Являясь членом профсоюза и выполняя тяжелую, иногда грязную работу, она сумела воспитать обоих сыновей, все время беспокоясь, как это делают матери, о компании, в которой они находятся, и их шансах на успех в жизни.Она чувствовала себя такой усталой, когда сошла с автобуса, спрашивая себя, почему не купила автомобиль из тех денег, что накопила за несколько лет. Но покупка автомобиля влекла за собой необходимость страховки, а у нее дома младший сын — это увеличит затраты на эксплуатацию машины и заставит ее беспокоиться еще больше. Может быть, она купит ее через несколько лет, когда и он будет служить в армии, что является его единственной надеждой на обучение в колледже. Вирджинии Чарлз хотелось, чтобы ее сыновья получили высшее образование, но заплатить за это ей одной никогда не удастся.Несмотря на усталость, она шла быстрым шагом, настороженно глядя по сторонам. Как изменился ее район! Всю свою жизнь она провела здесь в пределах нескольких кварталов и все еще помнила, как приятно и, главное, безопасно можно было ходить по улицам, навещая знакомых. Она даже помнила, что могла ходить пешком в церковь Нового Сиона, ничуть не беспокоясь о своей безопасности, когда у нее изредка выдавался свободный вечер. Теперь Вирджиния больше не имела такой возможности из-за работы, но утешала себя тем, что могла откладывать деньги за два часа ежедневной сверхурочной работы. Она шла и настороженно смотрела по сторонам. В конце концов нужно пройти всего три квартала, подумала она, и ускорила шаг, куря сигарету, чтобы хоть как-то снять усталость и не потерять бдительности, пытаясь оставаться спокойной. За прошлый год ее грабили дважды, оба раза наркоманы, нападавшие сзади и хватавшие за шею — отсюда и местный термин «запрягать», — им были нужны деньги на наркотики. Нет худа без добра — эти случаи послужили предметным уроком для ее сыновей. К тому же ее финансовые потери оба раза оказывались небольшими, потому что Вирджиния никогда не имела при себе больше той суммы, которая требовалась для оплаты проезда на автобусе и ужина в кафетерии больницы. Боль причиняло не это, а оскорбление ее достоинства. Впрочем, еще болезненнее она воспринимала это из-за воспоминаний об ушедших временах, когда здесь жили, главным образом, законопослушные граждане. Остался еще один квартал, сказала себе Вирджиния, поворачивая за угол.— Эй, мамаша, у тебя не найдется доллара? — послышался голос уже позади нее. Она увидела тень и продолжала идти мимо нее, не оборачиваясь, не обращая внимания, надеясь, что и к ней отнесутся с аналогичной любезностью. Теперь, однако, подобная любезность становилась редким явлением. Она шла дальше, опустив голову, усилием воли заставляя себя не останавливаться, пытаясь убедить себя в том, что далеко не все уличные хулиганы нападают на женщину сзади. Рука, схватившая ее за плечо, положила конец такой надежде.— Давай деньги, сука, — произнес голос. В нем не было злобы, всего лишь сухое требование, выраженное равнодушным тоном, дававшим понять, что представляют собой новые уличные правила.— У меня недостаточно денег, чтобы ты проявил к ним интерес, парень, — ответила Вирджиния Чарлз, поворачивая плечо. Ей хотелось уйти отсюда, она все еще не оглядывалась назад, зная, что в движении — безопасность. И тут послышался щелчок.— Порежу тебя. — Голос все еще оставался спокойным, он объяснял этой глупой суке суровые жизненные факты.Звук напугал ее. Она остановилась, шепча про себя молитву, и открыла сумочку, затем медленно повернулась. Ее гнев пока не уступил места страху. Она могла закричать, и несколько лет назад женский крик возымел бы действие. Мужчины услышали бы ее, как-то отреагировали, может быть, даже вышли на улицу, чтобы прогнать хулигана. Теперь она увидела его — совсем мальчишка, лет семнадцати-восемнадцати, с расширенными, лишенными жизни зрачками от какого-то наркотика, — это и еще бесчеловечное ощущение неограниченной власти. Нужно отдать ему деньги и уходить, подумала она, и достала из сумочки пятидолларовую бумажку.— Целых пять долларов? — хихикнул парень. — Мне нужно куда больше, сука. Давай деньги, а то пущу кровь.Больше всего ее напугал взгляд мальчишки, заставил впервые потерять самообладание.