Беландра сама не знала.
– Послушай. – Ее собственный голос прозвучал незнакомо, глухо и хрипло. – Я уже никогда не смогу любить его после того, что он сделал с Брофи.
Это было правдой. Она вспомнила все: его безжалостные обвинения, его упорство, мстительность, гнев. Креллис подставил ее племянника. Креллис сфальсифицировал доказательства. Креллис обрек его на смерть. Они ничего не забыла, и это укрепляло ее решимость. И все же где-то в глубине души еще жила любовь. И Беландра ничего не могла с этим поделать. Что ж, пусть. Теперь она знала одно: спасти Огндариен способен только Креллис, но ее любовником ему не быть уже никогда.
Словно прочтя что-то в ее глазах, словно узрев долгожданный знак, Косарь пересек комнату. Беландра впервые увидела его, когда он расправился с тремя ее врагами. Тогда керифянин показался ей огромным, едва ли не великаном, а между тем они были примерно одного роста. Такое поразительное несовпадение двух образов, реального и воображаемого, всегда заставало Беландру врасплох.
Он погладил ее по щеке, откинул прядь упавших со лба волос.
Ожидая поцелуя, она облизала губы.
– Трудно в первый раз поцеловать женщину, когда ты одного с ней роста. Если только она не лежит.
Он ловко подхватил ее на руки и бросил на кровать. От удивления Беландра рассмеялась. В следующее мгновение он уже навис над ней и медленно, глядя в глаза, опустился.
– Другой возможности, может быть, уже и не будет, – прошептал Косарь. Она смотрела на него и не узнавала – таким, нерешительным и мягким, он предстал перед ней впервые.
– Знаю.
Он помолчал.
– Ты этого хочешь? – Черные брови сдвинулись к переносице.
Она почувствовала, как он напрягся, и, положив руки на бугристые плечи, прошептала:
– Да.
Он по-мальчишески радостно улыбнулся и приник губами к ее губам. Беландра крепко обняла его и раздвинула бедра. Он задрожал, будто от холода, и, продолжая целовать, принялся расстегивать платье. Ловкие пальцы быстро разделывались с крошечными пуговичками.
Она закрыла глаза, готовя себя к тому, чтобы полюбить этого мужчину, отдать ему то немногое, что могла, в благодарность за все, что он сделал для нее.
Косарь уже не целовал ее. И пуговички остались не расстегнутыми. Беландра открыла глаза. Напряженное, твердое лицо. Таким она видела его перед тем, как попросить об одолжении. Таким она видела его перед тем, как он убивал по ее просьбе. Таким оно было и потом. Именно это лицо она привыкла видеть. Именно это выражение знала – увы! – слишком хорошо.
– Ты думаешь о нем.
Беландра покачала головой.
– Нет. Не о нем.
Он долго смотрел ей в глаза, потом начал методично, аккуратно застегивать пуговицы.
Она схватила Косаря за руку.
– Не надо, пожалуйста. Я хочу этого.
Он убрал ее руку, мягко, но решительно.
– Ты хочешь этого так же, как почтенный купец хочет расплатиться с долгами.
– Нет… не так… – Беландра осеклась – он смотрел на нее так открыто и искренне. – Пожалуйста, дай мне немного времени.
Три верхние пуговички остались не застегнутыми. В вырезе платья тускло мерцал красный камень.
Косарь поднялся. Темные пальцы теребили край покрывала.
– Наше время вышло, – с горькой улыбкой сказал он и покачал головой. – Мне не следовало сюда приходить, но… я должен был знать.
Решительно повернувшись, керифянин направился к двери. Беландра соскочила с кровати и бросилась за ним. Косарь уже переступил порог, когда она схватила его за руку и заставила повернуться.
– Я хочу дать тебе это, друг мой, моя… – Она попыталась произнести слово «любовь» и не смогла. – Будь моим. Возьми меня. Пожалуйста! Прошу тебя!
– Нет. Меньшего я не заслуживаю. – Он убрал ее руку и вышел в коридор.
– Подожди. – Беландра сделала еще несколько шагов, но остановилась, зная, что не догонит и не удержит. – Мне так жаль. Пожалуйста, пойми… Я хочу…
Керифянин остановился, и сердце ее дрогнуло и забилось быстрее. Ну пожалуйста, безмолвно молила Беландра. Пожалуйста, обернись!
Косарь лишь слегка повернул голо ну.
– Мы все чего-то хотим.
Он повернулся и сбежал вниз по голубовато-белым мраморным ступенькам.
