– Ну вот, все в сборе, приступим к первой фазе опера­ции, – сказал прокурор и достал из сейфа пистолет, который уже лет десять находился в розыске, а купил он его случайно, в прошлом году отдыхая в Цхалтубо.
– Пушка? Зачем? – спросил удивленно помощник.
– Нас ведь ждут сегодня не только изысканный ужин у прекрасной Наргиз, но и дела, дорогой. Я чувствую себя уве­реннее, когда эта вороненая штука со мной. Кстати, как насчет ужина, у нас ведь важный гость, хочется ему доставить сюрп­риз. Бьюсь об заклад, сейчас он о рюмке хорошего коньяка и бокале шампанского и не помышляет, я не говорю уж о пере­пелках и плове, который так великолепно готовит очарователь­ная хозяйка нового поместья.
– Все в порядке, из-за ужина и опоздал, пришлось заехать на базар и заглянуть в подвалы «Интуриста», разжиться дели­катесами. Обрадовали вашими любимыми миногами и копче­ными угрями, думаю, гость по достоинству оценит неожидан­ный прием. Там, между прочим, все знают о смерти Рашидова.
– Еще бы, в подвале да чтоб не ведали. Они, я думаю, раньше всех и пронюхали, а может, даже до того, – хмыкнул прокурор.
В это время вновь раздался знакомый робкий стук в дверь и в тамбуре, не решаясь войти, появился капитан Кудратов.
«А он действительно еще сопляк, да к тому же и хлыщ, и кто ж таким людям доверяет столь важные участки работы: ни опыта, ни мудрости жизни нет за плечами, ни опыта службы в органах», – подумал Салим Хасанович, неприязненно разгля­дывая в упор зятя известного в столице человека.
– Подожди в приемной, – небрежно отмахнулся проку­рор, и капитан захлопнул перед собой дверь.
Читая мысли своего помощника, словно карты, он сказал:
– Каков тесть, таков и зять, каждый по себе дерево ру­бит. – И оба непринужденно засмеялись. – Два слова перед тем, как выехать. Салим, ты с капитаном и щипачами садишь­ся в «рафик» и следуешь за мной. Не доезжая травматологии, остановитесь, я дам сигнал. К больнице я подъеду один, из ав­томата позвоню на этаж, и только через полчаса, когда уйдет охранник, въедете во двор, прямо к подъезду. Ну вот вроде все, с капитаном я детали оговорил, и щипачи знают свое дело. Ну, давай присядем на дорогу, да храни нас аллах.
Они сделали «аминь» и поспешили к машинам.
Подъехав к больнице, Сухроб Ахмедович позвонил с улич­ного автомата.
– Отделение острой травмы? – Услышав знакомый го­лос, переспросил: – Халима Насыровна? Вас беспокоит на­чальник караульной службы городской тюрьмы майор Саидов. Мне доложили, что на вашем этаже, в изоляторе, лежит боль­ной преступник. Наш врач без согласования с начальством ос­тавил его на ночь, а это грубейшее нарушение устава…
– Да куда ж он денется, – перебила весело дежурная по корпусу, – он же с переломанным позвоночником, я была в изоляторе, накормила вашего больного и охранника.
– Спасибо, убежать он, конечно, не убежит, но инструкция для нас закон, мы обязаны ее выполнять. Поэтому сейчас мы высылаем за ним транспорт и людей, подъедет один лихой ка­питан, а утром привезем его снова на рентген, так будет по правилам и надежнее.
– Пожалуйста, забирайте, если у вас такие строгости.
– Да, еще, чуть не забыл. Там рядом с ним должен быть наш охранник Сабиров, полноватый парень, с усиками. Звони­ла его жена, у него смена в пять часов вечера закончилась, если еще не ушел, пусть едет домой, к ним неожиданно гости из Башкирии нагрянули.
– Хорошо, хорошо, я передам. – Трубку на другом конце провода положили.
Сенатор вытер платком вмиг ставшие влажными руки и спокойно отправился к машине, почему-то страшно хотелось пить.
Отъехав от больницы, он развернулся у старого ТашМИ и встал на новое место, откуда хорошо проглядывался единст­венный вход на территорию. Ему не хотелось, чтобы кто-ни­будь случайно увидел его машину, он знал, что завтра закру­тится такая карусель – похищение особо опасного преступни­ка ЧП, и любая деталь сегодняшнего вечера станет важной.
