Поэтому Шубарин принимал большого чиновника в «Лидо» персонально. Гость так загулял на пышном приеме своего давнего друга Японца, что к концу вечера свалился в букваль­ном смысле и везти его в резиденцию ЦК, где он остановился, было бы предательством, и гостя уложили на диван в кабинете Наргиз, обеспечив на ночь сиделкой. Провозившись долго с гостем, они покидали в тот вечер «Лидо» последними. Не успе­ли они сойти с мраморных ступенек на площадь перед ресто­раном, как раздалось сразу несколько пистолетных выстрелов, чуть позже, запоздало, и одна автоматная очередь. Ашот, вы­ходивший, как всегда, первым, шел чуть впереди компании, и первые пули сразили его наповал. А Шубарина чудом уберегла от смерти Наргиз, женским чутьем она уловила что-то нелад­ное в красных «Жигулях» седьмой модели, медленно выезжав­шей из ночной тени здания, как только они появились из ресторана. Еще не прозвучал первый выстрел, как она рывком свалила Артура Александровича на скользкий мрамор и своим телом прикрыла его, она поняла, что охота шла на Шубарина. Позже она рассказывала, как спиной ощущала ту самую авто­матную очередь, что разбила тонированные финские стекла на входных дверях «Лидо». Больше нападавшим не удалось сде­лать ни одного выстрела, потому что чуть замешкавшийся в гардеробе Коста выскочил с пистолетом и успел, открыть огонь по отъезжавшей машине.
Тут же объявился и ночной сторож с оружием, и Коста бы­ло рванулся кинуться в погоню за красными «Жигулями», но Шубарин остановил его, сказав кратко:
– Не надо, они от нас никуда не уйдут. – И как бы в под­тверждение собственной догадке спросил: – Лютый?
– Конечно, я видел его рожу.
– Ну что ж, я принимаю его вызов, это уже серьезно, но сейчас не до него, займемся Ашотом. Пожалуйста, вызови из дома сюда Карена. – И они вдвоем перенесли телохранителя в вестибюль «Лидо».
Схоронили Ашота с почестями, отметили семь дней. И вновь собрались на большой совет в закрытом банкетном зале «Лидо».
И вновь Сенатор и человек из Верховного суда, располагая подробными сведениями о банде, предлагали сделать аноним­ный звонок в уголовный розыск полковнику Джураеву, и мож­но было не сомневаться, что от него Лютый не ушел бы. Вари­ант отвергли с ходу, речь шла уже о мести. Тогда Миршаб предложил еще один похожий, но любопытный выход, свя­заться с казахской милицией в Чимкенте, загородный дом находился уже на территории соседней республики. Но взбунто­вался Коста, сказав:
– Убили нашего товарища, а хотим наказать врагов рука­ми милиции. – И он, неожиданно выложив крупные фотогра­фии дома на отшибе, где дислоцировалась банда, предложил свой план, с которым, почти без оговорок, согласились все, кроме Карена. Он тоже не был против, только требовал, чтобы главную роль в операции отвели ему, как самому заинтересо­ванному лицу. Участники круглого стола не согласились с до­водами Карена и решили, что Коста все-таки предпочтитель­нее, он обладал большим жизненным и профессиональным опытом и жаждал мести не меньше, чем Карен, его с Ашотом связывала давняя дружба по первому лагерному сроку, и, как он обмолвился, это дело его чести. Операция не требовала осо­бой подготовки, все упиралось в банду Лютого, когда они, ус­тав от «наперсточного» бизнеса, позволят себе отдых, а свобод­ное время они проводили только за одним занятием – карты и вино. Изредка бывали там и женщины, но блатной мир, по сравнению с казнокрадами, растратчиками, фарцой, цеховиками, кооператорами, не высоко ценит прекрасный пол, таковы воровские традиции, где чтится только мать.
Но ждать пришлось недолго, в начале недели в «Лидо» раз­дался телефонный звонок, с вокзала сообщали, что сегодня Лютого с дружками милиция согнала с рабочего места по слу­чаю приезда какой-то делегации, и они, затарившись водкой в железнодорожном ресторане, поехали к себе отдыхать. Ситуа­ция складывалась идеальная. То, что Лютый купил себе дом с заросшим глухим садом на отшибе поселка, тоже упрощало операцию. В те дни, когда Лютый с товарищами промышлял наперстком на вокзале, Коста с Беспалым, Арифом и Кареном побывали внутри дома, со способностями Парсегяна открыть дверь не представляло труда. И теперь каждый из четырех уча­стников операции ясно представлял картину и знал свой ма­невр, на точности, на расчете, ну, конечно, еще на риске и де­рзости строился план.
