Значит, Асри прибудет к месту встречи раньше, но топлива у него достаточно, чтобы барражировать в воздухе более часа. Все в порядке.
Он подошел к ячейке камеры хранения, достал из нее свою сумку и поспешил к президентскому самолету. Приколотый к рубашке гостевой значок позволил ему беспрепятственно пройти мимо охраны на летное поле. Возле самолета охранники пытались как-то навести порядок, Харди поймал сержанта Делиа в тот момент, когда тот шел от одного механика к другому.
– Я Том Эмерсон, помните меня? – спросил он, показывая свое журналистское удостоверение и пропуск.
– Простите, сэр, – вежливо, но твердо ответил Делиа. – У нас сейчас нет времени для репортеров.
– Но я сейчас здесь не как репортер, – быстро возразил Харди. – Управляющий аэропорта Бад Малколм послал меня помочь. Я военный летчик и разбираюсь в таких ситуациях. Чем я могу помочь?
– Ничем, сэр. А теперь прошу извинить меня, я занят, – сказал Делиа, отворачиваясь от него.
Харди кивнул и огляделся. Один из охранников помогал механику тащить топливный шланг к стремянке, стоящей под крылом. Харди подбежал и подхватил шланг.
– Я помогу, – сказал он охраннику. – Делиа говорит, что у вас полно других дел.
– Спасибо, – сказал охранник и поспешил прочь. После этого Харди стал двигаться от носа самолета к хвосту и обратно, подгоняя людей, отдавая различные указания, изображая из себя человека, занятого общим делом. На какое-то мгновение он остановился под носом самолета и, стоя рядом с колесом передней опоры шасси, постучал по покрышке колеса и провел рукой по гидравлическому амортизатору, проверяя, не вытекает ли из него жидкость. Сделав это, Харди оглянулся. Никто за ним не наблюдал. Настал решающий момент и он должен был использовать свой шанс. Он планировал все по-другому, но сейчас ему предоставился именно этот шанс. Он обязан рискнуть, но если кто-то заметит его, все будет кончено. Харди снова огляделся вокруг, глубоко вдохнул, схватился за тягу, подтянулся и исчез в отверстии, в которое убиралось переднее шасси. Он не мог захлопнуть за собой дверь, потому что здесь ее не было, но это не имело значения. Сейчас он находился в глубине отверстия, и с земли его невозможно было увидеть, если только кто-нибудь не заметил, как он залезал туда. Харди ждал, что сейчас раздастся крик, означающий, что его заметили, но ничего подобного не произошло. Толкотня и суета внизу прекратились, и он остался один.
Подождав еще несколько минут, чтобы точно убедиться, что его не заметили, и чтобы дать сердцу немного успокоиться, Харди подполз к перегородке, достал фонарик и отыскал проход, ведущий в отсек электронной связи, а оттуда в багажный отсек. Затаившись в углу, он стал ждать.
Ему показалось, что прошло несколько часов, а может, и несколько минут, когда вдруг Харди услышал визг автомобильных покрышек и шум двигателей, торопливые шаги, стук закрываемой двери и голос, отдающий приказы. Потом наступила тишина, и наконец ее прервал волшебный звук заработавших реактивных двигателей.
В Нью-Йорке в это время было начало седьмого. В этот сентябрьский вечер лучи заходящего солнца еще ярко освещали высотные здания. Чарльз и Лори шли по Западной Сорок шестой улице. После нескольких недель напряженной работы над операцией «Даллас» Вертер наконец решил, что может позволить себе отдохнуть один вечер. Сегодня вечером у него не было больше никаких дел. Его человек проверил в аэропорту Тампа агентства по найму автомобилей и обнаружил, что Элисон взяла напрокат «форд-эскорт», номерной знак AIP 58F. Так как она не предпринимала никаких попыток замести следы, было похоже, что она не имеет отношения к операции «Даллас», а просто беспокоится о брате. Она, наверное, думает, что знает, где он находится, но Вертер не был уверен, что это так. В любом случае они проследят ее. Ее описание, марка и номер машины разосланы в полицию штата Флорида, в местную полицию и во все мотели между Тампа и Майами. Как только ее обнаружат, ФБР это станет известно, и агенты сядут ей на хвост.
На сегодняшний вечер у них с Лори были билеты на новую пьесу Алана Айкборна, а сейчас они обсуждали в каком ресторане поужинают. Завтра президент прибывает в Лос-Анджелес, и Вертеру придется день и ночь работать до завершения операции «Даллас».
