Шесть месяцев назад я смотрел нелегальную копию «Заводного апельсина», которую привезла мне Джули из Штатов. И зарыдал во время первой же сцены изнасилования. Той самой сцены в заброшенном театре, которая заканчивается столкновением двух банд. И не мог остановиться. Так что я не знал, справлюсь ли теперь, и не знал, что стану делать, если разлечусь вдребезги…
Я припарковался возле здания, глотнул «Джека Дэниел-са». Собираясь, я догадался взять с собой бутылочку. Выбравшись из машины, я обошел вокруг квартала. Три сожженных автомобиля красовались, точно присевшие жабы. Все в серо-бурой ржавчине и дочерна обугленные - настоящие развалины. Я вскарабкался на капот одного из них, чтобы заглянуть через кирпичную стену в крохотный, заваленный мусором дворик дома, где умерла Софи Бут.
Стальная огнеупорная дверь на уровне мостовой предположительно вела в офис. Винтовая лестница поднималась к другой двери, на втором этаже. Из верхней части стены торчали обломки бетона. Я предположил, что сотрудники судмедэкспертизы уже проверили их в поисках волокон и капель крови. Обойдя вокруг, я вернулся к фасаду, где на жарком грязном ветерке праздничными вымпелами трепетали обрывки бело-сине-кремовой полицейской ленты. Я заглянул сквозь грязное стекло в пустой офис, а затем позвонил в квартиру Софи.
Дежурный полицейский пометил мое имя и номер, провел меня по лестнице и отпер дверь квартиры. Он был молод, белокур и невероятно долговяз, со следами прыщей на подбородке и намеком на усы в уголках губ. Приветливый мальчик. Ему бы пасти коров где-нибудь на зеленых лугах в Сомерсете, а не бороться с призраками и чудовищами большого города. Спина его белой с коротким рукавом рубахи пропиталась потом. Пистолет «вальтер Р990» висел в черной застегнутой кобуре у бедра.
- Здесь уже побывали, сэр, - сообщил он.
- Макардл?
- Нет, сэр, инспектор вроде вас.
- Кажется, я знаю, кто бы это мог быть.
- Он хотел поговорить с соседом убитой, - пояснил юнец.
- И что же?
- Он мне так сказал, сэр.
- Нет, я спрашиваю, поговорил ли он с соседом?
- Нет, сэр, он его не застал. Этот парень живет где-то в Оксфорде, а здесь бывает лишь по будням. Ну, когда работает… сами знаете.
- А сегодня понедельник, но его нет.
- Именно так. А может, он и вовсе на лето уехал.
- Полагаю, Варном велел вам не упускать его из виду, если что?
Констебль кивнул.
- Как вы думаете, он подозреваемый?
- Не знаю. Кто еще тут живет?
- Одна милая пожилая дама. Гречанка. Ей почти сто лет. Одевается в черное и глуха, как старый пень. Она поила меня чаем, - сообщил он. - Разливала его в стаканы, представляете? Чай с мятой. - Он произнес это с неподдельным удивлением.
Нет, служба в большом городе явно не для него.
- Идите-ка и выпейте еще чудесного чая с мятой, - предложил я.
- Я должен оставаться здесь, сэр.
- Понятно, что вы поднимались наверх, чтобы пить чай. В конце концов, вряд ли вы позволили бы, чтобы славная старушка лишний раз ходила вниз и вверх, чтобы принести вам освежающий напиток - в ее-то возрасте.
- Да, но я уходил только на минутку, - смутился он. - Я здесь совсем один с шести.
- Считайте, вам повезло, что это не жилой небоскреб на Майл-Энд-роуд.
- Знаю, - ответил он. - В этом месяце я дежурил в многоквартирном доме в Далстоне. Малыши пытались кидаться в меня собачьим дерьмом с балкона.
- Радуйтесь, что не сбросили телик на голову. Сходите и выпейте еще чаю. Или постойте немного снаружи на солнышке. Мне требуется подумать, а я не могу, пока вы нависаете надо мной или болтаетесь под ногами. И вот еще: отсюда можно попасть на задний двор?
- Не знаю, сэр. Полагаю, через офис можно.
- У вас нет ключа от офиса?
- Только от парадной двери и от квартиры, сэр.
Он удалился, стук его сапог раздавался на всю лестницу. Мой желудок туго сжало, я основательно вспотел. И не впервые пожалел, что не могу спокойно побеседовать с Фридрихом Ницше. Уж тогда-то я объяснил бы ему, что он неправ, говоря: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Я вздохнул. Затем открыл дверь.
