Никому, даже наиболее радикальным представителям «новой волны», приезжавшим в Штаты из Англии, не приходило в головы презрительно назвать «Хартбитс» «старыми, тоскливыми пердунами» — титул, неизменно присваивающийся другим супергруппам, вышедшим из шестидесятых.
Найджел всегда производил на Дайну впечатление зверя, посаженного в клетку, беспокойного внутри, нетерпеливого, приходящего в подавленное состояние при любых переменах. Он несомненно сумасшедший, думала она, в том смысле, который идеально подходит для артиста.
— Эй, держи-ка вот это. — Он вытащил свернутый полиэтиленовый пакетик, спрятанный внутри толстого ремня. — Мой приятель привез на днях лично. Этот ублюдок уже окончательно свихнулся, но я должен признать, что у него можно раздобыть самое лучшее из того, что есть вокруг. — Он погрузил большой и указательный пальцы внутрь пакетика и пощупал темно-коричневые хлопья. — Готов поспорить, милашка, ты не имеешь ни малейшего представления о том, что это такое. Почки в чистом виде из Кам... — черт ее возьми! — ...боджи. Говорю тебе, этот парень — полоумный. Но мне следует быть осторожней. Он появляется и исчезает. Никто не знает, что может случиться, верно? Попробуй немного. Улетишь в одну секунду, я тебе обещаю.
Однако вместо того, чтобы забить наркотик в трубку, Найджел попытался запихнуть его Дайне в рот. Она отвернулась и выставила перед собой руки, защищаясь.
— Нет, Найджел, не надо. В другой раз. Он пожал плечами, ухмыльнулся, кинул маленький коричневый комочек себе в рот и принялся жевать.
— Ты удивляешь меня иногда, — заметил он, думая при этом однако о чем-то другом.
— Разве это не курят?
Найджел коротко рассмеялся.
— Господи, конечно нет, малышка. Эта дрянь слишком хороша, чтобы переводить ее подобным образом. Ее надо жевать. Только так. Погоди, увидишь. Я ничего не придумываю, ха-ха! — Он бросил еще одну монету в щель автомата и, получив стаканчик кока-колы, принялся сдирать крышку, жуя новую порцию почек.
— Уф, вот это экспресс. Помогает мне справиться со скукой. — Он проглотил то, что было у него во рту, запив кока-колой, и убрал пакетик с почками назад. — Крис внутри, возится с компьютером. Я всегда ухожу в такие минуты. Боже, он относится к записи альбомов так серьезно. В шестьдесят четвертом мы прекрасно обходились двумя дорожками вместо нынешних шестидесяти четырех. Черт побери! На кой хрен они нам сдались? Записывать Берлинскую филармонию? Мы рок-группа, а не сборище авангардистов-педерастов. Мы уже прошли раз через все это дерьмо в шестьдесят восьмом, кому это, спрашивается, нужно? Тогда мы не отставали от «Сержанта Пеппера» и остального — Крис и Леннон были большими друзьями в то время и все такое. Но с тех пор прошло бог знает сколько лет. Это не наша музыка, не рок-н-ролл. Мы должны делать свое дело и играть то, отчего у слушателей сносит крыши. Музыка улиц. Баррикад, ощетинившихя пулеметами. Наше место — трущобы и помойки, а не университеты. Там блестят глаза; в ушах стоит непрекращающийся гул. Там царит рок-н-ролл, вот что. Что такое жизнь, вообще, если не помойка?
Звук открывшейся двери в студию заставил его замолчать. Им ударил в уши грохот музыки, внезапно сменившийся тишиной и шелестом перематываемой ленты. Дайна услышала голос Криса, произнесшего одно слово:
«Здесь», и музыка заиграла с того же самого места. В тот же миг дверь в студии захлопнулась.
— Привет, Тай, — сказал Найджел и улыбнулся.
Он обращался к женщине, стоявшей спиной к закрытой двери и внимательно смотревшей на них. Она была среднего роста и почти такая же узкая в бедрах, как и Найджел. Стояла она подбоченившись, выставив ногу вперед, приняв позу, которая у любой другой женщины выглядела бы как явно непристойная. Однако от фигуры Тай веяло лишь каким-то холодом и мраком.
Тай обладала внешностью падшего ангела: треугольное лицо, большой европейский рот, чуть выдающиеся вперед скулы и тонкий, как лезвие ножа, нос.
Восхитительно — это словно несомненно пришло бы в голову каждому при первом же взгляде на внешность Тай, если бы не ее глаза. Похожие на две черные бусинки они совершенно не подходили к этому лицу и портили все впечатление.
