Он понес большие потери и сейчас переформируется. Обычное пополнение и перевооружение. У них мало тяжелого оружия. Механизированные части находятся далеко оттуда.— А плохие? — произнес адмирал Подулски.— Неужели еще нужно говорить? Вдоль побережья размещено столько зенитных батарей, что своим огнем они в состоянии закрыть все небо. Батареи зенитных ракет СА-2 вот здесь, здесь и, наверно, здесь. Для самолетов этот район слишком опасен, Каз, . Для вертолетов? Одна или две спасательных птички — да, конечно, они могут попытаться, но переброска значительных сил будет рискованной, весьма рискованной. Мы ведь обсуждали все это, когда готовили операцию «Кингпин», помнишь?— Но сейчас цель всего в тридцати милях от берега.— Пятнадцать или двадцать минут на вертолете, летящем по прямой, чего только на таком отрезке вьетнамцы не смогут сделать, Каз. Я сам просмотрел оборонительные карты. Лучший маршрут, который мне удалось проложить, — это твой район, Каз, но я тоже кое-что знаю, верно? — займет двадцать пять минут, и мне не хотелось бы лететь по нему днем.— Мы можем использовать тяжелые бомбардировщики Б-52, чтобы пробить коридор, — предложил Подулски. Он никогда не отличался особой тонкостью при разработке операций.— Я думал, ты хочешь, чтобы мы не привлекали внимания к этой операции, — заметил Грир. — Послушай, по-настоящему плохие новости заключаются в том, что никто не проявляет особого энтузиазма к этой операции. «Кингпин» потерпел неудачу...— Это не наша вина! — возразил Подулски.— Я знаю это, Каз, — терпеливо заметил Грир. Подулски всегда был страстным защитником.— Она должна быть осуществима, — проворчал Каз. Все трое склонились над разведывательными фотоснимками. Это была отличная подборка — два снимка со спутников, два с SR-71 «Блэкбердз» и три совсем недавних перспективных фотографии, сделанные с низколетящих беспилотных «Охотников за буйволами». По форме лагерь был квадратным, ну просто идеальный квадрат, со стороной в двести метров, несомненно в точном соответствии с каким-то руководством, полученным от Восточного блока, с рекомендациями о том, как строить надежно защищенные лагеря для военнопленных. В каждом углу возвышалась сторожевая вышка — итого четыре вышки десятиметровой высоты. Над каждой вышкой была крыша из кровельного железа, чтобы дождь не заливал легкие пулеметы РП устаревшего советского образца, что состояли на вооружении армии Северного Вьетнама. Внутри изгороди из колючей проволоки находились три больших здания и два поменьше. По мнению адмиралов, в одном из больших зданий и были заключены двадцать американских офицеров званием от подполковника и выше, потому что это был специальный лагерь.Впервые внимание Грира привлекли фотоснимки, сделанные «Охотником за буйволами». На одном, особенно четком, было видно лицо полковника Робина Закариаса, летчика ВВС США. Его истребитель-бомбардировщик F-105G «Дикая ласка» был сбит восемь месяцев назад. Из Вьетнама поступило сообщение, что он и второй пилот, специалист по вооружению и электронным системам, оба погибли. Была опубликована даже фотография его тела.Этот лагерь с кодовым названием «Сендер грин», известным не более чем пятидесяти мужчинам и женщинам, был расположен отдельно от знаменитого «Ханойского Хилтона», в котором бывали американские граждане. Там теперь находились почти все американские военнопленные после эффектного, но неудачного рейда операции «Кингпин» на лагерь в Сонг-Тай. Укрытый от посторонних глаз, расположенный в месте, где никто не стал бы его искать, лагерь «Сендер грин» казался зловещим. Он ни разу не упоминался ни в печати, ни в секретных донесениях. Каким бы ни был исход войны, Америка хотела получить обратно своих летчиков. Здесь же находился лагерь, само существование которого означало, что некоторые из них никогда не вернутся домой. Статистика американских потерь демонстрировала странную и зловещую особенность: летчики с высоким воинским званием гибли, судя по сообщениям вьетнамцев, гораздо чаще, чем младшие офицеры. Было известно, что противник обладает отличными источниками разведывательной информации, многие из которых находились в рядах американских «сторонников мира», что вьетнамцы вели досье на старших американских офицеров, в которых указывалось, кто они, что они знают, какие другие задания исполняли. Можно было допустить, что таких офицеров удерживают в особом месте и знания, которыми они владеют, используются вьетнамцами как средство давления на русских. Знания пленных офицеров в сфере специальных стратегических интересов обменивались — по-видимому — на продолжающуюся поддержку русских в этой затянувшейся войне, особенно теперь, когда в новой атмосфере разрядки многие требовали ее окончания. Так много интриг развивалось вокруг американских военнопленных.