Внутри было тихо и сумрачно, очень тепло и, я бы даже сказал, душно. Жужжали мухи. Я слышал, как у соседей наверху гремит телевизор. Лучи солнечного света били снаружи по задвинутым черным шторам. Я затворил дверь и встал к ней спиной, засунув руки в карманы брюк. Матрас был оголен. Серебряная пыль пятнами лежала по всему дощатому столу у окна, на черном телефоне, установленном на кипе справочников на полу, вокруг дверной коробки. Кровь все еще виднелась под выкрашенным в серебро креслом. Теперь она казалась черной и тусклой. Я сказал себе, что не смогу вдохнуть этот запах, и был уверен, что так и есть. Я дышал ртом, когда, глядя на стул, заметил то, чего не замечал прежде - пятна крови на широком веере вентилятора перед креслом. Софи пошевелилась после того, как убийца перерезал ей горло. Она подняла голову, и кровь брызнула. Возможно, она пыталась дотянуться до убийцы, но то было скорее всего просто рефлекторное движение. Попытка в последний раз увидеть свет.
Искорка гнева загорелась у меня в сердце. Я решил, что это хороший знак.
Когда я дернул за светлый шнур в крохотной ванной, загудела вытяжка. Раковина, втиснутая возле унитаза. Душ в углу. На белых плитках черный узор плесени. Полочка, уставленная флаконами шампуней и лосьонов. Над раковиной - большое зеркало с небрежно всунутыми за золоченную раму открытками: дешевые броские виды Нью-Йорка. Я отогнул одну концом шариковой ручки - никаких надписей. Никаких следов присутствия мужчины: ни бритвенного набора, ни крема для бритья, ни дезодоранта. В холодильнике почерневшие бананы, полдюжины йогуртов, ломоть пиццы, свернувшийся на тарелочке. Пакет обезжиренного молока. В шкафчике над кухонной раковиной - чечевица и три вида риса, пакетики пряностей, валяющиеся в беспорядке, обычный чай, чай из шиповника, чай из ромашки, лимонный чай, прорастающий лук.
Я вернулся к двери и снова оглядел комнату. Мне хотелось запечатлеть в памяти ее образ, как и подобает детективу.
Преступник поднялся по лестнице. В наружной двери дешевый замок. И ребенок мог бы отомкнуть его кусочком пластика, но камера слежения, наблюдавшая за дверью, не записала ничего необычного, так что, возможно, убийца прошел через одну из задних дверей. Но тогда у него должен был быть ключ, поскольку ни одну из задних дверей не взламывали. Так или иначе, убийца попал внутрь, и Софи Бут ответила на его стук, думая, что это соседка или какой-нибудь старый приятель. Или, возможно, она его ожидала? В любом случае она пила из кружки и взяла ее с собой, когда пошла открывать дверь, беспечная и ничем не встревоженная. И вот она открыла дверь преступнику, и он ударил ее - ударил один раз, но очень метко. Она упала, кружка разбилась (днем позже Дэвид Варном предостерег меня, чтобы я не задел осколки) - и вот преступник вместе с жертвой внутри квартиры. Он сразу начал срывать с нее одежду? Или ждал, пока она придет в себя, и только затем раздел? Он разыграл при этом целое представление или с ходу приступил к делу? «Нет, - подумал я. - Он заставил ее раздеться». Ибо это было проделано под взглядом ее веб-камер. С того мгновения, как он заставил ее раздеться, до момента, когда перерезал ей горло, веб-камеры следили за происходящим. Софи истекла кровью, но он обмыл ее тело, чтобы устранить любые свои следы. Он знал, что делает, а это позволяло предположить, что он уже проделывал такое прежде. Я подумал: а не взял ли убийца себе что-нибудь на память? Так иногда поступают, чтобы потом мысленно возвращаться к приятно проведенному времени. Точь-в-точь как невеста хранит засохшую розу между страницами молитвенника в память о венчании. Убийцы достают такую вещицу, обнюхивают ее, ласкают, мастурбируют над ней. Возможно, его трофеем стала запись веб-камер?