Прокурор нервно посмотрел на часы, по расчетам, Саби­ров должен был уже выйти. «Неужели догадался позвонить своему начальству?» – мелькнула лихорадочная мысль, этого, варианта он не предусмотрел. Если так, следовало спешно ре­тироваться, но в этот момент он увидел охранника. Тот задер­жался у ворот, стрельнул у прохожего сигаретку, потом разду­мывал несколько минут, словно дожидался тюремной маши­ны, но вдруг сорвался с места и побежал к остановке. От ТашМИ, сияя огнями, поднимался трамвай на Юнусабад.
Прокурор вздохнул свободно и вновь достал платок, влаж­ные руки еще предательски подрагивали.
Включив дальний свет, моргнул раз, другой, как услови­лись с Салимом, и «рафик» на противоположной стороне ули­цы Энгельса медленно покатил к воротам травматологии. Территория больницы хорошо освещалась, и прокурор со своего места отчетливо видел, как капитан легко спрыгнул с передне­го сиденья, что рядом с водителем, подождал мгновение, пока вышли из салона карманники в белых халатах, и они вместе направились вверх по мраморной лестнице. Капитан держался молодцом, уверенно, и на ходу что-то объяснял своим подельщикам.
Неожиданно Сенатор злорадно подумал об обэхаэснике: «Ну и дубина, даже не подозревает, на какое дело его подписа­ли». Но мысленно все же пожелал Кудратову удачи.
Как только белые халаты скрылись в темном провале рас­пахнутой настежь двери, прокурор глянул на часы, вся опера­ция, по его замыслу, должна была занять 10 минут, не больше. Прокурор достал из-за пояса пистолет, переложил его в на­кладной карман пиджака и, выйдя из машины, стал нервно вышагивать возле «Жигулей», невольно отсчитывая время, се­кунды тянулись медленно. Когда, по его подсчетам, пошла де­сятая минута, он развернулся лицом к больнице и увидел, как по ярко освещенной лестнице несли носилки с Коста. Щипачи, не привыкшие что-либо таскать, тяжело гнулись, и капи­тан помогал переднему, на которого и падала главная нагрузка на крутых ступенях, но тут на помощь им выскочили Салим с шофером, и уже через две минуты носилки с больным исчезли в чреве машины, и «рафик» рванул от места недолгого приста­нища Коста.
– Слава аллаху, удача сама идет мне в руки, – сказал про­курор и, засунув пистолет снова за пояс, нырнул в машину. Ожидая, пока «рафик» сделает разворот у костела и проедет мимо него, он включил магнитофон, неторопливо, с удоволь­ствием закурил. Предчувствие успеха кружило голову, хотелось опорожнить бокал шампанского. Приятно было осозна­вать себя рисковым и смелым человеком, у него по-прежнему дрожали руки, но это уже была другая дрожь.
Пропустив пикап, Сухроб Ахмедович поехал следом, со­блюдая заметную дистанцию, он знал, что, по уговору, на сле­дующем квартале, возле гостиницы «Узбекистан», любимого места сборища карманников и прочих дельцов, Салим должен высадить щипачей. На площади перед отелем «РАФ» на мину­ту тормознул, и двое элегантно одетых воришек мгновенно растворились в праздной толпе.
Дальше он держал «рафик» в поле зрения, махалля, в кото­рой поселилась прекрасная Наргиз, освещалась плохо, и про­курор боялся потерять их в многочисленных тупиках и проез­дах, утопающих в зелени.
«Неужели Салим решил пригласить капитана на ужин к Наргиз?» – подумал он раздраженно, как пикап вновь неожи­данно остановился и обэхаэсник ловко спрыгнул на пыльную обочину.
Проезжать мимо, сделав вид, что не заметил, было поздно, и прокурор тормознул «Жигули». Опустив стекло окошка пере­дней дверцы, сказал:
– Ну что ж, капитан, я убедился, что вы хозяин своему слову, с вами можно иметь дело. Я постараюсь помочь вам, но, как вы сами выразились, моя просьба и ваша – несравнимы…
Капитан, прижимая ладонь правой руки к сердцу, радост­но закивал головой.
– Спасибо, Сухроб-ака, спасибо. Я все понимаю, век ва­шим должником буду…
Вдалеке «рафик» уже сворачивал налево, и Сухроб Ахмедо­вич, боясь упустить его из виду, рванул машину с места, обдав капитана выхлопными газами и пылью из-под английских шин «Гудьир».
«Умнеет прямо-таки по часам», – весело подумал Сена­тор. Он видел по глазам капитана, что тот понял – без денег, и немалых, ему из дела не выпутаться.
