2 марта 1915 года за незаконное ношение оружия был арестован в Манхэттене Фр
энк Костелло. Полиция уже давно за ним охотилась. 15 мая он предстал перед с
удом, возглавляемым судьей Эдвардом Суонном.
Судья: «Я вижу, что в 1908 году, то есть семь лет тому назад, подсуди
мый был арестован за кражу с насилием, но был освобожден за отсутствием у
лик. Я вижу, что он был арестован второй раз, в 1912 году, по тем же основаниям и
что и на этот раз также был освобожден за отсутствием улик. И в том и в друг
ом случае он пожелал назваться Фрэнком Костелло. Сейчас он утверждает, ч
то его настоящее имя Ц Фрэнк Саверио. Хотя мне адресовано несколько пис
ем в его защиту, нет сомнения, что подсудимый обладает весьма сомнительн
ой репутацией. Можно даже сказать, что она весьма скверная. По мнению сосе
дей, подсудимый просто бандит. И действительно, в случае, который мы рассм
атриваем, он показал себя, конечно, как бандит…»
Костелло: «Если я признаю себя виновным, ваша честь, то только
потому, что уже месяц нахожусь в тюрьме, а мои семейные обязанности требу
ют, чтобы я всячески избегал неприятностей. К тому же пистолет был найден
не у меня, а в ста метрах от того места, где я был арестован».
Судья: «Это правда, но вы забыли упомянуть, что полицейские, ко
торые преследовали вас, видели, как вы его отбросили. Другими словами, ваш
е поведение было со всех точек зрения поведением виновного. Я вас пригов
ариваю к одному году исправительной тюрьмы, тогда как закон предусматри
вает, что преступление, которое вменяется вам в вину, карается семью года
ми тюрьмы».
Как осужденного, совершившего первое преступление, его отправили в испр
авительную тюрьму Вельфе-Айленд. Его поведение было отмечено тюремной а
дминистрацией как хорошее, и через одиннадцать месяцев его освободили. К
огда в апреле 1916 года массивные ворота тюрьмы открылись перед ним, Фрэнк в
ышел не торопясь. Он хотел услышать скрип старого железа, когда они будут
закрываться, чтобы решительно плюнуть на свой левый башмак, висевший на
большом пальце правой руки, и негромко поклясться: «Больше никогда». И эт
о обещание, данное самому себе, он не нарушил.
Фрэнк Костелло трижды встречался со своим молодым приятелем Сальватор
е Луканиа, делясь с ним своим тюремным опытом. Вдвоем они долго обсуждали
множество новых приемов и методов работы, которых следует придерживать
ся, чтобы избежать тюрьмы.
Грандиозный план уже рождался в их умах, когда в начале июня 1916 года Сальва
торе Луканиа был задержан в биллиардной на 14-й улице при попытке доставит
ь наркотики уже известным полиции наркоманам. Полицейские обнаружили в
одной из шляп, изготовленных у Макса Гудмана, ампулу, содержащую два грам
ма героина. 26 июня 1916 года Луканиа был без проволочек осужден нью-йоркским
уголовным судом, компетентным рассматривать дела лиц, признавших предъ
явленное им обвинение.
Мать Сальваторе была безутешна, но заступничество его хозяина, Макса Гуд
мана, всячески пытавшегося оправдать его, произвело большое впечатлени
е, и Сальваторе был приговорен только к одному году заключения в исправи
тельной тюрьме Хэмптон-Фармс.
В тюрьме он был кротким как овечка. Он взбунтовался только один раз: заклю
ченные сразу же стали называть его Саль, затем его переименовали в Салли
и стали добиваться, чтобы он подчинился сложившейся тюремной практике, к
огда более сильные господствуют над слабыми. Реакция Сальваторе была ус
трашающей. Даже охранники воздержались от представления рапорта.
Освобожденный за примерное поведение на исходе шестого месяца заключе
ния, Сальваторе Луканиа вышел из Хэмптон-Фармс накануне рождественских
праздников. Он рассказывал потом: «Я решил никогда больше не попадаться.
Я твердо решил, что покончу с собой, если они опять попытаются упрятать ме
ня за решетку».
