Кат уже не понимала, о чем он говорит, просто слушала его голос и смотрела. Какому бы делу он ни служил, теперь оно станет и ее делом.
Публика в комнате зааплодировала, послышались одобрительные возгласы, по кругу пустили шляпу для сбора денег. Из сумки, висевшей у нее на плече, она достала целую пачку банкнот и, не считая, сунула в шляпу. Толпа обступила оратора. Кат страстно хотелось снова заглянуть ему в глаза, но она снова вернулась на балкон, где стоял маленький столик и два стула. Она села и стала ждать, не сомневаясь, что он придет.
Время шло. Может быть, пролетел целый час, но это не имело никакого значения. Появился Йири и сказал, что собирается уходить. Но Кат ответила, что остается. Он пожелал ей спокойной ночи и удалился.
И вот, наконец, он предстал перед ней, ее «пират»! Легкими шагами вышел на балкон и прислонился к решетке.
– Я счастлив, что вы все еще здесь, – проговорил он.
– Вы удивлены?
Разве он не знает ее судьбу так же хорошо, как она сама?
– Оглядев собравшихся и не найдя среди них вас, я подумал…
Ей хотелось узнать, как же он догадался, что она здесь.
– Вы подумали…
– Я вообразил, что мы назначили друг другу это свидание.
– Нет, вы это не вообразили.
Голос Кат дрожал, ею овладело желание дотронуться до него, почувствовать его прикосновение. Однако правила приличия сдерживали ее.
Он сел за столик.
– Нас не представили друг другу. Милош Кирмен.
– Милош… – повторила Катарина и улыбнулась. – А я…
– Я знаю, кто вы. Я бывал в театре много раз и видел все пьесы, в которых вы играли.
Много раз? Это заставило ее усомниться в чуде.
– И все же вы никогда не приходили за кулисы? Я хочу сказать, многие мужчины, увидев меня на сцене, пытаются выразить свое восхищение…
Милош с улыбкой протянул ей руку. Катарина тоже протянула руку. Они напоминали два магнита, притягивающие друг друга.
– Но ведь я никогда прежде не встречал вас, не правда ли? Ни разу до сегодняшнего вечера. Я видел Жанну Д'Арк, Джульетту, Элизу Дулиттл и чеховских девушек. Я смотрел на них, аплодировал. Но они оставались для меня чужими, не вызывали никаких чувств.
Катарина помедлила. Она еще никогда не вела себя столь развязно.
– Тогда скажите мне это сейчас, Милош. Скажите теперь, когда видите меня. У вас появились ко мне чувства?
Мгновение он молчал.
– Но смею ли я? Боюсь показаться вам льстецом.
– Осмельтесь! – попросила Кат почти шепотом. – Осмельтесь и скажите мне все!
– Все… – тихо повторил он, словно внезапно впал в гипнотический транс. Потом встал со стула и, нежно потянув Кат за руку, заставил встать. Затем обнял и привлек к себе. Несколько мгновений его взгляд блуждал по ее лицу, изучая каждую его черточку.
– Вот это и есть – все! – сказал он.
Потом поцеловал ее, и все молчаливые обещания, которые они уже дали друг другу, повторились вновь в этом соприкосновении их губ, в ласках протянутых рук. Поцелуй был долгим, они едва не задохнулись.
Кат глубоко вздохнула.
– Осмелься на большее, дорогой Милош! – попросила она. – Осмелься на все, чего ты хочешь, и это не покажется мне дерзостью. Осмелься на все, все, все… и даже еще на большее…
И пока она бормотала заклинание, он подхватил ее на руки и понес в спальню.
ГЛАВА 5
Катарину разбудило сладостное волнение, трепещущее тепло, которое распространялось по всему телу. Его губы покрывали легкими поцелуями ее грудь, живот, бедра. Вздохнув, она запустила пальцы в густые шелковистые волосы Милоша. Сила ее чувств нарастала, и она тихо повторяла его имя, прося овладеть ею.
Она испытала ощущение завершенности, когда он вошел в нее. Они качались на волнах любви и шептали что-то. Потом, утомленные, посмотрели в глаза друг другу и их взгляд был подобен мистическому мосту, по которому свободно перелетали чувства, мысли, обещания и песнь души. Это был мост, воздвигнутый провидением вне времени. Казалось, он существовал между ними задолго до их встречи. Они знали, всегда знали, что их ждет общая судьба. Милош опустил голову, и его губы слились с ее губами. Поцелуй был долгим, и поток чувственного наслаждения переполнил их. Они теснее прильнули друг к другу, сотрясаясь в судорогах восторга, который угасал, подобно грому посреди обширной долины, эхом отдаваясь в душе и постепенно стихая.