Люди Макардла, конечно, ввели все подробности в ХОЛМС и ФЛИНТС [FLINTS, the Forensic Led Intelligence System - компьютерная система взаимодействия полиции и отделов судебно-медицинской экспертизы.] . Все, что совершилось, пока Софи Бут была жива. То, как она была привязана. То, как именно перерезано ее горло. Омовение трупа! Макардл говорил мне, что ему не удалось найти ничего подобного среди предыдущих убийств, но, возможно, это не имеет значения. Потому что убийство - лишь часть совершившегося. В последнюю минуту убийца вскрыл компьютеры и забрал жесткие диски. Вначале я подумал, что навести на след из-за того, что они содержали информацию, которая могла привести к нему. Он знал, что это надо забрать, а не просто разбить. Он знал, что можно восстановить информацию с отформатированных или разбитых жестких дисков. Он забрал их, а заодно и все электронные записи Софи Бут, включая и файловые архивы. Он разбирался в компьютерах. Я был уверен, что он нашел Софи Бут, потому что она размещала в Интернете свои изображения - воплощение собственных нехитрых фантазий, дразня, задираясь, бросая вызов общественной морали. И вот некто выследил ее, понаблюдал за ней, выносил свои замыслы и напал. Он убил ее, обмыл ее труп, разбил компьютеры и похитил ее информацию.
И ведь кто-то видел его деяния. Вероятно, не один человек, возможно, многие, хотя только один потрудился найти номер телефона Скотленд-Ярда и сообщить в полицию.
Веб-камеры по-прежнему висели в углах на потолке по обе стороны от двери. У маленького столика в кухонном закутке стоял стул. Я забрался на него, чтобы взглянуть на камеры. «Коннетикс Интелликам 5». Небольшие, дешевые, такие продают десятками тысяч.
Я оглянулся через плечо на посеребренное пластиковое кресло посередине комнаты. Спрыгнул на пол, подошел к нему, встал позади и поглядел на веб-камеры. На сиденье осталась кровь - два плоских треснувших овала. Я ковырнул их концом шариковой ручки. Совершенно сухие. Я сел в кресло и задрал голову. Круглые черные глаза веб-камер уставились на меня.
По Коммершиал-роуд я поехал к Собачьему острову. В добрые старые времена до Инфовойны я передал бы ордер на раскрытие информации в Государственную службу информационной безопасности, суперкомпьютер которой содержал данные всех телефонных звонков, электронных писем и всех электронных контактов в Британии с перекрестными ссылками. Но суперкомпьютер уничтожила микроволновая бомба, и восстановление его еще не было закончено из-за бюджетных перерасходов, задержек в работе монтажников и междепартаментских дрязг. Чтобы получить копии электронной почты Софи Бут, мне надлежало самому явиться с ордером к ее интернет-провайдеру.
Зажатый в потоке машин, которые то ползли, то стояли, я порылся в наборе кассет, лежавших в сломанном бардачке, и достал «Whole Wide World» Эрика «Несокрушимого» Реклеса. Салон автомобиля заполнился жалобно-наивным голосом в сопровождении ударных - размеренных и глубоких, точно у двигателя, уводящего корабль от пристани. Голос беспомощного романтика, сурового внешне, но ранимого, устало-циничного, и все же полного вечных надежд, хвастающегося, что он обошел бы весь белый свет, чтобы найти свою девушку, и все-таки не уверенного, добьется ли он этим ее признательности. Как бесхитростный ребяческий вызов: а не то я умру! Я вспомнил, как Тони Макардл ссылался на свою дочь, и подумал, что я совсем сдвинулся на Софи. Как и Несокрушимый Эрик, я суровый на вид парень, неизлечимо пораженный романтизмом. Беспомощный паяц. Я должен искупить смерть Софи или погибнуть на пути к цели.
Было солнечно и жарко: тридцать пять градусов по термометру в моих часах. Сухой ветер с реки нес сернистое зловоние той болотной растительности, что недавно цвела и погибла в перегревшейся Темзе. Солнце горело на стеклянных стенах зданий, полыхало с пирамиды, венчающей центральную башню Кенери-Уорф. Дорожное покрытие медленно колыхалось, порождая крохотные обрывочные миражи. Пристани с остекленными коробками контор и площадями, где гулял ветер, с абстрактными скульптурами нечеловеческого масштаба, игрушечная железная дорога, переброшенная через водный простор и бегущая меж зданий, - все казалось иллюстрациями старого научно-фантастического журнала. Изображение идеального бескровного будущего, где исключено всякое людское смятение и неурядицы, последнее прибежище капитализма в Британии после Инфовойны. Иная страна.