ГЛАВА 4
У Сутома вдруг вспотели ладони. Резьба свежая! Повсюду вокруг статуэток были видны крохотные осколки камня, голую землю покрывала пыль. Он поднял фигурку и поднес поближе к лицу, чтобы получше разглядеть в темноте детали. Это была изящная женщина с длинными, разметанными ветром волосами и властным выражением лица. Другие фигурки отличались тем же мастерством исполнения и напоминали маленьких идолов из какого-нибудь варварского святилища. Сутом едва не пропустил их из-за повисшего над землей густого, зловонного тумана, но в какой-то момент пелена рассеялась и явила ему тайну острова Пепла, Проклятого острова.
Он осторожно положил статуэтку на землю и пробрался глубже в нишу между двумя громадными валунами. Резьба покрывала каменные стены снизу доверху, не оставляя свободного пространства. Сутом прищурился, всматриваясь в полумрак. Да это же Голубой город! Знаменитая крепость предстала перед ним как на ладони, изображенная до мельчайших подробностей, от Водной стены до мельниц и бухты.
Империя спасена! Чародеи Голубого города, как и говорилось в письмах, были здесь, на острове. Отец Льюлем будет доволен, а его, Сутома, ждет небывалое продвижение по иерархической лестнице. По меньшей мере на десяток рукавов. Едва ли не к самому Огу.
До слуха разведчика долетел слабый звук. Как будто тренькнул колокольчик. Он вылез из ниши. Вслушиваясь. Всматриваясь. Готовый к встрече с врагом.
Искусству тишины Сутома обучали с детства. Немногие из сыновей Ога оказались способны переносить полное одиночество, обязательный атрибут профессии. Oг отметил Сутома благородным сердцем, острым умом и быстрыми ногами, и он с гордостью служил его вечной мудрости в самых далеких, самых диких уголках мира.
Тихий как ветер, разведчик подобрался поближе к источнику звука. Должно быть, это и есть та самая музыкальная шкатулка. Отец Льюлем будет доволен. Женщины из обитающего в Пустоши племени кочевников рассказывали о таинственной серебряной коробочке, неизменно сопровождающей наследие.
Удостоверившись, что за ним никто не наблюдает, Сутом осторожно направился на звук по сухой, каменистой почве, прячась за валунами, в изобилии покрывающими этот голый, скрытый в тумане клочок суши.
Музыка доносилась из пещеры, в глубине которой горел костер. Сутом подкрался еще ближе и остановился перед входом. Из пещеры будто дышало холодом. Там, внутри, таилась зараза. Кожа покрылась мурашками, как будто его окунули в масло. Дышать стало трудно.
Доказательств уже хватало, но Сутом знал, что должен увидеть все собственными глазами. Он пригнулся и, по-змеиному вытянув шею, выглянул из-за камня.
Шорох за спиной! Шаги по камням! И еще! И еще! Ближе, быстрее, громче!
Сутом рванулся вперед и помчался вверх по склону, затянутому ядовитым туманом. В какой-то момент разведчик оглянулся–в просвете клубящихся белесых облаков блеснул под лунным светом обнаженный клинок.
Он прибавил. Бегать так быстро ему еще не приходилось. Но и опасность была слишком велика: если чародеи Голубого города схватят его… Нет, лучше не думать. Лоб покрылся испариной, ноги стали тяжелеть, но хруст камней за спиной добавлял сил. Он уже слышал их дыхание. Зло приближалось.
Хрипя от напряжения, Сутом взлетел на вершину хребта и ринулся вниз. Теперь преимущество за ним. У преследующего его колдуна, как и у всех восточных варваров, наверняка крупное тело и длинные ноги, но вряд ли он столь же резок и проворен, как огоггимский разведчик. Нет, им не…
Он врезался с разбегу в покрытое шерстью вонючее брюхо, отлетел в сторону и рухнул на камни. Громадная черная тварь повернулась к нему. Гортанный рев ударил по ушам. Сутом оттолкнулся и покатился вниз по склону. Существо последовало за ним, стараясь ухватить когтистой лапой. Может быть, ему и удалось бы спастись, но в какой-то момент на пути встал камень. Из глаз посыпались искры. Сутом попытался встать, вскрикнул от боли и завалился на спину. Из ноги, прямо над коленом, выглядывала бедренная кость.
Тварь, похожая на изуродованного медведя, неуклюже сползла по склону. Лапы его, казалось, едва держались на туловище, словно пришитые наспех; грязная, в клочьях свалявшейся шерсти шкура морщинилась и натягивалась при каждом шаге.
