта. Она всхлипнула от отчаяния и всей тяжестью тела с размаху ударилась в дверь. Дверь задребезжала, но не поддалась. Боль пронизала ее плечо, она, шатаясь, сделала шаг назад, согнулась, охватив плечо другой рукой, и оглянулась. Селкирка еще не было видно.
Она снова повернулась к двери и увидела, что с той стороны на нее кто-то смотрит сквозь стекло. Она вскрикнула от неожиданности и тут же зажала себе рот. Там стоял пожилой человек в форме охранника, в руке он держал термос.
— Эй, дамочка, что это вы тут задумали? — донесся до нее голос, приглушенный стеклом.
Она прижалась лицом к двери.
— Впустите меня, прошу вас. У него пистолет.
— Что? — Старик нахмурился, взглянул через ее плечо, потом снова на нее. — В чем дело?
Она только молча умоляюще смотрела на него. Решившись, сторож вытащил из кармана кольцо с ключами и отпер замок. Сара толкнула дверь и протиснулась внутрь. Навстречу ей вырвался воздух, резиновые пластины двери шлепнули по дверной раме. Она упала на четвереньки.
— Заприте дверь, скорее!
— Что случилось, мисс? А где ваши туфли?
— За мной гонится человек. У него пистолет. Здесь есть телефон?
Сторож выпрямился, заморгал глазами и ткнул термосом вправо.
— Вон там. Эй, погодите.
Сара остановилась.
— Что?
— Вот.
Сторож порылся в кармане, вытащил четвертак и сунул ей в руку.
— Это автомат.
— Спасибо. Послушайте, если он начнет ломиться в дверь, не отвечайте. Он подумает, что тут никого нет и впустить меня было некому, и пойдет искать меня куда-нибудь еще.
— Вы говорите, мисс, у него пистолет? Меня поставило здесь управление парков, чтобы сюда не лазили мальчишки и не портили росписей. Ни в какую перестрелку я ввязываться не собираюсь. Это дело полиции. Если этот тип явится сюда, я буду сидеть тихо. — Он усмехнулся, показав выщербленные зубы. — Что-что, а это я умею — еще во Вьетнаме научился.
Сара двинулась в глубь вестибюля, сжимая в кулаке четвертак, но тут же остановилась. Все стены внутри были покрыты росписью. Повсюду работали огромные, больше натуральной величины, люди. Одни пахали, другие размахивали молотом, третьи собирали апельсины. Колорит росписей был мрачный, лица насупленные и сердитые. На правой стене был изображен заросший бурьяном двор верфи и угрюмые безработные докеры. Прямо впереди, по обе стороны двери, виднелись сцены из жизни фермеров: слева — идиллический пейзаж девятнадцатого века, справа, в резком контрасте с ним, — современная механизированная ферма с бульдозером, вгрызающимся в склон холма. А с панели над дверью глядела пара всевидящих глаз в окружении солнца, луны, грозовых туч и молний.
Ничего подобного она еще не видела. Росписи шли вокруг всей башни, покрывая сплошным ковром стены кольцевого коридора.
«Социалистический реализм», — подумала она. Гимн труду, пропетый теми, кто никогда сам не работал руками. Вряд ли художник изобразил бы в таких идиллических тонах доиндустриальную ферму, доведись ему на ней попотеть.
За дверью, перед которой стояла Сара, виднелся лифт и начало лестницы, вход на нее преграждала металлическая загородка. Подойдя к двери, Сара попробовала ее открыть и обнаружила, что дверь открывается только изнутри. Она сложила ладони трубкой, всмотрелась сквозь стекло и разглядела турникет и какую-то нишу.
— Я сказал, что телефон справа, — раздался позади нее голос подошедшего сторожа. Он подвел ее к небольшой нише во внутренней стене коридора. — Я буду в лавке сувениров, если понадоблюсь.
Сара опустила монетку и набрала свой номер в гостинице. На втором гудке трубку снял Босуорт.
— Норрис? Норрис! — Она обеими руками сжимала трубку. Как приятно услышать дружеский голос! — Это Глория. Я…
— Сестра Беннет! Мы так беспокоились… Брат Кальдеро уже там?
