Я еще успела увидеть полный ярости взгляд Дика, который он бросил на меня, врезаясь телом в стену купола, а потом все вдруг исчезло, купол схлопнулся, и на ровном каменном полу не осталось ни одного из четверки…

Не помню, как я добралась до замка – кажется, кто-то меня проводил, кажется, это был дедушка Пенни. Не уверена, но в тот вечер гэйлы больше так никого и не тронули, летая над местом, где исчезла их добыча, принюхиваясь и визжа от ярости, что не могут почувствовать след. Всего этого я уже не видела, переходя порог между этим замком и замком Дика, где у ярко пылающего камина в столовой меня уже ждал Вася. Высокий, одетый в сверкающие доспехи с белыми, словно утренний снег, крыльями за спиной и бесконечным льдом, скрытым в его голубых глазах.
– Здравствуй, Вась. Кажется, я только что исполнила свое задание. Ты рад?

Я сидела у камина, завернувшись в плед и сжимая в руках чашку горячего чаю. Напиток обжигал губы, но почему-то совсем меня не согревал, меня трясло и знобило. А боевой ангел сидел напротив и спокойно говорил слова, от которых дрожь прекращалась, зато леденело сердце и сильно хотелось умереть.
– Я ничем не могу тебе помочь, Лирлин.
Еще один глоток, горячим камнем рухнувший в желудок. Как же давно ты не называл меня полным именем.
– Ты призвала силы, которые призывать не имела права, но даже после этого тебе следовало остановиться только на том, кого тебе поручили охранять. Ты же попросила спасти аж четверых. Ты хоть сама понимаешь, что натворила?
Я смотрела на языки пламени, очень жалея, что даже плакать у меня не получается. Вот всегда так: когда не надо, слезы льются сами. А когда они так нужны…
– Ты меня слышишь? – Я не ответила. Он продолжил: – Плата – твоя душа. Ты согласилась не торгуясь, и небеса отныне закрыты для тебя.
Я вздрогнула, не отрывая взгляда от огня и крепко сжимая кружку обеими руками. Почему я не чувствую жара? Кружка должна быть горячей. Должна…
– После твоей смерти умрет и твоя душа, ты потеряешь не только земную, но и вечную жизнь. Более того.
Куда уж более?! Я грустно улыбнулась. Ангел предпочел мою улыбку проигнорировать.
– Отныне никто из верхнего мира не будет тебе помогать. Что бы ни случилось, ты теперь сама по себе, и это мой последний визит к тебе, бывший ангел Лирлин. А теперь прощай.
Я не обернулась, не задала ему ни одного вопроса, просто продолжая сидеть в кресле и смотреть в огонь. Ангел грустно посмотрел на измученную хрупкую фигурку, сидящую в слишком большом кресле перед жарким пламенем, трещащим сухими ветками в камине. А потом он просто растворился в воздухе, так же тихо, как и появился совсем недавно в этой комнате. Он так и не сказал ей, что, если бы она подождала еще совсем немного, пришла бы помощь и ребята были бы спасены и так. Но… но.

Я осталась сидеть, осторожно прихлебывая чай из слишком большой для меня кружки и кутаясь в тяжелый шерстяной плед. Когда чай был допит, а огонь почти погас, я встала, оставив плед лежать на спинке кресла, и спокойно пошла в большой бальный зал. Времени было мало, но я не спешила и даже напевала что-то грустное себе под нос. Прислуга уже легла спать, и мне никто не мешал, что и к лучшему – не надо будет самой их разгонять по комнатам. Я вошла в зал и задумчиво огляделась вокруг, гадая, сколько еще мне нужно будет их ждать. Оказалось – совсем недолго.
Их было четверо. Я стояла в центре комнаты и молча смотрела на них, понимая, что это конец. После того как от меня отказалось небо, после того как я сама закрыла для себя путь назад. Это конец для всего, в том числе и для меня.
– Ну здравствуй. – Он улыбался, как и прежде завораживая глазами, движениями, самой улыбкой. Черные крылья, черная душа и удивительная красота каждой его черты околдовывали.
Он подошел так близко, что я ощутила жар его дыхания на своей щеке.
– Позови его. Позови сейчас, и все сразу же закончится.
Я стояла молча, смотрела прямо перед собой, почти не обращая внимания на жгущую тело печать.
– Ну же, не заставляй нас ждать.
Остальные трое просто стояли и смотрели на нас. Высшие. На этот раз все очень серьезно. Без лорда они отсюда не уйдут. А придется.
– Я не позову его. – Голос какой-то чужой. Очень хочется умереть побыстрее и не мучиться больше. В голове все еще стоят последние слова Васьки.
Как же это больно – жить.
– Жаль.