Пропетляв еще минут десять по улицам Рабочего городка, «рафик» въехал в махаллю, где помощник недавно приобрел дом для своей любовницы. Машина остановилась у глухого кирпичного забора, который трудно было назвать традицион­ным восточным дувалом, ибо он скорее походил на тюремную ограду, только без колючей проволоки, но он не сомневался, что поверху высокой стены в слой бетона вмуровано битое бу­тылочное стекло, отличительная деталь новых строений и но­вого времени. Прокурор не стал выходить из машины, пока Коста не внесли в дом. Как только «рафик» свернул в соседний переулок, он въехал во двор, и помощник затворил хорошо смазанные железные ворота.
«За таким забором можно долго держать оборону», – почему-то подумал Сенатор, и в этот момент с веранды его ок­ликнула Наргиз. Прокурор, слыша за спиной шаги своего помощника, дождался его, и они вдвоем поднялись на хорошо освещенную веранду, где уже был накрыт стол.
– Ну, здравствуй, прекрасная Наргиз, вот пришел к тебе на новоселье, – гость обнял и поцеловал ее, недавнюю танцовщицу известного фольклорного ансамбля.
– Я счастлива приветствовать вас в своем доме, Сухроб-ака, и надеюсь видеть вас с Салимом теперь почаще. – И она, извинившись, поспешила на кухню, пообещав пригласить к дастархану через полчаса.
– А у нас до застолья еще есть дела, и полчаса как раз кстати, – ответил он, затем, обращаясь к помощнику, доба­вил: – Салим, с самого начала операции меня почему-то му­чает жажда, будь добр, налей чего-нибудь.
Салим Хасанович прошел к дальнему углу стола, достал из ведерка со льдом бутылку шампанского, ловко и бесшумно откупорил ее и налил два глубоких бокала. Когда он вернулся к шефу, прокурор сказал:
– Спасибо, дорогой, ты читаешь мои мысли, я как раз хо­тел шампанского, и давай выпьем за успех второй части опе­рации.
– За успех! – поддержал Миршаб, и они залпом опорожнили бокалы.
– Сейчас я пойду познакомлюсь с Коста, а ты позвони нашим друзьям, пусть приезжают втроем: Сергей, Погос и этот Беспалый, как его?
– Артем, – подсказал помощник.
– Да, да, и пусть Артем захватит инструмент, сейф на Гоголя простейший.
– Ты хочешь совершить налет на Республиканскую про­куратуру? – вырвалось удивленно у Салима.
– Да, на прокуратуру, и не вижу причин для особого вол­нения, объект как объект. Вскрыть сейф в банке куда рискован­нее, там всегда готовы к ограблению. А налет на прокуратуру будет первым в ее истории, я сегодня видел, какие там лопухи стоят на охране, пенсионеры…
– Что важного для нас может храниться в сейфе на Гого­ля, я даже представить не могу. Если тебе нужна какая-нибудь информация из прокуратуры, проще найти человека-посред­ника и купить ее, – не в первый же раз.
– Ты, как всегда, прав, дорогой Миршаб, но на этот раз у нас нет времени ни на посредника, ни на куплю-продажу, ут­ром документы должны попасть на стол к прокурору респуб­лики.
– Я теперь уже ничего не понимаю. Откуда выплыли эти документы и как они попали к начальнику следственной части прокуратуры? – сказал растерянно помощник.
– Не напрягай зря голову – не поймешь, пока я за ужи­ном не введу тебя в курс дела. Но поверь, у нас редкий шанс играть по-крупному, ва-банк. А теперь иди, звони нашим друзьям, пусть приезжают через полтора часа, успеют на ужин, подумают, что это мы для них накрыли такой богатый стол, а меня проведи в комнату к Коста.
Салим, свободно ориентировавшийся в просторном доме Наргиз, показал спальню, где находился нежданный гость, а сам отправился звонить Беспалому, компания дожидалась вы­зова шефа у него на квартире.
Сенатор на секунду остановился перед дверью, понимая, какой непростой предстоит разговор, и отдавая отчет, сколь выгодны и в то же время непредсказуемы последствия контак­та с таким решительным человеком, как Коста, не говоря уже о тех, кто стоит за ним. Прокурор отчетливо сознавал не только риск, связанный с похищением Коста и налетом на Прокура­туру республики, но и ясно представлял угрозу, которой себя подвергал, если по каким-то соображениям операция не устро­ит владельцев дипломата, тут плата одна – голова. Но зато в случае удачи…
У Сенатора от волнения учащенно забилось сердце, и он решительно толкнул дубовую дверь с тонированным стеклом. В безоконной спальне с высоким потолком, на низкой жесткой тахте, у самой стены, поглаживая ворс роскошного афганского ковра, лежал Коста. Хорошо смазанная дверь на медных петлях открылась бесшумно, и Коста вроде не слышал или ловко притворился, что не заметил, как в комнату вошел человек. По крайней мере он не повернул головы, не прервал своего заня­тия, хотя почувствовал, как дохнуло ветерком из распахнутой двери, да и шаги, приглушенные пушистым паласом на полу, слышал, он вообще отличался поразительным слухом.