— Ред? Он вернулся? — Почему при этой мысли она почувствовала такое непонятное облегчение? Ведь здесь его все равно нет. — Что значит — там? Откуда он знает…
Она услышала громкий стук в дверь башни. Кто-то звякнул замком. Сара попятилась поглубже в нишу и понизила голос до шепота.
— Слушай, Норрис. Я в Койт-Тауэре. За мной гонится Алан Селкирк. Кажется, он убил Кеннисона…
— Нет, брат…
— Слушай, Норрис! — настойчиво продолжала она. — Может быть, он не видел, как сторож меня впустил…
Раздались два приглушенных выстрела. В воздухе провизжали пули. Послышался звон разбитого стекла.
— А может быть, видел. Он только что разбил дверь выстрелом.
Сара отшвырнула трубку, выбежала из ниши и побежала наискосок вправо, подальше от входной двери. На нее бесстрастно смотрел со стены огромный строитель, рядом, глядя в сторону, стоял топограф. Она пробежала мимо группы мрачных литейщиков.
— Пс-с-с! Сюда!
Сторож, стоявший у входа в лавку сувениров, делал ей знаки. Она нырнула за ним в дверь. Прямо перед ней оказался прилавок, справа касса для продажи жетонов — «НА ЛИФТЕ ДО САМОГО ВЕРХА», слева турникет, который вел к лифту. Оба забились в угол, который не просматривался от главного входа.
— Где второй выход? — спросила она шепотом.
— Второго выхода нет.
— Нет? — («Значит, мы в западне».) — Простите, что впутала вас в историю.
Он пожал плечами.
— Это я сам вас впустил.
«Или не в западне? Коридор идет по кругу. Если не попасться на глаза Селкирку, пока он не окажется на северной стороне…» Сара вспомнила, как увертывалась от Крепла на горе Фалкон, стараясь, чтобы кирпичная стенка всегда оставалась между ней и убийцей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
С этими словами она кинулась бежать сломя голову по улице, не оглядываясь. «Наверное, он уже убил Кеннисона», — подумала она, и ей стало его жалко. Только недавно она сама желала смерти Кеннисону, но приступ ярости уже прошел, сменившись трезвым пониманием реальности. Перед ней проплыли мертвые, неподвижные глаза Орвида Крейла, устремленные в ночное звездное небо, и застывшее в них удивление. «В следующий раз будет легче», — шепнул его призрак. Легче устоять перед искушением. Одно дело — защищаться, другое — исполнить приговор. Она не хотела ничьей смерти.
Особенно своей собственной.
Небо впереди слабо светилось, но это был не рассвет, а всего лишь отблеск городских огней. Туман, наползавший от Золотых Ворот, ласково обволакивал город, словно призрачный любовник. Сирена на маяке в проливе выла, как загубленная душа.
Слава богу, что она сохранила форму. Все эти выходные в горах и тренировки на выживание. Кто бы мог подумать? Она начала задыхаться, но не замедлила бега.
В ушах у нее что-то непрерывно щелкало. Что это? Она остановилась, звуки прекратились. Тяжело дыша, она прислушалась, потом побежала дальше. Щелчки возобновились. Она сообразила, что это ее собственные каблучки стучат по асфальту. Их стук звонко разносился по пустынной улице в туманном ночном воздухе.
Не останавливаясь, она сбросила сначала одну туфлю, потом другую и осталась босиком. Ей показалось, что теперь она бежит быстрее — так бегали по затянутым жарким туманом африканским джунглям ее крепконогие и выносливые предки-воины. Сейчас они, невидимые, бежали рядом, ободряя и поддерживая ее. Только здесь туман тянулся с Тихого океана, джунгли были бетонные, а под ногами лежал сырой, холодный асфальт.
Она услышала сзади бегущие шаги. Кожаные подметки шлепали по тротуару. Шаги удалялись. Она с облегчением закрыла на мгновение глаза и остановилась передохнуть, согнувшись, упираясь руками в колени и ловя ртом воздух.
Но тут она услышала, что шаги изменили направление и стали приближаться. Она побежала дальше, стараясь не думать о том, что уже выбилась из сил.
