Удивительно, что на лицах людей не отражалось чувство вины.По коридорам проносились мысленные послания, но ни одно из них не предназначалось Ребел, и у нее не было декодера. От этих посланий девушка только вспотела и разволновалась. У нее зачесалось лицо.Ребел свернула под уклон в административную зону и заметила, как охранник проследил за ней взглядом и прошептал что-то в кулак. Ее засекли. Но она шла уверенно дальше, словно ей полагалось находиться именно здесь. Сила тяжести вполовину земной здорово облегчала ходьбу, при такой нагрузке ноги имеют опоры, но не устают. Ребел приблизилась к ряду защитных ворот, на которых была нарисована эмблема Земли — колесо, перечеркнутое знаком запрета: «Комбинам вход воспрещен». Встроенная проверочная аппаратура будто просвечивала Ребел насквозь, она чувствовала себя неуютно, ей хотелось сбежать. Сойдут любые из этих ворот.Ребел пристроилась к важного вида женщине и, когда они входили в ворота, положила руку женщине на плечо, чтобы кибернетические устройства опознали их как одного человека. Женщина заглянула в неподвижное лицо Ребел и отшатнулась.— Кто.., черт возьми, кто вы? — крикнула она.К ним поспешили самураи. Затем, заметив раскраску Ребел, женщина сказала:— О Боже! Одна из этих. — Она обратилась к беловолосому охраннику, который подошел первым:— Помогите этой женщине найти того, кто ей нужен, а потом вышвырните ее вон.
* * *
— Такие, как вы, достали нас вконец, — проворчал самурай.— Ну и не помогайте мне, — с полным безразличием ответила Ребел. — Выбросьте меня отсюда. Мое сообщение застраховано компанией «Бах-Идальго». Если я не передам его, они запрограммируют и пришлют сюда вместо меня сразу двух курьеров. Если те тоже провалятся, приедут еще четыре. Потом восемь. Рано или поздно вам придется уступить.Будучи в интернатуре, Эвкрейша часто видела, как люди попадались на удочку лжекурьеров. Администраторы терпеть не могли застрахованных курьеров, потому что они были нахальны, как тараканы, и столь же неистребимы. Единственный способ от них избавиться — это выполнить их просьбу.— Вы получите что хотите, — огрызнулась женщина. Она провела Ребел в штаб службы безопасности. Самураи тут ходили косяком. — Итак, мы находимся в Отделе регистрации. Скажите, для кого у вас сообщение и когда этот человек здесь проходил.— Я не знаю имени, — ответила Ребел. — Он проходил в любое время, начиная с того, как созвездие Тельца стояло на пятом градусе, и кончая сегодняшним днем.Они находились в конторе. На стенах так густо росли лианы, что даже мелкое углубление казалось прикрытой листвой пещерой. Обилие растений — классическая характерная черта кабинетов древней бюрократии. Под ногами сновала машинка величиной с мышь и собирала опавшие листья.— Примерно со второй половины мая до середины июня, — фыркнул самурай. — Хорошо, с этим справится любой из наших сотрудников.Он нагнулся к нише, где, застыв над экраном как зачарованный, сидел дряблый, болезненный человек. На экране мелькали с едва воспринимаемой глазом скоростью снимки людей, проходивших по коридорам и служебным помещениям.— Рольф! Один вопрос.— Да.Рольф остановил мелькание и поднял голову. У него было постное и какое-то потустороннее выражение лица, глаза, слегка налитые кровью. Вялый рот, обвислые щеки.— Рольф из подразделения, занимающегося воссозданием лиц благодаря эйдетической памяти, — с гордостью объявил самурай. — Информация с электронных приборов стирается раз в неделю, иначе данные становятся бесполезными: мы не можем провести поиск. Рольф просматривает сводку. Она стирается раз в год и может восстановить все данные. Покажите ему изображение. Если ваш объект проходил здесь в течение последних нескольких месяцев в качестве служащего, посетителя или пассажира, Рольф скажет.Ребел показала голографическое изображение Уайета. Это было фотомеханическое воспроизведение по памяти, но такое точное, что никто не догадывался.— Видели этого парня?Рольф внимательно посмотрел и покачал головой:— Нет.Самурай взял ее за руку.— Вы уверены? — крикнула Ребел. — Может, есть хоть какая-то надежда?— Никакой.