— Это все, что у меня есть! — в панике воскликнула она.Келли повернул за угол. Его машина стояла совсем близко, в середине квартала, и он почувствовал, как начало спадать напряжение. Он ничего не слышал, пока не вышел из-за угла, и сразу увидел двух человек меньше чем в двадцати футах от его «фольксвагена», покрытого пятнами ржавчины. Один из них что-то держал в руке, и по сверкнувшему отражению Келли понял, что это нож.Его первой мыслью было: «Проклятье!» Ведь он уже решил, как следует поступать в таких случаях. Он не сможет спасти весь мир и даже не будет пытаться. Спасение жертвы уличного преступления выглядит эффектно на экране телевизора, но сейчас он охотился за более крупными хищниками. Однако он не подумал о том, что преступление может совершиться рядом с его машиной.Келли замер, оценивая обстановку, и его мозг снова заработал, когда в кровь хлынул поток адреналина. Если здесь произойдет что-нибудь серьезное, полиция сразу окажется тут как тут и может пробыть в течение нескольких часов, а ведь он оставил два мертвых тела почти в четверти мили отсюда — еще меньше, если считать по прямой. Это плохо, и у него почти нет времени для принятия решения. Мальчишка держал женщину за руку, размахивая ножом, он стоял спиной к Келли. Даже в темноте трудно промахнуться с расстояния в двадцать футов, но только не пулей 22-го калибра, которая проникает очень глубоко, тем более что позади преступника находится его жертва или по крайней мере ничем не вооруженный человек. На женщине была какая-то форменная одежда, ей лет сорок, отметил Келли, двигаясь вперед. И тут все снова переменилось. Мальчишка ударил женщину ножом в руку. В свете уличных фонарей Келли отчетливо увидел кровь.Вирджиния Чарлз застонала от боли, когда нож полоснул по руке. Она вырвалась или, вернее, попыталась вырваться, уронив деньги. Левой рукой мальчишка схватил ее за горло, и по его взгляду она поняла, что он решает, куда нанести следующий удар. И тут женщина заметила движение в темноте — футах в пятнадцати стоял мужчина. От боли и в панике она попыталась закричать, позвать на помощь. Крик был едва слышен, но бандит заметил, что ее глаза куда-то устремлены — куда?Парень обернулся и увидел в десяти футах уличного бродягу. Охватившая его было тревога перешла в ленивую улыбку.Проклятье. Все идет совсем не так как надо. Голова Келли была наклонена вперед, он смотрел на мальчишку исподлобья, чувствуя, что происходящее вышло из-под контроля.— Может быть, у тебя есть деньги, папаша? — спросил парень, опьяненный чувством силы. Повинуясь минутному капризу, он шагнул к бродяге, у которого должно быть больше денег, чем у этой суки-медсестры.Келли не ожидал этого, и движение мальчишки застало его врасплох. Он протянул руку за пистолетом, но глушитель зацепился за что-то, и приближающийся бандит инстинктивно почувствовал угрозу. Он сделал еще шаг, на этот раз более быстрый, и вытянул вперед руку с ножом. Теперь у Келли не осталось времени, чтобы достать пистолет. Он сделал полшага назад и выпрямился.При всей своей агрессивности грабитель плохо владел ножом. Его первый выпад оказался неудачным, и он удивился, с какой легкостью пьяный бродяга отбил в сторону вытянутую руку, затем шагнул вперед. Жесткие пальцы нанесли удар в солнечное сплетение, парень задохнулся, но не упал сразу. Медленно опускаясь на землю, он снова взмахнул ножом. Келли схватил его за руку, дернул на себя, затем повернул ее и переступил через тело, уже падающее вниз. Послышался громкий треск — это рука мальчишки выскочила из плечевого сустава, но Келли продолжил движение и сломал ее совсем.— Почему бы вам не идти домой, мадам? — негромко сказал он, обращаясь к Вирджинии и отвернувшись в сторону в надежде, что она не успела понять, что произошло. Да, пожалуй, не успела, решил Келли — он двигался с молниеносной быстротой.