Они спустились по ступенькам в ресторан, где в вестибюле несколько человек ожидали, когда их проведут за столики. Как только Лори протянула свой жакет гардеробщице, у Вертера заработал бипер. Поначалу Лори никак не связала этот звук с Чарли, но, когда она повернулась к нему, он виновато улыбнулся и сказал: «Извини», и, расталкивая людей, помчался к телефону.
– Я не могу в это поверить, – громко сказала Лори, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в отдельности. – Не могу поверить. Ведь это у него первый свободный вечер почти за целый месяц!
– А разве твоя мама, милочка, не предупреждала тебя, чтобы ты не выходила замуж за доктора? – спросила грузная блондинка, которую вместе с мужем метрдотель пригласил пройти в обеденный зал. – Или, хотя бы, чтобы ты не жила с ним всю жизнь?
69
Открытый президентский лимузин на большой скорости пересек летное поле. Раздался визг тормозов, и автомобиль остановился прямо у трапа самолета. Охранники буквально на руках вытащили президента из машины. Агенты, ворвавшиеся в квартиру дома 1371 по Поуэлл-стрит передали по радио, что в квартире обнаружен целый склад: взрывчатка, базука, гранаты, автоматы «Узи» и прочее оружие.
Нескольким автомобилям из президентского кортежа удалось не отстать от президентской машины, и кое-кто из сопровождающих лиц успел заскочить в самолет, прежде чем были задраены двери. Остальной свите предстояло возвращаться в Вашингтон на резервном самолете, борт номер один не собирался никого ждать. В кабине президентского самолета Питер Джонсон кивнул Терри Марчисону, и тот запустил двигатели.
Президента провели в гостиную и уложили на диван. Он все еще тяжело дышал, а врач уже измерял у него давление и проверял пульс.
– Ну, как у меня дела? – спросил Буш.
– Через несколько секунд все будет ясно, – ответил врач. – А пока что могу сказать вам, что вы бледны, как полотно.
Буш усмехнулся.
– Ничего странного, теперь я понимаю, как чувствует себя полотно.
– Диспетчерская Сан-Франциско, я борт номер один, прошу разрешения на немедленный вылет на базу ВВС Эндрюс ввиду чрезвычайной ситуации.
– Вас понял, борт номер один. Разрешаю вылет на базу Эндрюс. Над Колорадо погода не очень хорошая, но мы будем следить, чтобы вы прошли выше этой зоны. Код ответчика три шесть четыре два, после взлета держите связь с диспетчером по вылету.
Наземные службы моментально расчистили летное поле, и «Боинг» медленно двинулся через летное поле в направлении взлетной полосы. Как только самолет свернул на взлетную полосу, Джонсон дал полный газ, двигатели взревели, и самолет начал набирать скорость. Когда президентский самолет взмыл в воздух и убрал шасси, у всех на борту самолета вырвался вздох облегчения. Такой же вздох облегчения вырвался и у всех тех, кто с земли наблюдал за взлетом президентского самолета – у сотрудников службы безопасности, охраны аэропорта, полицейских. Они стояли на летном поле и, задрав головы, наблюдали, как сверкающий на солнце «Боинг 707» исчезал в облаках. Им удалось вернуть президента на борт его самолета, и теперь он был в безопасности.
С борта самолета президент позвонил в Вашингтон жене и убедил ее, что все телевизионные сообщения о его смерти сильно преувеличены. Он жив, здоров, все в порядке, и он возвращается домой. Положив телефонную трубку, президент тяжело вздохнул и откинулся в кресле. Он устал. Его врач прекрасно понимал, что это была вполне понятная реакция на попытки покушения. Президент сделал еще несколько необходимых звонков, после чего врач запретил ему всякие телефонные разговоры. Президент ушел в спальню, лег, постепенно успокоился и уснул.
В хвостовых отсеках самолета царило такое же настроение. Всем пришлось пережить громадный стресс и здорово поволноваться. Особенно напугала всех вторая попытка покушения, так как она подтверждала наличие организованного заговора, и было неизвестно, найдут ли они на месте президентский самолет, вернувшись в аэропорт. И вот теперь, когда земля была уже внизу, все сделали необходимые звонки, сообщили, что президент в безопасности и возвращается домой. Теперь можно расслабиться.
– Вы уверены, что с президентом все в порядке? – спросил Вертер.