* * *
Весь следующий день Ребел механически выполняла свои обязанности. Она была как лунатик. Девушка явилась на работу, побеседовала с первым клиентом и подобрала программу по его заказу. Все происходило словно во сне. Ребел не знала, что делать дальше. Если Уайет не отправился на Землю по спусковой трубе — значит, он в одном из раскинувшихся во все стороны орбитальных государств. Но беда в том, что этих государств сотни, они всевозможных размеров, в них царит беспорядок, и рядом с каждым еще трущобы в резервуарах. Она проищет Уайета всю жизнь и так и не найдет.«Ну и что, — думала Ребел, — может, и не найду». Может, она потеряла его навсегда. С людьми такое сплошь и рядом бывает.Когда она наконец себе в этом призналась, работа с клиентом уже подходила к концу. Пришел следующий — женщина-полицейский, мечтающая стать «росомахой». Не снимая форменного костюма в обтяжку, она улеглась на койку. Ребел ее подключила. Пока руки работали, она трезво и педантично обдумывала положение. Сколько она так может искать? Год? Пять? Двадцать лет? Какой она станет за эти годы? Не очень приятная мысль.— Можете представить себе единорога?— Да.Если предстоят долгие поиски, если они займут годы, придется сменить темп. Ей нужно пока как-то устроить свою жизнь. (Но она не хочет устраивать свою жизнь без Уайета!) Во-первых, необходима более приличная работа. Потом друзья. Увлечения. Даже любовники. Надо тщательно разработать план.— Сколько вы видите пальцев?— Четыре.— Голубой или зеленый?— Голубой.— Видели когда-нибудь этого человека?— Да.— Хорошо.Ребел улыбнулась. И очень медленно прислонилась к стене. Затем стала приводить свои мысли в порядок. Теперь она не спешила. Наверно, лучше пойти в переднюю комнату и взять стул. Она порывисто наклонилась и ласково провела рукой по волосам женщины, та подарила ей дурацкую улыбку. С чего начать?У Ребел было полно вопросов.
Глава 12. БУРРЕН На корпусе «Пеквота» выросли вакуумные цветы. Правда, всего несколько, — они выглядывали из-под края крыши, но по размеру лепестков уже можно было сказать, что это новая разновидность, приспособившаяся к местным условиям. Ребел заметила цветы, когда шла на корабль, и слегка удивилась, почему Борс так долго откладывает текущий ремонт. «Пеквот» узнал Ребел — замок открылся от ее прикосновения.Через несколько часов, как раз когда Ребел закончила заваривать чай, вернулся Борс. Чайник плавал посреди гостиной.— Так! — довольным тоном произнес Борс. Он скинул скафандр, набросил накидку и натянул ножные кольца. — Как мило, что вы зашли меня проводить.— Как мило, что вы так говорите. — Ребел набрала чай в шприц и мягко подтолкнула шприц к Борсу. — Я тут сообразила перекусить.Она открыла поднос с пирожными, по форме напоминавшими ее серебряную брошку. Борс взял два. Ребел, улыбаясь, потягивала чай и ждала.После вежливого молчания Борс заговорил:— Итак. Как идут поиски вашего друга Уайета?— О! Это очень интересный вопрос. — Ребел подалась вперед в кресле. — Сегодня днем я беседовала с женщиной-полицейским. Она лежала у меня на кушетке со вскрытой психикой и поэтому не могла солгать! И я получила от нее ценную подсказку.— В самом деле? — сказал Борс. — Вы говорите, женщина-полицейский? — Он надкусил второе пирожное. — А вам не кажется, что это довольно рискованное предприятие?— Да. Она рассказала мне весьма затейливую детективную историю насчет того, что можно спуститься на поверхность в качестве наблюдателя и.., ну, вам это не интересно. Она сказала, что видела Уайета.— Да что вы?Да. Она сказала, что видела его с вами.После очень долгого молчания, во время которого они не сводили друг с друга глаз, Борс брызнул в рот немного чая и произнес:— Разумеется, это ошибка.— Разумеется.