Ее одежда состояла из короткого топа, плотно облегавшего грудь, похотливо выпяченную вперед и вверх, и черной юбки из грубого шелка с глубокими разрезами по бокам.
Все звали ее Тай, но настоящее ее имя было Таис. Она приблизилась к Найджелу и Дайне; взгляд ее страстных холодных глаз был неотрывно прикован к гостье.
— Меня удивило, что ты так долго отсутствуешь, дорогой. — Тай даже не посмотрела в сторону Найджела, хотя слова относились, разумеется, к нему.
— Ты ведь помнишь Дайну? — отозвался тот. — Подруга Криса и Мэгги.
— Как я могла забыть ее? — чувственные губы Тай скривились, изобразив подобие улыбки, исчезнувшей так и не достигнув глаз. — Зачем она пришла? Ты знаешь, что мы никогда не позволяем...
— Перестань. Ну же. — Он просунул руку подмышку Тай, так что его ладонь оказалась прижатой сбоку к ее груди. — Дайна — друг, это совсем другое дело. Приехала сюда бог знает откуда, а? — Он подмигнул Дайне. — Вкалывала в поте лица весь день и заглянула к нам немного поразвлечься. Ну же. Ну. — Он слегка пританцовывал на месте, не выпуская руки Тай.
— Я иду в женскую гримерную, — произнесла та медленным тоном. Наконец она перевела взгляд полный злобы с Дайны на Найджела. — Ты — со мной? — она говорила глубоким хриплым голосом. Даже если бы Дайна не знала, что Тай в прошлом играла на сцене какого-то театра в Европе, то все равно догадалась бы без всякого труда.
Найджел улыбнулся в ответ.
— Да. Конечно. Всегда готов. — С усилием вырвавшись из плена черных глаз-бусинок, он повернулся к Дайне. — Ты можешь зайти внутрь, если хочешь. Крис и остальные ребята будут рады увидеть тебя. Ха! Ролли где-то в недрах своей установки прячет твою фотографию. Верно, Тай? Ха-ха! — Тай молча потянула его, и они исчезли, не спеша свернув в коридор, похожий на тупик.
Внутри студни стены были наискось обиты лакированными рейками из светлого дерева, между которыми находились бледно-голубые акустические панели трапециевидной формы.
Дайна стояла тремя ступеньками ниже контрольной комнаты и, оставаясь незамеченной, могла разглядеть гигантский пульт с немыслимым количеством индикаторов, выключателей и ручек регулировки громкости, тембра и еще бог знает чего, плюс входные и выходные клеммы для шестидесяти четырех каналов. Работа пульта контролировалась компьютером.
За двойной стеклянной перегородкой находилось само помещение студии, заполненное массивными усилителями и динамиками с горящими рубиновыми глазками-индикаторами, различными инструментами, многочисленными переплетающимися толстыми шнурами и микрофонами. В одном углу располагалась кабинка со стеклом для записи вокала. У дальней стены стоял концертный рояль, закрытый сверху и с боков мягким чехлом цвета хаки. Двое худых техников, стоя на коленях на полу, возились с выходом одного из шнуров, заканчивая приготовления к записи последних инструментальных партий на альбоме.
Дайна по-прежнему не выходила из тени у входной двери, размышляя о Найджеле.
— Я всерьез боюсь его, — поделилась она своими впечатлениями с Мэгги после первой встречи с ним.
— Не валяй дурака, — Мэгги ободряюще улыбнулась. — Это всего лишь поза. Правда, весьма успешная, должна признать, но не более того. Он просто помешался на Тай. Мне кажется, он почерпнул у нее демонический бред, налет сенсационности. Я уверена, что именно с этим связаны все его похождения с другими женщинами. Она создает хорошую копию...
— Ее грудей должно быть больше чем достаточно, — насмешливо перебила подругу Дайна.
— О нет, только не для него. Найджел испытывает потребность двадцать четыре часа в сутки. Конечно, Тай не упускает шанс удовлетворить ее, как только он оказывается способным к этому. — Мэгги пожала плечами. — Однако неужели ты думаешь, что он способен сделать серьезную гадость? Они с Крисом знают друг друга всю жизнь.
— Привет, Дайна, как дела? — из двери, ведущей в студийную комнату, появился Ролли. Он улыбнулся девушке и, поднявшись по ступенькам, крепко и страстно, хотя и неуклюже обнял ее. На нем были драные джинсы и бело-голубая спортивная куртка поклонника «Доджерс». Когда он был в городе, то обязательно ходил на их каждый домашний матч, наблюдая за игрой, как правило, с открытой трибуны.
