составлял 22 года, трудился на шпионском поприще под начальством группенфюрера СС (равняется чину генерал-лейтенанта) В. Шелленберга в большом количестве стран: Швеции, Венгрии, Румынии, Болгарии, Чехословакии, Польше, Греции, Югославии, захватил он своей деятельностью также Прибалтику, Белоруссию, Украину. В 1944 г. он занимал пост начальника «Берлинского района сбора донесений» — особо секретного подразделения в Главном управлении имперской безопасности.
Непосредственным начальником полковника Штольце длительное время являлся австриец из Вены генерал Лахузен, шеф диверсионной службы вермахта. В вермахт сам Лахузен перешел из австрийской армии после аншлюса Австрии. Лахузен являлся высшим офицером австрийской секретной службы. В вермахте он получил за свою деятельность редкую награду — «Золотой германский крест». (Интересно отметить, что Гитлер сам себе такую награду не присвоил!) В январе 1945 г. Лахузен от своего фюрера получил чин генерал-майора. С ним-то в дружном согласии и работал Штольце.
Он повидал тысячи людей! Одних агентов он сам завербовал, других ему «передали» коллеги. Среди них находился бывший царский генерал Достовалов (Берлин), бывший царский полковник Дурново; (Белград), майор румынского Генерального штаба Урлуциано (Бухарест), капитан в отставке Кляйн (Каунас) и многие другие. Попав в советский плен, Штольце вспоминал: «Агента абвера в Бухаресте, румынского майора в отставке, Урлуциана, я тоже „получил“ от майора Юста. Связь с ним шла через германское посольство в Бухаресте, с ответственным сотрудником которого он тайно встречался. Однажды в 1936 г. я посетил его в Бухаресте. Несмотря на отставку, он продолжал служить в румынском военном министерстве и был, таким образом, в состоянии передавать нам данные об организации румынской армии и ее запланированном выступлении против Венгрии в случае войны между ней и Румынией. Кроме того, он снабжал нас сведениями румынского военного министерства о Советском Союзе.
«…» От майора Юста я «заполучил» полковника Дурново, бывшего врангелевского офицера, жившего в Белграде. Он был представителем германских фирм в Югославии, в частности, металлургического завода Штольберга (в Рейнланде). Сообщал сведения о Югославии, а иногда передавал краткие сообщения о Советском Союзе.
«…» Осуществляя диверсии и действуя в целях разложения вооруженных сил противника, Абвер-II вербовал в агенты лиц из числа национальных меньшинств. Ими были прежде всего немцы иностранного подданства, так называемые «фольксдойче», например в Чехии (судетские немцы) и в Польше «…», а также бретонцы во Франции. В принципе главарям национальных меньшинств никаких политических заверений не давалось. Однако в случае их активности, сулившей успех, с ними заключались соглашения, содержавшие взаимные обязательства. Наиболее ценных агентов, например полковника Коновальца, принимал лично начальник управления.
Абвер— II весьма дифференцированно относился к белоэмигрантам, украинским националистам, разделяя их на группы.
Поэтому в 1937 г. был возобновлен контакт с группой Коновальца, установленный Абвером-I еще в 1925 г.». (Мадер Ю. Империализм: шпионаж в Европе вчера и сегодня. М., 1985, с. 88-89.)
Интересно также и следующее место из показаний Эрвина Штольца: «Особенно пригодны в качестве агентов были те военнослужащие иностранных вооруженных сил или те работающие в военной промышленности лица, у которых имелся какой-нибудь моральный изъян — склонность к алкоголизму или легким связям, или те, кто по различным причинам (например, иные взгляды на внутреннюю политику, враждебность к государству или недовольство из-за задержек в повышении по должности) бывали сильно раздражены. С людьми такого сорта, обычно находившимися в затруднительном финансовом положении, действовали через посредников, которые сначала одалживали им деньги на вполне приемлемых условиях. Если к установленному сроку долг не возвращался, то срок продлевался только в обмен на военные сведения». (Там же, с. 86-87.)