Коста переоделся в тот же костюм официанта, что три ме­сяца назад, только под смокинг надел жилет из кевлара, что принес из дома Артур Александрович. Пуленепробиваемый американский жилет так поразил воображение участников операции, что они не задумываясь решили его испытать, и Арифу пришлось сделать выстрел из знаменитого «Франчи» с глушителем, результат ошеломил, окрылил, все поверили в успех дела. Пока Коста экипировался, Икрам Махмудович принес ему большую корзину с выпивкой, закусками, обыч­ный ассортимент для богатого обслуживания на выезде, и та­кое «Лидо» практиковало для своих постоянных клиентов.
Поймав случайное такси, Коста без сопровождения, стра­ховки, оружия отправился в резиденцию Лютого у бывшей ов­чарни. Подъехав к катрану, в котором прежде, судя по саду и по самой постройке, жил хозяйственный, не лишенный вкуса и претензий человек, Коста попросил остановиться как раз на­против окон зала, где обычно резались в карты, и долго рас­считывался с таксистом, давая возможность хозяевам хорошо разглядеть неожиданного визитера. Выйдя из машины, он ак­куратно поправил бабочку, одернул смокинг и, подхватив кор­зину, в которой явно чувствовалась снедь, постучал в дверь. И ее тотчас рывком открыли. Незнакомый молодой парень мол­ча показал ему рукой вперед.
– Мир дому сему, – сказал Коста учтиво, как только ока­зался в зале.
Шесть человек за столом действительно играли в карты, и, судя по деньгам, лежавшим в центре, да и возле каждого из них, по-крупному. Седьмой стоял у него за спиной, не было лишь того здоровенного бугая, которого Коста вырубил тогда одним ударом.
– Обшманай его как следует, – хищно ощерившись золотозубым ртом, приказал Лютый тому, что стоял за спиной.
– Нехорошо гостей встречаете, – отреагировал Коста, поднимая руки вверх и поворачиваясь к тому, кто должен был его обыскать.
– Ты бы, падла, о гостеприимстве помалкивал, – добавил один из тех, кто был тогда на переговорах в «Лидо».
Пока его обыскивали, кто-то встал из-за стола и сдернул накрахмаленную скатерть с корзины и тут же радостно взвизг­нул:
– Толян, ты говорил закусывать нечем, а тут такая жратва, слюнки текут. – И все разом сбежались к корзинке.
– Ты это нам привез? – спросил недоуменно Лютый.
– Да, вам, я приехал передать, что мои хозяева готовы принять ваши условия без всяких оговорок.
– Наконец-то поняли, с кем имеют дело, – сказал гордо и взволнованно Лютый и предложил гонцу сесть, видимо, нео­жиданный визит сильно возвысил его в глазах банды. Ашота в городе знали и оттого ждали ответной мести, а тут все так лег­ко улаживалось.
– А не отравили эти торгаши-мироеды свой гостинец? – вдруг среди всеобщей эйфории сказал один из тех, что все вре­мя не отходил от окна, выходящего на дорогу.
Коста достал из корзинки бутылку водки, бутылку конья­ка, ловко откупорил их, налил в один стакан и коньяк и водку, сделал себе бутерброд из нежнейшей югославской ветчины и, подняв стакан, сказал:
– За мир. – И, выпив залпом, с удовольствием закусил.
– Кто же такое добро будет травить, лопух? – сказал со смехом встречавший у двери и стал разливать всем такой же ерш, какой выпил Коста, и никто не стал ему возражать или останавливать.
– Мы замиряться с вами не собирались, – сказал веско главарь, – но раз вы протягиваете руку, грех ее отводить, хва­тит крови, да и в Ташкенте нас могут не понять. Поэтому, по нашему обычаю, я тоже повторяю твой тост:
– За мир.
Все дружно выпили и стали прямо руками брать рыбу, мя­со, индюшку, казы из корзины, хотя там сбоку лежали и при­боры одноразового пользования.
– Удачный день, – сказал весело Лютый, победно огля­дывая сотоварищей, видимо, тяжелый разговор у них вышел накануне, – давайте за него и выпьем, если мы замиримся с Японцем, цеховиком, нас признают в Ташкенте, и мы вновь вернем себе свой район. – Выпили и за это.
Захмелев, Лютый вдруг ошарашенно вскочил.
– Но теперь условия будут другие. Наши. Не пять тысяч, а десять. Как говорится, жадность фрайера погубила. – И, гля­нув выжидающе на Коста, добавил: – Потянут твои хозяева?