Каким бы ограниченным ни был сексуальный опыт Кат, всем своим существом она знала, что ни один мужчина не сможет прикасаться к ней так, как Милош. Они легко могли обходиться без слов, изъясняясь жестами и прикосновениями. Впервые проснувшись рядом с ним в то утро месяц назад, она поразилась неистовству и безумству своей страсти. Чем можно было объяснить такой сумасшедший порыв? Быть может, она что-нибудь выпила? Или это наивное увлечение героическим образом рыцаря?
Нет… Голос сердца позвал ее навстречу судьбе точно так же, как таинственные голоса призывали Жанну Д'Арк спасти Францию.
– Мне следовало бы попросить у тебя прощения, – произнес он в то первое утро, когда открыл глаза.
– За что?
– За то, что я воспользовался случаем. Джентльмену следует дать даме время…
Она приложила палец к его губам.
– У меня было достаточно времени. И я ведь тоже воспользовалась тобой, не правда ли?
Милош засмеялся.
– И в самом деле. Я оказался в твоей власти.
Он привлек Кат к себе и прошептал:
– Колдунья!
– Волшебник!
И они снова предались любви, погружаясь в другое измерение с такой легкостью, как если бы и вправду занимались колдовством.
За недели, прошедшие после того необыкновенного начала, они лучше узнали друг друга, и связывавшие их узы стали только крепче. Однако у каждого продолжалась собственная жизнь, и их интересы не пересекались.
Как раз через три дня после знакомства с Милошем у Кат состоялась встреча с продюсером киностудии из Братиславы, который уговаривал ее сыграть главную роль в уже снимавшемся фильме. Ее предшественница внезапно покинула страну вслед за мужем, евреем, который опасался вторжения нацистов в Чехословакию.
– Разумеется, смешно даже предположить такое, – говорил продюсер. – В Чехословакии старейшая в Европе демократия. Но актеры порой бывают истеричны и глупы – простите меня, госпожа Де Вари, я хочу сказать, что они иногда склонны к излишней драматизации. Однако наша звезда уехала, и нам нужна замена.
За съемки в картине в течение шести недель Кат предложили сумму в три раза большую той, что она зарабатывала в театре за год. Петрак уговаривал ее принять такое выгодное предложение, но с условием, что она по-прежнему будет занята в «Пигмалионе».
– Я не смогу играть с другой партнершей! – заявил он.
Весь месяц Катарина проводила дни перед камерой, а вечера – на сцене. Но каждую свободную минуту посвящала Милошу. По выходным они бродили по городу, а после спектакля ужинали где-нибудь, а потом любили друг друга, пока ночное небо не окрашивалось в розовый цвет.
Милош иногда уезжал на несколько дней. Вдохновленное нацистской пропагандой, просачивающейся через границы, население Судетской области требовало «освобождения». Каждый день раздавались призывы к Гитлеру аннексировать чешскую территорию. Чтобы противостоять этой угрозе, Милош пытался поднять патриотов по всей стране, особенно в Судетской области, находившейся всего лишь в нескольких часах езды к западу от Праги.
– Почему ты должен ехать туда? – спрашивала обеспокоенная Кат. – Ведь теперь это опасно! Сейчас так много людей сочувствуют Гитлеру!
– Если мы не будем сопротивляться, то очень скоро можем потерять все. Для меня многое поставлено на карту. И дом, и дело моей семьи уже в течение многих поколений связаны с Карловыми-Варами.
Карловы-Вары – жемчужина Судетской области, фешенебельный курорт с минеральными водами, который немцы по-прежнему называли Карлсбадом, был любимым местом отдыха европейских монархов еще со времен расцвета Австро-Венгерской империи. Кат знала, что семейство Кирменов занимается производством тканей, а Милош является официальным представителем предприятия в Праге. Продукция фабрики, по-видимому, пользовалась большим спросом, если судить по образу жизни Милоша – по большой квартире, увешанной гобеленами и обставленной антикварной мебелью, по сверкающему желтому «мерседесу» с откидным верхом, по его щедрым подаркам. Он водил Кат в самые лучшие рестораны и покупал для нее изысканные вещи; жемчужным ожерельем Милош отметил их первый юбилей – неделю знакомства. Но Кат не была любопытна и не интересовалась источником такого изобилия. Время, которое она проводила с Милошем, было слишком драгоценно, чтобы тратить его на скучные разговоры о делах.
