От неожиданной влажности, которая совершенно исчезнет часа через два, хозяин сада поежился, но затем, чтобы быстрее насладиться рассветной чистотой воздуха, пробежался по ал­лее, выложенной мелкими керамическими плитами. Он не до­пустил к себе во внутренний двор ни асфальт, ни бетон, тут то­же сгодились его инженерные познания. Незапланированный бег, как и неожиданно долгое плавание, придали бодрость хо­зяину прекрасного, ухоженного сада, и он невольно позавидо­вал Коста и Ашоту, пропадавшим часами в гимнастических и силовых залах, во множестве расплодившихся в Ташкенте с объявлением кооперации.
Спустился он в сад не для того, чтобы размяться, побегать, ему хотелось пообщаться с ним, обойти любимые деревья, срезать к столу свежие цветы, посидеть возле густых кустов можжевельника, кстати подаренных ханом Акмалем, тот уве­рял, что они продлевают жизнь. Насчет жизни утверждать ему было трудно, но то, что они выводят вокруг тлю и всякую га­дость, гибельную для сада, точно, это ученые из ботанического сада Шредера подтвердили.
Но… как и у себя в кабинете, прохаживаясь вдоль своих любимых картин, он не замечал их, то же самое случилось и на аллеях сада, мысли о человеке из ЦК снова завладели им.
Идея взять в аренду ресторан принадлежала Сенатору, он раньше многих высокопоставленных чиновников оценил воз­можности кооперации. Может, идея пришла к Сенатору отто­го, что Артур Александрович, чуть ли не с первого дня указа, легализовал часть своих подпольных предприятий через коо­перативы, о готовившемся законе он знал из своих москов­ских источников, еще за полгода вперед, и тщательно все про­анализировал. Поначалу он преследовал только одну цель – отмыть деньги теневой экономики. На первых порах, зарегистрировав на подставных людей десятки кооперативов в горо­дах и селах по всему Узбекистану, он кинулся исправно запол­нять декларации на свои пока не существующие доходы в мес­тный бюджет и реальные налоги, составляющие для него су­щий пустяк, зато он теперь обладал законными деньгами. Че­ловек из ЦК находился в курсе дел Шубарина, даже кое в чем содействовал, и вот однажды, обедая с Шубариным в загород­ной чайхане, он сказал:
– Артур, почему бы тебе несколько не видоизменить свою деятельность, не придать ей разносторонность? – Видя, как заинтересовался сотрапезник, он продолжал: – Я предлагаю тебе открыть в Ташкенте настоящий, шикарный ресторан. При избытке денег у населения это наиболее рентабельное вложение капитала.
– Ну, какой из меня, Сухроб, ресторатор, – попытался от­шутиться Шубарин, но Акрамходжаев был настойчив:
– А почему бы и нет, я ведь не предлагаю тебе самому возглавить ресторан, к тому же у тебя в Лас-Вегасе есть по­мощник, Икрам Махмудович, ну тот, что разъезжает на белом «мерседесе». Он от природы прирожденный кулинар, гурман, каких поискать надо, ресторанное дело, как мне кажется, его стихия, хотя на первое лицо, при его любвеобилии, он вряд ли тянет. Я вижу в своем воображении первоклассный ресторан, с богатым интерьером, с хорошо вышколенной и хорошо эки­пированной обслугой, разумеется дорогой.
– У тебя есть какие-нибудь конкретные предложения, кроме интерьера и униформы, – спросил скептически сотра­пезник, еще не понимая серьезности предложения.
– А как же, я ведь знаю, что кровь твоя наполовину состо­ит из цифр, ты, прирожденный от бога банкир и предприни­матель, умудрился родиться немножко не там или слишком поздно, – пошутил человек из ЦК и, не дожидаясь ответа, пе­решел к тому, ради чего затеял разговор: – Прежде всего идея пришла мне в голову потому, что в это дело я хочу войти с Салимом и с тобой на равных паях, зачем же нашим деньгам ле­жать без движения, когда сегодня все кинулись удваивать и ут­раивать капиталы, но я не хотел бы, пользуясь нашей дружбой, возлагать хлопоты на одного тебя и считать только доходы, ко­торые, я уверен, будут расти в геометрической прогрессии. Я продумал и практическую часть, ты внимательно объезжаешь район, где я семь лет был прокурором, и выбираешь любое здание, принадлежащее общепиту, – будь то ресторан, кафе, столовая, на худой конец любое другое строение, которое, на твой взгляд, в течение трех-четырех месяцев можно будет пе­рестроить и превратить в такой ресторан, какой я задумал, и пусть он называется, как у вас в Лас-Вегасе, «Лидо», в этом есть какой-то шарм, респектабельность – «Лидо»! Дальше в дело вступаю я с Салимом. Я заставлю районные власти от­дать здание тебе в аренду, тем более это в русле правительст­венных требований. Решу вопрос с крупными банковскими кредитами на льготных условиях для реставрации здания, приобретения интерьеров, мебели, кухонной посуды, холо­дильников, морозильных камер, всего торгового оборудова­ния, что требуется для первоклассного ресторана. Найду под­рядчиков, которые быстро, качественно и в срок отделают зда­ние, на проект, как мне кажется, скупиться не стоит и следует привлечь за наличные талантливых архитекторов, а их в Таш­кенте у нас немало, ведь мы имеем свой архитектурный фа­культет.