Ролли пошел дальше к Крису, который вместе с Пэтом, звукоинженером группы, составлял программу на компьютере для окончательного микширования. Затем он вернулся в студийную комнату и, осторожно переступая через кабели, словно это были ядовитые змеи, подошел к своей установке. Усевшись за нее, он принялся тщательно проверять звучание каждого барабана и тарелки, легонько постукивая по ним одной палочкой, внося какие-то изменения, когда ему что-то не нравилось.
Контрольная комната располагалась на двух уровнях. Нижний ограничивался с одной стороны передней панелью пульта, вдоль которой стояли удобная кушетка и маленький столик. Дайна зашла туда и села. Лампы, расположенные в углублениях потолка, отделанного темно-коричневым звукоизоляционным материалом, светили тускло. До нее донеслось резкое шипение перематываемой ленты, в которое вплетались обрывки аккордов, звучавших наоборот, походившие на звуки речи ребенка, бормочущего что-то себе под нос. Шипение прекратилось, и опустившаяся на несколько мгновений гробовая тишина вдруг взорвалась ревом музыки, таким громким, что Дайна подпрыгнула от неожиданности. Огромные колонки — в точности такие же, как в доме Криса — висели с обеих сторон у нее над головой. Потом она расслышала голос Криса, сказавшего: «Порядок».
Вновь наступило молчание. Затем скрипнуло кресло.
— Мне надо в туалет, а заодно и размять ноги. — Это говорил Пэт. — Скоро вернусь. — Дверь в холл с тихим шорохом закрылась за ним.
Дайна перевернулась на кушетке и встала на колени. Верхняя часть ее лица показалась над пультом.
— Привет, это ты?
— Мэгги здесь? Крис покачал головой.
— Она сказала, что ждет звонка. Может быть удастся получить роль.
— Отлично. — Она собралась было рассказать Крису о подозрениях Мэгги насчет них, но тут же передумала. «Чтоб ей провалиться, — выругалась Дайна про себя, — за такие мысли. Когда-нибудь она перестает верить чему бы то ни было вообще».
Крис кивнул головой.
— Может мне хоть теперь удастся вздохнуть посвободней. Боже, если так будет продолжаться и дальше, я скоро свихнусь.
— Она просто беспокоится.
— Да. — Крис вытряхнул сигарету из пачки и хорошо отработанным жестом щелкнул зажигалкой. — А разве когда-нибудь бывает иначе? — На его лице появилось свирепое выражение, когда он перегнулся через пульт к Дайне. — Надо верить во что-то, чтобы добиться чего-то в жизни. — Он яростно стиснул кулак. — Надо верить в себя, потому что вокруг полно людей, готовых тебе всадить нож между лопаток в любую секунду. Им доставит массу удовольствия облить тебя грязью. — Он был совсем близко от Дайны, и его взгляд блуждал по ее лицу, точно в поисках чего-то. Внезапно его настроение изменилось, и он, засмеявшись, откинулся назад в кресле. — Вот почему мы так хорошо понимаем друг друга, ты и я. Верно?
Дайна кивнула.
— Это одна из причин.
— Ты не видишь во мне пугала и не пытаешься ухватиться за хвост кометы. — Он опять рассмеялся. — Нет, черт возьми! Ты сама — комета. — Крис затушил едва начатую сигарету и извлек откуда-то маленькую металлическую коробочку. — Не желаешь покурить вот это?
Она покачала головой.
— Снаружи я встретила Найджела. Он хотел угостить меня какой-то сумасшедшей травой.
— Хм. Он что-то сегодня не в духе. Должно быть полнолуние. — Крис втянул ноздрями маленькую щепотку кокаина.
— Почему бы тебе не перейти на алкоголь. Это куда более здоровая привычка, — заметила Дайна, наблюдая за ним.
— Ха. — Крис зажал нос и затем провел пальцами с остатками белого порошка вдоль десен. — Пьянство — чисто проловское пристрастие. Моего старика упрятали из-за него за решетку как-то раз. Он был настоящим алкашом, пока не удрал в море. Только это его и спасло.
— Море?
— Нет. Разлука с моей мамашей. — Его слова были полны горечи. Он невесело усмехнулся, а потом некоторое время молча глядел на нее. — Ты действительно не хочешь попробовать? Нет. Ну что за умница.
— Должна думать о своем имидже, — она рассмеялась.