Друзья в честь его возвращения организовали небольшое торжество. Не усп
ел Фрэнк Костелло, подняв бокал, произнести первые слова: «Я поднимаю тос
т за долгую свободную жизнь Саля и за то…», как Луканиа резко оборвал его:

Ц Я требую, чтобы с сегодняшнего дня все звали меня Чарли… Первый, кто пр
омахнется с моим именем, пусть знает, что я не промахнусь и напишу его имя
на его могиле…
Повеяло холодом. Но все тем не менее остались и допили, смакуя, последнюю б
утылку самого лучшего французского шампанского «Мойэ э Шандон», которо
е могли себе позволить лишь богатеи и миллионеры, какими они сами хотели
стать, хотя не могли выговорить даже название этого дорогого напитка.
Удобно устроившись, с сигарами во рту, они предались воспоминаниям о под
вигах молодости, хотя в среднем им было всего лишь по двадцать лет. Из подр
остков они уже превратились в мужчин. Они ни в чем не сомневались и хотели
составить себе «имя». Они хотели этого столь сильно, что все, кроме Бенджа
мена Сигела, уже решили с этой целью изменить свои собственные имена.
Франческо Кастилья стал Фрэнком Костелло.
Мейер Суховлянский, уроженец города Гродно, просто укоротил фамилию и ст
ал Мейером Лански.
Более скрытный, более честолюбивый, более хитрый и недоверчивый Сальват
оре Луканиа подбирал такое имя, чтобы ни у кого не возникало сомнений в ег
о мужественности. В этот вечер и появилось имя Чарли. Он не ошибся, смутно
понимая, как важно правильно выбрать имя, он, которому впоследствии пред
стояло стать Чарли Лаки Лучиано.
Кто же были эти люди?
Фрэнка Костелло отличали невысокий рост, открытый и широкий лоб, коротко
подстриженные волосы, карие глаза, крупный нос и тонкие губы. Он был сдерж
ан, обладал трезвым умом и дипломатическими способностями.
Мейер Лански Ц маленький, тщедушный, злобный, с изможденным лицом челов
ека, которому суждено голодать до скончания века. Глаза у него были таким
и же черными, как и волосы, огромные уши оттопыривались. Пронизывающий со
беседника взгляд заставлял забывать об его огромном носе, бледном лице и
только следить за его отвислой губой, которая чуть вздрагивала, роняя с т
рудом выговариваемые слова.
Бенджамин Сигел походил на симпатичного подростка: брюнет с аккуратно у
ложенными волосами, с пробором на левой стороне, миндалевидными, красивы
ми глазами под темными бровями. У него были небольшие уши, нос с горбинкой
, чувственный рот, тридцать два белоснежных зуба, уцелевших в самых ярост
ных схватках. Настоящий красавчик, который вполне мог бы сделать карьеру
в Голливуде. Он сделает карьеру, но благодаря той особой первой роли, кото
рая будет принадлежать только ему одному. Самые огромные контракты, о ко
торых не принято говорить громко, попадут в его карман. Женщины не могли н
и в чем ему отказать, и поэтому он никогда не интересовался их мнением. Вес
ьма сообразительный, он выводил из себя своих противников невыносимой с
песью, цинизмом и язвительностью. Его крайний эгоцентризм не исключал по
ступков, казалось бы, продиктованных великодушием. Но это были только пр
иступы, хотя они и случались. Как, впрочем, и приступы жестокости, которые
были ему более свойственны и благодаря которым он получил прозвище Багс
или Багси (Клоп),
Это «ласковое» прозвище было дано Сигелу его другом детства М. посл
е одного из их первых «дел», когда, выстрелив из двух револьверов, Сигел уб
ил двух человек. В день его «боевого крещения» Багси было… четырнадцать
лет!
однако произнести его больше одного раза, в присутствии Сигела не
удавалось никому, так как посмевшего сделать это ожидала смерть.
Самым непостижимым из всех оставался Чарли Луканиа. Копна темных волос,
зачесанных назад. Скулы высокие и широкие, лицо, суживающееся книзу, глаз
а темные, видящие все и ничего. Правильный нос. Хорошей формы рот. Среднего
роста, худощавый, стройный, со скупыми, тщательно рассчитанными движени
ями, неторопливый, он производил впечатление человека, участвующего в оп
асной транспортировке не менее тонны динамита.
Все они были разными, но цель у них была одна.
Несмотря на то что они не походили один на другого, они нашли друг друга и
настолько преуспели, что добродетельной Америке не суждено уже было изб
авиться от засилья преступности и коррупции.
Фрэнк Костелло, Мейер Лански, Багси Сигел, Чарли Лаки Лучиано Ц эти четве
ро и составили пять пальцев руки дьявола. Эта черная окровавленная рука
задушит даже всемогущую мафию.