Последний решающий шаг относительно своих немецких «друзей» Тухачевский сделал, по-видимому, в начале марта 1937 г. (точная дата пока неизвестна). Именно тогда он, как нередко делал, через своих людей дипломатической почтой отправил негативные пленки в Берлин — на этот раз с операционным планом будущей войны, в руки Ханфштенгля, доверенного лица Гитлера, с просьбой немедленно передать их фюреру. Маршал настоятельно просил, ибо возможности Людендорфа были исчерпаны, а сил все равно не хватало, выделить для намеченной им операции на границе 20 немецких кадровых дивизий.
Он хорошо понимал риск такого шага. В самом деле, что сделает Гитлер? Удовлетворит просьбу? Или по соображениям ненависти и эгоизма выдаст его Сталину с головой? Но какой смысл выдавать, если он подносит немцам «на блюдечке» самый важный в мире документ — советский оперативный план будущей войны?! За такую заслугу у порядочных людей и умных политиков полагается ответная важная услуга!
Но Гитлер не проявил никакого «благородства»! Считая Тухачевского опасным и неприятным противником, имея в виду его непомерно раздутую репутацию «великого стратега», он решил раз и навсегда покончить с ним, а заодно создать в русской армии погромную атмосферу, в результате которой, если повезет, половина высшего генералитета будет постыдно перебита, чем армия окажется катастрофически ослаблена.
Поэтому, ничуть не колеблясь, с полного согласия Бломберга и Фрича, которые панически боялись конфликта и войны с Россией и всеми силами хотели от них уклониться, он тут же отправил полученные негативы (естественно, оставив себе отпечатки), вместе со своим сопроводительным письмом, назад в Москву. Письма Тухачевского к фюреру, понятно, не было (оно не писалось по соображениям безопасности), просьба маршала излагалась его посланцем Гитлеру устно.
Обстоятельства передачи русского мобилизационного плана немцам достаточно быстро «просочились» в западную печать. Особенно удивляться не приходится. Все крупные западные газеты имели тайные связи с собственными разведками, а также министерствами внутренних дел, и оттуда черпали «приватно» много важной и секретной информации. Часть ее появлялась затем в виде «информационных бомб» в наиболее выгодный момент на страницах влиятельных газет. Характерный пример составляет парижская буржуазная газета «Эко де Пари». На основе именно такой информации в своей статье от 30 августа 1937 г. она писала:
«История его (Тухачевского. — В.Л.) измены — потому что это был изменник — может быть сейчас раскрыта. Доверенным лицом у него был доктор Эрнст Ханфштенгль, которому больше всего доверял канцлер Гитлер. Именно Ханфштенглю Тухачевский передал русский мобилизационный план. Ханфштенгль — молодой, чрезвычайно богатый, болтливый человек, открыто похвастался тем, что купил Тухачевского. Поверив этому заявлению, русское правительство арестовало Тухачевского. С другой стороны, Ханфштенгль вызвал неистовый гнев Гитлера. Для того, чтобы избежать ареста, он вынужден был поспешно покинуть Германию. В то время, как Тухачевский был расстрелян, Ханфштенгль — приговорен заочно к смерти, а его имущество конфисковано».
В той же статье газета еще пишет:
«Пусть не удивляет его (Тухачевского) упорное молчание перед Верховным военным судом Москвы. Он ни единым словом не ответил на тяжелые обвинения обвинительной речи. Каким образом смог бы он их опровергнуть?»
Но не только зарубежные газеты обличали Тухачевского. В июне 1937 г., уже после расстрела маршала и его коллег, Вальтер Кривицкий, работник советской внешней разведки, встретился в Париже с помощником начальника контрразведки ОГПУ Сергеем Михайловичем Шпигельглассом (1893-1938). И разговор после деловых вопросов неизбежно перешел на Тухачевского, минувший процесс и причины его. Кривицкий был другом Тухачевского и его соратником и в силу этого никак не мог поверить в заговор Тухачевского и его товарищей. Он в осторожной форме начал высказывать сомнения в виновности Тухачевского и его коллег, а также в правомерности приговора. При этом вспомнил изречение капитана Фрица Видеманна, личного секретаря Гитлера по политическим вопросам (о чем сообщил Кривицкому его агент):
«У нас не восемь шпионов в Красной Армии, а гораздо больше. ОГПУ еще не напало на след всех наших людей в России». Кривицкий воспринимал данное заявление с большим недоверием, рассматривая его как дезинформацию. Шпигельгласс согласился с ним только наполовину.