Ребел встала. Первым ее побуждением было схватить Борса и вытрясти из него правду. Вместо этого она улыбнулась. Эвкрейша никогда бы не отважилась на прямой конфликт, и ее подход имеет свои преимущества. Надежды победить Борса на его территории почти никакой. При всей своей утонченности, он — профессиональный мошенник.— Я только надену скафандр и уйду. Извините, что побеспокоила. Воп voyage «Счастливого пути (фр.)», приятель. — Ребел поплыла к шлюзу. Борс настороженно за ней наблюдал. — Да. Вы не можете сделать мне небольшое одолжение? — Борс поднял брови. — Скажите: «Пожалуйста, откройте ящики с рисунками».— Пожалуйста, откройте ящики с рисунками, — в недоумении повторил Борc.По всей комнате бесшумно открылись шкафы. Один за другим выдвинулись ящики. В них было пусто.— Боже мой! — выдохнул Борс. — Что вы сделали с моими акварелями? С моими гравюрами?— Я их сожгла.Борс вскочил с места, стал лихорадочно рыться в шкафу в поисках забытого рисунка, застрявшей в углу помятой гравюры, хоть чего-нибудь! И ничего не находил.— Не может быть! — завопил он в отчаянии.— Да, — с невозмутимым видом согласилась Ребел. — По правде говоря, не сожгла.Борc поднял на нее глаза.— Вы помните две мои коробки? Я вытряхнула их и сложила в одну акварели, а в другую гравюры. Чтобы добраться до них, надо было отключить охранную систему, но вы не поверите, какие инструменты можно достать, если иметь нужные знакомства, а у вашей полицейской подружки нужных знакомств хватает, я вас уверяю.Говорила она слишком зло, слишком быстро. Ей так хотелось сделать Борсу больно, что его страдания только усиливали эту жажду. Эвкрейша сказала бы, что она зациклилась. Передохнув, Ребел подплыла к креслу, села и заговорила спокойнее:— Коробки в целости и сохранности, но без меня вы их никогда не найдете. Одну я могу вернуть вам сразу же, безо всяких условий. За вторую вы должны заплатить.Борс медленно вернулся на свое место.— Я не предам свой народ, — решительно сказал он. — Даже если вы свалите в кучу все произведения искусства в Системе и подожжете их.— Фу, как вы обо мне думаете! Ничего такого от вас не требуется. Отдайте мне Уайета, вот и все. Одну коробку по вашему выбору вы получите сейчас, а как только я переговорю с Уайетом с глазу на глаз, то скажу, где вторая. Ну как?— Акварели, — уныло проговорил Борс. — Где акварели?
* * *
Никто не помнил, как называется этот город. Контейнер треснул более столетия назад, жители покинули его, а снаружи он зарос цветами. Маленький катер влетел сквозь брешь, где находилось когда-то осевое окно города, в его лишенное воздуха чрево и пошел на посадку. Навстречу, будто пытаясь его схватить, поднялись черные здания. Посадка была сложной — город все еще продолжал вращаться, разграбленные здания не стояли на месте.— Сюда, — сказал Борс, Одинокое, расположенное на уровне тротуара окно теплилось желтым светом. Борс резко развернулся (желудок Ребел сжался в комок), сбавил скорость до скорости перемещения улицы и мягко посадил катер.Старая тетка, которая провела их через воздушный шлюз, посмотрела на Ребел с явным неудовольствием.— Не из полиции, — проворчала она. Это была та самая спускальщица, с которой Ребел видела Борса в Гисинкфоре. Комнату загромождала старинная техника: автоматические зонды, ранцевые ракетные двигатели, спутники-убийцы величиной с кулак.— Наши планы немного изменились.— Кхе! — Тетка взглянула на Борса и выставила вперед подбородок. — Это будет дороже. Сейчас идет волна полярных сияний, а когда будет следующая, я не знаю. Не люблю спускать людей, когда в атмосфере нет электромагнитного возмущения. Оно помогает скрыться от комбинов.— Вы алчная старая разбойница, — сказал Борс. — Я не поддамся на такой грубый шантаж. Эта молодая дама займет место женщины из полиции, спуск будет по расписанию, как намечалось. И оплата как договаривались, или все отменяется.Спускальщица спасовала перед его гневом.— А-а, — протянула она. — Ну, тогда ладно.