– Да, тут нет сомнений. Больше никаких выстрелов не было, они сели в самолет и теперь летят домой. Так что все позади.
Вертер оглядел кабинет, заполненный людьми, и посмотрел на Мельника, как бы спрашивая его взглядом, верит ли он в это. Мельник пожал плечами. А что он мог сказать? Если в этом и заключалась операция «Даллас», то похоже, что она провалилась. В сообщении было сказано, что стрелявший был азиатом, но, может быть, полиция просто ошиблась и неправильно определила национальность Мохаммеда Асри? Во всяком случае, Мельнику хотелось верить, что все уже позади.
Вертер отвел его в угол кабинета.
– Это так? – спросил он. – Все позади? Мельник посмотрел на свои ботинки, потом поднял голову.
– Нет, – ответил он. Вертер согласно кивнул.
– Это может быть только частью операции, да? Но это еще не все. С такими деньгами, о которых мы слышали, и с такой подготовкой операция «Даллас» не может закончиться тем, что какой-то недотепа взорвал склад оружия и убежал, а наемный убийца даже не умеет как следует стрелять. Может быть, оба эти случая даже не имеют отношения к операции «Даллас», может, это просто действия свихнувшихся одиночек. Я прав?
В разговоре наступила долгая пауза.
– Мне будет гораздо спокойнее, когда президентский самолет прилетит в Вашингтон, – наконец прервал молчание Мельник.
«Это так», – подумал Вертер. Он посмотрел Мельнику прямо в глаза. Ему не нравилось, что у этого чертова израильтянина возникли такие же, как и у него, мысли, но, с другой стороны, он был рад, что не оказался одиноким в своих подозрениях. Все остальные в кабинете были уверены, что все закончилось и что президент находится в безопасности на борту своего самолета. Внезапно Вертер вспомнил, что управляющий аэропортом в Сан-Франциско был сослуживцем Харди. Случайно ли попытка покушения была предпринята в Сан-Франциско, а не в Лос-Анджелесе? Он не видел, какая тут может существовать связь, но…
– Тут всякое может быть, – сказал Мельник.
– Харди? Мельник кивнул.
– Мы знаем, что управляющий аэропортом в Сан-Франциско его старый сослуживец. Харди наверняка знал, что если покушение не удастся, то машина президента вернется в аэропорт, и…
– Элис! – крикнул Вертер. – Соедините меня с этим сукиным сыном управляющим аэропортом в Сан-Франциско, его фамилия Малколм, или что-то, вроде этого.
Харди не терпелось приступить к работе, но он заставил себя выждать положенное время. Когда прошло пятнадцать минут, он поднялся и приступил к делу. К этому времени самолет уже должен был набрать высоту и лечь на курс, согласованный с диспетчером. Президент уже наверняка связался с Вашингтоном, и теперь все знают, что он в безопасности и летит домой. Харди предстояло действовать быстро.
В багажном отделении было темно, и Харди пришлось немного повозиться, открывая сумку и отыскивая фонарик. Включив его, Харди увидел белого мышонка, высовывавшего мордочку из сумки. Боже, да ведь он совсем забыл о нем, он ведь мог выпрыгнуть, и Харди уже никогда не смог бы его поймать. Какая непростительная глупость. Осторожно запихнув мышонка обратно в сумку, Харди вытащил противогаз, два пластмассовых баллончика, распылитель и портативную газовую горелку. Запас кислорода в горелке был рассчитан на пятнадцать минут работы, но во время тренировок на «кубинском Боинге», вся операция занимала у Харди только три минуты. Но тот самолет отличался от президентского незначительными внутренними модификациями. Похоже, что одной из таких модификаций было другое расположение системы кондиционирования. Опустившись на четвереньки позади контейнеров с грузами и светя себе фонариком, Харди медленно пополз вперед, отыскивая систему кондиционирования.
Бад Малколм носился из конца в конец аэропорта, стараясь восстановить график вылета самолетов. Уже улетел и резервный самолет, в который загрузились все те, кто не успел к срочному вылету президентского самолета. Служба безопасности и полиция тоже покинули аэропорт, и теперь все возвращалось в свою колею, правда, еще надо было наладить вылет задержанных рейсов.
Он находился в багажном отделении северного зала, пытаясь уладить спор вокруг перегрузки багажа на два рейса местной авиалинии, когда услышал по громкоговорителю свое имя. Обрадованный тем, что есть уважительная причина ускользнуть, он вышел в зал и снял трубку внутреннего телефона.