Ей пришло в голову — не стоит ли крикнуть, разбудить кого-нибудь в этих спящих домах, позвать на помощь. Но кричать было нельзя. Селкирк сразу поймет, где она, и догонит ее раньше, чем кто-нибудь успеет проснуться. К тому же скорее всего никто не отзовется. А если и отзовется, то спросонья, не понимая, что происходит, вряд ли будет в состоянии помочь ей справиться с Селкирком.
Она увидела справа открытое место. Парк. Она пересекла улицу и побежала по газону. Трава, обильно покрытая росой, хлестала ее по щиколоткам, ноги сразу вымокли и онемели от холода. Она наступила на камень, громко вскрикнула от внезапной боли, но тут же подавила крик. Однако в ночной тишине он прозвучал отчетливо, и преследователь свернул за ней. Она выругалась про себя и из последних сил побежала дальше, слегка прихрамывая на ушибленную ногу.
Неожиданно она выбежала на автостоянку у памятника Христофору Колумбу. Четырехметровая бронзовая фигура стояла неподвижно, вперив орлиный взор куда-то вдаль. За ней поднималась высокая ребристая колонна башни Койт-Тауэр. Сара поняла, что оказалась на дальнем, глухом краю Телеграфной горы.
Ред остановился у двери квартиры Кеннисона и приложил к ней ухо. Ничего не было слышно. Никаких звуков борьбы. Значит, все кончилось. Но чем?
Кто-то покинул здание, убегая от погони. Об этом свидетельствовал отключенный лифт на первом этаже. «Хоть бы это была Сара, — подумал он. — Хоть бы это Сара успела убежать».
Он сунул руку под пиджак и ничего там не нащупал. «До чего же я устал, — подумал он. — Пойти на дело без оружия!» Он точно вспомнил, где остался его пистолет, — в запертом и перевязанном веревкой чемодане, который посыльный отнес к нему в номер.
Замок в дверях квартиры Кеннисона был с секретом, но Реду понадобилось всего несколько секунд, чтобы его отпереть. Будь у него ключ, на это ушло бы не меньше времени.
Из-за двери торчали чьи-то ноги. Реда шатнуло, он схватился за дверную ручку, перевел дух и шагнул в комнату, закрыв за собой дверь.
В два прыжка он оказался около тела, опустился на одно колено и вгляделся в лицо лежавшего человека. Это был Кеннисон. Глаза его были устремлены в потолок, весь перед рубашки залит кровью, на ковре под ним растеклась липкая лужа. Как ни странно, Ред не почувствовал никакого облегчения. По дороге сюда он только и думал о том, как отколотит Кеннисона до полусмерти, но увидев это… «Не Сара ли его застрелила? — подумал он. — Она прекрасно обходится без меня».
Он встал с колена, отряхнул брюки и включил динамик подслушивающего устройства.
— Босуорт, что случилось?
— Мы сейчас прокручиваем пленку обратно…
Его перебил Половски.
— Эй, Джимми! Прости, что так получилось. Это я во всем виноват. Я тут был старший и должен был присмотреть, но…
— Ладно, перестань. Скажи мне только, что произошло.
Ред быстро осмотрел комнату. Добравшись до душевой кабинки, он несколько секунд колебался, прежде чем отдернуть занавеску. Ему стало страшно — что он увидит за ней? Но там было пусто. Сары нигде не было. Он на мгновение прикрыл глаза. Слава богу!
— Мы прослушали пленку, — сказал Половски, когда Ред вернулся в гостиную. — Насколько можно понять, в тот момент, когда Сара отбивалась от Кеннисона, явился Селкирк. — Уолт понизил голос. — Боже мой, Джимми, послушал бы ты, что там нес ей Кеннисон! Вот это фрукт! Но у этого Селкирка на Кеннисона какой-то зуб, и пока он расправлялся с нашим приятелем, Сара удрала. Он побежал за ней. Один раз выстрелил — видимо, в коридоре. Звук был какой-то другой.
— В кабине лифта дырка от пули. Крови нет. Наверное, промазал. Она, должно быть, побежала на восток, по Ломбард-стрит. Если бы она бежала в другую сторону, я бы ее видел. Где Чу?
— Он уже ехал домой, но мы связались с ним в машине, сейчас он едет обратно. Будет примерно через полчаса.
— Черт! Я не могу ждать.