* * *
Спуск стоил дорого, но зато не привлекал к себе никакого внимания. Как объяснили Ребел, восемь холодильных камер вморозят в груду дисперсного материала, а затем отбуксируют к центру естественного потока метеоров. Приближающаяся Земля подхватит весь этот ком, он упадет на рассвете, избороздив бледное утреннее небо огненными стрелами.Остатки мусора сгорят в атмосфере, и тогда обнажатся холодильные камеры, аэродинамика которых обеспечивает подъемную силу. Простые кибернетические системы не дадут камерам рухнуть вниз, погасят их скорость и направят к условленной точке. Планирующий спуск закончится живописными всплесками белой пены, и камеры упадут в северной части Атлантического океана.Затем они начнут потихоньку погружаться в холодную океанскую воду.Но прежде чем камеры успеют достигнуть дна, к ним устремятся быстрые темные животные. Морские млекопитающие, потомки тюленей, которых приспособили для выполнения таких задач при помощи контрабандных мутагенов и биопрограммирования. Просунув головы в выступающие хомуты, они понесут камеры к берегу. Долгое и трудное путешествие, но вдали от всевидящих глаз комбинов, по крайней мере — теоретически.На покрытом галькой берегу их будут ждать люди.
* * *
Ребел открыла глаза. Комната в форме улья, тяжесть нормальная. В трещинах голых каменных стен горит множество крошечных огоньков. Воздух холодный, даже слишком. Она посмотрела на женщину в красном платье с капюшоном.— Я на Земле, — сказала Ребел.— Да. — У женщины было истощенное лицо фанатички с резкими выступающими скулами и без бровей. Но говорила она приятным голосом и стояла вежливо наклонив голову. — Наша местность называется Буррен. Эта группа зданий — Приют. Здесь дом Божий.Она показала на гротескное каменное изваяние: женщина с круглым, будто луна, лицом обеими руками распахивает свой детородный орган. Ребел села.— Ваше платье перед вами. Земную одежду носят под накидкой, вы не привыкли к такому суровому климату, как у нас. Эту послушницу зовут Оммед. Если вы чего-нибудь пожелаете, она ваша рабыня.Женщина удалилась.Ребел покачала головой и начала одеваться. Земная одежда состояла из брюк и блузы с многочисленными застежками, в которых нелегко было разобраться (все это было сшито из мимикрирующей ткани). Ребел казалось, что она ужасно закуталась, но, надо признать, одежда была не хуже той, которую носили на кометах. Она облачилась в накидку и сапоги для хождения при нормальной силе тяжести и взяла чемоданчик с библиотекой. Условием заключенной с Ворсом сделки являлось то, что Ребел будет библиотекарем отряда. Она пригнулась и вышла наружу.Повсюду, насколько хватало взгляда, возвышались серые скалы под молочного цвета небом. Пространству не видно было конца. Вдали поднималась цепочка гор, таких же голых и бесплодных, как на Луне. Из неглубоких впадин торчали пучки бурой травы. Поверхность пересекали низкие каменные стены; может, их построили тысячу лет назад, а может, и вчера. Кто знает? Несколько работающих неподалеку послушников выглядели едва заметными пятнышками. Все говорили, что Земля зеленая, но эта пустынная, заброшенная местность была олицетворением бесплодия.Завыл ветер, и Ребел чуть не упала. Будто кто-то толкнул ее в спину. Волосы и накидка развевались и тянули ее вперед. На мгновение ей показалось, что пробита корабельная оболочка и сейчас ее тело взорвется от декомпрессии. Охваченная внезапным ужасом, она закричала:— Что это? Что случилось?Подоспевшая Оммед подхватила Ребел за талию:— Ничего не случилось. Просто с моря подул ветер.— А-а, — слабо проговорила Ребел, хотя эти слова ничего для нее не значили.Она обернулась и заметила, что скалы обрываются и внизу плещется тускло-зеленый океан, испещренный белыми гребешками волн. Прямо от смутной линии горизонта на Ребел неслись плотные серые облака; облака летели так быстро, что она видела, как они сливаются, пытаясь друг друга обогнать.