— Уверяю вас, — сказал он, — за этим ничего не стоит. Мы все выяснили еще до разбора дела Тухачевского и Гамарника. У нас тоже есть информация из Германии. Из внутренних источников. Они не питаются салонными беседами, а исходят из самого гестапо. — И он вытащил бумагу из кармана, чтобы показать мне. Это было сообщение одного из наших агентов, которое убедительно подтверждало его аргументы.
— И вы считаете такую чепуху доказательством? — парировал я.
— Это всего лишь пустячок, — продолжал Шпигельгласс, — на самом деле мы получили материал из Германии на Тухачевского, Гамарника и всех участников клики уже давным-давно.
— Давным-давно? — намеренно повторил я, думая о «внезапном» раскрытии заговора в Красной Армии Сталиным.
— Да, за последние семь лет (с 1930. — В.Л.), — продолжал он. — У нас имеется обширная информация на многих других, даже на Крестинского. (Крестинский был советским послом в Германии на протяжении десяти лет, а позже заместителем наркома иностранных дел)». (Кривицкий В. Я был агентом Сталина. М., 1991, с. 244-245.)
Передав этот диалог со своим коллегой, Кривицкий замечает:
«Для меня не было новостью, что в функцию ОГПУ входило наблюдение и сообщение о каждом шаге должностных лиц и военных, независимо от ранга, и в особенности когда эти лица находились в составе миссий за границей. Каждый советский посол, министр, консул, или торговый представитель, был объектом такого наблюдения. Когда такой человек, как Тухачевский, выезжал из России в составе правительственной комиссии для участия в похоронах короля Георга V, когда человек масштаба генерала Егорова направлялся с визитом доброй воли в страны Балтики, когда офицер типа генерала Путны получал назначение на пост военного атташе в Лондоне, — все их приходы и уходы, все их политические разговоры становились предметом донесений, в избытке направляемых в Москву агентами ОГПУ». (Там же, с. 245.)
По поводу этого высказывания возникает естественный вопрос: «Где же эти „избыточные донесения“, которые направлялись в Москву по поводу Тухачевского, Крестинского, Путны и других?! Почему они утаиваются?! Разве это не мошенничество, не доказательство подлых махинаций?!
Дальше тот же Кривицкий пишет:
«Когда Шпигельгласс сказал мне, что сведения против Тухачевского получены от агентов ОГПУ в гестапо и попали в руки Ежова и Сталина через кружок Гучкова, я едва удержался, чтобы не ахнуть.
Кружок Гучкова представлял собой активную группу белых, имеющую тесные связи, с одной стороны, в Германии, а с другой стороны, самые тесные связи с федерацией ветеранов царской армии в Париже, возглавляемой генералом Миллером.
Основателем кружка был Александр Гучков, известный член Думы, возглавлявший Военно-промышленный комитет при царском правительстве во время Первой мировой войны. В юности Гучков возглавлял добровольческую русскую бригаду во время Англо-бурской войны. После свержения самодержавия был военным министром. После Октябрьской революции организовал за границей группу русских военных экспертов и поддерживал связи с теми элементами в Германии, которые были прежде всего заинтересованы в экспансии Германии на Востоке.
Кружок Гучкова долгое время работал на генерала Бредова, генерала контрразведки германской армии. Когда Бредов был казнен в ходе гитлеровской чистки, 30 июня 1934 г., его отдел и вся его заграничная сеть были переданы под контроль гестапо. Кружок продолжал служить гестапо даже после смерти самого Гучкова в 1936 г.
По данным Шпигельгласса, связь ОГПУ с кружком Гучкова была по-прежнему такой же тесной. Дочь самого Гучкова была агентом ОГПУ и шпионила в пользу Советского Союза. Однако у ОГПУ был человек в самом центре кружка. Было очевидно, что клика Миллер-Гучков, состоящая из белых, имела в своих руках оригиналы главного «доказательства» измены Тухачевского, использованного Сталиным против высшего командного состава Красной Армии». (Там же, с. 246-247.)