Не успела она еще закончить съемки, как ее уже пригласили на главную роль в другом фильме. Не желая разлучаться надолго с Милошем, Кат заявила, что откажется от роли, однако уступила уговорам продюсера, когда ей посулили огромный гонорар. На эти деньги можно было изменить не только собственную жизнь, но и жизнь ее семьи – купить трактор для отца, провести в дом водопровод. Теперь она могла оплатить проезд семьи в Прагу, чтобы они увидели ее на сцене.
Что же до постоянных разговоров о вторжении нацистов, то Кат была слишком счастлива, чтобы всерьез задумываться об угрозе войны. Да и все эти предостережения звучали уже так долго! Судетские немцы организовали свой нацистский фронт еще в 1933 году. За прошедшие пять лет они доставили достаточно хлопот, однако мало что изменилось в стране. Чехословакия была в состоянии дать отпор любому диктатору. Гигантский завод «Шкода» выпускал оружие ничуть не хуже, чем в любой другой стране Европы, да и армия была нешуточная – тридцать дивизий и тысяча самолетов.
С приближением Рождества, ощущение радости и покоя не покидало Катарину. На запорошенных снегом улицах люди распевали рождественские песенки: «Все в мире хорошо». Ларьки, продававшие елочные украшения из стекла ручной работы, заполнили площадь Старого Города. Люди узнавали Кат и сердечно, желали ей счастливого Рождества. С сосульками, сверкающими, словно алмазы, на золотых шпилях замков и соборов, Прага казалась каким-то сказочным королевством.
Съемки ее второго фильма закончились, и немедленно начались разговоры о третьем, но на этот раз она проявила твердость отказалась. Милош обрадовался, когда Кат сообщила ему об этом. Они шли, держась за руки, под легким снегопадом после спектакля.
– Мне тоже хочется, чтобы мы больше времени проводили вместе, – сказал Милош. – Надеюсь, ты поедешь со мной на Рождество в Карловы-Вары.
Он ободряюще улыбнулся ей.
– Все будет хорошо, обещаю тебе, по крайней мере, должно быть, – добавил он ласково, – если тебе удастся очаровать мою мать, как ты каждый вечер очаровываешь зрителей.
– Я дам самое главное представление в своей актерской карьере – воскликнула Кат и пожала его руку. Радость переполняла ее. У них в Длемо, когда мужчина приводил женщину домой, к своей матери, это означало помолвку. – Меня ждет самое лучшее Рождество в жизни! – засмеялась она, глядя в небо, и закружилась по заснеженной улице.
День накануне Рождества выпал на субботу. Накануне Кат закатила Яношу истерику.
– Должна же я иметь каникулы хотя бы один раз в три сезона! – заявила она.
– Ох уж эти актеры! Когда нет работы, они несчастны, когда ее много – жалуются! – рассердился Янош.
Но в конце концов повесил объявление, отменявшее представления на целую неделю между Рождеством и Новым годом. Когда Катарина с благодарностью обняла его, он сказал: – Раз уж ты уезжаешь на каникулы, то пусть они у тебя будут длинными… Потому что я не собираюсь отпускать тебя на отдых года три.
Стоял бодрящий морозный день, когда они выехали из Праги на запад, в Карловы-Вары. Огромное солнце светило на кристально-голубом небе. Дорога пролегла по живописной местности. Оба были в длинных шарфах и солнечных очках. Кат куталась в белую шубу из рыси, которую приобрела в прошлое Рождество – первый предмет иноземной роскоши.
Два часа спустя они оказались в элегантном центре Карловых-Вар, миновали большие заснеженные парки, промчались по широкому бульвару, по обеим сторонам которого стояли здания в викторианском стиле с остроконечными крышами и затейливыми фасадами. Эти дома напоминали Кат свадебные торты. Милош показывал ей отели, куда принцы и эрцгерцоги исчезнувшей империи привозили своих любовниц; казино, где они проигрывали целые состояния, и павильоны с целебными источниками, где восстанавливали здоровье после излишеств. И по тому, как Милош рассказывал о Карловых-Варах, Кат поняла, как сильно он любил город своего детства.