Сутом пошарил рукой на поясе, но меч, очевидно, выскользнул из ножен при падении со склона. Разведчик поднял голову и повернулся навстречу приближающемуся монстру.
Медведь заревел и поднялся на задние лапы. Ростом он был вдвое выше человека. Шерсть почти слезла с бурой, издающей мерзкий запах кожи. Под горящими злобой глазами блеснули кривые желтоватые зубы. Из пасти стекала черная слюна. Чудовище зарычало и раскинуло передние лапы с торчащими в разные стороны длиннющими, с ладонь, когтями.
Кто-то вылетел из темноты. Блеснул клинок.
Брызги горячей крови ударили в лицо. Сутом зажмурился. Рев чудовища оборвался булькающим хрипом. Мохнатая голова прокатилась мимо разведчика, но косматое туловище продолжало движение, вслепую размахивая лапами. Медведь рухнул, едва не накрыв собой Сутома, поднялся и устремился вниз по склону.
Разведчик огляделся. Обезглавленная тварь скрылась из виду, но из подсвеченной луной дымки тумана выступил человек.
На груди его мерцал словно вмурованный в плоть камень. Из одежды на нем были только потрепанные свободные штаны.
Чужак вытер лезвие о свисающую с пояса тряпку и бросил меч в ножны.
– Ты из Голубого города, – с трудом выговорил Сутом.
– Да. – Чародей склонился над разведчиком. На его суровом, обветренном лице стыли черные капли крови.
– Пожалуйста, не убивай меня. – Сутом попытался подвинуть сломанную ногу.
– Мне очень жаль, мой друг, но ты уже мертв.
Быстрым, но при этом удивительно осторожным движением незнакомец убрал его руку с бедра. Рана уже воняла, и Сутома едва не вырвало. Черные щупальца расползались по коже, покрывая тело паутиной заразы, подбираясь к животу, груди.
Сутом всхлипнул – он понял, что судьба его решена. Разведчик был в Пустоши и видел, что делает с людьми и животными черная магия огндариенских чародеев. Он знал, какая участь ждет каждого, кого поразила насланная колдунами зараза.
– Нет! – Сутом схватил незнакомца за руку. Она была тверда как сталь. – Пожалуйста, не дай ей забрать меня.
Лицо колдуна напряглось. Он медленно выдохнул и на мгновение отвел глаза.
– Я не в силах спасти тебя. Рана слишком велика. Мне придется тебя убить.
– Да, – процедил Сутом сквозь стиснутые зубы. – Да, да. И побыстрее, злодей. Делай свое черное дело.
В глазах чужака блеснули слезы – по крайней мере, так показалось разведчику в последний миг жизни. В следующее мгновение клинок пронзил его сердце, а боль исчезла, и Сутому стало вдруг намного лучше.
ГЛАВА 5
Шара покачивалась на воде, цепляясь за крохотный деревянный плотик. За дюжиной быстрых, торопливых вдохов последовала дюжина вдохов неспешных, а уже затем еще дюжина медленных, глубоких. Она отдыхала. Путь через открытый океан оказался длиннее, чем ей представлялось вначале. Магия поддерживала ее, тело светилось переполнявшей его энергией, но и ночное путешествие только-только началось. Времени прошло много. Надо спешить. Если она не успеет, Брофи придется прождать лишних двенадцать часов.
Половину звездного неба заслоняли высокие холмы, грядой протянувшиеся к югу от Физена. От них надо держаться подальше, напомнила себе девушка. Здесь, на глубине, волны обманчиво мягки, но стоит приблизиться к берегу, как они моментально проявят нрав и швырнут тебя на острые камни.
Креллис предупреждал о наблюдающих за берегом лучниках, но Шара сомневалась, что ее могут обнаружить. Она специально натерла тело соком полуночной сливы и собрала волосы в тугой пучок.
За все те три дня, что они шли на юг, матросы-керифяне так и не набрались смелости не то что заговорить, а даже приблизиться к ней. Шара, со своей стороны, делала все, чтобы поддерживать в них страх. С немым изумлением и голодным блеском в глазах наблюдали они за тем, как с наступлением темноты загадочная колдунья вышла на палубу, сбросила одежду и прыгнула в воду, прихватив с собой кусок железа. Сейчас груз лежал на плотике, который Шара тащила за собой на обвивавшей талию веревке. Петля стерла кожу, рана саднила от соленой воды, но Шара направляла боль внутрь, добавляя ее к собственной силе. Скользя взглядом по побережью, она вспоминала последний разговор с Креллисом.
– Дурацкое предприятие, – хмыкнул физендриец. – Оставьте мальчишку в покое.