К этому Кривицкий еще добавляет:
«Итак, генерал Скоблин — центральная фигура заговора ОГПУ против Тухачевского и других генералов Красной Армии. Скоблин играл тройную роль в этой трагедии макиавеллиевского масштаба и был главным действующим лицом, работавшим по всем трем направлениям. В качестве секретаря кружка Гучкова он был агентом гестапо. В качестве советника генерала Миллера он был лидером монархического движения за рубежом. Эти две роли выполнялись им с ведома третьего, главного хозяина — ОГПУ».
«Скоблин был главным источником „доказательств“, собранных Сталиным против командного состава Красной Армии. Это были „доказательства“, родившиеся в гестапо и проходившие через „питательную среду“ кружка Гучкова в качестве допинга для организации Миллера, откуда они попадали в сверхсекретное досье Сталина». (Там же, с. 248-259.)
Вот как излагает предысторию осуждения Тухачевского и его товарищей В. Кривицкий. Как видим, в ней очень много интересного. Но мы также видим, что он очень сильно ошибается, полагая, что данные, которые исходили от кружка Гучкова, генерала Скоблина и гестапо, были главным материалом для осуждения Тухачевского и его коллег. На самом деле это было совершенно не так. Главным звеном в разоблачении Тухачевского явилось получение тех микропленок, которые Тухачевский пересылал в Берлин Ханфштенглю для Гитлера и которые тот «любезно» вернул Сталину назад.
Ярость Сталина, получившего такой «подарок» (свидетельство грандиозной измены!), не знала границ. Вся русская история не содержит ничего подобного! А ведь еще недавно (вопреки всем разговорам о своей «подозрительности»!) он отвергал все данные против Тухачевского, даже когда ему представили полное и свежее досье. Шеф разведки ГДР на протяжении более 30 лет Маркус Вольф в своей книге «По собственному заданию. Признания и раздумия» (М., 1992, с. 29) сообщает: «Бывший судья рассказывал ему, Хоннекеру, что Сталин был изумлен и заколебался, когда ему были представлены материалы по делу Тухачевского».
Что негативы были с подлинного оперативного плана, хранящегося за «семью печатями», это он, Ворошилов и Шапошников поняли очень скоро. А так как в последнее время план, будто бы по соображениям работы, побывал лишь в руках друга Тухачевского — начальника организационно-мобилизационного отдела СИ. Венцова-Кранца (1897— 1937), то было вполне ясно, кто стоит за пересылкой секретнейшего документа в Берлин!
Кранц был арестован немедленно и очень быстро выложил все. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы вынести смертный приговор ему и Тухачевскому!
Этой «услуги» Гитлера, который помог ему сокрушить банду предателей и заговорщиков в армейской верхушке, Сталин не забыл. Именно на ней базировалось его «доверие» к слову немецкого фюрера, которое роковым образом обратилось в трагедию 22 июня 1941 г.!
Сам Гитлер и его окружение испытали невероятную радость, когда узнали, какие масштабы приняла у Сталина чистка командного состава армии.
Как вспоминал известный немецкий разведчик В. Шелленберг, выдача Тухачевского Сталину явилась для Гитлера одним из самых роковых решений, которые привели Германию к поражению. По его мнению, фюреру надо было поддержать русского маршала и намеченный им переворот, так как он неизбежно ослаблял Россию и порождал жестокую внутреннюю борьбу.
Вопреки надеждам, чистка, при многих печальных перегибах, дала совсем обратный эффект. Во-первых, она освободила генеральский и офицерский состав от предателей, самодовольных невежд и воровских элементов. Во-вторых, способствовала выдвижению целой плеяды по-настоящему талантливых и высокообразованных полководцев, которые нормальным образом прошли по всем ступеням военной карьеры и кончили военные академии (им. Фрунзе, Генерального штаба). Именно эти полководцы, вышедшие из низов, приняли на себя страшный удар немецкого вермахта в 1941 г. и, несмотря на многие ошибки и неудачи, рожденные тяжелой обстановкой, довели войну до блестящей победы, сокрушив немецкий фашизм, заняли Берлин, заставив фюрера, как убеждала печать, кончить самоубийством.