– Добрый вечер, – приветствовал прокурор, понимая, что первый ход уже проигран.
Коста лениво повернул голову, но более внимательный, чем прокурор, человек заметил бы, как моментально окинул он цепким взглядом вошедшего.
– Добрый, добрый, – ответил Коста без видимого волне­ния и интереса и вдруг неожиданно застонал.
– Что с вами? – кинулся к нему прокурор, желая помочь, но Коста вдруг затих, вроде смутился минутной слабости и по­просил поправить подушку.
Как только Сенатор склонился над ним, Коста левой рукой сгреб пиджак и рубашку у горла, а правой выхватил пистолет у прокурора из-за пояса и тут же приставил к его груди. Писто­лет он углядел сразу, как только тот переступил порог. Проку­рор, не ожидавший от пострадавшего такой прыти, опешил.
– Ты что, сумасшедший? – хрипел он сдавленным гор­лом. – Я же спас тебя от тюрьмы, от вышки, отпусти сейчас же. – Ощущая на груди холодную сталь пистолета, он боялся случайного выстрела.
– Не дергайся, – ответил Коста тихо, – ты сегодня уже видел, как я пристрелил одного, ты будешь вторым; одним прокурором больше, одним меньше, срок один.
Вошедший от неожиданной проницательности Коста об­мяк, не понимая, откуда он все знает.
– Я видел тебя там, в прокуратуре, ты прятался за колон­ной, – пояснил вдруг Коста свое ясновидение. – А теперь го­вори, где дипломат? – И прокурор ощутил, как дуло пистолета впилось в его тело, такой выстрелит не задумываясь, он это уже действительно видел.
– Дался тебе дипломат, благодари аллаха, что самого вы­рвали из тюрьмы, – по-настоящему возмутился Сенатор.
– Это у вас лишь бы ноги унести и сослаться на объектив­ные обстоятельства, мы так не работаем, для нас дело, доверие, репутация дороже жизни. Где дипломат?
– Толку от того, что ты узнаешь где, – не на шутку злился прокурор.
Коста так дернул его за ворот, что по комнате брызнули пуговицы, а рубашка лопнула на спине.
– Где дипломат?
– В прокуратуре, – прохрипел Акрамходжаев и бессильно повалился на тахту.
– Немедленно прикажи, чтобы принесли сюда телефон, или я точно тебя пристрелю. – И Коста приставил дуло к его виску. Пистолет у виска почему-то снял паралич воли и стра­ха, и прокурор сказал спокойно:
– Если даже и пристрелишь меня, телефон в доме не поя­вится, махалля на окраине города, строение новое, месяц как въехали, АТС тут еще не скоро построят. – Он не врал. Миршаб пошел звонить Беспалому в чайхану. Там находился единственный в квартале телефон-автомат.
Новость для Коста прозвучала столь неожиданно, что он растерялся, у него имелась в запасе одна козырная карта, и та оказалась бита, и он отпустил ворот и вернул Сенатору писто­лет.
– Ну, брат, ты и псих, – сказал прокурор мирно, поправ­ляя на груди рубашку.
Происшедшее не испортило ему настроения, наоборот, подтвердило мнение о важности дипломата и того, что он име­ет дело с серьезными людьми.
– Давайте будем знакомиться. – И он снова приблизился к тахте, но подавать руки Коста не стал. – Сухроб Ахмедович Акрамходжаев, прокурор…
– Меня зовут Коста, – ответил дружелюбно больной, – и, я думаю, вы обо мне наслышаны.
Искушенный прокурор пропустил намек-вопрос мимо ушей, понимая, что Коста хочет втянуть его в нужный для себя разговор, но человек на тахте считал варианты куда быстрее, чем его новый знакомый Акрамходжаев, и он тут же задал воп­рос в лоб:
– Почему вы решили спасти меня от справедливого воз­мездия, ведь я на ваших глазах, считай, при вашем попусти­тельстве, убил вашего коллегу, прокурора Азларханова, челове­ка весьма известного в крае?
Сенатор понял, что ему лучше всего отвечать с такой пря­мотой, с какой был задан вопрос, с подобными типами следо­вало играть в открытую, по крайней мере на первых порах, это притупит его бдительность.
– Нынче, в кого ни ткни, все недовольны своим положе­нием, я не исключение. Годы бегут, я уже не мальчик, и пост районного прокурора меня не устраивает, не вижу я и перспек­тив роста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50