— И я тоже, — заявил он, беря новую щепотку порошка. — Да здравствует имидж! — Он с силой втянул носом воздух, и кокаин исчез где-то в глубине его гортани. Крис убрал коробочку и вытер нос. — Ладно, хорошо, что ты не притронулась к тому, что предлагал тебе Найджел, а то б уже сейчас лыка не вязала.
— Я все еще немного опасаюсь его, — заметила она, — хотя прошло так много времени, с тех пор как мы познакомились.
— Кого, Найджела? Он просто маленький мальчик, пытающийся обратить на себя внимание повзрослевшего мира.
— Я как раз и говорю об этом. Он так любит оружие!
— А, вот ты о чем. Видишь ли, надо знать его так долго, как знаю его я, чтобы понять это. Для него не имеет значение все, что быстро проходит и исчезает. Но оружие — дело другое. Он может держать его в руках, ощущая его вес и мощь. И власть. Он дергает за курок и убивает животных. Он может пощупать рукой остывающую шкуру. Тогда он знает, что что-то может.
Дайна поежилась.
— Это отвратительно.
— Почему? — Он сделал вид, что прицеливается и нажимает курок. — Бах! Бах! Он не убивает людей.
— Иногда у меня создается впечатление, что он был бы не прочь, если б мог.
— О, ну в этом весь Найджел. Он всегда больше всех в группе был озабочен созданием имиджа. — Он кивнул. — Уж я-то знаю, о чем говорю: мы вместе росли на улицах Манчестера. — Он прикурил сигарету, затянулся один раз и забыл про нее. — Такое случается с детьми, не видевшими в глаза своих отцов, незнающими, что их ждет вечером по возвращении домой, чьи матери не могут наскрести денег на квартплату.
Крис еще раз затянулся, выпустив окурок из желтых мозолистых пальцев, и продолжал.
— Когда-то давно мы жили вместе в одном доме, хватаясь за каждую предоставлявшуюся возможность выступить на сцене. Из грязного подвала здания вечно несло старым картоном и мочой, да так, что мне приходилось зажимать нос прищепкой для белья, чтобы заснуть.
— Однажды я позвонил домой маме — у нас не было телефона, и мы постоянно отмораживали яйца, стоя у автомата на углу квартала зимними вечерами, — и она сказала мне: «Сынок, твой отец вернулся. Просто заскочил, чтобы навестить нас. Он хочет повидаться с тобой и привез тебе рождественский подарок».
— Я побледнел как мертвец, поднялся в нашу квартиру и, даже не услышав вопрос Найджела: «Что случилось, старик?», вновь вышел, направляясь к матери.
— Я подождал на улице, пока эта скотина не выйдет из дома, и тогда молча врезал ему так, что сломал нос. Кровь начала хлестать из него, как из резанной свиньи. Зубы посыпались изо рта один за другим. Потом я еще пару раз изо всех сил пнул его ногой пониже живота. Найджелу с трудом удалось оттащить меня от него.
— В общем, представь себе такую картину. Мой папаша валяется на тротуаре, словно куча тряпок, весь в крови, с выбитыми зубами и все такое и стонет. Я, трясущийся от ярости, пытаюсь вырваться из рук Найджела, как вдруг он оттаскивает меня в сторону и вытаскивает пистолет — немецкий «парабеллум» — и целится в голову отца. Я едва успел схватить его за руку, прежде чем он нажал на курок. Бах!
— Осколки щебенки брызнули нам в лицо, и я сказал Найджелу: «Ты окончательно спятил? Ты ведь мог прикончить его». Он ответил мне: «Ну и что? Посмотри, что он сделал с тобой и твоей матерью!»
— Это было только оправдание. Боже, ему до смерти хотелось попробовать, но я понял в чем дело. — Крис взглянул на Дайну. — У него была более чем уважительная причина, по крайней мере я так считаю. Отец Найджела бросил его мать, не оставив ей ни пенни, и той пришлось работать всю жизнь, чтобы прокормить семью.
— Что же случилось с твоим отцом?
— Это довольно смешная история. Он признал мою правоту и убрался прочь, так что я никогда больше его не видел. Однако через пару недель мать как-то в разговоре сказала мне: «Я слышала, что возле нашего дома была драка. Это ты дрался с отцом?» «Он рассказал тебе?» — поинтересовался я. «Да нет, сынок, он не обмолвился ни словечком. Миссис Фэйтфул видела вас». Тогда я подумал про себя: вот это да! Старый пьянчуга не сказал ей ни слова. От этого известия у меня на душе даже как-то потеплело.