В конце войны Гитлер мучительно размышлял, почему война, начатая столь блестящими успехами, так позорно и унизительно для него кончается?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Непосредственным начальником полковника Штольце длительное время являлся австриец из Вены генерал Лахузен, шеф диверсионной службы вермахта. В вермахт сам Лахузен перешел из австрийской армии после аншлюса Австрии. Лахузен являлся высшим офицером австрийской секретной службы. В вермахте он получил за свою деятельность редкую награду — «Золотой германский крест». (Интересно отметить, что Гитлер сам себе такую награду не присвоил!) В январе 1945 г. Лахузен от своего фюрера получил чин генерал-майора. С ним-то в дружном согласии и работал Штольце.
Он повидал тысячи людей! Одних агентов он сам завербовал, других ему «передали» коллеги. Среди них находился бывший царский генерал Достовалов (Берлин), бывший царский полковник Дурново; (Белград), майор румынского Генерального штаба Урлуциано (Бухарест), капитан в отставке Кляйн (Каунас) и многие другие. Попав в советский плен, Штольце вспоминал: «Агента абвера в Бухаресте, румынского майора в отставке, Урлуциана, я тоже „получил“ от майора Юста. Связь с ним шла через германское посольство в Бухаресте, с ответственным сотрудником которого он тайно встречался. Однажды в 1936 г. я посетил его в Бухаресте. Несмотря на отставку, он продолжал служить в румынском военном министерстве и был, таким образом, в состоянии передавать нам данные об организации румынской армии и ее запланированном выступлении против Венгрии в случае войны между ней и Румынией. Кроме того, он снабжал нас сведениями румынского военного министерства о Советском Союзе.
«…» От майора Юста я «заполучил» полковника Дурново, бывшего врангелевского офицера, жившего в Белграде. Он был представителем германских фирм в Югославии, в частности, металлургического завода Штольберга (в Рейнланде). Сообщал сведения о Югославии, а иногда передавал краткие сообщения о Советском Союзе.
«…» Осуществляя диверсии и действуя в целях разложения вооруженных сил противника, Абвер-II вербовал в агенты лиц из числа национальных меньшинств. Ими были прежде всего немцы иностранного подданства, так называемые «фольксдойче», например в Чехии (судетские немцы) и в Польше «…», а также бретонцы во Франции. В принципе главарям национальных меньшинств никаких политических заверений не давалось. Однако в случае их активности, сулившей успех, с ними заключались соглашения, содержавшие взаимные обязательства. Наиболее ценных агентов, например полковника Коновальца, принимал лично начальник управления.
Абвер— II весьма дифференцированно относился к белоэмигрантам, украинским националистам, разделяя их на группы.
Поэтому в 1937 г. был возобновлен контакт с группой Коновальца, установленный Абвером-I еще в 1925 г.». (Мадер Ю. Империализм: шпионаж в Европе вчера и сегодня. М., 1985, с. 88-89.)
Интересно также и следующее место из показаний Эрвина Штольца: «Особенно пригодны в качестве агентов были те военнослужащие иностранных вооруженных сил или те работающие в военной промышленности лица, у которых имелся какой-нибудь моральный изъян — склонность к алкоголизму или легким связям, или те, кто по различным причинам (например, иные взгляды на внутреннюю политику, враждебность к государству или недовольство из-за задержек в повышении по должности) бывали сильно раздражены. С людьми такого сорта, обычно находившимися в затруднительном финансовом положении, действовали через посредников, которые сначала одалживали им деньги на вполне приемлемых условиях. Если к установленному сроку долг не возвращался, то срок продлевался только в обмен на военные сведения». (Там же, с. 86-87.)
Последний решающий шаг относительно своих немецких «друзей» Тухачевский сделал, по-видимому, в начале марта 1937 г. (точная дата пока неизвестна). Именно тогда он, как нередко делал, через своих людей дипломатической почтой отправил негативные пленки в Берлин — на этот раз с операционным планом будущей войны, в руки Ханфштенгля, доверенного лица Гитлера, с просьбой немедленно передать их фюреру. Маршал настоятельно просил, ибо возможности Людендорфа были исчерпаны, а сил все равно не хватало, выделить для намеченной им операции на границе 20 немецких кадровых дивизий.