Глава вторая. Дело поважнее,
чем у Генри Форда

«Банда четырех» вскоре отказалась от мелких барышей и принялась за боле
е крупные аферы. В результате всякого рода махинаций был сколочен капита
л в три тысячи двести долларов. Сумма в ту пору довольно значительная, кот
орую членам банды хотелось сохранить, не подвергаясь при этом риску.
Мейер Лански предложил открыть счет в Банке Соединенных Штатов, учрежде
нии Лоуэр Ист-Сайда, о котором хорошо отзывался его дядя.
Фрэнк Костелло фыркнул:
Ц Я не доверяю этим чинушам. Когда хочешь вложить деньги, они всегда на м
есте, но, когда хочешь получить их обратно, получишь…
Недоверие к банкам заставило его на месте проверить свои сомнения. Верну
лся он значительно повеселевшим:
Ц Ребята, у меня предложение. Я готов пойти в Банк Соединенных Штатов… но
не для того, чтобы всучить ему наши деньги, а чтобы избавить его от своих.

Во время своего посещения банка Костелло отметил, что он плохо охраняетс
я. Спустя две недели без единого выстрела члены банды совершили успешное
нападение на банк, что принесло им немногим более восьми тысяч долларов.

Теперь они представляли свое будущее в самых радужных красках. Однако вс
тупление Соединенных Штатов в мировую войну едва не поставило под угроз
у само существование их союза. Весной 1917 года Костелло был освобожден от в
оинской повинности в связи с хроническим заболеванием горла. Его единст
венный физический недостаток и тот принес ему пользу. Багси Сигел и Мейе
р Лански были еще слишком молоды для ужасов войны.
Ц Обхохочешься, Ц так реагировал на это Багси. Но оставался Чарли Лукан
иа, которого признали годным к военной службе. Его дружки не хотели его от
пускать, чтобы, кто знает, не убили б их приятеля ни за что, ни про что. Остав
алось найти выход. Но какой?
Несмотря на длительные раздумья, ничего подходящего не придумали и уже н
ачали свыкаться с мыслью о Чарли-солдате, как вдруг самый молодой, но самы
й искушенный в возможностях прекрасного пола, другими словами, Багси Сиг
ел, предложил:
Ц Лучший способ Ц это подхватить хорошенькую гонорею…
Поначалу Луканиа, проявив некоторую стыдливость, свойственную сицилий
цам, воспротивился, но затем, будучи реалистом, попытался отклонить этот
вариант по другой причине:
Ц Мне не нужна эта гадость ни за какие деньги. За два месяца меня вылечат
и заарканят.
Ц Не совсем, Ц вмешался Фрэнк Костелло, Ц хороший врач может сделать т
ак, что ты будешь фонтанировать круглый год, и так до самого окончания вой
ны.
Мейер Лански утверждал, что война больше года не продлится. Благодаря ег
о настойчивости удалось уговорить Луканиа. И он подцепил что хотел. Одна
ко избавиться от этого приобретения ему стоило большого труда. В дальней
шем это привело к загадочной слабости, на которую он с горечью жаловался
своим близким друзьям. Но на войне как на войне. Во всяком случае, он избеж
ал участия в боях во Франции, ранено было лишь его самолюбие, за что не пре
дусмотрено ни пособий, ни орденов.
Доход от преступных махинаций рос, становился все более значительным. Кв
артету стало тесно в своем районе, и его участники не мешкая пристроилис
ь к грозной в то время «Банде пяти точек» Ц самой старой шайке Нью-Йорка.
Название свое она получила в связи с тем, что орудовала на стыке Бродвея и
Бауэр-стрит. В основном она состояла из уцелевших в междоусобной войне ч
ленов других шаек. За эти годы полиция насчитала свыше шестидесяти жертв
сведения счетов.
Джонни Торрио в это время курсировал между Нью-Йорком и Чикаго. Там, в Чик
аго, его дядя Джеймс Колосимо, он же Джим Кид, он же Биг (большой) Колосимо, к
онтролировал всю проституцию, получал долю доходов от спекуляции и соде
ржал ресторан на Саут-Вабах-авеню. Ресторан пользовался популярностью
у самых влиятельных людей Чикаго, второго по величине города Соединенны
х Штатов. Здесь они любили пощеголять друг перед другом.