Она усмехнулась – обычная мужская самоуверенность.
– Беландра сказала, что ты пробрался в Гнилые клети. Получается, ты тоже дурак? Или лжец?
– Ты – не я.
– А ты испытай.
Она положила руки на разделявший их стол. Бретелька соскользнула с плеча. Шара взглянула на брата Осени, направляя к нему невидимые щупальца, обвивая его ими, притягивая к себе.
Он поиграл бровями.
– Можешь даже скинуть платье, если так хочется. Только имей в виду, твои коготки мне не страшны.
Шара погасила улыбку.
– Так вот чего стоит твое слово, – презрительно бросила она, поправляя бретельку.
Он пожал плечами.
– Если пришла за делом, слушай.
– А ты думаешь, я пришла за чем-то еще?
– Так вот. Если Брофи не в том состоянии, чтобы драться за свою жизнь, одной тебе его не вытащить. Мы с братом едва выбрались оттуда вдвоем. Виктерис провел в клетях шесть месяцев, так что можешь представить себе, какой он был сильный.
– Силу твоего брата я хорошо представляю.
Он обжег ее взглядом.
– Значит, шесть месяцев большой срок? – с невинной улыбкой спросила Шара, радуясь, что смогла задеть врага за живое.
– Дольше за десять поколений не выдерживал никто.
– И многим удалось сбежать?
– Только нам двоим.
– Как?
– Что ты знаешь о Гнилых клетях? – поинтересовался Креллис.
– Слышала кое-что. Как и все.
– Пустая болтовня. Слушай меня внимательно. Первый король Физендрии знал: к любому замку можно подобрать ключик, любого стражника можно подкупить. Тюремщиком он сделал камень, а палачом – океан.
– И пленники заперты в камерах, которые заполняются водой, – нетерпеливо перебила его Шара. – Это всем известно, от Гильдхельда до Опалового дворца.
– Нет. – Креллис покачал головой. – Не заперты. Погребены. Клети выдолблены глубоко под вулканическими скалами Физена и соединяются с лавовыми трубами, по которым во время прилива поступает вода. Никаких замков нет. Пленника бросают в камеру и накрывают железной решеткой. Без петель. Без ворота. Никаких механизмов. Решетка вставляется в желоба, вырезанные в скале, и открыть ее можно только одним способом – поднять. А для этого надо человек десять, не меньше.
– Сколько стражников в камерах?
– Двое. – Креллис откинулся на спинку стула, жалобно скрипнувшего под его весом.
Шара смотрела на него холодно, бесстрастно.
– Какие они внутри, эти клети?
– Камера пыток, по-другому и не скажешь. В Физендрии публично никого не казнят. Одно упоминание о клетях нагоняет больше страху, чем вид десяти палачей. Клети – это смертный приговор. Сырые, холодные, темные. И никого рядом. Последние недели ваш Брофи спал на голом камне. Кормят два раза в день, но нужника отдельного нет, так что все твое дерьмо остается с тобой. Вместо колыбельной – рев океана.
Шара снова попыталась проникнуть в его мозг и снова потерпела неудачу.
Креллис шевельнул усами.
– И это самое лучшее время. Когда отлив. С приливом начинается настоящий кошмар. Вода сочится из всех щелей. Сначала она только лижет тебе ноги. Это может быть даже приятно после дневной жары. Вода смывает и уносит дерьмо. Но потом приходят волны. Они то накатывают, то отступают. Бьют тебя о стены, сводят с ума. И в конце вся камера заполняется водой. Хочешь жить, забирайся вверх, к самой решетке. Воздух остается только там.
– Но ведь выжить все-таки можно?
– Воздуха хватает. Король Фи создавал тюрьму с таким расчетом, чтобы не убивать узника, а ломать его постепенно. В какой-то момент, рано или поздно, отчаяние сокрушает волю. Но до тех пор пленник может держаться. Как я уже сказал, еды и воздуха достаточно.
Шара скрипнула зубами – вот бы Креллиса в такую клеть.
– Да, выдающийся был король, наш Фи Первый.
– Злодей.
– Верно. А как назвать женщину, что делает своим рабом возжелавшего ее мужчину?
Шара улыбнулась и подалась вперед, чтобы он получше рассмотрел то, что уже притягивало его взгляд.
– Что еще?
Креллис размял пальцы.
– Единственный вход в клети находится в главных армейских бараках Физена.
– Так почему бы не пройти там?