Я встал в хвосте очереди у обрамленного колючей проволокой контрольно-пропускного пункта под пристальным взглядом сотни телекамер. Стражей в броне имперских штурмовиков, вооруженных лучше любого полицейского, не слишком впечатлило мое удостоверение, однако один из них наклеил на ветровое стекло моего авто шестичасовое разрешение на проезд и махнул рукой: мол, проезжай. Я очутился в большой подземной развязке, быстро заблудился, наполовину пересек Собачий остров, прежде чем сам заметил это, круто развернулся перед скоплением деловых зданий и поехал обратно.
Контора «Интернет-Волшебника» находилась в трехэтажном ящике из стекла и стали на Херон-Квейз. Арка желтого кирпича вела к автоматическим стеклянным дверям приемной. «Мы ушли на встречу с Волшебником», - гласила серебряная каллиграфическая надпись над входом.
Я назвал секретарю человека, с которым должен был встретиться. Она сообщила мне, что на встрече будет присутствовать еще один полицейский из (каждую букву аббревиатуры она произносила с умилительным тщанием) НСКР.
У меня оказалось достаточно времени для размышлений, пока я ждал на пузатом черном кожаном диване. Солнечный свет лился сквозь гладкую стену из бронзового стекла, отбрасывая на белый ковер тени пальм и древовидных папоротников, что росли в больших, без единого пятнышка, стальных кадках. Секретарша стучала по клавишам, прячась за изгибом ствола светлого дерева под картонной эмблемой компании: щекастый юнец в длинном одеянии и кривой остроконечной шляпе размахивает жезлом, из которого бьет стилизованная молния. Секретарша была хорошенькая. Настоящая пышечка с волосами цвета сена. Она сидела в наушниках, с микрофоном, и не переставала печатать, отвечая на звонки. Когда я подошел, чтобы напомнить ей о моей договоренности, она ответила, не поднимая глаз:
- Простите, сэр, но мистер Маклин сказал, что встреча не может начаться без присутствия другого полицейского.
- Другой полицейский сам просил мистера Маклина это передать?
- Не знаю. Откуда мне знать?
- Может, мне следует уточнить?
Я бы так и поступил, не преграждай мне дорогу нечто вроде ворот из бронестекла, которые отворялись лишь при наличии карточки-пропуска либо чипа, вживленного под кожу.
- Я могу еще раз связаться с мистером Маклином, - предложила секретарша. - Но его распоряжение относительно вашей встречи было совершенно недвусмысленным.
- У меня с ним была договоренность на половину первого. Теперь уже почти час… Пропустите меня. Я пойду и отыщу его.
- Простите, сэр, но я действительно не могу этого сделать.
Секретарша была примерно того же возраста, что и Софи Бут. Лицо тщательно подкрашено, аккуратная, подтянутая, в серой курточке из тонкой рубчатой резины поверх черной футболки. Пальцы с длинными посеребренными ногтями покоились на клавиатуре. Взгляд не отрывался от документа, который она перепечатывала. Я попробовал другой прием: свое знаменитое обаяние.
- А каково здесь работать? Куда вы ходите обедать?
- Не стоит пытаться меня разговорить. - Теперь она смотрела на меня. Интонация слегка изменилась. - Уж во всяком случае, в ваши-то годы.
- Давайте считать, будто я просто спрашиваю о пивных.
- Мы обычно ходим в «Якорь», - ответила она. - Это за станцией, в старом квартале, напротив гостиницы. Заведение из тех, что называют историческим наследием. Там есть и лавочки, хотя они по большей части торгуют всякой ерундой. Если вам там не понравится, есть кафе на том берегу в Кенери-Уорф. Там готовят весьма недурно, если вы не против выложить пятерку за чашку кофе с молоком.
- Возможно, я загляну в пивную, когда закончу свои дела. Я мог бы перехватить там что-нибудь вроде ленча… Если вы случайно окажетесь там, угощу выпивкой.
- И все-таки я не могу вас впустить, - вздохнула секретарша. Но при этом она мне печально улыбнулась.
Я вернулся к дивану и стал ждать. Наконец в приемную вошла молодая женщина в строгом угольного цвета жакете и юбке. Она представилась как детектив Анн-Мари Дэвис из НСКР и сообщила мне:
- Из-за вашего ордера на раскрытие информации тут у нас целый переполох.
- А, значит, вам дал знать о деле не Варном?