— А мать продолжала говорить: «Сынок, я думаю пришла пора узнать тебе все о твоем отце». Она рассказала мне, что он был моряк. Море звало его. Что ей было делать? Стоять у него на пути, мешая заниматься единственным ремеслом, которое он знал и которым мог зарабатывать себе на жизнь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Найджел всегда производил на Дайну впечатление зверя, посаженного в клетку, беспокойного внутри, нетерпеливого, приходящего в подавленное состояние при любых переменах. Он несомненно сумасшедший, думала она, в том смысле, который идеально подходит для артиста.
— Эй, держи-ка вот это. — Он вытащил свернутый полиэтиленовый пакетик, спрятанный внутри толстого ремня. — Мой приятель привез на днях лично. Этот ублюдок уже окончательно свихнулся, но я должен признать, что у него можно раздобыть самое лучшее из того, что есть вокруг. — Он погрузил большой и указательный пальцы внутрь пакетика и пощупал темно-коричневые хлопья. — Готов поспорить, милашка, ты не имеешь ни малейшего представления о том, что это такое. Почки в чистом виде из Кам... — черт ее возьми! — ...боджи. Говорю тебе, этот парень — полоумный. Но мне следует быть осторожней. Он появляется и исчезает. Никто не знает, что может случиться, верно? Попробуй немного. Улетишь в одну секунду, я тебе обещаю.
Однако вместо того, чтобы забить наркотик в трубку, Найджел попытался запихнуть его Дайне в рот. Она отвернулась и выставила перед собой руки, защищаясь.
— Нет, Найджел, не надо. В другой раз. Он пожал плечами, ухмыльнулся, кинул маленький коричневый комочек себе в рот и принялся жевать.
— Ты удивляешь меня иногда, — заметил он, думая при этом однако о чем-то другом.
— Разве это не курят?
Найджел коротко рассмеялся.
— Господи, конечно нет, малышка. Эта дрянь слишком хороша, чтобы переводить ее подобным образом. Ее надо жевать. Только так. Погоди, увидишь. Я ничего не придумываю, ха-ха! — Он бросил еще одну монету в щель автомата и, получив стаканчик кока-колы, принялся сдирать крышку, жуя новую порцию почек.
— Уф, вот это экспресс. Помогает мне справиться со скукой. — Он проглотил то, что было у него во рту, запив кока-колой, и убрал пакетик с почками назад. — Крис внутри, возится с компьютером. Я всегда ухожу в такие минуты. Боже, он относится к записи альбомов так серьезно. В шестьдесят четвертом мы прекрасно обходились двумя дорожками вместо нынешних шестидесяти четырех. Черт побери! На кой хрен они нам сдались? Записывать Берлинскую филармонию? Мы рок-группа, а не сборище авангардистов-педерастов. Мы уже прошли раз через все это дерьмо в шестьдесят восьмом, кому это, спрашивается, нужно? Тогда мы не отставали от «Сержанта Пеппера» и остального — Крис и Леннон были большими друзьями в то время и все такое. Но с тех пор прошло бог знает сколько лет. Это не наша музыка, не рок-н-ролл. Мы должны делать свое дело и играть то, отчего у слушателей сносит крыши. Музыка улиц. Баррикад, ощетинившихя пулеметами. Наше место — трущобы и помойки, а не университеты. Там блестят глаза; в ушах стоит непрекращающийся гул. Там царит рок-н-ролл, вот что. Что такое жизнь, вообще, если не помойка?
Звук открывшейся двери в студию заставил его замолчать. Им ударил в уши грохот музыки, внезапно сменившийся тишиной и шелестом перематываемой ленты. Дайна услышала голос Криса, произнесшего одно слово:
«Здесь», и музыка заиграла с того же самого места. В тот же миг дверь в студии захлопнулась.
— Привет, Тай, — сказал Найджел и улыбнулся.
Он обращался к женщине, стоявшей спиной к закрытой двери и внимательно смотревшей на них. Она была среднего роста и почти такая же узкая в бедрах, как и Найджел. Стояла она подбоченившись, выставив ногу вперед, приняв позу, которая у любой другой женщины выглядела бы как явно непристойная. Однако от фигуры Тай веяло лишь каким-то холодом и мраком.
Тай обладала внешностью падшего ангела: треугольное лицо, большой европейский рот, чуть выдающиеся вперед скулы и тонкий, как лезвие ножа, нос.
Восхитительно — это словно несомненно пришло бы в голову каждому при первом же взгляде на внешность Тай, если бы не ее глаза. Похожие на две черные бусинки они совершенно не подходили к этому лицу и портили все впечатление.
Ее одежда состояла из короткого топа, плотно облегавшего грудь, похотливо выпяченную вперед и вверх, и черной юбки из грубого шелка с глубокими разрезами по бокам.