— Пусть малец дежурит тут, Джимми. Я сейчас поймаю машину и приеду.
— Хорошо. Но я ждать не буду. Очень может быть, что счет идет на секунды.
Ред кинулся к двери, но протянутая рука Кеннисона схватила его за штанину. Ред вскрикнул от испуга и неожиданности и попробовал вырвать ногу. Потом он наклонился над Кеннисоном и поглядел ему в глаза.
— Джеймс… — раздался хриплый, задыхающийся шепот. — Джеймс, простите меня…
— Вот черт! Этот сукин сын, оказывается, еще жив!
— Кто? — спросил Половски. — Кеннисон?
— А сколько тут, по-твоему, еще сукиных детей? Конечно Кеннисон. Скажи Хелен, пусть поскорее пришлют врачей. — Ред стряхнул руку Кеннисона, сжимавшую его ногу железной хваткой. — Возьми на себя эту точку, Уолт. Вместе с Хелен. Вы знаете, что делать. Нельзя, чтобы здесь что-нибудь обнаружили.
А стоит ли? С того самого момента, когда появилась на свет бомонтовская распечатка, они только и делали, что в панике откачивали воду. Но в стране хватает людей вроде Донга и Ллуэлин. Пытливых и настойчивых. Историков и математиков, неожиданно оказавшихся бок о бок. Стоит ли пытаться скрыть то, что произошло здесь?
Стоит. Потому что, черт возьми, дистанцию надо бежать до конца.
— Я ей ничего не сделал, Джеймс.
Ред взглянул на Кеннисона и подумал — не умирает ли он?
— Я хотел. Я пытался. Но я ничего не сделал.
— Ладно, считайте, что я наградил вас за это медалью.
Ред повернулся, чтобы уйти.
— Нет… — Рука снова потянулась к его ноге, дрогнула на полпути и упала. — Джексонвилл.
Ред думал только об одном — нужно скорее бежать вслед за Сарой и Селкирком. Но тут он замер на месте.
— Что Джексонвилл? — переспросил он, не глядя на Кеннисона.
— И за это тоже меня простите.
— Я вам не священник. Хотите, чтобы вам отпустили грехи, — просите прощения у Алисы. Похоже, вы скоро с ней увидитесь. Хотя вам, вероятно, прямая дорога в другое место.
— Простите.
Ред повернулся и крикнул:
— Черт вас возьми, мы играем по правилам! Я за нее отвечал! Мы договорились, что ее не тронут! Но вы забыли отозвать своего человека. Она положилась на меня, а я из-за вас ее погубил!
В уголках рта у Кеннисона пузырилась пена.
— Вы меня ненавидите. И за дело. Один раз… Один раз я оставил врага умирать, — признался он. — Одного. В темноте.
«Чего он от меня хочет?» Ред повернулся к двери. «Саре я нужен больше, чем ему». Взявшись за дверную ручку, он остановился.
— Помощь едет сюда. Я не настолько вас ненавижу, Дэн.
Голова Кеннисона повернулась к нему.
— Тогда… останьтесь… со мной.
Ред отворил дверь.
— Но и не настолько вас люблю.
Как только Ред вышел на улицу, какой-то молодой чернокожий выскочил из кустов и преградил ему путь. В руках у него был нож, который он держал так, чтобы Ред его видел. От парня несло перегаром — видимо, немало выпил.
— Твое такси уехало, мистер. Они долго ждать не любят.
Реду было не до разговоров. Он отступил на шаг и встал в стойку.
— Это тебя она ждала?
— Что?
Ред настолько не ожидал услышать такое от этого пьяницы, что задержал удар.
— Дамочка, что выбежала отсюда. Она сказала, что сейчас сюда кто-то приедет. Это ты и есть?
Ред медленно разжал кулаки.
— Высокая, чернокожая?
Парень кивнул.
— Это я. Я ее друг.
Парень подозрительно взглянул на него.
— Ты белый.
— Ну и что из этого? Разве черный и белый не могут быть друзьями?
— Человек, который за ней гнался, тоже был белый.
— Небольшого роста, молодой? Лохматый, рыжий, бородатый?