– Почему бы не поднять Водную стену и не проскочить под ней? – ухмыльнулся Креллис. – Такое не под силу даже Зелани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Послушай. – Ее собственный голос прозвучал незнакомо, глухо и хрипло. – Я уже никогда не смогу любить его после того, что он сделал с Брофи.
Это было правдой. Она вспомнила все: его безжалостные обвинения, его упорство, мстительность, гнев. Креллис подставил ее племянника. Креллис сфальсифицировал доказательства. Креллис обрек его на смерть. Они ничего не забыла, и это укрепляло ее решимость. И все же где-то в глубине души еще жила любовь. И Беландра ничего не могла с этим поделать. Что ж, пусть. Теперь она знала одно: спасти Огндариен способен только Креллис, но ее любовником ему не быть уже никогда.
Словно прочтя что-то в ее глазах, словно узрев долгожданный знак, Косарь пересек комнату. Беландра впервые увидела его, когда он расправился с тремя ее врагами. Тогда керифянин показался ей огромным, едва ли не великаном, а между тем они были примерно одного роста. Такое поразительное несовпадение двух образов, реального и воображаемого, всегда заставало Беландру врасплох.
Он погладил ее по щеке, откинул прядь упавших со лба волос.
Ожидая поцелуя, она облизала губы.
– Трудно в первый раз поцеловать женщину, когда ты одного с ней роста. Если только она не лежит.
Он ловко подхватил ее на руки и бросил на кровать. От удивления Беландра рассмеялась. В следующее мгновение он уже навис над ней и медленно, глядя в глаза, опустился.
– Другой возможности, может быть, уже и не будет, – прошептал Косарь. Она смотрела на него и не узнавала – таким, нерешительным и мягким, он предстал перед ней впервые.
– Знаю.
Он помолчал.
– Ты этого хочешь? – Черные брови сдвинулись к переносице.
Она почувствовала, как он напрягся, и, положив руки на бугристые плечи, прошептала:
– Да.
Он по-мальчишески радостно улыбнулся и приник губами к ее губам. Беландра крепко обняла его и раздвинула бедра. Он задрожал, будто от холода, и, продолжая целовать, принялся расстегивать платье. Ловкие пальцы быстро разделывались с крошечными пуговичками.
Она закрыла глаза, готовя себя к тому, чтобы полюбить этого мужчину, отдать ему то немногое, что могла, в благодарность за все, что он сделал для нее.
Косарь уже не целовал ее. И пуговички остались не расстегнутыми. Беландра открыла глаза. Напряженное, твердое лицо. Таким она видела его перед тем, как попросить об одолжении. Таким она видела его перед тем, как он убивал по ее просьбе. Таким оно было и потом. Именно это лицо она привыкла видеть. Именно это выражение знала – увы! – слишком хорошо.
– Ты думаешь о нем.
Беландра покачала головой.
– Нет. Не о нем.
Он долго смотрел ей в глаза, потом начал методично, аккуратно застегивать пуговицы.
Она схватила Косаря за руку.
– Не надо, пожалуйста. Я хочу этого.
Он убрал ее руку, мягко, но решительно.
– Ты хочешь этого так же, как почтенный купец хочет расплатиться с долгами.
– Нет… не так… – Беландра осеклась – он смотрел на нее так открыто и искренне. – Пожалуйста, дай мне немного времени.
Три верхние пуговички остались не застегнутыми. В вырезе платья тускло мерцал красный камень.
Косарь поднялся. Темные пальцы теребили край покрывала.
– Наше время вышло, – с горькой улыбкой сказал он и покачал головой. – Мне не следовало сюда приходить, но… я должен был знать.
Решительно повернувшись, керифянин направился к двери. Беландра соскочила с кровати и бросилась за ним. Косарь уже переступил порог, когда она схватила его за руку и заставила повернуться.
– Я хочу дать тебе это, друг мой, моя… – Она попыталась произнести слово «любовь» и не смогла. – Будь моим. Возьми меня. Пожалуйста! Прошу тебя!
– Нет. Меньшего я не заслуживаю. – Он убрал ее руку и вышел в коридор.
– Подожди. – Беландра сделала еще несколько шагов, но остановилась, зная, что не догонит и не удержит. – Мне так жаль. Пожалуйста, пойми… Я хочу…
Керифянин остановился, и сердце ее дрогнуло и забилось быстрее. Ну пожалуйста, безмолвно молила Беландра. Пожалуйста, обернись!
Косарь лишь слегка повернул голо ну.
– Мы все чего-то хотим.
Он повернулся и сбежал вниз по голубовато-белым мраморным ступенькам.