Все звали ее Тай, но настоящее ее имя было Таис. Она приблизилась к Найджелу и Дайне; взгляд ее страстных холодных глаз был неотрывно прикован к гостье.
— Меня удивило, что ты так долго отсутствуешь, дорогой. — Тай даже не посмотрела в сторону Найджела, хотя слова относились, разумеется, к нему.
— Ты ведь помнишь Дайну? — отозвался тот. — Подруга Криса и Мэгги.
— Как я могла забыть ее? — чувственные губы Тай скривились, изобразив подобие улыбки, исчезнувшей так и не достигнув глаз. — Зачем она пришла? Ты знаешь, что мы никогда не позволяем...
— Перестань. Ну же. — Он просунул руку подмышку Тай, так что его ладонь оказалась прижатой сбоку к ее груди. — Дайна — друг, это совсем другое дело. Приехала сюда бог знает откуда, а? — Он подмигнул Дайне. — Вкалывала в поте лица весь день и заглянула к нам немного поразвлечься. Ну же. Ну. — Он слегка пританцовывал на месте, не выпуская руки Тай.
— Я иду в женскую гримерную, — произнесла та медленным тоном. Наконец она перевела взгляд полный злобы с Дайны на Найджела. — Ты — со мной? — она говорила глубоким хриплым голосом. Даже если бы Дайна не знала, что Тай в прошлом играла на сцене какого-то театра в Европе, то все равно догадалась бы без всякого труда.
Найджел улыбнулся в ответ.
— Да. Конечно. Всегда готов. — С усилием вырвавшись из плена черных глаз-бусинок, он повернулся к Дайне. — Ты можешь зайти внутрь, если хочешь. Крис и остальные ребята будут рады увидеть тебя. Ха! Ролли где-то в недрах своей установки прячет твою фотографию. Верно, Тай? Ха-ха! — Тай молча потянула его, и они исчезли, не спеша свернув в коридор, похожий на тупик.
Внутри студни стены были наискось обиты лакированными рейками из светлого дерева, между которыми находились бледно-голубые акустические панели трапециевидной формы.
Дайна стояла тремя ступеньками ниже контрольной комнаты и, оставаясь незамеченной, могла разглядеть гигантский пульт с немыслимым количеством индикаторов, выключателей и ручек регулировки громкости, тембра и еще бог знает чего, плюс входные и выходные клеммы для шестидесяти четырех каналов. Работа пульта контролировалась компьютером.
За двойной стеклянной перегородкой находилось само помещение студии, заполненное массивными усилителями и динамиками с горящими рубиновыми глазками-индикаторами, различными инструментами, многочисленными переплетающимися толстыми шнурами и микрофонами. В одном углу располагалась кабинка со стеклом для записи вокала. У дальней стены стоял концертный рояль, закрытый сверху и с боков мягким чехлом цвета хаки. Двое худых техников, стоя на коленях на полу, возились с выходом одного из шнуров, заканчивая приготовления к записи последних инструментальных партий на альбоме.
Дайна по-прежнему не выходила из тени у входной двери, размышляя о Найджеле.
— Я всерьез боюсь его, — поделилась она своими впечатлениями с Мэгги после первой встречи с ним.
— Не валяй дурака, — Мэгги ободряюще улыбнулась. — Это всего лишь поза. Правда, весьма успешная, должна признать, но не более того. Он просто помешался на Тай. Мне кажется, он почерпнул у нее демонический бред, налет сенсационности. Я уверена, что именно с этим связаны все его похождения с другими женщинами. Она создает хорошую копию...
— Ее грудей должно быть больше чем достаточно, — насмешливо перебила подругу Дайна.
— О нет, только не для него. Найджел испытывает потребность двадцать четыре часа в сутки. Конечно, Тай не упускает шанс удовлетворить ее, как только он оказывается способным к этому. — Мэгги пожала плечами. — Однако неужели ты думаешь, что он способен сделать серьезную гадость? Они с Крисом знают друг друга всю жизнь.
— Привет, Дайна, как дела? — из двери, ведущей в студийную комнату, появился Ролли. Он улыбнулся девушке и, поднявшись по ступенькам, крепко и страстно, хотя и неуклюже обнял ее. На нем были драные джинсы и бело-голубая спортивная куртка поклонника «Доджерс». Когда он был в городе, то обязательно ходил на их каждый домашний матч, наблюдая за игрой, как правило, с открытой трибуны.