Он разочарованно и как-то грустно смотрит на меня, а в следующее мгновение из каменного пола вырастают три длинных лезвия, впиваются в руки, пронзают их насквозь и поднимают вверх, разбрызгивая вокруг капли золотой крови. Третье лезвие оплетает талию, поддерживая меня в воздухе, но боль от этого меньше не становится. По щекам катятся слезы. Это ведь только начало, они не подарят смерть просто так. Ну и пусть.
– Тебе больно?
Смотрю на него. Сколько заботы в голосе! Ему и впрямь неприятно делать это со мной. Какой он странный.
– Больно.
Он грустно улыбается. Опять.
– Мне очень жаль, но я не остановлюсь, пока ты не позовешь его. Ну же, будь хорошей девочкой.
– Нет.
Тысячи длинных острых лезвий вырастают, словно шипы на каменных стеблях, вспарывая плоть, ломая кости, режа сухожилия. Захлебываюсь криком, не слыша саму себя. Кажется, что каждая клеточка кричит и стонет, не давая о себе забыть. Из глаз уже текут не слезы, а все та же кровь, которая заляпала пол и каменные лезвия, она стекает по одежде и бьет из перерезанных вен.
Кто-то сжимает мое лицо. Пытаюсь открыть глаза и понимаю, что они уже широко распахнуты. Он медленно приближается ко мне. Его глаза так печальны, а боль медленно и как бы нехотя стекает в сжимающие мое лицо ладони.
– Так лучше.
Смотрю на него не отрываясь. Как же он красив. И именно он подарит мне смерть. Я в это верю.
– Позови.
Смотрю не отрываясь. В его глазах, наполненных мраком, пылает и бесится неутихающее пламя души. Странно, что даже у него она есть.
– Позови, иначе боль станет нестерпимой.
Пытаюсь ответить, но из горла вырывается хрип пополам с кровью, кашляю, сотрясаясь на лезвиях и чувствуя, как каждое движение отзывается агонией.
– Ну же, позови.
– Нет. – Все-таки я это сказала.
– Позволь нам.
Он медленно и как-то неохотно оборачивается.
– Не забывайся, Одий. Главный здесь я, – шипит сквозь зубы. Каждое слово наполнено силой и властью. Еще шаг – и он его убьет. Как странно.
Одий сузил глаза, но все же отступил и даже склонил голову в вежливом поклоне.
– Как пожелаешь.
Ненависть – даже сейчас она обжигает меня, заставляя страдать. Хотя… куда уж больше. Вот-вот суматошно колотящееся в груди сердце не выдержит и разорвется. Почему же я не кричу? Может, потому, что смирилась. Может быть.
Он снова смотрит на меня, прижимаясь лбом к моему лбу и перепутывая золото и мрак волос.
– Ты не оставляешь мне выбора, упрямая девчонка.
Я молчу, сознание медленно гаснет.
– Что ж.
Сила вырывается из его пальцев и бьет прямо в мое тело, ввинчиваясь в сосуды, проскальзывая по нервам и наполняя тело. Его сила, прямо противоположная моей.
А я думала, что знаю, что такое боль.
Я ошибалась.
От крика рвутся связки и лопаются барабанные перепонки. Разум, мысли, чувства – все разбивается на мелкие окровавленные осколки, кидая меня в океан безумия. Тело бьется на шипастых лезвиях, уже не крик, а хрип вырывается из разорванной груди. Так больно, так страшно мне еще никогда не было. Слишком жутко, когда это становится тобой, это проникает в мысли, стирает воспоминания, режет чувства и причиняет боль, боль и только боль! Тело застывает изломанной куклой, а потом я падаю вниз, застывая на полу в луже собственной крови, пока лезвия с тихим шипением исчезают в камне пола.
Он склоняется надо мной, что-то говорит. Я не слышу. И не вижу. Глаза широко распахнуты, но разум ослеп и оглох. А еще я хочу умереть. Почти непереносимое желание, единственно доступное сейчас мне.
– Ты перестарался. – Темный подходит к склонившемуся над истерзанным ангелом гэйлу. – Теперь она для нас бесполезна.
– Нет.
Легкое удивление на совершенном лице.
– Она еще жива, а после такого не выживал еще никто.
– Ей тоже осталось недолго. Или ты надеешься, что она сможет его позвать в таком состоянии? Вряд ли.
– Но она жива, а это впервые, когда после переливания темной силы ангелу он все еще жив.
Еще двое высших стоят неподалеку. Безразлично глядя на окровавленное тело.
– План не оправдал себя, ангелочек был слишком упрям. Жаль, но задание никто не отменял, а значит, надо двигаться дальше.
Склонившийся надо мной отрицательно качает головой.
– Она нам еще пригодится, я возьму ее с собой.
