Я заметил, что, по-моему, она слишком легкомысленно отнеслась к моим предупреждениям.
- У меня есть билет…
- Сохрани его, Диксон, - сказала она. И тут же объявила, что ей пора идти - у нее встреча через десять минут.
- В субботу?
- Я популярна. Не могу больше говорить. Тим меня ждет.
- В твоей комнате? - спросил я и тут же пожалел об этом.
- В вестибюле, - огрызнулась Джули. - И с ним милая дама-полицейский, которая нас повезет…
- Я не хотел…
- Мне пора. - Джули отключилась. Ну и ладно, мне тоже предстояла важная встреча.
Позже в тот день у меня было неловкое свидание с матерью Софи Бут на террасе кафе «Сомерсет-хаус».
- Одно из последних мест в Лондоне, где можно пить приличное вино и одновременно курить, - сказала Анджела Бут, когда я нашел ее и стал извиняться за опоздание. С тех пор как убили ее дочь, она явно недосыпала. Горе сделало ее взгляд суровым. Рот вытянулся в тонкую линию, хотя в целом она была красивой женщиной. И даже элегантной. Белая футболка, синие джинсы, туфли змеиной кожи на шпильках. Длинные крашенные хной волосы схвачены у плеча зажимом из дерева и кожи. Вызывающе алая губная помада. Анджела дымила как паровоз и тянулась за следующей сигаретой, гася в пепельнице окурок предыдущей. К тому времени как я пришел, она уже наполовину осушила бутылку «Пиноблан».
- Мы с мужем разводимся, - сообщила она.
- Грустно слышать. Анджела Бут отмахнулась:
- Рано или поздно это все равно случилось бы.
- И все-таки…
- Вы думаете, мне следовало подождать? Что нам нужно пройти испытание вместе?.. Посмотреть, сделает ли оно нас сильнее?
- Я не…
- Так говорит моя невестка. Так говорят мои друзья, те, которые все еще решаются со мной разговаривать. Ничто не сравнится с гибелью ребенка в качестве средства для проверки своего круга общения. - Анджела Бут помолчала. - В любом случае мы с Саймоном договорились расстаться в Рождество. Мы собирались дождаться, пока Софи окончит колледж, но теперь это не важно, так ведь? Финита ла комедия - так, кажется, говорят?.. Едем дальше… В добрый путь… Хотя, честно говоря, не представляю себе, что дальше. - Она смяла наполовину выкуренную сигарету о дно пепельницы и вытащила новую.
Я поднес ей зажигалку, а после и сам закурил.
- Человек, которого убили… Это правда, что он замешан в дело Софи? - спросила Анджела.
- Да.
- И двое других, которые бежали на Кубу, они тоже причасти ы?
- Безусловно.
- И нельзя доставить их обратно?
- Нет. Мне очень жаль.
- Мы с Саймоном поддерживали прежнее кубинское правительство. Летали туда в отпуск задолго до того, как это стало модно… Никаких пляжей или баров. Мы ездили по фабрикам, больницам, образцово-показательным фермам. И каждый вечер - лекции. Десять лет назад, пока еще действовало торговое эмбарго, мы участвовали в схеме доставки в страну запрещенных лекарств… Спасибо, - сказала она официантке, которая поставила передо мной бутылку пива «Тигр» и вновь наполнила бокал Анджелы.
- У нас нет договоренности с их правительством о выдаче преступников, - вздохнул я. - А все из-за Инфовойны.
- Хотя никто пока не доказал, что Куба причастна к этой мерзкой войне… В этом мы с Софи в конце концов согласились, знаете ли. Такая война рано или поздно положит конец нелепой политике этого правительства. Рано или поздно все увидят, какое притворство их преследование «внутреннего врага». Это лишь повод судить и бросать за решетку любого, кто смеет с ними не соглашаться. Простите. Вы, должно быть, думаете: вот жестокосердная левая сука, разглагольствует о политике через неделю после убийства дочери. Жалеете, что согласились со мной встретиться?
- Мне бы хотелось больше узнать о Софи, - ответил я.
- Значит, вы не такой, как остальные из полиции. Их Софи интересовала только как жертва. Не как личность.
- Это не вполне полицейское расследование. Давайте считать, что я работаю в частном порядке.
- Двадцать пять долларов в день плюс расходы? Мне нравились эти старые американские черно-белые фильмы. - Анджела Бут отпила из бокала. - Ну, так что вам рассказать? Я не очень хорошо знала Софи последние несколько лет. Она оставалась моей дочерью, но мы отдалились друг от друга. Полагаю, вы заметили, что я резка в суждениях. Софи была такой же. Бедный Саймон страдал, пытаясь играть роль миротворца.