— Смелый, — выдохнул Максуэлл. На трех увеличенных отпечатках было видно лицо американца, каждый раз смотревшего в объектив камеры. На последнем снимке запечатлелось движение одного из охранников, замахнувшегося прикладом автомата в спину американца. Лицо американца не вызывало сомнений — это был полковник Закариас.— А вот этот парень — русский, — сказал Казимир Подулски, постукивая пальцем по фотографиям, сделанным с беспилотного самолета. Действительно, мундир офицера не вызывал сомнений.Они знали, о чем думает Каз. Сын бывшего польского посла в США, унаследовавший титул графа, потомок древнего рода, когда-то воевавшего на стороне короля Яна Собеского, его семья вместе с остальным польским дворянством была уничтожена по одну сторону демаркационной линии нацистами, а по другую сторону — русскими в Катыньском лесу, где два его брата погибли после короткой и безнадежной войны на два фронта. В 1941 году, в тот самый день, когда он закончил Принстонский университет, Подулски вступил в американский военно-морской флот в качестве летчика, приняв новую страну и новую профессию. Каждой из них он служил к гордостью и бесстрашием. И яростью. А теперь все это обострилось еще больше, потому что в скором времени ему грозила отставка. Грир видел причину. Поразительно изящные руки адмирала были изуродованы артритом. Как он ни пытался скрыть это, после очередного физического осмотра его навсегда уволят из флота, и Каз станет делить годы отставки с мыслями о мертвом сыне и с женой, живущей на депрессантах, после карьеры, которую он будет, по-видимому, считать неудавшейся, несмотря на все награды и адмиральское звание.— Мы должны найти способ, — сказал Подулски. — Если мы не найдем его, то никогда больше не увидим этих людей. Ты знаешь, кто может оказаться среди них, Голландец? Пит Фрэнсис, Хэвдс Осборн.— Пит был у меня летчиком, когда я командовал авианосцем «Энтерпрайз», — кивнул Максуэлл. Оба посмотрели на Грира.— Я согласен с вашей оценкой назначения лагеря. Не скрою, у меня были сомнения. Закариас, Фрэнсис и Осборн — все это офицеры, к которым у них большой интерес. — Полковник ВВС провел несколько лет в Омахе и служил там в группе выбора целей для стратегического оружия. Его знания самых секретных планов Америки были энциклопедическими. Два морских офицера владели не менее важной информацией, и, хотя каждый из них был смелым, преданным и готовым отрицать, скрывать и обманывать, они были всего лишь людьми, а воля людей небеспредельна, тогда как у противника было время. — Послушайте, если хотите, я могу попытаться поднять этот вопрос в некоторых кругах, но не питаю особых надежд.— Если мы не сделаем этого, мы нарушим доверие остальных! — Подулски ударил кулаком по столу. Но у Каза время было тоже ограничено. Обнаружение этого лагеря, спасение военнопленных — все это сделает абсолютно ясным, что Северный Вьетнам публично лгал. Это может подорвать переговоры о мирном урегулировании в такой степени, что Никсону не останется ничего другого, как принять еще один оперативный план, подготовленный большой группой специалистов Пентагона: вторжение на территорию Северного Вьетнама. Это будет самая американская из всех военных операций: комбинированная атака всех родов войск, не имеющая прецедента по размаху, дерзости и потенциальному риску: воздушно-десантная дивизия высаживается прямо в центре Ханоя, дивизия морской пехоты захватывает приморские плацдармы по обеим сторонам Хайфона, удары с воздуха в центре, поддержанные всем, что имелось в распоряжении Америки, с целью нанесения одного мощного сокрушительного удара, попытки одержать победу над Северным Вьетнамом путем захвата всего политического руководства этой страны. Этот план, кодовое название которого менялось ежемесячно — сейчас оно было «Сертэн коронет», — стал святым Граалем Святой Грааль — в западноевропейских средневековых легендах таинственный сосуд, ради приближения к которому и приобщения его благим действиям рыцари совершают свои подвиги. Обычно считалось, что это чаша с кровью Иисуса Христа.