Сильные когтистые руки легко, словно перышко, отрывают мое тело от пола. Он смотрит так ласково, будто любит меня.
– Зачем она тебе, Арт?
– Не твое дело. Портал!
Высший покорно открывает портал. И все четверо ступают в него, один за другим исчезая во тьме. А на каменном полу замка остается пятно пролитой крови ангела.

Я прихожу в себя. Сознания нет. Мыслей нет. Ничего нет…
Нет.
Есть боль. Уже хорошо.
Сажусь, опираясь локтями на мягкую шерсть ковра, открываю глаза. Рядом горит жаркое пламя камина, стоит широкое кресло. Он сидит, держа в руках изящный бокал, и задумчиво смотрит на меня.
Кто я?
– Проснулась? Молодец. Можешь встать? – В голосе лишь любопытство и ничего больше.
Пытаюсь встать.
Ноги сломаны, они подгибаются, и я снова падаю на ковер. Боль гневно бьет по телу, возмущенная моим своевольством. Улыбаюсь. Пока есть боль – есть хоть что-то.
– Не можешь, – задумчиво констатирует он. – Что ж, тогда я тебе помогу.
Он встает и медленно подходит ко мне. Рывок за шкирку – и вот я уже стою, а точнее, вишу перед ним, глядя на него пустыми глазами куклы.
– Пей!
В зубы упирается край бокала.
– Пей!
Я пью. Глотать сложно, кровь все еще мешает дышать, но я пью. Потому что он так сказал. Своих желаний больше нет. Но есть боль. Пытаюсь улыбнуться, но тут же захлебываюсь и надрывно кашляю, выплескивая обратно вино пополам с кровью. Он швыряет меня на пол, раздраженно глядя сверху. Бьет ногой в живот. Тело отбрасывает назад, врезаюсь в решетку камина и снова падаю на пол, сотрясаясь в спазмах кашля.
– Теперь вставай.
Лежу, чувствуя, как что-то щелкает внутри. Интересно что. Интересно? Первая мысль, нет, желание. Мысли появились раньше. Правда, какие-то серые и тусклые. Неинтересно.
– Вставай.
Морщусь, но все же медленно встаю, готовясь к новой вспышке обозленной боли. Ее нет. Смотрю на ноги, запоздало приходит понимание, что щелкали мои срастающиеся кости.
– Вот и молодец, а теперь иди ко мне.
Послушно иду, глядя на его лицо и пытаясь то ли вспомнить, то ли забыть что-то.
Он обнимает и прижимает меня к себе, ласково поглаживая по голове. Мне приятно. Сонно закрываю глаза и опускаю голову ему на грудь.
– Умница, – шепчет он, усаживая меня к себе на колени, локоть упирается в подлокотник кресла. Неважно.
Он целует меня, медленно растягивая удовольствие и проводя рукой по мягкому оперению крыла. Его ресницы щекочут щеки, кожа горячая и сухая, а черные, как мрак, волосы переплетаются с золотом моих волос. Мне приятно, я прижимаюсь к нему, чувствуя силу его рук и не желая о чем-либо думать. Его губы – единственное, что волнует меня в данный момент. И я отвечаю на поцелуй, догадываясь, что он улыбается в ответ.

Стою рядом с ним в огромной пещере. Здесь много таких же, как он. Он велит называть себя Лэа. Мне все равно.
– Мой повелитель!
Он преклоняет колено перед кем-то огромным и страшным, сидящим на троне. Я не смотрю на него. Слишком страшно. Странно: мне казалось, что я разучилась бояться.
– Встань, Лэа. Что за диковинку ты мне привел?
Он улыбается, плотно сжав зубы.
– Это ангел, и она принадлежит мне.
Громовой хохот с трона. И злые глаза окружающих нас гэйлов.
– Не перечь мне, Лэа. Хоть ты и мой любимчик, но дерзость я не потерплю.
– Она – моя. – Он спокоен и собран.
Я стою за его спиной. Мне страшно и грустно. Ничто не вызывает интереса. Наверное, я хочу спать.
– Ты напрашиваешься. Что ж, я научу тебя вежливости.
Удар. Волна силы так велика, что меня отбрасывает назад. Врезаюсь в стену, чувствуя, как ломаются кости крыла, и падаю на пол. Сажусь и спокойно смотрю прямо перед собой, слыша рев и скрежет в пещере, грохот камней, брызжущих, словно капли воды, во все стороны. Некоторые камни попадают в меня, причиняя боль, но я просто сижу, не делая ничего. Мне слишком давно больше ничего не хочется.
– Аэл!!!
Этот крик страшен, а взрыв после заставляет обрушиться на пол свод пещеры. Один из валунов врезается в плечо, слышу уже привычный хруст, боль горячей волной бьет по руке и груди, пытаясь пробиться к сознанию. Мне все равно, но ей я рада. Как старой знакомой.