ГЛАВА 4
У Сутома вдруг вспотели ладони. Резьба свежая! Повсюду вокруг статуэток были видны крохотные осколки камня, голую землю покрывала пыль. Он поднял фигурку и поднес поближе к лицу, чтобы получше разглядеть в темноте детали. Это была изящная женщина с длинными, разметанными ветром волосами и властным выражением лица. Другие фигурки отличались тем же мастерством исполнения и напоминали маленьких идолов из какого-нибудь варварского святилища. Сутом едва не пропустил их из-за повисшего над землей густого, зловонного тумана, но в какой-то момент пелена рассеялась и явила ему тайну острова Пепла, Проклятого острова.
Он осторожно положил статуэтку на землю и пробрался глубже в нишу между двумя громадными валунами. Резьба покрывала каменные стены снизу доверху, не оставляя свободного пространства. Сутом прищурился, всматриваясь в полумрак. Да это же Голубой город! Знаменитая крепость предстала перед ним как на ладони, изображенная до мельчайших подробностей, от Водной стены до мельниц и бухты.
Империя спасена! Чародеи Голубого города, как и говорилось в письмах, были здесь, на острове. Отец Льюлем будет доволен, а его, Сутома, ждет небывалое продвижение по иерархической лестнице. По меньшей мере на десяток рукавов. Едва ли не к самому Огу.
До слуха разведчика долетел слабый звук. Как будто тренькнул колокольчик. Он вылез из ниши. Вслушиваясь. Всматриваясь. Готовый к встрече с врагом.
Искусству тишины Сутома обучали с детства. Немногие из сыновей Ога оказались способны переносить полное одиночество, обязательный атрибут профессии. Oг отметил Сутома благородным сердцем, острым умом и быстрыми ногами, и он с гордостью служил его вечной мудрости в самых далеких, самых диких уголках мира.
Тихий как ветер, разведчик подобрался поближе к источнику звука. Должно быть, это и есть та самая музыкальная шкатулка. Отец Льюлем будет доволен. Женщины из обитающего в Пустоши племени кочевников рассказывали о таинственной серебряной коробочке, неизменно сопровождающей наследие.
Удостоверившись, что за ним никто не наблюдает, Сутом осторожно направился на звук по сухой, каменистой почве, прячась за валунами, в изобилии покрывающими этот голый, скрытый в тумане клочок суши.
Музыка доносилась из пещеры, в глубине которой горел костер. Сутом подкрался еще ближе и остановился перед входом. Из пещеры будто дышало холодом. Там, внутри, таилась зараза. Кожа покрылась мурашками, как будто его окунули в масло. Дышать стало трудно.
Доказательств уже хватало, но Сутом знал, что должен увидеть все собственными глазами. Он пригнулся и, по-змеиному вытянув шею, выглянул из-за камня.
Шорох за спиной! Шаги по камням! И еще! И еще! Ближе, быстрее, громче!
Сутом рванулся вперед и помчался вверх по склону, затянутому ядовитым туманом. В какой-то момент разведчик оглянулся–в просвете клубящихся белесых облаков блеснул под лунным светом обнаженный клинок.
Он прибавил. Бегать так быстро ему еще не приходилось. Но и опасность была слишком велика: если чародеи Голубого города схватят его… Нет, лучше не думать. Лоб покрылся испариной, ноги стали тяжелеть, но хруст камней за спиной добавлял сил. Он уже слышал их дыхание. Зло приближалось.
Хрипя от напряжения, Сутом взлетел на вершину хребта и ринулся вниз. Теперь преимущество за ним. У преследующего его колдуна, как и у всех восточных варваров, наверняка крупное тело и длинные ноги, но вряд ли он столь же резок и проворен, как огоггимский разведчик. Нет, им не…
Он врезался с разбегу в покрытое шерстью вонючее брюхо, отлетел в сторону и рухнул на камни. Громадная черная тварь повернулась к нему. Гортанный рев ударил по ушам. Сутом оттолкнулся и покатился вниз по склону. Существо последовало за ним, стараясь ухватить когтистой лапой. Может быть, ему и удалось бы спастись, но в какой-то момент на пути встал камень. Из глаз посыпались искры. Сутом попытался встать, вскрикнул от боли и завалился на спину. Из ноги, прямо над коленом, выглядывала бедренная кость.
Тварь, похожая на изуродованного медведя, неуклюже сползла по склону. Лапы его, казалось, едва держались на туловище, словно пришитые наспех; грязная, в клочьях свалявшейся шерсти шкура морщинилась и натягивалась при каждом шаге.