— О… Господи, какое все.., огромное!У Ребел закружилась голова, она едва не потеряла равновесие. Ветер дул повсюду — громадный неуемный великан, выше гор, повелевающий облаками. Все здесь было слишком большое.— Как вы это выдерживаете?— Мы пребываем здесь, дабы смирять себя, — ответила Оммед, — и поэтому покорно принимаем свидетельства величия Господня. Но вы сами увидите: то, что сейчас вас пугает, потом, когда вы привыкнете, будет вызывать восторг.Затаив дыхание, Ребел недоверчиво уставилась вдаль, на скалы и океан, пытаясь постичь их огромность. Всего слишком много, и от этого даже болит голова, но… Да, Оммед права. Ужасное, но вместе с тем величественное зрелище, то же самое чувствуешь, когда впервые слушаешь симфонию, написанную в новой, незнакомой манере, настолько великолепной, что страшно делается.— Ваши друзья встречаются в дальнем конце Приюта. Наверно, вам пора к ним присоединиться.— Да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
* * *
— Такие, как вы, достали нас вконец, — проворчал самурай.— Ну и не помогайте мне, — с полным безразличием ответила Ребел. — Выбросьте меня отсюда. Мое сообщение застраховано компанией «Бах-Идальго». Если я не передам его, они запрограммируют и пришлют сюда вместо меня сразу двух курьеров. Если те тоже провалятся, приедут еще четыре. Потом восемь. Рано или поздно вам придется уступить.Будучи в интернатуре, Эвкрейша часто видела, как люди попадались на удочку лжекурьеров. Администраторы терпеть не могли застрахованных курьеров, потому что они были нахальны, как тараканы, и столь же неистребимы. Единственный способ от них избавиться — это выполнить их просьбу.— Вы получите что хотите, — огрызнулась женщина. Она провела Ребел в штаб службы безопасности. Самураи тут ходили косяком. — Итак, мы находимся в Отделе регистрации. Скажите, для кого у вас сообщение и когда этот человек здесь проходил.— Я не знаю имени, — ответила Ребел. — Он проходил в любое время, начиная с того, как созвездие Тельца стояло на пятом градусе, и кончая сегодняшним днем.Они находились в конторе. На стенах так густо росли лианы, что даже мелкое углубление казалось прикрытой листвой пещерой. Обилие растений — классическая характерная черта кабинетов древней бюрократии. Под ногами сновала машинка величиной с мышь и собирала опавшие листья.— Примерно со второй половины мая до середины июня, — фыркнул самурай. — Хорошо, с этим справится любой из наших сотрудников.Он нагнулся к нише, где, застыв над экраном как зачарованный, сидел дряблый, болезненный человек. На экране мелькали с едва воспринимаемой глазом скоростью снимки людей, проходивших по коридорам и служебным помещениям.— Рольф! Один вопрос.— Да.Рольф остановил мелькание и поднял голову. У него было постное и какое-то потустороннее выражение лица, глаза, слегка налитые кровью. Вялый рот, обвислые щеки.— Рольф из подразделения, занимающегося воссозданием лиц благодаря эйдетической памяти, — с гордостью объявил самурай. — Информация с электронных приборов стирается раз в неделю, иначе данные становятся бесполезными: мы не можем провести поиск. Рольф просматривает сводку. Она стирается раз в год и может восстановить все данные. Покажите ему изображение. Если ваш объект проходил здесь в течение последних нескольких месяцев в качестве служащего, посетителя или пассажира, Рольф скажет.Ребел показала голографическое изображение Уайета. Это было фотомеханическое воспроизведение по памяти, но такое точное, что никто не догадывался.— Видели этого парня?Рольф внимательно посмотрел и покачал головой:— Нет.Самурай взял ее за руку.— Вы уверены? — крикнула Ребел. — Может, есть хоть какая-то надежда?— Никакой.