— Ага, он самый. Он выбежал через минуту или две после нее. С пистолетом, гад. Выстрелил в меня в лифте. Черт, никогда я так быстро не трезвел. — Он усмехнулся и подбросил на руке нож. — Скажи-ка мне, светлокожий, это из-за наркоты? Из-за мамашиных слезок?
— Слезок? А, нет. Мы… из разведки. Показать мой значок? Настоящий. Правительство США.
— Она то же самое сказала. Разведка и все такое. Нет, не надо мне твоего значка. — Он убрал нож. — Белые целых сто лет изводят нас наркотой. Но я тебе верю. Она затащила меня в лифт. Спасала свою шкуру и все-таки затащила меня в лифт. А могла оставить меня там умирать.
— Не могла она это сделать. — Ред вспомнил про Кеннисона, лежащего там, наверху. — Послушай. Поднимись в пятьсот десятую квартиру. Дверь я оставил открытой. Там один человек, с огнестрельной раной. Возможно, он умирает. Он… Не надо ему быть одному. Мой человек сейчас приедет. Такой рослый, толстый белый. Скажи ему, что тебя поставил там Джимми. Его зовут Уолт. Он сделает все, что надо.
Ред повернулся, чтобы идти.
— Эй, погоди. Я пошел за ними. За этим бородатым и сестренкой. Они побежали через Парк Первопроходцев к Койт-Тауэру.
Ред остановился.
— Ты шел за ними?
— Ага. Немного, только посмотреть, куда они побегут. Потом вернулся сюда и стал ждать. Я решил — какого черта, почему бы и нет? Не так уж это много, но я подумал — ведь она спасла мне шкуру.
— Да, — сказал Ред. — Она это любит.
Она замерзла, промокла; пораненная о камень подошва болела и сочилась кровью. Дыхание судорожно вырывалось у нее из груди. Она поняла, что дальше бежать не может. Нужно где-то спрятаться. Над ней возвышалась колонна Койт-Тауэра, массивная и в то же время стройная. Круто поднимавшиеся вверх бетонные ребра увлекли ее взгляд далеко в вышину, туда, где на макушке колонны сидела бетонная птица, раскинув крылья в торжествующем полете. Феникс, восставший из пепла. Смерть и воскресение. Сара, шатаясь, побежала вверх по ступенькам. Смерть и воскресение.
Вход в башню преграждала вращающаяся дверь. Сара схватилась за ручку и потянула, но дверь была заперта. Она всхлипнула от отчаяния и всей тяжестью тела с размаху ударилась в дверь. Дверь задребезжала, но не поддалась. Боль пронизала ее плечо, она, шатаясь, сделала шаг назад, согнулась, охватив плечо другой рукой, и оглянулась. Селкирка еще не было видно.
Она снова повернулась к двери и увидела, что с той стороны на нее кто-то смотрит сквозь стекло. Она вскрикнула от неожиданности и тут же зажала себе рот. Там стоял пожилой человек в форме охранника, в руке он держал термос.
— Эй, дамочка, что это вы тут задумали? — донесся до нее голос, приглушенный стеклом.
Она прижалась лицом к двери.
— Впустите меня, прошу вас. У него пистолет.
— Что? — Старик нахмурился, взглянул через ее плечо, потом снова на нее. — В чем дело?
Она только молча умоляюще смотрела на него. Решившись, сторож вытащил из кармана кольцо с ключами и отпер замок. Сара толкнула дверь и протиснулась внутрь. Навстречу ей вырвался воздух, резиновые пластины двери шлепнули по дверной раме. Она упала на четвереньки.
— Заприте дверь, скорее!
— Что случилось, мисс? А где ваши туфли?
— За мной гонится человек. У него пистолет. Здесь есть телефон?
Сторож выпрямился, заморгал глазами и ткнул термосом вправо.
— Вон там. Эй, погодите.
Сара остановилась.
— Что?
— Вот.
Сторож порылся в кармане, вытащил четвертак и сунул ей в руку.
— Это автомат.
— Спасибо. Послушайте, если он начнет ломиться в дверь, не отвечайте. Он подумает, что тут никого нет и впустить меня было некому, и пойдет искать меня куда-нибудь еще.