- Существует система, которая отслеживает все ордера, - пояснила Дэвис. Ее блестящие черные волосы были забраны в узел, а не лишенное привлекательности худенькое личико белизной и чистотой навевало мысли о синтетике, превосходящей обычную человеческую кожу. Под мышкой она держала изящную кожаную папку; скромная выпуклость под ее жакетом намекала на пистолет в наплечной кобуре. Не носи Анн-Мари Дэвис туфли на высоких каблуках, она была бы в точности моего роста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Я припарковался возле здания, глотнул «Джека Дэниел-са». Собираясь, я догадался взять с собой бутылочку. Выбравшись из машины, я обошел вокруг квартала. Три сожженных автомобиля красовались, точно присевшие жабы. Все в серо-бурой ржавчине и дочерна обугленные - настоящие развалины. Я вскарабкался на капот одного из них, чтобы заглянуть через кирпичную стену в крохотный, заваленный мусором дворик дома, где умерла Софи Бут.
Стальная огнеупорная дверь на уровне мостовой предположительно вела в офис. Винтовая лестница поднималась к другой двери, на втором этаже. Из верхней части стены торчали обломки бетона. Я предположил, что сотрудники судмедэкспертизы уже проверили их в поисках волокон и капель крови. Обойдя вокруг, я вернулся к фасаду, где на жарком грязном ветерке праздничными вымпелами трепетали обрывки бело-сине-кремовой полицейской ленты. Я заглянул сквозь грязное стекло в пустой офис, а затем позвонил в квартиру Софи.
Дежурный полицейский пометил мое имя и номер, провел меня по лестнице и отпер дверь квартиры. Он был молод, белокур и невероятно долговяз, со следами прыщей на подбородке и намеком на усы в уголках губ. Приветливый мальчик. Ему бы пасти коров где-нибудь на зеленых лугах в Сомерсете, а не бороться с призраками и чудовищами большого города. Спина его белой с коротким рукавом рубахи пропиталась потом. Пистолет «вальтер Р990» висел в черной застегнутой кобуре у бедра.
- Здесь уже побывали, сэр, - сообщил он.
- Макардл?
- Нет, сэр, инспектор вроде вас.
- Кажется, я знаю, кто бы это мог быть.
- Он хотел поговорить с соседом убитой, - пояснил юнец.
- И что же?
- Он мне так сказал, сэр.
- Нет, я спрашиваю, поговорил ли он с соседом?
- Нет, сэр, он его не застал. Этот парень живет где-то в Оксфорде, а здесь бывает лишь по будням. Ну, когда работает… сами знаете.
- А сегодня понедельник, но его нет.
- Именно так. А может, он и вовсе на лето уехал.
- Полагаю, Варном велел вам не упускать его из виду, если что?
Констебль кивнул.
- Как вы думаете, он подозреваемый?
- Не знаю. Кто еще тут живет?
- Одна милая пожилая дама. Гречанка. Ей почти сто лет. Одевается в черное и глуха, как старый пень. Она поила меня чаем, - сообщил он. - Разливала его в стаканы, представляете? Чай с мятой. - Он произнес это с неподдельным удивлением.
Нет, служба в большом городе явно не для него.
- Идите-ка и выпейте еще чудесного чая с мятой, - предложил я.
- Я должен оставаться здесь, сэр.
- Понятно, что вы поднимались наверх, чтобы пить чай. В конце концов, вряд ли вы позволили бы, чтобы славная старушка лишний раз ходила вниз и вверх, чтобы принести вам освежающий напиток - в ее-то возрасте.
- Да, но я уходил только на минутку, - смутился он. - Я здесь совсем один с шести.
- Считайте, вам повезло, что это не жилой небоскреб на Майл-Энд-роуд.
- Знаю, - ответил он. - В этом месяце я дежурил в многоквартирном доме в Далстоне. Малыши пытались кидаться в меня собачьим дерьмом с балкона.
- Радуйтесь, что не сбросили телик на голову. Сходите и выпейте еще чаю. Или постойте немного снаружи на солнышке. Мне требуется подумать, а я не могу, пока вы нависаете надо мной или болтаетесь под ногами. И вот еще: отсюда можно попасть на задний двор?
- Не знаю, сэр. Полагаю, через офис можно.
- У вас нет ключа от офиса?
- Только от парадной двери и от квартиры, сэр.
Он удалился, стук его сапог раздавался на всю лестницу. Мой желудок туго сжало, я основательно вспотел. И не впервые пожалел, что не могу спокойно побеседовать с Фридрихом Ницше. Уж тогда-то я объяснил бы ему, что он неправ, говоря: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Я вздохнул. Затем открыл дверь.