* * *
Весь следующий день Ребел механически выполняла свои обязанности. Она была как лунатик. Девушка явилась на работу, побеседовала с первым клиентом и подобрала программу по его заказу. Все происходило словно во сне. Ребел не знала, что делать дальше. Если Уайет не отправился на Землю по спусковой трубе — значит, он в одном из раскинувшихся во все стороны орбитальных государств. Но беда в том, что этих государств сотни, они всевозможных размеров, в них царит беспорядок, и рядом с каждым еще трущобы в резервуарах. Она проищет Уайета всю жизнь и так и не найдет.«Ну и что, — думала Ребел, — может, и не найду». Может, она потеряла его навсегда. С людьми такое сплошь и рядом бывает.Когда она наконец себе в этом призналась, работа с клиентом уже подходила к концу. Пришел следующий — женщина-полицейский, мечтающая стать «росомахой». Не снимая форменного костюма в обтяжку, она улеглась на койку. Ребел ее подключила. Пока руки работали, она трезво и педантично обдумывала положение. Сколько она так может искать? Год? Пять? Двадцать лет? Какой она станет за эти годы? Не очень приятная мысль.— Можете представить себе единорога?— Да.Если предстоят долгие поиски, если они займут годы, придется сменить темп. Ей нужно пока как-то устроить свою жизнь. (Но она не хочет устраивать свою жизнь без Уайета!) Во-первых, необходима более приличная работа. Потом друзья. Увлечения. Даже любовники. Надо тщательно разработать план.— Сколько вы видите пальцев?— Четыре.— Голубой или зеленый?— Голубой.— Видели когда-нибудь этого человека?— Да.— Хорошо.Ребел улыбнулась. И очень медленно прислонилась к стене. Затем стала приводить свои мысли в порядок. Теперь она не спешила. Наверно, лучше пойти в переднюю комнату и взять стул. Она порывисто наклонилась и ласково провела рукой по волосам женщины, та подарила ей дурацкую улыбку. С чего начать?У Ребел было полно вопросов.
Глава 12. БУРРЕН На корпусе «Пеквота» выросли вакуумные цветы. Правда, всего несколько, — они выглядывали из-под края крыши, но по размеру лепестков уже можно было сказать, что это новая разновидность, приспособившаяся к местным условиям. Ребел заметила цветы, когда шла на корабль, и слегка удивилась, почему Борс так долго откладывает текущий ремонт. «Пеквот» узнал Ребел — замок открылся от ее прикосновения.Через несколько часов, как раз когда Ребел закончила заваривать чай, вернулся Борс. Чайник плавал посреди гостиной.— Так! — довольным тоном произнес Борс. Он скинул скафандр, набросил накидку и натянул ножные кольца. — Как мило, что вы зашли меня проводить.— Как мило, что вы так говорите. — Ребел набрала чай в шприц и мягко подтолкнула шприц к Борсу. — Я тут сообразила перекусить.Она открыла поднос с пирожными, по форме напоминавшими ее серебряную брошку. Борс взял два. Ребел, улыбаясь, потягивала чай и ждала.После вежливого молчания Борс заговорил:— Итак. Как идут поиски вашего друга Уайета?— О! Это очень интересный вопрос. — Ребел подалась вперед в кресле. — Сегодня днем я беседовала с женщиной-полицейским. Она лежала у меня на кушетке со вскрытой психикой и поэтому не могла солгать! И я получила от нее ценную подсказку.— В самом деле? — сказал Борс. — Вы говорите, женщина-полицейский? — Он надкусил второе пирожное. — А вам не кажется, что это довольно рискованное предприятие?— Да. Она рассказала мне весьма затейливую детективную историю насчет того, что можно спуститься на поверхность в качестве наблюдателя и.., ну, вам это не интересно. Она сказала, что видела Уайета.— Да что вы?Да. Она сказала, что видела его с вами.После очень долгого молчания, во время которого они не сводили друг с друга глаз, Борс брызнул в рот немного чая и произнес:— Разумеется, это ошибка.— Разумеется.Ребел встала. Первым ее побуждением было схватить Борса и вытрясти из него правду. Вместо этого она улыбнулась. Эвкрейша никогда бы не отважилась на прямой конфликт, и ее подход имеет свои преимущества. Надежды победить Борса на его территории почти никакой. При всей своей утонченности, он — профессиональный мошенник.— Я только надену скафандр и уйду. Извините, что побеспокоила. Воп voyage «Счастливого пути (фр.)», приятель. — Ребел поплыла к шлюзу. Борс настороженно за ней наблюдал. — Да. Вы не можете сделать мне небольшое одолжение? — Борс поднял брови. — Скажите: «Пожалуйста, откройте ящики с рисунками».— Пожалуйста, откройте ящики с рисунками, — в недоумении повторил Борc.