– Ширли? Что там такое?
– Вам звонят из ФБР, междугородный звонок из Вашингтона. Оки ждут.
– У меня нет времени, Ширли. Передай им, что президент улетел и мы больше ничего не знаем.
– Это я им сказала, но они хотят поговорить с вами.
– Скажи, что я перезвоню, как только освобожусь. У меня действительно нет времени.
– Я так им и сказала, и еще добавила, что не знаю, где вы.
– Умница.
– Но они сказали, что будут ждать у телефона, пока я не найду вас.
– Черт бы их побрал, у меня совершенно нет времени! Пусть присылают официальный запрос в трех экземплярах, и я включу их в нашу обязательную рассылку.
– Мистер Малколм…
– О, черт! Ладно, Ширли, я понимаю, что они от тебя не отвяжутся. Хорошо, я буду в багажном отделении в кабинете Вайзена. Ты знаешь его номер телефона?
– Да, сэр, я переведу звонок на кабинет.
– Большое спасибо, Ширли, – саркастически заметил Малколм и положил трубку.
Точно так же, как и кубинцы, Мохаммед Асри не заполнял флайт-план. Он вылетел с частного аэродрома, и на его взлет обратили внимание только домохозяйки и дети, напуганные внезапным шумом реактивных двигателей. Они увидели, как распахнулись двери ангара, из которого вырулил на взлетную полосу и взмыл в небо истребитель «Пантера».
Асри летел достаточно высоко, чтобы не быть замеченным с земли, но и достаточно низко, чтобы не попасть в зону действия радаров Управления гражданской авиации. Он взял направление на запад – северо-запад и летел над пустынными равнинами Канзаса. Ему предстояло пересечь юго-западный район штата Небраска и северо-восточный район штата Колорадо, а потом барражировать над промышленной зоной Денвера. Толстые белые облака, движущиеся с севера, медленно проплывали под ним, скрывая от любопытных взглядов с земли.
На северо-востоке самолет с кубинцами продолжал кружить в обширной зоне между двумя городами Юрика: Юрика, штат Юта, на востоке, и Юрика, штат Невада, в двухстах милях к западу. Ни Асри, пи кубинцы ничего не знали друг о друге.
– Говорит Малколм.
– Минутку, пожалуйста. С вами будет говорить специальный агент ФБР Вертер.
Малколм поморщился. Он не любил эту официальщину еще в морской пехоте, и уж тем более теперь, в гражданской жизни. Эти фэбээровцы ему не нужны, они ему не начальники, и он им ничего не должен. Малколм уже собрался повесить трубку.
– Мистер Вертер, с вами будет говорить мистер Малколм.
– Здравствуйте, мистер Малколм, я Чарльз Вертер из нью-йоркской штаб-квартиры ФБР.
– Это Бад Малколм. Чем могу быть полезен? – Малколм знал, чем он может быть полезен. ФБР хотело персонально от него услышать заверения, что президент вылетел и все в порядке. Теперь в течение часа будет, наверное, дюжина звонков из разных контор ФБР, из ЦРУ, из службы безопасности и вообще ото всех, кто стремится обезопасить свою задницу.
– Я просто хотел узнать у вас насчет Роберта Харди…
– Что?
– Я сказал, что хотел узнать у вас насчет Роберта Харди…
– Боже мой! – взорвался Малколм. – Вы что, сукины дети, радио не слушаете? Может, тогда хотя бы смотрите телевизор? Вы что, не знаете, что происходит? Сегодня чуть не убили президента! Этот чертов аэропорт превратился в настоящий ад, а вы собираетесь поинтересоваться у меня насчет Роберта Харди! У меня нет времени на всякие ваши проверки, черт бы их побрал! Звоните в следующем месяце! – Малколм швырнул трубку и вышел из кабинета.
Телефон был выведен на громкоговоритель, и Мельник слышал весь разговор.
– По разговору чувствуется, что его задергали, так что его можно понять, – сказал Мельник.
Уставившись на телефон, Вертер медленно поднял руку и нажал кнопку.
– А кроме того, у него и голос звучал по-другому, – медленно произнес Вертер, – и я не могу понять почему.
– Как по-другому?
– Не так, как утром.
– Но в чем отличие? Сейчас он более расстроен?
– Нет, – ответил Вертер и добавил, обращаясь то ли к самому себе, то ли к Мельнику:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54