Вдруг над балконом одного небольшого особняка она заметила красно-белый флаг с паукообразной черной свастикой посередине. Это был местный штаб судетской партии нацистов. Но Милош промолчал, и Катарина уняла минутное волнение. В конце концов, это всего лишь навсего кусок ткани, украшавший балкон.
Кат была разочарована, что Милош проехал через весь город и ни разу не остановился. Ей хотелось выйти из машины, зайти в какое-нибудь кафе.
– Я обещал маме, что привезу тебя прямо домой. Ей не терпится увидеть тебя… – произнес он, как будто читая ее мысли.
Милош объяснил, что его семья живет не в самом городе.
Еще десять минут по пустынной проселочной дороге, и «мерседес» свернул на узкую аллею, вдоль которой росли старые вязы. Их кроны, переплетаясь, аркой нависали над машиной. По обе стороны тянулись бесконечные ряды голых фруктовых деревьев и пеньки срезанных под корень виноградных лоз, корни которых дремали под снежным покровом. За ними расстилались поля и пастбища, огороженные живописными каменными стенами, позволявшими скоту разбредаться. От этого привычного с детства сельского пейзажа Кат почувствовала себя как дома.
– Так вы живете в деревне? – спросила она Милоша. Он кивнул.
Катарина была озадачена. Она любила рассказывать ему о годах проведенных на ферме, но он никогда не упоминал о том, что вырос не в городе. Вопрос уже вертелся у нее на языке, как вдруг автомобиль вынырнул из аллеи, и перед ними раскинулись сады и геометрически правильные линии живых изгородей, простирающиеся до самого горизонта. Под лучами заходящего солнца снег и черные косые тени создавали эффект стеганого одеяла с чередованием белого и черного цветов.
И там, где оно заканчивалось, возвышался великолепный замок с остроконечной серой крышей, покрытой шифером, и двумя конусообразными башенками по бокам. Полдюжины фонтанов извергали шумные струи серебристой воды. Издалека казалось, что огромный замок выплывает из туманной пелены водяных брызг, что он словно создан из них сказочным джином.
– Что это такое? – спросила взволнованная Кат.
– Это «Фонтаны» – таково название замка.
– А кто здесь живет?
– «Фонтаны» – дом моей семьи на протяжении последних трехсот тридцати лет, – ответил Милош.
Теперь Кат поняла, почему Милош попросил захватить с собой несколько вечерних платьев. Она думала, что он поведет ее поужинать в один из изысканных ресторанов в Карловых-Нарах. Но никакой самый элегантный и модный ресторан не может сравниться с «Фонтанами». От неожиданного открытия у нее немного закружилась голова. Катарина думала, что он просто богатый промышленник. Но даже несмотря на ее успех в театре и кино, всего лишь навсего «Фонтаны» напомнили ей, что она девушка с фермы.
– Я… я думала, что у твоей семьи какое-то предприятие.
– Мы действительно занимаемся производством – тем же самым, что и триста лет назад. Я непременно покажу тебе фабрику Кирменов.
– Но вы, должно быть, состоите в родстве с королевской семьей?
Милош рассмеялся.
– Нет, моя дорогая. Уже больше не состоим.
Он признался, что в те времена, когда эти земли входили в состав Австро-Венгрии, среди его родственников было немало герцогов, графов и баронесс. Но титулы были автоматически уничтожены в 1918 году, в конце первой мировой войны, когда Богемия присоединилась к Моравии и Словакии, и они создали независимую республику Чехословакию. Кирмены сохранили свои земли, но не титулы.
– При демократии все мы носим один титул – гражданин.
– Но ведь вы не такие, как все, – возразила Кат.
У нее от изумления расширились глаза, когда они подъехали к замку. Неужели там сто комнат?
– Вы ведь до сих пор богаты, как короли, не правда ли? Сады, виноградники – это все принадлежит вам! Ох, Милош, – простонала Кат, – ты должен был предупредить меня!
Он промолчал. Автомобиль остановился перед великолепным крыльцом, Милош потянулся к Кати взял ее за руку.
– А почему я должен был рассказывать тебе об этом? Ведь ты знаешь, кто я и чем занимаюсь. Знаешь, что я люблю тебя и люблю мою страну. А все остальное только мешает мне в общении с людьми.