– Архитекторы есть, – перебил он, уже оценивший идею сотрапезника.
– Но на этом наша часть не заканчивается, работая рай­онным прокурором, я не раз вплотную занимался общепитом и знаю тонкости этого дела, а они прежде всего заключаются в получении фондов на продукты, спиртные напитки, табачные, кондитерские изделия, в общем, фондов для нормального функционирования понадобится много, мы и это на первый год берем на себя, а потом администрация «Лидо» пойдет по накатанным следам. И главное – мы беремся с Салимом его прикрывать, обещаю, что особых налогов не придется платить никому. Ну как, годимся мы в компаньоны?
– Вполне, – ответил бодро Шубарин, не ожидавший та­кой хватки у бывшего районного прокурора.
Шубарин на минуту оторвался от мыслей о Сухробе Ах­медовиче и увидел, что предутренний туман исчез бесследно, погасли огни за высоким дувалом, и уже хорошо просматри­вались самые дальние аллеи сада, и, хотя на востоке давно про­пал рассветный голос муэдзина, призывавшего правоверных на утренний намаз, все же по традиции тут просыпаются рано, и это чувствовалось даже за оградой.
Махалля быстро полнилась шумами: звенели бидоны мо­лочниц, привозивших из пригородных кишлаков молоко в го­род, трещали где-то в переулках моторчики велосипедов, доставлявших к чайханам и на базары первые горячие лепешки, хлопали плохо смазанные ворота – день вступал в свои права.
Когда он у себя в кабинете после завтрака просматривал бумаги, раздался первый телефонный звонок, звонила Наргиз из «Лидо».
– Артур Александрович, если нам не завезут две-три ма­шины шампанского, послезавтра у меня начнутся сбои.
– Пусть пьют водку, коньяк, – попытался отшутиться Шубарин.
– Наверное, Файзиев не докладывал вам, что у нас настоя­щее паломничество туристов из Грузии, из тех, что приезжают на недельный тур. Каждая группа бронирует столы на все семь дней пребывания, а те, кто подъедут вслед через неделю, через две, заказывают столы по телефону из Тбилиси. А они предпо­читают шампанское, так что выручайте, не заставляйте крас­неть за марку «Лидо».
– Хорошо, Наргиз, с шампанским решим, пусть гуляют на здоровье, если они облюбовали наше «Лидо» в Ташкенте.
Два года назад, когда он находился в Париже, Сухроб Ах­медович сумел занять место заведующего отделом админист­ративных органов ЦК, а его товарищ Салим Хасанович, по прозвищу – Миршаб, один из ключевых постов в Верховном суде республики, вот эти назначения и возвращение его из Франции отмечали по настоянию Хашимова в доме его лю­бовницы Наргиз. И хозяйка дома, и прием, которые она орга­низовала, произвели на Японца впечатление, она обладала большим вкусом, тактом, и характер чувствовался, да и мир повидала, работая прежде в знаменитом ансамбле. Когда дело по созданию «Лидо» закрутилось и начали подбирать администрацию, Артур Александрович вспомнил про нее. В Наргиз он не ошибся, она оказалась расторопной, предприимчивой и бы­стро вошла в курс, людям, не знавшим ее раньше, казалось, что она всегда занималась ресторанным делом. Обаятельная, красивая, со вкусом, но броско одетая, директор крупного арендного ресторана, выстроенного Шубариным, опять же по принципу айсберга, где только четверть мощи и доходов под­лежала обозрению и обложению налогов, к тому же страхова­лись Сенатором и Миршабом повсюду: в банке, горисполкоме, санэпидемстанции, оптовых и розничных базах и даже у пожарных, – внушала доверие, уважение, был у нее талант пре­поднести себя и свое дело. Она сама набрала штат официанток, в прошлом танцовщиц того же самого знаменитого фольклор­ного ансамбля, а мужскую часть, включая швейцаров, подби­рал Файзиев, он знал наперечет все мало-мальски приличные заведения в Ташкенте и не ошибался, кто чего стоит. Наргиз и Икрам Махмудович вполне дополняли друг друга, и лучшее руководство вряд ли можно было отыскать.