Он хорошо понимал риск такого шага. В самом деле, что сделает Гитлер? Удовлетворит просьбу? Или по соображениям ненависти и эгоизма выдаст его Сталину с головой? Но какой смысл выдавать, если он подносит немцам «на блюдечке» самый важный в мире документ — советский оперативный план будущей войны?! За такую заслугу у порядочных людей и умных политиков полагается ответная важная услуга!
Но Гитлер не проявил никакого «благородства»! Считая Тухачевского опасным и неприятным противником, имея в виду его непомерно раздутую репутацию «великого стратега», он решил раз и навсегда покончить с ним, а заодно создать в русской армии погромную атмосферу, в результате которой, если повезет, половина высшего генералитета будет постыдно перебита, чем армия окажется катастрофически ослаблена.
Поэтому, ничуть не колеблясь, с полного согласия Бломберга и Фрича, которые панически боялись конфликта и войны с Россией и всеми силами хотели от них уклониться, он тут же отправил полученные негативы (естественно, оставив себе отпечатки), вместе со своим сопроводительным письмом, назад в Москву. Письма Тухачевского к фюреру, понятно, не было (оно не писалось по соображениям безопасности), просьба маршала излагалась его посланцем Гитлеру устно.
Обстоятельства передачи русского мобилизационного плана немцам достаточно быстро «просочились» в западную печать. Особенно удивляться не приходится. Все крупные западные газеты имели тайные связи с собственными разведками, а также министерствами внутренних дел, и оттуда черпали «приватно» много важной и секретной информации. Часть ее появлялась затем в виде «информационных бомб» в наиболее выгодный момент на страницах влиятельных газет. Характерный пример составляет парижская буржуазная газета «Эко де Пари». На основе именно такой информации в своей статье от 30 августа 1937 г. она писала:
«История его (Тухачевского. — В.Л.) измены — потому что это был изменник — может быть сейчас раскрыта. Доверенным лицом у него был доктор Эрнст Ханфштенгль, которому больше всего доверял канцлер Гитлер. Именно Ханфштенглю Тухачевский передал русский мобилизационный план. Ханфштенгль — молодой, чрезвычайно богатый, болтливый человек, открыто похвастался тем, что купил Тухачевского. Поверив этому заявлению, русское правительство арестовало Тухачевского. С другой стороны, Ханфштенгль вызвал неистовый гнев Гитлера. Для того, чтобы избежать ареста, он вынужден был поспешно покинуть Германию. В то время, как Тухачевский был расстрелян, Ханфштенгль — приговорен заочно к смерти, а его имущество конфисковано».
В той же статье газета еще пишет:
«Пусть не удивляет его (Тухачевского) упорное молчание перед Верховным военным судом Москвы. Он ни единым словом не ответил на тяжелые обвинения обвинительной речи. Каким образом смог бы он их опровергнуть?»
Но не только зарубежные газеты обличали Тухачевского. В июне 1937 г., уже после расстрела маршала и его коллег, Вальтер Кривицкий, работник советской внешней разведки, встретился в Париже с помощником начальника контрразведки ОГПУ Сергеем Михайловичем Шпигельглассом (1893-1938). И разговор после деловых вопросов неизбежно перешел на Тухачевского, минувший процесс и причины его. Кривицкий был другом Тухачевского и его соратником и в силу этого никак не мог поверить в заговор Тухачевского и его товарищей. Он в осторожной форме начал высказывать сомнения в виновности Тухачевского и его коллег, а также в правомерности приговора. При этом вспомнил изречение капитана Фрица Видеманна, личного секретаря Гитлера по политическим вопросам (о чем сообщил Кривицкому его агент):
«У нас не восемь шпионов в Красной Армии, а гораздо больше. ОГПУ еще не напало на след всех наших людей в России». Кривицкий воспринимал данное заявление с большим недоверием, рассматривая его как дезинформацию. Шпигельгласс согласился с ним только наполовину.