Медсестра наклонилась, подняла с тротуара пятидолларовую банкноту и без единого слова пошла прочь. Келли смотрел ей вслед, повернув голову, и увидел, как она прижала правую руку к ране на левой, пытаясь остановить кровотечение, затем пошатнулась, по-видимому, от шока. Келли был доволен, что ей не понадобилась помощь. Ему было ясно, что она непременно сообщит кому-нибудь о случившемся, может быть, вызовет «скорую помощь», и вообще-то надо бы помочь ей, однако опасность увеличивалась намного быстрее его способности справиться с возникшими проблемами. Неудавшийся грабитель начал стонать, боль от сломанной руки пробивалась сквозь защитный туман наркотиков. А вот он наверняка видел лицо Келли, причем совсем близко.Проклятье, прошептал Келли. Ничего не поделаешь, этот парень ранил женщину и затем напал с ножом на него — и первое и второе можно истолковывать как попытки совершить убийство. И уж точно для него это не впервые. Парень выбрал не правильный путь, а сегодня ошибся и при выборе места. За подобные ошибки приходится расплачиваться. Келли взял нож из сломанной руки парня, вяло лежащей на тротуаре, с силой всадил его в шею чуть ниже затылка и оставил там. Еще через минуту «фольксваген» Келли был уже в середине соседнего квартала.Семь, сказал он себе, поворачивая на восток.Проклятье. Глава 19Мера милосердия Это становится уже более привычным, чем утренний кофе с булочкой, сказал себе лейтенант Райан. Убиты еще два торговца наркотиками, оба двумя выстрелами в голову, пули 22-го калибра, но на этот раз не ограблены. На месте преступления нет пустых гильз, никаких следов борьбы. Один даже схватился рукой за свой револьвер, но не успел достать его из заднего кармана брюк. Вот это было уже необычно. Он по крайней мере заметил опасность и отреагировал на нее, хотя и неэффективно. Затем позвонили по телефону из квартиры, находящейся всего в нескольких кварталах от места, где были найдены тела убитых уличных дилеров, и лейтенант в сопровождении Дугласа поехал туда, оставив младших детективов разбираться с двумя убитыми. Судя по телефонному звонку, это убийство было куда интереснее.— Ты только посмотри! — воскликнул Дуглас, который вышел из машины первым. Действительно, не слишком часто видишь, что из затылка трупа торчит рукоятка ножа, словно столб в изгороди. — Серьезные парни, им не до шуток.Как правило, рядовое убийство в этой части города, как и в любой части любого другого города, случалось в результате семейных ссор. Члены семьи убивали друг друга или люди убивали близких друзей по самым тривиальным причинам. В прошлом году, в День Благодарения, отец убил сына, поссорившись из-за ножки индейки. Самому Райану больше всего «нравилось» убийство, происшедшее в результате ссоры по поводу пирога с крабами — не то чтобы оно вызывало у лейтенанта какое-то особое веселье, просто казалось ему исключительным парадоксом. Во всех подобных случаях ситуация усугублялась алкоголем и унылой жизнью, превращавших мелкие разногласия в проблемы огромной важности. «Я не хотел» — эту фразу ему приходилось выслушивать после совершенного убийства чаще всего. Другим весьма распространенным объяснением было «ну почему он так настаивал на своем?» Грусть после расследования подобных случаев, разъедала душу Райана подобно кислоте, но хуже всего была однообразная монотонность таких убийств. Человеческая жизнь не должна заканчиваться путем вариаций на одну и ту же тему. Она слишком драгоценна для этого — урок, усвоенный Райаном на вересковых пустошах Нормандии и в заснеженных лесах вокруг Бастони, когда он был молодым солдатом в 101-й воздушно-десантной дивизии. Типичный убийца обычно заявлял, что не собирался убивать, и часто сразу сознавался в совершенном преступлении, глубоко раскаиваясь в содеянном, в том, что от его или ее руки погибли члены семьи или друзья, так что в результате рушились две жизни. Это были преступления, совершенные в порыве страсти или необдуманных действий. Такими обычно и бывали убийства. Но не это.— Что у него с рукой? — спросил Райан у судебно-медицинского эксперта. Помимо многочисленных следов уколов рука мертвого парня казалась вывернута настолько, что лейтенант понял — он смотрит на ее обратную сторону.— Похоже, плечевой сустав вывихнут — впрочем, нет. Сломан, — добавил врач после короткого раздумья. — Мы видим здесь синяки вокруг кисти, вызванные силой захвата. Кто-то схватил его за кисть двумя руками и практически вырвал руку из плечевого сустава, словно ветку у дерева.