Внутри было тихо и сумрачно, очень тепло и, я бы даже сказал, душно. Жужжали мухи. Я слышал, как у соседей наверху гремит телевизор. Лучи солнечного света били снаружи по задвинутым черным шторам. Я затворил дверь и встал к ней спиной, засунув руки в карманы брюк. Матрас был оголен. Серебряная пыль пятнами лежала по всему дощатому столу у окна, на черном телефоне, установленном на кипе справочников на полу, вокруг дверной коробки. Кровь все еще виднелась под выкрашенным в серебро креслом. Теперь она казалась черной и тусклой. Я сказал себе, что не смогу вдохнуть этот запах, и был уверен, что так и есть. Я дышал ртом, когда, глядя на стул, заметил то, чего не замечал прежде - пятна крови на широком веере вентилятора перед креслом. Софи пошевелилась после того, как убийца перерезал ей горло. Она подняла голову, и кровь брызнула. Возможно, она пыталась дотянуться до убийцы, но то было скорее всего просто рефлекторное движение. Попытка в последний раз увидеть свет.
Искорка гнева загорелась у меня в сердце. Я решил, что это хороший знак.
Когда я дернул за светлый шнур в крохотной ванной, загудела вытяжка. Раковина, втиснутая возле унитаза. Душ в углу. На белых плитках черный узор плесени. Полочка, уставленная флаконами шампуней и лосьонов. Над раковиной - большое зеркало с небрежно всунутыми за золоченную раму открытками: дешевые броские виды Нью-Йорка. Я отогнул одну концом шариковой ручки - никаких надписей. Никаких следов присутствия мужчины: ни бритвенного набора, ни крема для бритья, ни дезодоранта. В холодильнике почерневшие бананы, полдюжины йогуртов, ломоть пиццы, свернувшийся на тарелочке. Пакет обезжиренного молока. В шкафчике над кухонной раковиной - чечевица и три вида риса, пакетики пряностей, валяющиеся в беспорядке, обычный чай, чай из шиповника, чай из ромашки, лимонный чай, прорастающий лук.
Я вернулся к двери и снова оглядел комнату. Мне хотелось запечатлеть в памяти ее образ, как и подобает детективу.
Преступник поднялся по лестнице. В наружной двери дешевый замок. И ребенок мог бы отомкнуть его кусочком пластика, но камера слежения, наблюдавшая за дверью, не записала ничего необычного, так что, возможно, убийца прошел через одну из задних дверей. Но тогда у него должен был быть ключ, поскольку ни одну из задних дверей не взламывали. Так или иначе, убийца попал внутрь, и Софи Бут ответила на его стук, думая, что это соседка или какой-нибудь старый приятель. Или, возможно, она его ожидала? В любом случае она пила из кружки и взяла ее с собой, когда пошла открывать дверь, беспечная и ничем не встревоженная. И вот она открыла дверь преступнику, и он ударил ее - ударил один раз, но очень метко. Она упала, кружка разбилась (днем позже Дэвид Варном предостерег меня, чтобы я не задел осколки) - и вот преступник вместе с жертвой внутри квартиры. Он сразу начал срывать с нее одежду? Или ждал, пока она придет в себя, и только затем раздел? Он разыграл при этом целое представление или с ходу приступил к делу? «Нет, - подумал я. - Он заставил ее раздеться». Ибо это было проделано под взглядом ее веб-камер. С того мгновения, как он заставил ее раздеться, до момента, когда перерезал ей горло, веб-камеры следили за происходящим. Софи истекла кровью, но он обмыл ее тело, чтобы устранить любые свои следы. Он знал, что делает, а это позволяло предположить, что он уже проделывал такое прежде. Я подумал: а не взял ли убийца себе что-нибудь на память? Так иногда поступают, чтобы потом мысленно возвращаться к приятно проведенному времени. Точь-в-точь как невеста хранит засохшую розу между страницами молитвенника в память о венчании. Убийцы достают такую вещицу, обнюхивают ее, ласкают, мастурбируют над ней. Возможно, его трофеем стала запись веб-камер?