Ролли пошел дальше к Крису, который вместе с Пэтом, звукоинженером группы, составлял программу на компьютере для окончательного микширования. Затем он вернулся в студийную комнату и, осторожно переступая через кабели, словно это были ядовитые змеи, подошел к своей установке. Усевшись за нее, он принялся тщательно проверять звучание каждого барабана и тарелки, легонько постукивая по ним одной палочкой, внося какие-то изменения, когда ему что-то не нравилось.
Контрольная комната располагалась на двух уровнях. Нижний ограничивался с одной стороны передней панелью пульта, вдоль которой стояли удобная кушетка и маленький столик. Дайна зашла туда и села. Лампы, расположенные в углублениях потолка, отделанного темно-коричневым звукоизоляционным материалом, светили тускло. До нее донеслось резкое шипение перематываемой ленты, в которое вплетались обрывки аккордов, звучавших наоборот, походившие на звуки речи ребенка, бормочущего что-то себе под нос. Шипение прекратилось, и опустившаяся на несколько мгновений гробовая тишина вдруг взорвалась ревом музыки, таким громким, что Дайна подпрыгнула от неожиданности. Огромные колонки — в точности такие же, как в доме Криса — висели с обеих сторон у нее над головой. Потом она расслышала голос Криса, сказавшего: «Порядок».
Вновь наступило молчание. Затем скрипнуло кресло.
— Мне надо в туалет, а заодно и размять ноги. — Это говорил Пэт. — Скоро вернусь. — Дверь в холл с тихим шорохом закрылась за ним.
Дайна перевернулась на кушетке и встала на колени. Верхняя часть ее лица показалась над пультом.
— Привет, это ты?
— Мэгги здесь? Крис покачал головой.
— Она сказала, что ждет звонка. Может быть удастся получить роль.
— Отлично. — Она собралась было рассказать Крису о подозрениях Мэгги насчет них, но тут же передумала. «Чтоб ей провалиться, — выругалась Дайна про себя, — за такие мысли. Когда-нибудь она перестает верить чему бы то ни было вообще».
Крис кивнул головой.
— Может мне хоть теперь удастся вздохнуть посвободней. Боже, если так будет продолжаться и дальше, я скоро свихнусь.
— Она просто беспокоится.
— Да. — Крис вытряхнул сигарету из пачки и хорошо отработанным жестом щелкнул зажигалкой. — А разве когда-нибудь бывает иначе? — На его лице появилось свирепое выражение, когда он перегнулся через пульт к Дайне. — Надо верить во что-то, чтобы добиться чего-то в жизни. — Он яростно стиснул кулак. — Надо верить в себя, потому что вокруг полно людей, готовых тебе всадить нож между лопаток в любую секунду. Им доставит массу удовольствия облить тебя грязью. — Он был совсем близко от Дайны, и его взгляд блуждал по ее лицу, точно в поисках чего-то. Внезапно его настроение изменилось, и он, засмеявшись, откинулся назад в кресле. — Вот почему мы так хорошо понимаем друг друга, ты и я. Верно?
Дайна кивнула.
— Это одна из причин.
— Ты не видишь во мне пугала и не пытаешься ухватиться за хвост кометы. — Он опять рассмеялся. — Нет, черт возьми! Ты сама — комета. — Крис затушил едва начатую сигарету и извлек откуда-то маленькую металлическую коробочку. — Не желаешь покурить вот это?
Она покачала головой.
— Снаружи я встретила Найджела. Он хотел угостить меня какой-то сумасшедшей травой.
— Хм. Он что-то сегодня не в духе. Должно быть полнолуние. — Крис втянул ноздрями маленькую щепотку кокаина.
— Почему бы тебе не перейти на алкоголь. Это куда более здоровая привычка, — заметила Дайна, наблюдая за ним.
— Ха. — Крис зажал нос и затем провел пальцами с остатками белого порошка вдоль десен. — Пьянство — чисто проловское пристрастие. Моего старика упрятали из-за него за решетку как-то раз. Он был настоящим алкашом, пока не удрал в море. Только это его и спасло.
— Море?
— Нет. Разлука с моей мамашей. — Его слова были полны горечи. Он невесело усмехнулся, а потом некоторое время молча глядел на нее. — Ты действительно не хочешь попробовать? Нет. Ну что за умница.
— Должна думать о своем имидже, — она рассмеялась.
— И я тоже, — заявил он, беря новую щепотку порошка. — Да здравствует имидж! — Он с силой втянул носом воздух, и кокаин исчез где-то в глубине его гортани. Крис убрал коробочку и вытер нос. — Ладно, хорошо, что ты не притронулась к тому, что предлагал тебе Найджел, а то б уже сейчас лыка не вязала.