Он появляется прямо передо мной. На нем кровь, правое крыло разорвано и нет одного глаза, вместо него зияет рваная рана. Он наклоняется и рывком поднимает меня на руки. Опускаю голову на его плечо, чувствуя, как боль ползет по телу, впиваясь в него тысячами длинных острых клыков.
Он медленно уходит из пещеры, перешагивая через изломанные трупы. На троне лежит отрубленная голова короля. Ведь на троне сидят короли? Не помню.
Пламя огня сквозь плотно сомкнутые веки. Его дыхание на моей шее и руки, плотно обхватывающие меня за талию и прижимающие к его груди. Я не сплю.
Рука давно зажила, боль спряталась где-то в глубине, будто забыв про меня. Без нее скучно и грустно.
Задумчиво перебираю его волосы свободной рукой, положив голову на его грудь. Он спит? Да, наверное. Треск поленьев в костре успокаивает.
Вскоре он встанет, и мы снова куда-то полетим. Он не дает летать мне, всегда держит на руках. Мне все равно. Я никогда не спрашиваю, куда мы летим. Мне все равно, но он, наверное, на этот вопрос мне бы и не ответил. Хотя…
– Куда мы летим?
Он молчит, продолжая ровно и глубоко дышать. Я поднимаю голову и требовательно на него смотрю. Почему-то ответ мне важен. И он все-таки отвечает, задумчиво глядя в мои глаза.
– В подземный мир.
Вспоминаю пещеру. Мне непонятно.
– Та пещера – всего лишь пещера. Лорд заврался, пришлось его убить. Он забыл того, кому служит.
– А ты?
– Я это помню.
Больше вопросов нет. Снова кладу голову ему на грудь, слушая, как щелкают дрова в костре.
– Там ты попытаешься призвать его еще раз. Он ведь ищет тебя. Ты знаешь это?
Я не отвечаю. Память упрямо молчит, и последнюю фразу я просто пропускаю мимо ушей. Мне все равно.
А он задумчиво улыбается, обнимая меня и глядя на маленькие искры звезд в полночном небе.
– Он ищет.
Огромный дворец, озера лавы, переходы, выложенные прямо над ними. Мосты и балконы, красные с черным витражи вместо окон и черные крылатые тени повсюду.
Тронный зал. Руки связаны и вытянуты перед собой. Лежу на полу около его ног и задумчиво рассматриваю высокую красивую фигуру на изящном резном троне, стоящем на возвышении. К трону ведут ровно десять ступенек. Хочется спать… вечно.
– Она отказывается говорить, мой король.
Улыбаюсь. Ситуация так знакома, только здесь все реально. Странно, но волосы правителя белые. Контраст поражает и завораживает. Контраст.
– Ты все перепробовал?
– Да, мой король.
– Что ж. – Он встает и медленно идет ко мне.
Встать не могу. Сломаны кости. Опять. Боль кажется чем-то родным и вечным. Я почти полюбила ее.
Он склоняется надо мной, в его глазах такая грусть и тишина, именно тишина, будто гладь омута в безветренный день.
– Жаль. Она красива.
Его прикосновение заставляет вздрогнуть. Слишком много силы в этом теле. И он даже не пытается ее скрыть.
– Почему ты не хочешь его позвать?
Почему-то я отвечаю:
– Два часа.
– Что? – Удивленно склоняет голову набок, пытаясь понять. В самых прекрасных в мире глазах на миг вспыхивает любопытство.
– Осталось два часа до конца месяца. – Голос хрипит. Кровь стекает по подбородку. Даже самой себе слова кажутся глупыми и ненастоящими.
Но он улыбается, он почему-то понял то, что я хотела сказать.
– А через два часа ты позовешь его? – Голос так ласков, что хочется сделать для него абсолютно все, что бы он ни попросил.
– Нет.
Он разочарованно встает и поворачивается к Лэа.
– Ну что ж, мы сделали все, что могли.
А в следующее мгновение меня подхватывают сзади чьи-то руки, рывком поднимают вверх и кладут на длинный черный алтарь. Странно, что я не заметила его раньше. Лэа подходит ко мне, пока на запястьях за спиной защелкивают стальные браслеты, такие же обхватывают лодыжки ног. Я лежу и непонимающе смотрю на широкий меч в его руках.
– Прости, – шепчет он, в его глазах почти боль.
Я все еще не понимаю.
– Прости, но ты сама выбрала этот путь.
Меч поднимается и с силой устремляется вниз. Уже понимая, кричу, пытаясь вырваться из оков, сдирая кожу и выгибаясь всем телом.
– Прости.
И два белоснежных огромных крыла падают на пол, а у меня за спиной истекают кровью изувеченные обрубки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30