Люди Макардла, конечно, ввели все подробности в ХОЛМС и ФЛИНТС [FLINTS, the Forensic Led Intelligence System - компьютерная система взаимодействия полиции и отделов судебно-медицинской экспертизы.] . Все, что совершилось, пока Софи Бут была жива. То, как она была привязана. То, как именно перерезано ее горло. Омовение трупа! Макардл говорил мне, что ему не удалось найти ничего подобного среди предыдущих убийств, но, возможно, это не имеет значения. Потому что убийство - лишь часть совершившегося. В последнюю минуту убийца вскрыл компьютеры и забрал жесткие диски. Вначале я подумал, что навести на след из-за того, что они содержали информацию, которая могла привести к нему. Он знал, что это надо забрать, а не просто разбить. Он знал, что можно восстановить информацию с отформатированных или разбитых жестких дисков. Он забрал их, а заодно и все электронные записи Софи Бут, включая и файловые архивы. Он разбирался в компьютерах. Я был уверен, что он нашел Софи Бут, потому что она размещала в Интернете свои изображения - воплощение собственных нехитрых фантазий, дразня, задираясь, бросая вызов общественной морали. И вот некто выследил ее, понаблюдал за ней, выносил свои замыслы и напал. Он убил ее, обмыл ее труп, разбил компьютеры и похитил ее информацию.
И ведь кто-то видел его деяния. Вероятно, не один человек, возможно, многие, хотя только один потрудился найти номер телефона Скотленд-Ярда и сообщить в полицию.
Веб-камеры по-прежнему висели в углах на потолке по обе стороны от двери. У маленького столика в кухонном закутке стоял стул. Я забрался на него, чтобы взглянуть на камеры. «Коннетикс Интелликам 5». Небольшие, дешевые, такие продают десятками тысяч.
Я оглянулся через плечо на посеребренное пластиковое кресло посередине комнаты. Спрыгнул на пол, подошел к нему, встал позади и поглядел на веб-камеры. На сиденье осталась кровь - два плоских треснувших овала. Я ковырнул их концом шариковой ручки. Совершенно сухие. Я сел в кресло и задрал голову. Круглые черные глаза веб-камер уставились на меня.
По Коммершиал-роуд я поехал к Собачьему острову. В добрые старые времена до Инфовойны я передал бы ордер на раскрытие информации в Государственную службу информационной безопасности, суперкомпьютер которой содержал данные всех телефонных звонков, электронных писем и всех электронных контактов в Британии с перекрестными ссылками. Но суперкомпьютер уничтожила микроволновая бомба, и восстановление его еще не было закончено из-за бюджетных перерасходов, задержек в работе монтажников и междепартаментских дрязг. Чтобы получить копии электронной почты Софи Бут, мне надлежало самому явиться с ордером к ее интернет-провайдеру.
Зажатый в потоке машин, которые то ползли, то стояли, я порылся в наборе кассет, лежавших в сломанном бардачке, и достал «Whole Wide World» Эрика «Несокрушимого» Реклеса. Салон автомобиля заполнился жалобно-наивным голосом в сопровождении ударных - размеренных и глубоких, точно у двигателя, уводящего корабль от пристани. Голос беспомощного романтика, сурового внешне, но ранимого, устало-циничного, и все же полного вечных надежд, хвастающегося, что он обошел бы весь белый свет, чтобы найти свою девушку, и все-таки не уверенного, добьется ли он этим ее признательности. Как бесхитростный ребяческий вызов: а не то я умру! Я вспомнил, как Тони Макардл ссылался на свою дочь, и подумал, что я совсем сдвинулся на Софи. Как и Несокрушимый Эрик, я суровый на вид парень, неизлечимо пораженный романтизмом. Беспомощный паяц. Я должен искупить смерть Софи или погибнуть на пути к цели.
Было солнечно и жарко: тридцать пять градусов по термометру в моих часах. Сухой ветер с реки нес сернистое зловоние той болотной растительности, что недавно цвела и погибла в перегревшейся Темзе. Солнце горело на стеклянных стенах зданий, полыхало с пирамиды, венчающей центральную башню Кенери-Уорф. Дорожное покрытие медленно колыхалось, порождая крохотные обрывочные миражи. Пристани с остекленными коробками контор и площадями, где гулял ветер, с абстрактными скульптурами нечеловеческого масштаба, игрушечная железная дорога, переброшенная через водный простор и бегущая меж зданий, - все казалось иллюстрациями старого научно-фантастического журнала. Изображение идеального бескровного будущего, где исключено всякое людское смятение и неурядицы, последнее прибежище капитализма в Британии после Инфовойны. Иная страна.
Я встал в хвосте очереди у обрамленного колючей проволокой контрольно-пропускного пункта под пристальным взглядом сотни телекамер. Стражей в броне имперских штурмовиков, вооруженных лучше любого полицейского, не слишком впечатлило мое удостоверение, однако один из них наклеил на ветровое стекло моего авто шестичасовое разрешение на проезд и махнул рукой: мол, проезжай. Я очутился в большой подземной развязке, быстро заблудился, наполовину пересек Собачий остров, прежде чем сам заметил это, круто развернулся перед скоплением деловых зданий и поехал обратно.