мести для всех военных, на протяжении шести лет наблюдавших за тем, как их страна совершала ошибку за ошибкой, за ее колебааниями и нерешительностью, отчего расточительно тратились жизни ее детей.— Ты думаешь, я этого не знаю? Осборн работал со мной в Сьютленде. Я сопровождал священника, когда он доставил эту проклятую телеграмму, понимаешь? Я на твоей стороне, не забывай этого. — В отличие от Каза и Голландца Грир знал, что операция «Сертэн коронет» никогда не выйдет за пределы штабного учения. Ее просто нельзя было провести без одобрения Конгресса, а из Конгресса такая информация расходится слишком быстро. Эта операция была возможна в 1966 или 67-м, может быть, даже в 1968 году, но сейчас она была просто немыслима. В отличие от операции с «Сендер грин», которая была достаточно реальна.— Сбавь обороты, Каз, — посоветовал Максуэлл.— Слушаюсь, сэр.Грир перевел взгляд на рельефную карту.— Ты знаешь, вы, морские летуны, мыслите несколько ограниченно.— Что ты имеешь в виду? — спросил Максуэлл. Грир указал на красную линию, подходящую от прибрежного города почти к самым воротам лагеря. На снимках, сделанных прямо сверху, это выглядело хорошей дорогой, даже с асфальтовым покрытием.— Силы реагирования расположены вот здесь, здесь и здесь. А вот это дорога, она почти все время идет вдоль реки. Повсюду здесь размещены зенитные батареи, их поддерживает дорога, но, вы знаете, при соответствующем снаряжении зенитные орудия не представляют опасности.— Но ведь это вторжение, — заметил Подулски.— А высадка двух воздушно-десантных рот — не вторжение?— Я всегда говорил, что ты умница, Джеймс, — сказал Максуэлл. — Ты знаешь, это место находится как раз там, где сбили моего сына. Этот парень из группы морских коммандос отправился за ним и спас его прямо вот здесь, — постучал по карте пальцем адмирал.— У нас есть кто-то, знакомый с районом и бывавший здесь? — спросил Грир. — Это поможет проведению операции. Где он сейчас? * * * — Привет, Сара, — Келли указал на кресло. Ему показалось, что за время, пока он ее не видел, она постарела.— Я захожу к тебе уже третий раз, Джон. Во время двух первых визитов ты спал.— Да, последнее время я много сплю. Все в порядке, — заверил ее Келли. — Сэм навещает меня два раза в день. — Он уже чувствовал себя неловко. Труднее всего говорить с друзьями, сказал себе Келли.— Видишь ли, у нас было так много работы в лаборатории, — быстро начала Сара. — Джон, я хотела сказать тебе, как мне жаль, что я попросила тебя приехать в город. Я могла бы послать тебя куда-нибудь в другое место. Ей было совсем необязательно встречаться с Мадж. В Аннаполисе есть прекрасный практикующий врач... — Она неловко замолчала.Она чувствует себя виноватой, подумал Келли.— Ты ни в чем не провинилась, Сара, — сказал он. — Ты так хорошо к ней относилась. Если бы ее мать относилась к ней так же, может быть...Но Сара словно не слышала его.— Я должна была назначить ей более поздний срок. Если бы день встречи был другим...В этом она права, подумал Келли. Все это переменные величины. Что если? Что, если бы он выбрал другой квартал для стоянки машины? Что, если бы Билл не заметил их? Что, если бы я не поехал совсем и позволил ублюдку просто заниматься своим делом? Другой день, другая неделя? Что, если бы произошло много других вещей? Прошлое случилось, потому что сотня маленьких случайных событий совпали таким образом, что оно произошло точно так, в именно такой последовательности, и, хотя так просто воспринимать удачные результаты, остается лишь неистовствовать по поводу неудач. Что, если бы он выбрал другой маршрут от продуктового склада? Что, если бы он не заметил Пэм на обочине дороги и не подобрал ее? Что, если бы он не заметил таблеток? Что, если бы он остался к этому равнодушен или был бы настолько возмущен, что бросил бы ее? Была бы она жива теперь? Если бы ее отец проявил больше участия и она не убежала из дома, они никогда бы не встретились. Хорошо это или плохо?