- Ее не устраивали ваши политические взгляды?
- У нее вызывала негодование наша общественная работа, наша большая семья и все остальное. И она постоянно требовала внимания, в этом отношении она была похожа на мою мать. Уверяю вас, Софи начала поощрять Энтони именно по этим причинам. Бог свидетель, на самом деле он ей не нравился. И, конечно, ей не нравилось, что он поддерживает правительство. Она была либертарианкой, и не просто потому, что это модно и эпатажно. - Анджела с иронией нарисовала в воздухе знаки кавычек. - Ей нравилось забавляться с порнографией.
- Вы об этом знали?
- Мы с Саймоном воспитали дочь, привыкшую высказывать, что у нее на уме. Она говорила нам, что делает. Конечно, Софи пыталась эпатировать людей, но думаю, для нее это было более чем серьезно. Это было ее политической позицией.
- Информации необходима свобода…
- Да-да, вы правильно понимаете. Конечно, она совершила ошибку, приравняв деньги к свободе. Она не понимала, что это ловушка… К черту! - Анджела опустила голову и закрыла глаза ладонями.
- Простите, - снова сказал я. Меня мучило осознание того, что извинений тут мало.
- К черту! - повторила Анджела. - Все, о чем я прошу: сделайте что можете.
- Постараюсь.
Но я знал, что и этого мало.
Молчаливый, облаченный в костюм от «Армани» дворецкий Боб проводил меня на террасу похабной квартирки Энтони Бута. Удушающий ветер дул с низовьев Темзы - ветер, перенасыщенный духом разложения. Он ерошил тонкие светлые волосы Энтони Бута и трепал полы его шелкового халата, меж тем как хозяин, стоящий у края террасы, вглядывался вперед, точно отважный исследователь на носу корабля, посеребренного водами дальних морей, идущего к новым горизонтам.
Было восемь вечера. Тридцать два градуса по Цельсию. Влажность более восьмидесяти процентов. Вероятность дождя в ближайшие двадцать четыре часа пятидесятипроцентная.
Когда я ступил на залитый солнцем пол террасы, Энтони Бут проронил, не оборачиваясь:
- Вы интересный человек, инспектор. Слишком увлекающийся для полиции, как мне дали понять.
- Небольшая заноза в заднице местных копов. Думаю, ваши проблемы куда глобальней.
У меня была к нему тьма-тьмушая вопросов. О Софи. О дыре в системе АРЭСН. О том, что я узнал от Дона Фаулера, о невидимости. И я был уверен, что не получу удовлетворительных ответов ни на один, но решил постараться. Я протянул хозяину конверт А4, который принес с собой, и сказал:
- Я тут провел небольшое исследование… Энтони Бут и не подумал обернуться. Прогулочный катер с яркими разноцветными флажками
двигался вниз по реке. Музыка, гремя, разносилась над темными водами, но мне показалось, что Энтони Бут наблюдает не за кораблем. Наконец он заговорил:
- Все программисты оставляют для себя возможность попасть в сердце того, что разрабатывают. Черный ход, дыра, закладка, чит, мод, хак - называйте как хотите. Просто на всякий случай. Потому что могут это сделать. Потому что когда заканчиваешь продукт и выпускаешь его в мир, хочется сохранить над ним власть. Доказательство, что ты знаешь об этом больше, чем кто-либо другой. Ты - создатель, и маленькая тайна, которую ты скрыл в своем детище, делает его твоим навеки. Тщеславие изобретателя - единственная слабость, которую я признаю, инспектор. Но не глупость. Только не это.
- Я принес фотографии, которые могли бы вас заинтересовать, - сказал я.
Два снимка были кадрами из кэша камер слежения, установленных перед этим самым зданием; другие три - из творений Софи Бут. Дальний план с Софи, стоящей под фонарем, руки распростерты, рукава белого платья подобны крыльям ангела. Зернистый, крупный план ее руки, указывающей на камеру, в ладони нечто, похожее на пульт дистанционного управления. И следующий кадр, судя по отметке в углу, сделанный одной десятой секундой позже, где Софи уже исчезла.
Невидимая девушка. Дон Фаулер объяснил мне, что ее изображение было уничтожено путем наложения на составляющие его точки новых точек, приблизительно соответствующих фону. Увеличение этого единственного кадра позволило обнаружить в нем след Софи в виде смутной ауры смещенных и сжатых пикселей в том месте, где она стояла - едва видимое мерцание, содержащее всю информацию, необходимую для воссоздания ее портрета.