Сутом пошарил рукой на поясе, но меч, очевидно, выскользнул из ножен при падении со склона. Разведчик поднял голову и повернулся навстречу приближающемуся монстру.
Медведь заревел и поднялся на задние лапы. Ростом он был вдвое выше человека. Шерсть почти слезла с бурой, издающей мерзкий запах кожи. Под горящими злобой глазами блеснули кривые желтоватые зубы. Из пасти стекала черная слюна. Чудовище зарычало и раскинуло передние лапы с торчащими в разные стороны длиннющими, с ладонь, когтями.
Кто-то вылетел из темноты. Блеснул клинок.
Брызги горячей крови ударили в лицо. Сутом зажмурился. Рев чудовища оборвался булькающим хрипом. Мохнатая голова прокатилась мимо разведчика, но косматое туловище продолжало движение, вслепую размахивая лапами. Медведь рухнул, едва не накрыв собой Сутома, поднялся и устремился вниз по склону.
Разведчик огляделся. Обезглавленная тварь скрылась из виду, но из подсвеченной луной дымки тумана выступил человек.
На груди его мерцал словно вмурованный в плоть камень. Из одежды на нем были только потрепанные свободные штаны.
Чужак вытер лезвие о свисающую с пояса тряпку и бросил меч в ножны.
– Ты из Голубого города, – с трудом выговорил Сутом.
– Да. – Чародей склонился над разведчиком. На его суровом, обветренном лице стыли черные капли крови.
– Пожалуйста, не убивай меня. – Сутом попытался подвинуть сломанную ногу.
– Мне очень жаль, мой друг, но ты уже мертв.
Быстрым, но при этом удивительно осторожным движением незнакомец убрал его руку с бедра. Рана уже воняла, и Сутома едва не вырвало. Черные щупальца расползались по коже, покрывая тело паутиной заразы, подбираясь к животу, груди.
Сутом всхлипнул – он понял, что судьба его решена. Разведчик был в Пустоши и видел, что делает с людьми и животными черная магия огндариенских чародеев. Он знал, какая участь ждет каждого, кого поразила насланная колдунами зараза.
– Нет! – Сутом схватил незнакомца за руку. Она была тверда как сталь. – Пожалуйста, не дай ей забрать меня.
Лицо колдуна напряглось. Он медленно выдохнул и на мгновение отвел глаза.
– Я не в силах спасти тебя. Рана слишком велика. Мне придется тебя убить.
– Да, – процедил Сутом сквозь стиснутые зубы. – Да, да. И побыстрее, злодей. Делай свое черное дело.
В глазах чужака блеснули слезы – по крайней мере, так показалось разведчику в последний миг жизни. В следующее мгновение клинок пронзил его сердце, а боль исчезла, и Сутому стало вдруг намного лучше.
ГЛАВА 5
Шара покачивалась на воде, цепляясь за крохотный деревянный плотик. За дюжиной быстрых, торопливых вдохов последовала дюжина вдохов неспешных, а уже затем еще дюжина медленных, глубоких. Она отдыхала. Путь через открытый океан оказался длиннее, чем ей представлялось вначале. Магия поддерживала ее, тело светилось переполнявшей его энергией, но и ночное путешествие только-только началось. Времени прошло много. Надо спешить. Если она не успеет, Брофи придется прождать лишних двенадцать часов.
Половину звездного неба заслоняли высокие холмы, грядой протянувшиеся к югу от Физена. От них надо держаться подальше, напомнила себе девушка. Здесь, на глубине, волны обманчиво мягки, но стоит приблизиться к берегу, как они моментально проявят нрав и швырнут тебя на острые камни.
Креллис предупреждал о наблюдающих за берегом лучниках, но Шара сомневалась, что ее могут обнаружить. Она специально натерла тело соком полуночной сливы и собрала волосы в тугой пучок.
За все те три дня, что они шли на юг, матросы-керифяне так и не набрались смелости не то что заговорить, а даже приблизиться к ней. Шара, со своей стороны, делала все, чтобы поддерживать в них страх. С немым изумлением и голодным блеском в глазах наблюдали они за тем, как с наступлением темноты загадочная колдунья вышла на палубу, сбросила одежду и прыгнула в воду, прихватив с собой кусок железа. Сейчас груз лежал на плотике, который Шара тащила за собой на обвивавшей талию веревке. Петля стерла кожу, рана саднила от соленой воды, но Шара направляла боль внутрь, добавляя ее к собственной силе. Скользя взглядом по побережью, она вспоминала последний разговор с Креллисом.
– Дурацкое предприятие, – хмыкнул физендриец. – Оставьте мальчишку в покое.