– Потянут. Они очень хотят мира, я это точно знаю, и из-за пяти тысяч мелочиться не станут.
– Ну вот и прекрасно, что поумнели, а когда же платить начнете?
– Хоть сейчас, только у меня нет машины, пусть кто-то поедет со мной, заедем к Наргиз, возьмем деньги, и я лично передам вам в руки.
– Идет, – согласился Лютый, – валяйте, только еще одно условие. Загрузи за наш счет пару таких корзин, а как при­дешь, накрой нам стол по-человечески, посуда тут найдется, обмоем день победы и замирения.
Отправили самого молодого, а за руль белых «Жигулей» пришлось сесть Коста, парень не имел прав.
Подъехали к «Лидо», где уже вовсю начиналась вечерняя жизнь, парень, сопровождавший Коста, заметно нервничал, и Джиоеву даже пришлось его успокаивать.
Наргиз, по сценарию, находилась в кабинете одна, чтобы ничто не вызвало подозрения. Войдя, Коста устало плюхнулся в кресло, показывая сопровождающему, какого он страха натерпелся в резиденции Лютого, вкратце сообщил директрисе о переговорах и закончил:
– Но теперь, Наргиз Умаровна, условия у них другие. Требуют десять тысяч.
Наргиз удивленно посмотрела на сопровождающего, слов­но дожидаясь подтверждения.
И тот, польщенный вниманием к собственной персоне, сказал:
– Да-да, Толян сказал – десять.
– И я уже вам все приготовила, – ответила она расстроен­но и показала на яркую спортивную сумку «Адидас» на полу у стола.
Но потом, как бы отвлекая внимание от сумки, подошла к вмурованному в стене сейфу и, открыв его, достала деньги в разных купюрах. Выложив на стол, пригласила Коста с сопровождающим помочь ей считать.
Молодому доверили набрать две тысячи четвертными, Ко­ста ту же сумму – червонцами, а сама она стала добирать ос­тавшуюся тысячу – пятерками. Деньги отсчитали быстро, по­том она сгребла всю сумму и небрежно бросила их в сумку, где также разнокупюрно, валом, уже лежали пять тысяч.
Потом, как бы спохватившись, она сказала:
– Я так рада, что эта жуткая история наконец-то заканчи­вается, и пусть Лютый примет от меня личный подарок. И она стала складывать в сумку поверх денег дюжину заранее заготовленных бутылок темного чешского пива «Дипломат» и в довершение бросила туда же два блока сигарет «Мальборо».
Видя, что у молодого глаза загорелись от пива и от сига­рет, она взяла со стола одну пачку и протянула ему со словами:
– Кури на здоровье. – И тут же открыла ему баночное пи­во, финское, достав все из того же холодильника, где храни­лось и чешское.
Пока молодой попивал пиво, внесли две корзины с заку­сками.
Достав портмоне, он спросил:
– Сколько с меня? – Он запомнил слова главаря «за наш счет» и не хотел мелочиться в глазах красивой женщины.
Но Наргиз запротестовала:
– В другой раз. Сегодня в день примирения считайте по­дарком от «Лидо».
Коста подхватил сумку с пола, молодой в обе руки тяже­ленные корзины, и они отправились в обратный путь. На са­мом выезде из города, на обочине, белые «Жигули» поджидала «Волга» Парсегяна, кроме владельца машины в ней находи­лись Ариф и Карен. Пропустив машину вперед, они потихонь­ку поехали вслед, Карен всю дорогу сокрушался, что Коста без них справится с бандой.
За столом шла напряженная игра, и на их появление не обратили особого внимания, только Лютый, раздававший кар­ты, спросил мельком у сопровождающего:
– Ну, как дела?
– Все о`кей, в лучшем виде, хозяйка еще подарок тебе пе­редала, сейчас обалдеете. – И выхватив оба блока «Мальборо» из сумки, молодой кинул их на стол. Их тут же бросились разрывать и делить.
Коста тем временем, ловко открыв всю дюжину пива, до­ставил их тоже играющим. Пиво вызвало больший восторг, чем сигареты, и все, дружно задрав головы, принялись пить, а Коста стал выкладывать на диван деньги, и все хорошо это ви­дели.
– Халдей, оставь деньги в покое, сами посчитаем, лучше накрой стол, как Лютый велел, – сказал кто-то, на миг оторвав от губ бутылку с пивом.