Джонни Торрио отличала некая двойственность. Он имел огромное влияние н
е только на своего дядю Колосимо, исполина с огромными усами, похожими на
руль велосипеда, но и был одним из предводителей нью-йоркского дна. Он не
походил ни на кого из тех, с кем ему приходилось иметь дело. Элегантный, с х
орошими манерами, он всячески старался не выглядеть вульгарным. «Ни ярки
х галстуков, ни грубых слов Ц и считай, что полдела сделано», Ц любил пов
торять Торрио. Что касается его самого, то он уже успел сделать больше пол
овины своего дела. Он не курил, не пил и, как говорили, никогда не изменял же
не. Среди владельцев домов терпимости Ц явление довольно частое. Джонни
Торрио, неаполитанец, часто бывал на 107-й улице. Его, обладающего столь рес
пектабельной внешностью, можно было встретить среди зрителей в зловеще
й «скотобойне» Игнацио Саетта, где хозяин порой подвешивал свои жертвы н
а крюках для разделки мяса, прежде чем их сжечь, зачастую еще живых, в крем
ационной печи.
Джонни был большим другом Чиро Террановы. Короля артишоков, дружил с Фрэ
нком Айяле, сицилийцем, возглавлявшим «сицилийский союз» и распростран
явшим свои заботы на всех, хотя бы потому, что заведовал преуспевающей по
хоронной конторой. Он был уверен, что не следует оставлять без должного в
нимания процедуру предания земле своих жертв, тем более что на этом можн
о еще кое-что заработать. Стремясь к известности, Фрэнк Айяле организова
л изготовление отвратительных сигар со своим изображением, В престижны
х целях он продавал их буквально втридорога, навязывал их всем табачным
киоскам своей вотчины и даже по соседству с ней. Поговаривали, что характ
ер Айяле еще сквернее, чем его сигары, и потому не без оснований побаивали
сь шефа, скорого на руку. Джонни Торрио с первого взгляда отметил способн
ости Фрэнка Костелло и Чарли Луканиа. Зато он совершенно проигнорировал
Мейера Лански, так же как и Багси Сигела, с их слишком бросающимися в глаза
повадками, а скорее всего, потому, что был яростным антисемитом, как все н
еаполитанцы и мафиози.
Костелло не скрывал своего восхищения Торрио и старался во многом ему по
дражать. Впоследствии он признался, что брал уроки жизни у этого магистр
а преступности с манерами аристократа.
Торрио представил их Фрэнку Айяле. Последнему только что удалось заверб
овать одного горячего молодца по имени Аль Капоне, неаполитанца, родивше
гося в Бруклине 17 января 1899 года, стало быть, на год позже Чарли Луканиа. Капо
не был сильным, злым и безжалостным, и Фрэнк Айяле решил использовать его
в качестве вышибалы в своем заведении «Оберж Гарвард». Клиентуру этого з
аведения составляли отчаянные типы, болезненно впечатлительные и вдоб
авок всегда пьяные. Капоне полностью отрабатывал свое жалованье, орудуя
где дубинкой, а где просто по-американски Ц кулаками.
В этом заведении и познакомились Чарли Луканиа и Фрэнк Айяле. Случайно о
ни оказались свидетелями одного кровавого эпизода, после которого Аль К
апоне постоянно старался демонстрировать лишь правую сторону лица. В то
т вечер Капоне заменял бармена! Неожиданно заявился один тип из Бруклина
, Фрэнк Галлучио, со своей сестрой Франческой. Персонажи пришлись явно не
по вкусу присутствующим. Аль заметил это и решил покуражиться. Не сообра
зив, что женщина была сестрой его клиента, он обратился к ней с такими слов
ами, от которых покраснела бы и шлюха. Поскольку оскорблена была его сест
ра, Галлучио не раздумывая кинулся на обидчика. Не испугавшись ни репута
ции, ни габаритов Аль Капоне, он одним прыжком очутился за стойкой, на ходу
раскрывая нож. Несколькими стремительными движениями он исполосовал л
ицо Капоне. Регистрационная карточка его жертвы навсегда зафиксировал
а результат: «Лицевой косой шрам длиной шесть с половиной сантиметров; в
ертикальный шрам на челюсти с левой стороны; косой шрам такой же длины на
шее под левым ухом». Весь в крови, Капоне не мог продолжать борьбу. Удивите
льно, но он никогда не искал возможности отомстить Галлучио. Возможно, он
понимал, что был не прав, без всяких оснований оскорбив сестру своего соо
течественника. Позднее он даже сделает человека, обезобразившего его на
всю жизнь, своим телохранителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44