Наконец-то обладатель белого «мерседеса» нашел себе ме­сто по душе, где мог по-настоящему, без подсказки реализо­вать себя, все его слабости от тяги к изысканным застольям, широким жестам, что позволял он себе в последние годы, до его влюбчивости в каждую очаровательную женщину – все по­шло на пользу ресторану.
Оформлять интерьеры ресторана пригласили дизайнеров из Прибалтики, они сразу оценили размах предприятия и со­общили, что у них на побережье, на Рижском взморье, в Дзинтари, тоже сохранился ресторан с довоенных времен, носящий имя «Лидо».
Коллекцию одежды для обслуги, с учетом разного време­ни года и особо парадных случаев, Наргиз сумела заказать в местном Доме моделей, где у нее сохранились еще старые свя­зи. А руководство Дома моделей, увидев внутреннее убранство и интерьеры «Лидо», сразу оговорило, что намерено там пери­одически проводить парады мод, в такие дни ресторан уста­навливал еще и дополнительную плату за вход, и немалую.
Артур Александрович еще раз внимательно, с ручкой в ру­ках, просмотрел перечень дел на день и понял, что вопрос с шампанским надо решить до заседания в Госснабе, значит, с самого утра. Человек, отвечавший за поставку шампанского в «Лидо», не отличался особой пунктуальностью и уже подводил несколько раз, хотя имел свой интерес, это тем более настораживало, и он собирался поставить ультиматум его начальству: или вы меняете ответственного за поставку, или я расторгаю с вами договор. А о таких условиях, на которых он получал шампанское, они могли и пожалеть. За каждую бутылку шам­панского стоимостью в шесть рублей тридцать копеек он отда­вал баш на баш поллитровку «Столичной», цена которой ровно десять. Да на таких условиях ему компаньонов долго искать бы не пришлось. Но он не любил менять поставщиков, конку­ренция в таком деле опасная штука. Имелось тут еще одно преимущество: склады, откуда он получал шампанское, нахо­дились в том же районе, что и «Лидо», в бывшей вотчине Сена­тора.
Отчего же расчетливый Японец проявлял столь щедрый жест при обмене? Когда началась кампания по борьбе с алко­голизмом и стали крушить винно-водочные заводы и спешно их переоборудовать или перепрофилировать под что попало, чтобы и память о них скорее выветрилась, – в те дни он с Файзиевым попал на какую-то крупную свадьбу и там сразу столкнулся лицом к лицу с директором такого объединения. На воп­рос, отчего чернее тучи, тот и поведал свои проблемы. Конеч­но, загрустишь, быть хозяином выгодного дела, нужным для всех человеком, а значит, и уважаемым, и вдруг начать выпу­скать компоты. Да и это еще предстояло наладить, а он не рас­полагал ни монтажниками, ни слесарями, чтобы демонтиро­вать оборудование по производству и розливу спиртных на­питков, а ему на текущий квартал уже спустили крупный план по сдаче металлолома, с учетом ликвидации основного пред­приятия. Было от чего приуныть, особенно когда представишь, что на компоты требуются фрукты, а их нужно собрать, доста­вить, хранить – дело, как и со всеми скоропортящимися про­дуктами, сложнейшее, хлопотное. Другое дело водка! Не гниет и сроки хранения ей нипочем, да и с сырьем проблем нет, ва­ляется под ногами, а о рентабельности и говорить не прихо­дится, особенно при ценах, с которыми подошли к борьбе с нею. Первая мысль, мелькнувшая у него, была помочь челове­ку со сдачей металлолома, за это строго спрашивают. С «Вторчерметом» у него имелись давние, отлаженные связи, к ним на базу, по предварительной договоренности, вывозили с иных заводов оборудование, нужное ему, а он выкупал его, распола­гал он таким фирманом. Помочь с бумагой о сдаче металлоло­ма не составляло большого труда, но в нем вдруг взыграл азарт предпринимателя, и он решил на всякий случай прибрать обо­рудование к своим рукам, тем более грустный директор при­знался, что все обновлено только год назад! И тут он, как вол­шебник, снял печаль с лица своего приятеля, сказав, что он сам демонтирует оборудование и сам доставит бумагу о сдаче бывшим винно-водочным комбинатам металлолома. Ошара­шенный директор на радостях еще и спросил:
– Артур, сколько с меня причитается?