– Меня зовут Коста, – сказал почему-то гонец и продол­жал: – Я сейчас накрою такой стол, век не забудете… – И тут же раздалась автоматная очередь, хотя Коста и не вынимал рук из яркой спортивной сумки с деньгами. Так и не доставая из «Адидаса» с двойным дном легкий израильский автомат «Узи», он продолжал стрелять, только один успел рвануться к приоткрытому окну и выпрыгнуть на улицу, но там его в ту же секунду настигла пуля Арифа, страховавшего именно окна. Через минуту-две все было кончено. В комнату с последними выстрелами ворвались Карен с Беспалым.
– Я же сказал, что он нам ничего не оставит, – сказал огорченно Карен.
И в этот момент Лютый на полу слабо шевельнулся и вы­ронил из рук пистолет, так и не успев сделать ни одного вы­стрела.
– Ах, этот гад еще жив! – обрадованно вскрикнул Карен и, подойдя к главарю, добил его из нагана.
– Ну, теперь наведем марафет – и живо отсюда, надо бы­стрее на трассу, хотя «Узи» не «Калашников», выстрелы могли и засечь, – сказал Коста и стал складывать деньги с дивана и картежного стола в сумку.
Через несколько минут Лютого с дружками сложили в ку­чу и облили бензином, а когда «Жигули» съехали со двора, Беспалый подпалил строение с крыльца, чтобы дом запылал, когда они будут уже на Чимкентском тракте.
Камалов почти не выходил из дома без оружия. Опыт, ин­туиция бывшего розыскника подсказывали, что он находился под чьим-то пристальным вниманием, под колпаком, хотя он вряд ли мог привести хотя бы один пример, работали все-таки против него в высшей степени профессионалы, да и человек, стоявший за всем этим, видимо, хорошо изучил его и знал, какой опыт жизни у него за плечами.
Анализируя свое положение, он понял, что у врагов есть только два пути его устранения. Первый – используя ошибки на работе, дискредитировать как прокурора и убрать со столь важной должности. А второй – более радикальный и корот­кий – устранить физически, благо, участвуя в операциях, он представлял им этот шанс почти еженедельно. Слабость и не­надежность первого варианта ему казалась столь очевидной, что он отбросил его сразу. Вариант с дискредитацией требовал времени, а тут каждый день, каждая неделя имели огромное значение. К тому же вопрос о его несоответствии решался бы в Москве, и понадобились бы очень веские доводы, которые он, вряд ли представит своим противникам. Он не мог утверж­дать, что умом-разумом понял ситуацию в республике, не мог разложить все по полочкам со знаком «плюс» и «минус», но время не прошло для него даром. Все восточное в нем, доселе дремавшее, ожило, адаптировалось мгновенно, и с азартом бывшего охотника за оборотнями он ощущал, что нет тут для него неразгадываемых тайн и вот-вот он выйдет на того, кто дирижирует темными силами в крае.
В последнее время прокурора преследовала одна неприят­ность за другой. Стоило ему подписать ордер на арест какого-то высокого должностного лица, как тот в самый последний момент пускался в бега, а то обнаруживали его труп где-ни­будь в парке или овраге. Или там, где предполагалась крупная конфискация имущества, в доме оставались одни голые стены, и вся наличность, демонстративно лежавшая на столе, выражалась в десятках рублей, что, видимо, должно было намекать на скромную жизнь от получки до получки, что потом, по про­шествии времени, выгодно обыгрывалось в жалобах.
Камалов взял со стола подготовленный для него список, в ближайший месяц он должен был подписать ордер на арест этих людей, и стал внимательно просматривать.
«Кого же из них предупредят в первую очередь, а кого по­стараются убрать?» – думал он, припоминая дело каждого из внушительного ряда.
– Ачил Садыкович Шарипов, – прочитал он вслух и вспомнил, как упомянул фамилию высокого сановного лица из Совмина в гостях у своих родственников и какую в ответ получил информацию, до которой вряд ли бы добрался через прокуратуру.
Оказывается, зять Ачила Садыковича, майор ОБХСС Кудратов, жил неподалеку от них, в этой же махалле, и он уз­нал многое: и как Кудратов, пользуясь покровительством тес­тя, попал в ОБХСС, имея диплом культпросветучилища, и как там быстро продвинулся в чинах, и какой дом отгрохал, и ка­кие пиры закатывает чуть ли не ежеквартально, и как денно-нощно везут ему все с доставкой на дом, да и сам редко с пус­тыми руками возвращается.
Прокурор хорошо помнил дело Шарипова, тесть ворочал более солидными делами, чем его вороватый зять из ОБХСС.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50