Когда стало ясно, что Энтони Бут не собирается смотреть даже на меня, не говоря уже о фотографиях, я произнес:
- Софи убили из-за вашего тщеславия, сэр. И Барри Дин вас этим шантажировал.
- Со мной связались сразу, как только погибла Софи, - сказал Энтони Бут, как если бы речь шла о коммерческой сделке. - Мне прислали фотографии. Они сообщили, что именно взято из ее квартиры и во сколько обойдется возврат похищенного.
- Но вы не обратились в полицию.
- Система «красной линии» - мое детище, инспектор. Она принята как стандартная система видеонаблюдения в этой стране и введена в пятнадцати крупных городах США. Моя компания ведет переговоры о продаже системы с правительствами двух десятков государств. Эта система - бесстрастный свидетель, недремлющий полицейский. Она учится и растет. Она инициативна и бесконечно гибка. Она преобразит мир.
- Просто машина для принятия масштабных решений, - проронил я, но Энтони Бут явно не был поклонником Дональда Фагена.
- Небольшое ограничение независимости - очень малая цена за безопасность на улицах и порядок в городах. С тех пор как в Лондоне введена АРЭСН, на восемнадцать процентов снизилась уличная преступность и на тридцать шесть процентов возросло число арестов. Машины честнее людей, они точнее, эффективнее и беспристрастнее. Мы столь многое доверяем им в других областях, так почему не поручить им охрану закона и порядка?
- Боюсь, мы слишком им доверяем, - усмехнулся я. - Когда вы закладывали вашу дыру, двигало ли вами только тщеславие? Или дело в том, что вы побаивались собственного творения?
- На завтра у меня назначено с десяток интервью, инспектор. Я более чем готов дать полное и откровенное объяснение своей позиции.
«Да, - подумал я. - Вопросы изучены, время и место, даже освещение и ракурсы съемки определены. Одобрение и поддержка в самом конце гарантированы контрактами. Типы вроде Бута устанавливают правила и заботятся, чтобы эти правила не применялись к ним. Они делают вид, будто их побуждают действовать благие намерения, но в действительности ими движет страх». И я знал, что Энтони Бут пребывает в страхе: его дворецкий ходит с пистолетом в наплечной кобуре. Он тщательно обыскал меня, прежде чем я был допущен в общество хозяина.
- Какую долю правды вы откроете?
- Настолько большую, насколько смогу. В некоторых отношениях мне нужно быть осмотрительным. Как и вам.
- Я не собираюсь обращаться к журналистам.
- Не имеет значения, что вы собираетесь делать. Издано распоряжение о сохранении тайны, касающееся всех газет, телевидения и сети. Запрещены любые упоминания о «красной линии» в связи с гибелью Софи. И конечно, как полицейский вы не должны нарушать Закон о государственной тайне. Если вы обратитесь к прессе, ничего из сказанного вами не опубликуют, а вас самого погребут на глубине пяти фэсомов* ваши же сослуживцы. Можете попытаться затеять что-то против меня, инспектор, но повредите этим только себе.
Я верил ему. После того как Дон Фаулер помог мне раскрыть хитрость Софи, я предупредил его, что здесь пахнет
* Фэсом - мера длины, равная 1,82 м.
чипом «красной линии», санкционированным Ml5, а это подпадает под Закон о государственной тайне. Если он хоть слово шепнет на ушко даже своей жене, он исчезнет в недрах подслушивающей станции ООН на границе Зимбабве и ЮАР. Мое предупреждение подействовало: Дон перепугался до полусмерти. Но его собственная участь беспокоила, меня же моя - нет.
- Уверен, что все это правда, сэр, - проговорил я. - Но положение таково, что мне нечего терять, как отметили вы сами.
- Вы погубите себя. Чего ради?
- Может, это прозвучит для вас глупо, сэр, но я думаю, что правда все-таки должна выйти наружу. Ради Софи.
- Я давал Софи все, о чем она просила. И даже больше. Я помог ей уйти от родителей. Она отчаянно рвалась на свободу. Я дал ей квартиру, компьютеры, деньги…
«Да, - подумал я. - Дал, но не из-за любви. Или не из-за того рода бескорыстной любви, которая не стремится к обладанию и подкупу».
- Вы испытывали к ней особый интерес, - заметил я.
- Осторожней, инспектор. Эта беседа записывается. Не нужно грязных намеков.