Шубарин на миг опешил, но мгновенно взял себя в руки и сказал улыбаясь:
– Ну, ящик компота в день рождения меня вполне устро­ит. – И они протянули руки с обоюдным удовольствием.
На промышленных площадях, доставшихся ему в наслед­ство от гигантского рудокомбината в Лас-Вегасе, можно было смонтировать не только водочный завод, и он не спеша восстановил его на одном из заброшенных, некогда образцово-пока­зательных рудников. Чтобы ближе к активированному углю – как пошутил тогда Коста. В связи с ликвидацией таких произ­водств остались не у дел и хорошие мастера, коих наперечет в любом деле, даже водочном. Икрам Махмудович нашел таких людей в соседней республике, чимкентская водка, как и пиво, известны на всю Среднюю Азию. Все трое молчаливых, непь­ющих немцев носили одну фамилию – Берг, они и стали гнать водку не хуже прежней, знаменитой чимкентской, а в чем-то даже лучшую, тут не давил на плечи его величество план с его вечным: давай-давай! Вот еще одна причина, отчего он легко принял идею Акрамходжаева о создании первокласс­ного ресторана, теперь отпадал смысл сдавать водку в гостор­говлю по семь рублей за бутылку, ее едва хватало на собствен­ное «Лидо», но тут она, как и повсюду, шла с ресторанной на­ценкой и Артур Александрович с компаньонами выигрывал неожиданно в два раза! Вовремя он отхватил себе завод, опять же пользуясь нашей бесхозяйственностью и недальновидно­стью. Оттого он был великодушен в обмене водки на шампан­ское, мощности в Лас-Вегасе позволяли такую щедрость. Ко­нечно, он имел фонды и на водку, и на коньяк, и на шампан­ское и не отказывался от них, чтобы в бумагах отражался путь спиртного в «Лидо», но часто его экспедиторы, к удовольствию руководства базы, получали вместо спиртного сразу наличны­ми деньгами, при дефиците на спиртное это важная уступка! Сложности возникали не с производством водки, а с ее достав­кой из Лас-Вегаса в Ташкент, и тут нашли выход. Водку в реф­рижераторах «Алка» на всякий случай маскировали: три по­следних ряда заставляли ящиками с луком, помидорами, ви­ноградом, на что оформлялись в таком случае документы, и такие транспорты из трех-четырех машин страховались бра­том Файзиева, начальником тамошнего областного ГАИ, каж­дый такой рейс обходился в копеечку, но зато обеспечивал га­рантию.
Внутри Ташкента перевозку спиртного страховали капи­тан Кудратов, бойкий разбитной красавчик, зять крупного чи­новника из Совмина. Его, как надежного и проверенного чело­века, рекомендовал сам Сенатор. Капитан по борьбе с хищени­ями и спекуляцией имел твердую ставку – ящик водки с каж­дой машины сопровождения – и, кажется, был доволен. Обэхаэсник питал нескрываемую симпатию к своему покровите­лю, видимо, многое о нем знал.
«А не спросить ли у красавчика Кудратова о докторской прокурора Акрамходжаева? Может, этот вращающийся в высших сферах капитан приподнимет завесу над неожиданно возникшей загадкой?» – подумал Шубарин, выезжая из дома.
Самолет на Ташкент опаздывал на три часа, и Хуршид Азизович Камалов, получивший неожиданно высокое назна­чение в Узбекистан, отыскав скромный уголок у окна, достал толстую папку с газетными вырезками, что получил два дня назад в Прокуратуре СССР, хотелось скорее вникнуть в суть проблем и событий, происходящих на родине предков, куда он возвращался навсегда. В сорок шесть лет редко круто и добро­вольно меняют жизнь, не думал о перемене в судьбе и Камалов, и тут все решилось в две недели, хотя еще десять дней на­зад он жил и работал в Вашингтоне. Конечно, он анализировал столь внезапное предложение и понимал, что ни его давний опыт работы в уголовном розыске, ни кандидатская, ни опыт преподавателя в закрытых учебных заведениях КГБ, ни опыт работы прокурором в Ташкенте и Москве не давали ему осо­бых преимуществ, чтобы возглавить Прокуратуру в сложней­шей республике страны, где прежнее руководство чуть ли не поголовно привлекалось к уголовной ответственности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50