По всей комнате бесшумно открылись шкафы. Один за другим выдвинулись ящики. В них было пусто.— Боже мой! — выдохнул Борс. — Что вы сделали с моими акварелями? С моими гравюрами?— Я их сожгла.Борс вскочил с места, стал лихорадочно рыться в шкафу в поисках забытого рисунка, застрявшей в углу помятой гравюры, хоть чего-нибудь! И ничего не находил.— Не может быть! — завопил он в отчаянии.— Да, — с невозмутимым видом согласилась Ребел. — По правде говоря, не сожгла.Борc поднял на нее глаза.— Вы помните две мои коробки? Я вытряхнула их и сложила в одну акварели, а в другую гравюры. Чтобы добраться до них, надо было отключить охранную систему, но вы не поверите, какие инструменты можно достать, если иметь нужные знакомства, а у вашей полицейской подружки нужных знакомств хватает, я вас уверяю.Говорила она слишком зло, слишком быстро. Ей так хотелось сделать Борсу больно, что его страдания только усиливали эту жажду. Эвкрейша сказала бы, что она зациклилась. Передохнув, Ребел подплыла к креслу, села и заговорила спокойнее:— Коробки в целости и сохранности, но без меня вы их никогда не найдете. Одну я могу вернуть вам сразу же, безо всяких условий. За вторую вы должны заплатить.Борс медленно вернулся на свое место.— Я не предам свой народ, — решительно сказал он. — Даже если вы свалите в кучу все произведения искусства в Системе и подожжете их.— Фу, как вы обо мне думаете! Ничего такого от вас не требуется. Отдайте мне Уайета, вот и все. Одну коробку по вашему выбору вы получите сейчас, а как только я переговорю с Уайетом с глазу на глаз, то скажу, где вторая. Ну как?— Акварели, — уныло проговорил Борс. — Где акварели?
* * *
Никто не помнил, как называется этот город. Контейнер треснул более столетия назад, жители покинули его, а снаружи он зарос цветами. Маленький катер влетел сквозь брешь, где находилось когда-то осевое окно города, в его лишенное воздуха чрево и пошел на посадку. Навстречу, будто пытаясь его схватить, поднялись черные здания. Посадка была сложной — город все еще продолжал вращаться, разграбленные здания не стояли на месте.— Сюда, — сказал Борс, Одинокое, расположенное на уровне тротуара окно теплилось желтым светом. Борс резко развернулся (желудок Ребел сжался в комок), сбавил скорость до скорости перемещения улицы и мягко посадил катер.Старая тетка, которая провела их через воздушный шлюз, посмотрела на Ребел с явным неудовольствием.— Не из полиции, — проворчала она. Это была та самая спускальщица, с которой Ребел видела Борса в Гисинкфоре. Комнату загромождала старинная техника: автоматические зонды, ранцевые ракетные двигатели, спутники-убийцы величиной с кулак.— Наши планы немного изменились.— Кхе! — Тетка взглянула на Борса и выставила вперед подбородок. — Это будет дороже. Сейчас идет волна полярных сияний, а когда будет следующая, я не знаю. Не люблю спускать людей, когда в атмосфере нет электромагнитного возмущения. Оно помогает скрыться от комбинов.— Вы алчная старая разбойница, — сказал Борс. — Я не поддамся на такой грубый шантаж. Эта молодая дама займет место женщины из полиции, спуск будет по расписанию, как намечалось. И оплата как договаривались, или все отменяется.Спускальщица спасовала перед его гневом.— А-а, — протянула она. — Ну, тогда ладно.
* * *
Спуск стоил дорого, но зато не привлекал к себе никакого внимания. Как объяснили Ребел, восемь холодильных камер вморозят в груду дисперсного материала, а затем отбуксируют к центру естественного потока метеоров. Приближающаяся Земля подхватит весь этот ком, он упадет на рассвете, избороздив бледное утреннее небо огненными стрелами.Остатки мусора сгорят в атмосфере, и тогда обнажатся холодильные камеры, аэродинамика которых обеспечивает подъемную силу. Простые кибернетические системы не дадут камерам рухнуть вниз, погасят их скорость и направят к условленной точке. Планирующий спуск закончится живописными всплесками белой пены, и камеры упадут в северной части Атлантического океана.Затем они начнут потихоньку погружаться в холодную океанскую воду.Но прежде чем камеры успеют достигнуть дна, к ним устремятся быстрые темные животные. Морские млекопитающие, потомки тюленей, которых приспособили для выполнения таких задач при помощи контрабандных мутагенов и биопрограммирования. Просунув головы в выступающие хомуты, они понесут камеры к берегу. Долгое и трудное путешествие, но вдали от всевидящих глаз комбинов, по крайней мере — теоретически.На покрытом галькой берегу их будут ждать люди.