Контора «Интернет-Волшебника» находилась в трехэтажном ящике из стекла и стали на Херон-Квейз. Арка желтого кирпича вела к автоматическим стеклянным дверям приемной. «Мы ушли на встречу с Волшебником», - гласила серебряная каллиграфическая надпись над входом.
Я назвал секретарю человека, с которым должен был встретиться. Она сообщила мне, что на встрече будет присутствовать еще один полицейский из (каждую букву аббревиатуры она произносила с умилительным тщанием) НСКР.
У меня оказалось достаточно времени для размышлений, пока я ждал на пузатом черном кожаном диване. Солнечный свет лился сквозь гладкую стену из бронзового стекла, отбрасывая на белый ковер тени пальм и древовидных папоротников, что росли в больших, без единого пятнышка, стальных кадках. Секретарша стучала по клавишам, прячась за изгибом ствола светлого дерева под картонной эмблемой компании: щекастый юнец в длинном одеянии и кривой остроконечной шляпе размахивает жезлом, из которого бьет стилизованная молния. Секретарша была хорошенькая. Настоящая пышечка с волосами цвета сена. Она сидела в наушниках, с микрофоном, и не переставала печатать, отвечая на звонки. Когда я подошел, чтобы напомнить ей о моей договоренности, она ответила, не поднимая глаз:
- Простите, сэр, но мистер Маклин сказал, что встреча не может начаться без присутствия другого полицейского.
- Другой полицейский сам просил мистера Маклина это передать?
- Не знаю. Откуда мне знать?
- Может, мне следует уточнить?
Я бы так и поступил, не преграждай мне дорогу нечто вроде ворот из бронестекла, которые отворялись лишь при наличии карточки-пропуска либо чипа, вживленного под кожу.
- Я могу еще раз связаться с мистером Маклином, - предложила секретарша. - Но его распоряжение относительно вашей встречи было совершенно недвусмысленным.
- У меня с ним была договоренность на половину первого. Теперь уже почти час… Пропустите меня. Я пойду и отыщу его.
- Простите, сэр, но я действительно не могу этого сделать.
Секретарша была примерно того же возраста, что и Софи Бут. Лицо тщательно подкрашено, аккуратная, подтянутая, в серой курточке из тонкой рубчатой резины поверх черной футболки. Пальцы с длинными посеребренными ногтями покоились на клавиатуре. Взгляд не отрывался от документа, который она перепечатывала. Я попробовал другой прием: свое знаменитое обаяние.
- А каково здесь работать? Куда вы ходите обедать?
- Не стоит пытаться меня разговорить. - Теперь она смотрела на меня. Интонация слегка изменилась. - Уж во всяком случае, в ваши-то годы.
- Давайте считать, будто я просто спрашиваю о пивных.
- Мы обычно ходим в «Якорь», - ответила она. - Это за станцией, в старом квартале, напротив гостиницы. Заведение из тех, что называют историческим наследием. Там есть и лавочки, хотя они по большей части торгуют всякой ерундой. Если вам там не понравится, есть кафе на том берегу в Кенери-Уорф. Там готовят весьма недурно, если вы не против выложить пятерку за чашку кофе с молоком.
- Возможно, я загляну в пивную, когда закончу свои дела. Я мог бы перехватить там что-нибудь вроде ленча… Если вы случайно окажетесь там, угощу выпивкой.
- И все-таки я не могу вас впустить, - вздохнула секретарша. Но при этом она мне печально улыбнулась.
Я вернулся к дивану и стал ждать. Наконец в приемную вошла молодая женщина в строгом угольного цвета жакете и юбке. Она представилась как детектив Анн-Мари Дэвис из НСКР и сообщила мне:
- Из-за вашего ордера на раскрытие информации тут у нас целый переполох.
- А, значит, вам дал знать о деле не Варном?
- Существует система, которая отслеживает все ордера, - пояснила Дэвис. Ее блестящие черные волосы были забраны в узел, а не лишенное привлекательности худенькое личико белизной и чистотой навевало мысли о синтетике, превосходящей обычную человеческую кожу. Под мышкой она держала изящную кожаную папку; скромная выпуклость под ее жакетом намекала на пистолет в наплечной кобуре. Не носи Анн-Мари Дэвис туфли на высоких каблуках, она была бы в точности моего роста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37