— Я все еще немного опасаюсь его, — заметила она, — хотя прошло так много времени, с тех пор как мы познакомились.
— Кого, Найджела? Он просто маленький мальчик, пытающийся обратить на себя внимание повзрослевшего мира.
— Я как раз и говорю об этом. Он так любит оружие!
— А, вот ты о чем. Видишь ли, надо знать его так долго, как знаю его я, чтобы понять это. Для него не имеет значение все, что быстро проходит и исчезает. Но оружие — дело другое. Он может держать его в руках, ощущая его вес и мощь. И власть. Он дергает за курок и убивает животных. Он может пощупать рукой остывающую шкуру. Тогда он знает, что что-то может.
Дайна поежилась.
— Это отвратительно.
— Почему? — Он сделал вид, что прицеливается и нажимает курок. — Бах! Бах! Он не убивает людей.
— Иногда у меня создается впечатление, что он был бы не прочь, если б мог.
— О, ну в этом весь Найджел. Он всегда больше всех в группе был озабочен созданием имиджа. — Он кивнул. — Уж я-то знаю, о чем говорю: мы вместе росли на улицах Манчестера. — Он прикурил сигарету, затянулся один раз и забыл про нее. — Такое случается с детьми, не видевшими в глаза своих отцов, незнающими, что их ждет вечером по возвращении домой, чьи матери не могут наскрести денег на квартплату.
Крис еще раз затянулся, выпустив окурок из желтых мозолистых пальцев, и продолжал.
— Когда-то давно мы жили вместе в одном доме, хватаясь за каждую предоставлявшуюся возможность выступить на сцене. Из грязного подвала здания вечно несло старым картоном и мочой, да так, что мне приходилось зажимать нос прищепкой для белья, чтобы заснуть.
— Однажды я позвонил домой маме — у нас не было телефона, и мы постоянно отмораживали яйца, стоя у автомата на углу квартала зимними вечерами, — и она сказала мне: «Сынок, твой отец вернулся. Просто заскочил, чтобы навестить нас. Он хочет повидаться с тобой и привез тебе рождественский подарок».
— Я побледнел как мертвец, поднялся в нашу квартиру и, даже не услышав вопрос Найджела: «Что случилось, старик?», вновь вышел, направляясь к матери.
— Я подождал на улице, пока эта скотина не выйдет из дома, и тогда молча врезал ему так, что сломал нос. Кровь начала хлестать из него, как из резанной свиньи. Зубы посыпались изо рта один за другим. Потом я еще пару раз изо всех сил пнул его ногой пониже живота. Найджелу с трудом удалось оттащить меня от него.
— В общем, представь себе такую картину. Мой папаша валяется на тротуаре, словно куча тряпок, весь в крови, с выбитыми зубами и все такое и стонет. Я, трясущийся от ярости, пытаюсь вырваться из рук Найджела, как вдруг он оттаскивает меня в сторону и вытаскивает пистолет — немецкий «парабеллум» — и целится в голову отца. Я едва успел схватить его за руку, прежде чем он нажал на курок. Бах!
— Осколки щебенки брызнули нам в лицо, и я сказал Найджелу: «Ты окончательно спятил? Ты ведь мог прикончить его». Он ответил мне: «Ну и что? Посмотри, что он сделал с тобой и твоей матерью!»
— Это было только оправдание. Боже, ему до смерти хотелось попробовать, но я понял в чем дело. — Крис взглянул на Дайну. — У него была более чем уважительная причина, по крайней мере я так считаю. Отец Найджела бросил его мать, не оставив ей ни пенни, и той пришлось работать всю жизнь, чтобы прокормить семью.
— Что же случилось с твоим отцом?
— Это довольно смешная история. Он признал мою правоту и убрался прочь, так что я никогда больше его не видел. Однако через пару недель мать как-то в разговоре сказала мне: «Я слышала, что возле нашего дома была драка. Это ты дрался с отцом?» «Он рассказал тебе?» — поинтересовался я. «Да нет, сынок, он не обмолвился ни словечком. Миссис Фэйтфул видела вас». Тогда я подумал про себя: вот это да! Старый пьянчуга не сказал ей ни слова. От этого известия у меня на душе даже как-то потеплело.
— А мать продолжала говорить: «Сынок, я думаю пришла пора узнать тебе все о твоем отце». Она рассказала мне, что он был моряк. Море звало его. Что ей было делать? Стоять у него на пути, мешая заниматься единственным ремеслом, которое он знал и которым мог зарабатывать себе на жизнь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78