И если бы все это случилось в действительности, что тогда имеет значение для людей? Неужели вся их жизнь состоит из одних случайностей? Суть заключалась в том, что никто не мог ответить на этот вопрос. Если бы он был Богом, взирающим с небес на все, что происходит внизу, может быть, тогда события сложились бы в стройную систему, но, если смотреть на все изнутри, это просто происходило, подумал Келли, и ты делаешь все, что в твоих силах, пытаясь научиться на собственных ошибках, подготовиться к следующему случайному событию, происходящему с тобой. Но есть ли в этом смысл? Черт побери, есть ли вообще смысл в чем-нибудь? Этот вопрос был слишком сложен для бывшего боцмана военно-морского флота, лежащего на больничной койке.— Сара, ты ни в чем не виновата. Ты помогла ей, и никто не помог бы Пэм лучше тебя. Разве можно это изменить?— Черт возьми, Келли, мы ведь спасли ее!— Я знаю. Это я привез ее сюда, и это я проявил неосторожность, а не вы. Сара, все говорят мне, будто я ни в чем не виноват, а тут еще появляешься ты и утверждаешь, что это твоя вина. — Гримаса на его лице почти походила на улыбку. — Все это могло бы стать очень запутанным, если бы не один момент.— Это не было случайностью? — поспешно проговорила Сара.— Да, не было. * * * — Вот он, — тихо произнес Ореза, направив свой бинокль на отдаленную точку. — Точно, как вы сказали.— Ну давай, иди к папочке, — прошептал в темноте рулевой рубки полицейский.Это было просто удачное совпадение, сказал себе лейтенант. Те, о ком шла речь, владели кукурузной фермой в графстве Дорчестер, но между рядами кукурузы там росла марихуана. Как говорится, простенько, но с толком. На ферме находились амбары и другие строения, но самое главное — им было обеспечено уединение. Будучи неглупыми людьми, они не захотели везти полученный продукт по мосту через залив в своем грузовичке, потому что летом там порой происходили непредвиденные случайности и к тому же контролер, взимающий плату за проезд по мосту, уже однажды, месяц назад, проявил бдительность и помог полиции штата арестовать груз марихуаны. Они были слишком осторожны, чтобы стать потенциальной угрозой для своего друга. Риску нужно положить конец.Поэтому они воспользовались судном. Это совпадение, ниспосланное свыше, позволило береговой охране принять участие в операции по захвату контрабандистов и таким образом поднять значение своей службы в собственных глазах. Это ничуть не повредит, особенно после того, как он использовал их в качестве ширмы, чтобы помочь с убийством Анджело Ворано, подумал улыбаясь лейтенант Шарон.— Арестовываем их сейчас? — спросил Ореза.— Да. Те, кому они везут товар, у нас под контролем. Только не говорите об этом никому, — добавил полицейский. — Мы не хотим скомпрометировать их.— Можете на нас положиться. — Главный старшина передвинул вперед рукоятки газа и повернул штурвал вправо. — Хватит спать, ребята, принимаемся за дело, — сообщил он команде.Сторожевой катер длиной в сорок один фут присел на корму от резко возросшей скорости. В ушах командира катера ворчание дизелей звучало пьянящей музыкой. Маленький стальной штурвал вибрировал у него в руках. Ореза направил катер по новому курсу. Самое забавное заключалось в том, что предстоящее для везущих груз станет сюрпризом. Несмотря на то что береговая охрана являлась основным органом, осуществляющим соблюдение закона в прибрежных водах, они всегда занимались главным образом поиском и спасением, и мало кому было известно об их подлинном назначении. И очень жаль, подумал Ореза. За последние пару лет он застал нескольких служащих береговой охраны за курением марихуаны, его ярость была такова, что о ней до сих пор вспоминали те, кто были тому свидетелями.Цель была теперь ясно различима — тридцатифутовый рыбачий баркас, построенный на одной из маленьких верфей на берегу залива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100