Она усмехнулась – обычная мужская самоуверенность.
– Беландра сказала, что ты пробрался в Гнилые клети. Получается, ты тоже дурак? Или лжец?
– Ты – не я.
– А ты испытай.
Она положила руки на разделявший их стол. Бретелька соскользнула с плеча. Шара взглянула на брата Осени, направляя к нему невидимые щупальца, обвивая его ими, притягивая к себе.
Он поиграл бровями.
– Можешь даже скинуть платье, если так хочется. Только имей в виду, твои коготки мне не страшны.
Шара погасила улыбку.
– Так вот чего стоит твое слово, – презрительно бросила она, поправляя бретельку.
Он пожал плечами.
– Если пришла за делом, слушай.
– А ты думаешь, я пришла за чем-то еще?
– Так вот. Если Брофи не в том состоянии, чтобы драться за свою жизнь, одной тебе его не вытащить. Мы с братом едва выбрались оттуда вдвоем. Виктерис провел в клетях шесть месяцев, так что можешь представить себе, какой он был сильный.
– Силу твоего брата я хорошо представляю.
Он обжег ее взглядом.
– Значит, шесть месяцев большой срок? – с невинной улыбкой спросила Шара, радуясь, что смогла задеть врага за живое.
– Дольше за десять поколений не выдерживал никто.
– И многим удалось сбежать?
– Только нам двоим.
– Как?
– Что ты знаешь о Гнилых клетях? – поинтересовался Креллис.
– Слышала кое-что. Как и все.
– Пустая болтовня. Слушай меня внимательно. Первый король Физендрии знал: к любому замку можно подобрать ключик, любого стражника можно подкупить. Тюремщиком он сделал камень, а палачом – океан.
– И пленники заперты в камерах, которые заполняются водой, – нетерпеливо перебила его Шара. – Это всем известно, от Гильдхельда до Опалового дворца.
– Нет. – Креллис покачал головой. – Не заперты. Погребены. Клети выдолблены глубоко под вулканическими скалами Физена и соединяются с лавовыми трубами, по которым во время прилива поступает вода. Никаких замков нет. Пленника бросают в камеру и накрывают железной решеткой. Без петель. Без ворота. Никаких механизмов. Решетка вставляется в желоба, вырезанные в скале, и открыть ее можно только одним способом – поднять. А для этого надо человек десять, не меньше.
– Сколько стражников в камерах?
– Двое. – Креллис откинулся на спинку стула, жалобно скрипнувшего под его весом.
Шара смотрела на него холодно, бесстрастно.
– Какие они внутри, эти клети?
– Камера пыток, по-другому и не скажешь. В Физендрии публично никого не казнят. Одно упоминание о клетях нагоняет больше страху, чем вид десяти палачей. Клети – это смертный приговор. Сырые, холодные, темные. И никого рядом. Последние недели ваш Брофи спал на голом камне. Кормят два раза в день, но нужника отдельного нет, так что все твое дерьмо остается с тобой. Вместо колыбельной – рев океана.
Шара снова попыталась проникнуть в его мозг и снова потерпела неудачу.
Креллис шевельнул усами.
– И это самое лучшее время. Когда отлив. С приливом начинается настоящий кошмар. Вода сочится из всех щелей. Сначала она только лижет тебе ноги. Это может быть даже приятно после дневной жары. Вода смывает и уносит дерьмо. Но потом приходят волны. Они то накатывают, то отступают. Бьют тебя о стены, сводят с ума. И в конце вся камера заполняется водой. Хочешь жить, забирайся вверх, к самой решетке. Воздух остается только там.
– Но ведь выжить все-таки можно?
– Воздуха хватает. Король Фи создавал тюрьму с таким расчетом, чтобы не убивать узника, а ломать его постепенно. В какой-то момент, рано или поздно, отчаяние сокрушает волю. Но до тех пор пленник может держаться. Как я уже сказал, еды и воздуха достаточно.
Шара скрипнула зубами – вот бы Креллиса в такую клеть.
– Да, выдающийся был король, наш Фи Первый.
– Злодей.
– Верно. А как назвать женщину, что делает своим рабом возжелавшего ее мужчину?
Шара улыбнулась и подалась вперед, чтобы он получше рассмотрел то, что уже притягивало его взгляд.
– Что еще?
Креллис размял пальцы.
– Единственный вход в клети находится в главных армейских бараках Физена.
– Так почему бы не пройти там?
– Почему бы не поднять Водную стену и не проскочить под ней? – ухмыльнулся Креллис. – Такое не под силу даже Зелани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57