* * *
Ребел открыла глаза. Комната в форме улья, тяжесть нормальная. В трещинах голых каменных стен горит множество крошечных огоньков. Воздух холодный, даже слишком. Она посмотрела на женщину в красном платье с капюшоном.— Я на Земле, — сказала Ребел.— Да. — У женщины было истощенное лицо фанатички с резкими выступающими скулами и без бровей. Но говорила она приятным голосом и стояла вежливо наклонив голову. — Наша местность называется Буррен. Эта группа зданий — Приют. Здесь дом Божий.Она показала на гротескное каменное изваяние: женщина с круглым, будто луна, лицом обеими руками распахивает свой детородный орган. Ребел села.— Ваше платье перед вами. Земную одежду носят под накидкой, вы не привыкли к такому суровому климату, как у нас. Эту послушницу зовут Оммед. Если вы чего-нибудь пожелаете, она ваша рабыня.Женщина удалилась.Ребел покачала головой и начала одеваться. Земная одежда состояла из брюк и блузы с многочисленными застежками, в которых нелегко было разобраться (все это было сшито из мимикрирующей ткани). Ребел казалось, что она ужасно закуталась, но, надо признать, одежда была не хуже той, которую носили на кометах. Она облачилась в накидку и сапоги для хождения при нормальной силе тяжести и взяла чемоданчик с библиотекой. Условием заключенной с Ворсом сделки являлось то, что Ребел будет библиотекарем отряда. Она пригнулась и вышла наружу.Повсюду, насколько хватало взгляда, возвышались серые скалы под молочного цвета небом. Пространству не видно было конца. Вдали поднималась цепочка гор, таких же голых и бесплодных, как на Луне. Из неглубоких впадин торчали пучки бурой травы. Поверхность пересекали низкие каменные стены; может, их построили тысячу лет назад, а может, и вчера. Кто знает? Несколько работающих неподалеку послушников выглядели едва заметными пятнышками. Все говорили, что Земля зеленая, но эта пустынная, заброшенная местность была олицетворением бесплодия.Завыл ветер, и Ребел чуть не упала. Будто кто-то толкнул ее в спину. Волосы и накидка развевались и тянули ее вперед. На мгновение ей показалось, что пробита корабельная оболочка и сейчас ее тело взорвется от декомпрессии. Охваченная внезапным ужасом, она закричала:— Что это? Что случилось?Подоспевшая Оммед подхватила Ребел за талию:— Ничего не случилось. Просто с моря подул ветер.— А-а, — слабо проговорила Ребел, хотя эти слова ничего для нее не значили.Она обернулась и заметила, что скалы обрываются и внизу плещется тускло-зеленый океан, испещренный белыми гребешками волн. Прямо от смутной линии горизонта на Ребел неслись плотные серые облака; облака летели так быстро, что она видела, как они сливаются, пытаясь друг друга обогнать.— О… Господи, какое все.., огромное!У Ребел закружилась голова, она едва не потеряла равновесие. Ветер дул повсюду — громадный неуемный великан, выше гор, повелевающий облаками. Все здесь было слишком большое.— Как вы это выдерживаете?— Мы пребываем здесь, дабы смирять себя, — ответила Оммед, — и поэтому покорно принимаем свидетельства величия Господня. Но вы сами увидите: то, что сейчас вас пугает, потом, когда вы привыкнете, будет вызывать восторг.Затаив дыхание, Ребел недоверчиво уставилась вдаль, на скалы и океан, пытаясь постичь их огромность. Всего слишком много, и от этого даже болит голова, но… Да, Оммед права. Ужасное, но вместе с тем величественное зрелище, то же самое чувствуешь, когда впервые слушаешь симфонию, написанную в новой, незнакомой манере, настолько великолепной, что страшно делается.— Ваши друзья встречаются в дальнем конце Приюта. Наверно, вам пора к ним присоединиться.— Да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31