— Прием карате? — удивился Дуглас.— Похоже на то. В результате он утратил способность двигаться. А причину смерти вы видите сами.— Лейтенант, вот Вирджиния Чарлз, она живет в квартале отсюда, — позвал Райана сержант полиции. — Миссис Чарлз сообщила о преступлении.— С вами все в порядке, миссис Чарлз? — спросил Райан. Фельдшер осматривал повязку, которую она сама наложила на раненую руку. Рядом стоял ее сын, заканчивающий Данбар-хай-скул. Он смотрел на убитого безо всякого сострадания. Четыре минуты спустя лейтенант располагал дополнительной информацией.— Вы говорите, бродяга?— Пропойца — вон бутылка, которую он выронил. — Женщина показала на валяющуюся бутылку. Дуглас подобрал ее с максимальной осторожностью.— Можете описать его? — спросил лейтенант Райан. * * * Утренняя рутина была настолько обыденной, что могла иметь местом любую базу морской пехоты от Леджуна до Окинавы. Двенадцать ежедневных упражнений, затем пробежка, причем — в ногу, а старший сержант громким голосом задавал темп. С особым удовольствием солдаты обгоняли группы младших лейтенантов, только что получивших первое офицерское звание и проходящих курс начальной физической подготовки, или улыбались при виде еще более жалкого зрелища — бегущих курсантов офицерской школы. Маршрут пятимильной пробежки пролегал мимо стрельбища с дистанциями до пятисот ярдов и других тренировочных объектов, названных в честь погибших морских пехотинцев, почти до академии ФБР, но потом сворачивал на лесную тропинку к выделенному для подготовки штурмовой группы тренировочному полигону. Привычная утренняя рутина всего лишь напоминала солдатам, что они — морские пехотинцы, а продолжительность пробежки говорила об их принадлежности к разведывательным подразделениям корпуса, для членов которых физическая подготовка, не уступающая уровню тренированности участников Олимпийских игр, была нормой. Выбежав на территорию полигона, они с удивлением заметили, что там их ждет генерал, равно как детская песочница и качели.— Добро пожаловать в Куантико, морские пехотинцы, — обратился к ним Марти Янг, после того как солдаты немного остыли от пробежки и сержант подал им команду «вольно». В стороне они увидели двух адмиралов в белых повседневных мундирах, а с ними пару штатских, которые наблюдали внимательно за солдатами и прислушивались. Глаза морских пехотинцев сузились, и предстоящая операция сразу приобрела особый интерес.— Выглядит, как на аэрофотоснимках, — негромко заметил Каз, осматриваясь по сторонам; они уже знали, о чем будет говорить генерал Янг, обращаясь к солдатам. — А вот зачем здесь игровая площадка?— Это я предложил, — произнес Грир. — У Ивана есть разведывательные спутники. Время их пролета над полигоном в течение следующих шести недель указано в расписании, висящем внутри здания А. Мы не знаем, насколько совершенны их камеры, и потому исходим из того, что они не уступают нашим, понимаешь? Вот мы и показываем другой стороне все, что она хочет увидеть или в чем она может легко разобраться. У веек по-настоящему безобидных мест существует площадка для стоянки автомобилей. — Программа была уже определена. Каждый день после прибытия на полигон солдаты будут перемещать автомобили с одного места на другое, причем беспорядочно. Затем, часов в десять утра они извлекут из машин манекены и расставят их по игровой площадке. В два или три часа дня автомобили снова поменяют местами, а манекены переставят. Высшие чины подозревали — и были в этом правы, — что процедура вызовет массу шуток.— А после того как все кончится, полигон превратится в настоящую игровую площадку? — спросил Риттер и тут же ответил на собственный вопрос. — Черт побери, а почему и нет? Здорово придумано, Джеймс.— Спасибо, Боб.— Но полигон кажется таким маленьким, — заметил адмирал Максуэлл.— Размеры соблюдены с точностью до трех дюймов. Мы смошенничали, — объяснил Риттер. — В нашем распоряжении имеется советское наставление по строительству таких лагерей. Ваш генерал Янг отлично справился с работой.— В окнах здания С отсутствуют стекла, — обратил внимание Подулски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100