— Вы говорите, мисс, у него пистолет? Меня поставило здесь управление парков, чтобы сюда не лазили мальчишки и не портили росписей. Ни в какую перестрелку я ввязываться не собираюсь. Это дело полиции. Если этот тип явится сюда, я буду сидеть тихо. — Он усмехнулся, показав выщербленные зубы. — Что-что, а это я умею — еще во Вьетнаме научился.
Сара двинулась в глубь вестибюля, сжимая в кулаке четвертак, но тут же остановилась. Все стены внутри были покрыты росписью. Повсюду работали огромные, больше натуральной величины, люди. Одни пахали, другие размахивали молотом, третьи собирали апельсины. Колорит росписей был мрачный, лица насупленные и сердитые. На правой стене был изображен заросший бурьяном двор верфи и угрюмые безработные докеры. Прямо впереди, по обе стороны двери, виднелись сцены из жизни фермеров: слева — идиллический пейзаж девятнадцатого века, справа, в резком контрасте с ним, — современная механизированная ферма с бульдозером, вгрызающимся в склон холма. А с панели над дверью глядела пара всевидящих глаз в окружении солнца, луны, грозовых туч и молний.
Ничего подобного она еще не видела. Росписи шли вокруг всей башни, покрывая сплошным ковром стены кольцевого коридора.
«Социалистический реализм», — подумала она. Гимн труду, пропетый теми, кто никогда сам не работал руками. Вряд ли художник изобразил бы в таких идиллических тонах доиндустриальную ферму, доведись ему на ней попотеть.
За дверью, перед которой стояла Сара, виднелся лифт и начало лестницы, вход на нее преграждала металлическая загородка. Подойдя к двери, Сара попробовала ее открыть и обнаружила, что дверь открывается только изнутри. Она сложила ладони трубкой, всмотрелась сквозь стекло и разглядела турникет и какую-то нишу.
— Я сказал, что телефон справа, — раздался позади нее голос подошедшего сторожа. Он подвел ее к небольшой нише во внутренней стене коридора. — Я буду в лавке сувениров, если понадоблюсь.
Сара опустила монетку и набрала свой номер в гостинице. На втором гудке трубку снял Босуорт.
— Норрис? Норрис! — Она обеими руками сжимала трубку. Как приятно услышать дружеский голос! — Это Глория. Я…
— Сестра Беннет! Мы так беспокоились… Брат Кальдеро уже там?
— Ред? Он вернулся? — Почему при этой мысли она почувствовала такое непонятное облегчение? Ведь здесь его все равно нет. — Что значит — там? Откуда он знает…
Она услышала громкий стук в дверь башни. Кто-то звякнул замком. Сара попятилась поглубже в нишу и понизила голос до шепота.
— Слушай, Норрис. Я в Койт-Тауэре. За мной гонится Алан Селкирк. Кажется, он убил Кеннисона…
— Нет, брат…
— Слушай, Норрис! — настойчиво продолжала она. — Может быть, он не видел, как сторож меня впустил…
Раздались два приглушенных выстрела. В воздухе провизжали пули. Послышался звон разбитого стекла.
— А может быть, видел. Он только что разбил дверь выстрелом.
Сара отшвырнула трубку, выбежала из ниши и побежала наискосок вправо, подальше от входной двери. На нее бесстрастно смотрел со стены огромный строитель, рядом, глядя в сторону, стоял топограф. Она пробежала мимо группы мрачных литейщиков.
— Пс-с-с! Сюда!
Сторож, стоявший у входа в лавку сувениров, делал ей знаки. Она нырнула за ним в дверь. Прямо перед ней оказался прилавок, справа касса для продажи жетонов — «НА ЛИФТЕ ДО САМОГО ВЕРХА», слева турникет, который вел к лифту. Оба забились в угол, который не просматривался от главного входа.
— Где второй выход? — спросила она шепотом.
— Второго выхода нет.
— Нет? — («Значит, мы в западне».) — Простите, что впутала вас в историю.
Он пожал плечами.
— Это я сам вас впустил.
«Или не в западне? Коридор идет по кругу. Если не попасться на глаза Селкирку, пока он не окажется на северной стороне…» Сара вспомнила, как увертывалась от Крепла на горе Фалкон, стараясь, чтобы кирпичная стенка всегда оставалась между ней и убийцей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68