— Уверяю вас, — сказал он, — за этим ничего не стоит. Мы все выяснили еще до разбора дела Тухачевского и Гамарника. У нас тоже есть информация из Германии. Из внутренних источников. Они не питаются салонными беседами, а исходят из самого гестапо. — И он вытащил бумагу из кармана, чтобы показать мне. Это было сообщение одного из наших агентов, которое убедительно подтверждало его аргументы.
— И вы считаете такую чепуху доказательством? — парировал я.
— Это всего лишь пустячок, — продолжал Шпигельгласс, — на самом деле мы получили материал из Германии на Тухачевского, Гамарника и всех участников клики уже давным-давно.
— Давным-давно? — намеренно повторил я, думая о «внезапном» раскрытии заговора в Красной Армии Сталиным.
— Да, за последние семь лет (с 1930. — В.Л.), — продолжал он. — У нас имеется обширная информация на многих других, даже на Крестинского. (Крестинский был советским послом в Германии на протяжении десяти лет, а позже заместителем наркома иностранных дел)». (Кривицкий В. Я был агентом Сталина. М., 1991, с. 244-245.)
Передав этот диалог со своим коллегой, Кривицкий замечает:
«Для меня не было новостью, что в функцию ОГПУ входило наблюдение и сообщение о каждом шаге должностных лиц и военных, независимо от ранга, и в особенности когда эти лица находились в составе миссий за границей. Каждый советский посол, министр, консул, или торговый представитель, был объектом такого наблюдения. Когда такой человек, как Тухачевский, выезжал из России в составе правительственной комиссии для участия в похоронах короля Георга V, когда человек масштаба генерала Егорова направлялся с визитом доброй воли в страны Балтики, когда офицер типа генерала Путны получал назначение на пост военного атташе в Лондоне, — все их приходы и уходы, все их политические разговоры становились предметом донесений, в избытке направляемых в Москву агентами ОГПУ». (Там же, с. 245.)
По поводу этого высказывания возникает естественный вопрос: «Где же эти „избыточные донесения“, которые направлялись в Москву по поводу Тухачевского, Крестинского, Путны и других?! Почему они утаиваются?! Разве это не мошенничество, не доказательство подлых махинаций?!
Дальше тот же Кривицкий пишет:
«Когда Шпигельгласс сказал мне, что сведения против Тухачевского получены от агентов ОГПУ в гестапо и попали в руки Ежова и Сталина через кружок Гучкова, я едва удержался, чтобы не ахнуть.
Кружок Гучкова представлял собой активную группу белых, имеющую тесные связи, с одной стороны, в Германии, а с другой стороны, самые тесные связи с федерацией ветеранов царской армии в Париже, возглавляемой генералом Миллером.
Основателем кружка был Александр Гучков, известный член Думы, возглавлявший Военно-промышленный комитет при царском правительстве во время Первой мировой войны. В юности Гучков возглавлял добровольческую русскую бригаду во время Англо-бурской войны. После свержения самодержавия был военным министром. После Октябрьской революции организовал за границей группу русских военных экспертов и поддерживал связи с теми элементами в Германии, которые были прежде всего заинтересованы в экспансии Германии на Востоке.
Кружок Гучкова долгое время работал на генерала Бредова, генерала контрразведки германской армии. Когда Бредов был казнен в ходе гитлеровской чистки, 30 июня 1934 г., его отдел и вся его заграничная сеть были переданы под контроль гестапо. Кружок продолжал служить гестапо даже после смерти самого Гучкова в 1936 г.
По данным Шпигельгласса, связь ОГПУ с кружком Гучкова была по-прежнему такой же тесной. Дочь самого Гучкова была агентом ОГПУ и шпионила в пользу Советского Союза. Однако у ОГПУ был человек в самом центре кружка. Было очевидно, что клика Миллер-Гучков, состоящая из белых, имела в своих руках оригиналы главного «доказательства» измены Тухачевского, использованного Сталиным против высшего командного состава Красной Армии». (Там же, с. 246-247.)