- Если так, давайте кое-что проясним для записи, - подхватил я. - Даже если речь только о вашей личной записи. По некой причине вы дали своей племяннице копию программы, которая открывала ей доступ высокого уровня в АРЭСН. Таким образом, Софи смогла управлять любой камерой, подключенной к системе.
- В ее представлении - да. Она хотела использовать камеры слежения. Я не усмотрел в этом никакого вреда. Полагаю, мне льстило, что она питает интерес к моей работе, что хочет воспользоваться моими достижениями. Я не знал, что за этим стоит.
Я видел, что ради самооправдания он пытается уверить себя и других, что его великодушие вознаграждено обманом и предательством. Это открывало дорогу ненависти.
- Но это еще не все, верно ведь? Я знаю, что вы дали Софи прибор, способный творить кое-какие хитрости. Он делал ее невидимой для камер. Она буквально изымала себя из картины.
- А… Вы об этом!
- Я видел ее произведения. Сперва я подумал, что дело во включении и выключении камеры или в умелой редактуре отснятого материала. Но затем понял, что суть сложнее, и попросил одного моего технически грамотного друга внимательно изучить записи.
- Я сделал это специально для нее, инспектор.
- Барри Дин видел произведения Софи и догадался, что их автор имел доступ к АРЭСН. Он известил ее о своем открытии, и она решила, что сможет использовать Дина, чтобы задеть вас. Не думаю, что вы ей нравились, сэр. Не думаю, чтобы хоть сколько-нибудь нравились. Но Барри Дин нарушил условия сделки. Он позаботился, чтобы ее убили, и забрал жесткие диски из компьютеров, тем самым получив программу и возможность вас шантажировать. И он взял еще кое-что - штуковину, которая умеет дистанционно управлять камерами видеонаблюдения.
- Софи настаивала, и я… Да, признаю, я питал к ней слабость. Назовем это слепой привязанностью дядюшки, - произнес Энтони Бут с неожиданным достоинством. - Я пошел на поводу у девочки и сглупил.
«Вот именно, - подумал я. - Предоставил Софи средство исчезать, и она исчезла».
- Не иначе как вы здорово привязались к ней, сэр, если подарили ей нечто столь могущественное.
- Мы хорошо подружились за последние два года, инспектор. Она была похожа на меня, а не на Саймона с Анджелой. Она сама так говорила.
Теперь я видел, насколько Софи им манипулировала. Как использовала его гордость и тщеславие, чтобы получить то, что хотела. В глубине души он все еще был младшим братцем, жаждавшим доставлять удовольствие, ищущим одобрения.
- Барри Дин узнал об этом и натравил на Софи убийцу, чтобы заполучить желаемое. И человек, которому он заплатил за ее убийство, заодно разлил сперму, взятую из презерватива, которым вы пользовались, когда трахали проститутку по имени Вероника Брукс. - Я резко выделил слово «трахали».
- Я не делаю тайны из своей сексуальной жизни, инспектор.
- Похоже, Дин вас и впрямь ненавидел.
- Это легко объяснить. Я как-то раз дал надомную работу Барри Дину. Я привлекал немало вольных программистов, когда разрабатывал код для АРЭСН и чип «красной линии». Одним из них был Дин.
- Когда это было, сэр?
- Два года назад. Как раз когда его выпустили из тюрьмы. Кто-то стал посылать работающим у меня женщинам самую грязную порнографию. Я выследил Дина и уволил его.
- Я видел его дело, сэр. Там об этом не упоминается.
- Я не заявлял в полицию, ибо счел это внутренним делом фирмы, инспектор. Я узнал, что он вытворяет, и избавился от него.
- Полагаю, было бы неловко для фирмы, работающей в сфере безопасности, признать, что она по недомыслию наняла субъекта с преступным прошлым.
Энтони Бут ничего не ответил, и я добавил:
- А вот чего я не понимаю, так это почему вы не рассказали всего полиции после гибели Софи.
- Я не знал тогда, что Барри Дин стоит за похищением программы и того, что вы назвали «штуковиной».
- И за убийством Софи?
- И за этим тоже, конечно.
- Выкладывайте, - предложил я. - Вы хотели справиться сами. Вы хотели откупиться и замять дело. Вы бы не сообщили полиции о шантаже, даже если бы знали, кто вас шантажирует, а я думаю, вы знали, что это - Барри Дин. Он наверняка хотел, чтобы вы знали, что это он. Таков его стиль.
- Я признаю не больше того, что хочу признать, инспектор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37