К этому Кривицкий еще добавляет:
«Итак, генерал Скоблин — центральная фигура заговора ОГПУ против Тухачевского и других генералов Красной Армии. Скоблин играл тройную роль в этой трагедии макиавеллиевского масштаба и был главным действующим лицом, работавшим по всем трем направлениям. В качестве секретаря кружка Гучкова он был агентом гестапо. В качестве советника генерала Миллера он был лидером монархического движения за рубежом. Эти две роли выполнялись им с ведома третьего, главного хозяина — ОГПУ».
«Скоблин был главным источником „доказательств“, собранных Сталиным против командного состава Красной Армии. Это были „доказательства“, родившиеся в гестапо и проходившие через „питательную среду“ кружка Гучкова в качестве допинга для организации Миллера, откуда они попадали в сверхсекретное досье Сталина». (Там же, с. 248-259.)
Вот как излагает предысторию осуждения Тухачевского и его товарищей В. Кривицкий. Как видим, в ней очень много интересного. Но мы также видим, что он очень сильно ошибается, полагая, что данные, которые исходили от кружка Гучкова, генерала Скоблина и гестапо, были главным материалом для осуждения Тухачевского и его коллег. На самом деле это было совершенно не так. Главным звеном в разоблачении Тухачевского явилось получение тех микропленок, которые Тухачевский пересылал в Берлин Ханфштенглю для Гитлера и которые тот «любезно» вернул Сталину назад.
Ярость Сталина, получившего такой «подарок» (свидетельство грандиозной измены!), не знала границ. Вся русская история не содержит ничего подобного! А ведь еще недавно (вопреки всем разговорам о своей «подозрительности»!) он отвергал все данные против Тухачевского, даже когда ему представили полное и свежее досье. Шеф разведки ГДР на протяжении более 30 лет Маркус Вольф в своей книге «По собственному заданию. Признания и раздумия» (М., 1992, с. 29) сообщает: «Бывший судья рассказывал ему, Хоннекеру, что Сталин был изумлен и заколебался, когда ему были представлены материалы по делу Тухачевского».
Что негативы были с подлинного оперативного плана, хранящегося за «семью печатями», это он, Ворошилов и Шапошников поняли очень скоро. А так как в последнее время план, будто бы по соображениям работы, побывал лишь в руках друга Тухачевского — начальника организационно-мобилизационного отдела СИ. Венцова-Кранца (1897— 1937), то было вполне ясно, кто стоит за пересылкой секретнейшего документа в Берлин!
Кранц был арестован немедленно и очень быстро выложил все. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы вынести смертный приговор ему и Тухачевскому!
Этой «услуги» Гитлера, который помог ему сокрушить банду предателей и заговорщиков в армейской верхушке, Сталин не забыл. Именно на ней базировалось его «доверие» к слову немецкого фюрера, которое роковым образом обратилось в трагедию 22 июня 1941 г.!
Сам Гитлер и его окружение испытали невероятную радость, когда узнали, какие масштабы приняла у Сталина чистка командного состава армии.
Как вспоминал известный немецкий разведчик В. Шелленберг, выдача Тухачевского Сталину явилась для Гитлера одним из самых роковых решений, которые привели Германию к поражению. По его мнению, фюреру надо было поддержать русского маршала и намеченный им переворот, так как он неизбежно ослаблял Россию и порождал жестокую внутреннюю борьбу.
Вопреки надеждам, чистка, при многих печальных перегибах, дала совсем обратный эффект. Во-первых, она освободила генеральский и офицерский состав от предателей, самодовольных невежд и воровских элементов. Во-вторых, способствовала выдвижению целой плеяды по-настоящему талантливых и высокообразованных полководцев, которые нормальным образом прошли по всем ступеням военной карьеры и кончили военные академии (им. Фрунзе, Генерального штаба). Именно эти полководцы, вышедшие из низов, приняли на себя страшный удар немецкого вермахта в 1941 г. и, несмотря на многие ошибки и неудачи, рожденные тяжелой обстановкой, довели войну до блестящей победы, сокрушив немецкий фашизм, заняли Берлин, заставив фюрера, как убеждала печать, кончить самоубийством.
В конце войны Гитлер мучительно размышлял, почему война, начатая столь блестящими успехами, так позорно и унизительно для него кончается?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76