Он обнял ее.
– Я хотел, чтобы ты меня узнала, полюбила, чтобы, приехав сюда, не изменила своего отношения ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Публика в комнате зааплодировала, послышались одобрительные возгласы, по кругу пустили шляпу для сбора денег. Из сумки, висевшей у нее на плече, она достала целую пачку банкнот и, не считая, сунула в шляпу. Толпа обступила оратора. Кат страстно хотелось снова заглянуть ему в глаза, но она снова вернулась на балкон, где стоял маленький столик и два стула. Она села и стала ждать, не сомневаясь, что он придет.
Время шло. Может быть, пролетел целый час, но это не имело никакого значения. Появился Йири и сказал, что собирается уходить. Но Кат ответила, что остается. Он пожелал ей спокойной ночи и удалился.
И вот, наконец, он предстал перед ней, ее «пират»! Легкими шагами вышел на балкон и прислонился к решетке.
– Я счастлив, что вы все еще здесь, – проговорил он.
– Вы удивлены?
Разве он не знает ее судьбу так же хорошо, как она сама?
– Оглядев собравшихся и не найдя среди них вас, я подумал…
Ей хотелось узнать, как же он догадался, что она здесь.
– Вы подумали…
– Я вообразил, что мы назначили друг другу это свидание.
– Нет, вы это не вообразили.
Голос Кат дрожал, ею овладело желание дотронуться до него, почувствовать его прикосновение. Однако правила приличия сдерживали ее.
Он сел за столик.
– Нас не представили друг другу. Милош Кирмен.
– Милош… – повторила Катарина и улыбнулась. – А я…
– Я знаю, кто вы. Я бывал в театре много раз и видел все пьесы, в которых вы играли.
Много раз? Это заставило ее усомниться в чуде.
– И все же вы никогда не приходили за кулисы? Я хочу сказать, многие мужчины, увидев меня на сцене, пытаются выразить свое восхищение…
Милош с улыбкой протянул ей руку. Катарина тоже протянула руку. Они напоминали два магнита, притягивающие друг друга.
– Но ведь я никогда прежде не встречал вас, не правда ли? Ни разу до сегодняшнего вечера. Я видел Жанну Д'Арк, Джульетту, Элизу Дулиттл и чеховских девушек. Я смотрел на них, аплодировал. Но они оставались для меня чужими, не вызывали никаких чувств.
Катарина помедлила. Она еще никогда не вела себя столь развязно.
– Тогда скажите мне это сейчас, Милош. Скажите теперь, когда видите меня. У вас появились ко мне чувства?
Мгновение он молчал.
– Но смею ли я? Боюсь показаться вам льстецом.
– Осмельтесь! – попросила Кат почти шепотом. – Осмельтесь и скажите мне все!
– Все… – тихо повторил он, словно внезапно впал в гипнотический транс. Потом встал со стула и, нежно потянув Кат за руку, заставил встать. Затем обнял и привлек к себе. Несколько мгновений его взгляд блуждал по ее лицу, изучая каждую его черточку.
– Вот это и есть – все! – сказал он.
Потом поцеловал ее, и все молчаливые обещания, которые они уже дали друг другу, повторились вновь в этом соприкосновении их губ, в ласках протянутых рук. Поцелуй был долгим, они едва не задохнулись.
Кат глубоко вздохнула.
– Осмелься на большее, дорогой Милош! – попросила она. – Осмелься на все, чего ты хочешь, и это не покажется мне дерзостью. Осмелься на все, все, все… и даже еще на большее…
И пока она бормотала заклинание, он подхватил ее на руки и понес в спальню.
ГЛАВА 5
Катарину разбудило сладостное волнение, трепещущее тепло, которое распространялось по всему телу. Его губы покрывали легкими поцелуями ее грудь, живот, бедра. Вздохнув, она запустила пальцы в густые шелковистые волосы Милоша. Сила ее чувств нарастала, и она тихо повторяла его имя, прося овладеть ею.
Она испытала ощущение завершенности, когда он вошел в нее. Они качались на волнах любви и шептали что-то. Потом, утомленные, посмотрели в глаза друг другу и их взгляд был подобен мистическому мосту, по которому свободно перелетали чувства, мысли, обещания и песнь души. Это был мост, воздвигнутый провидением вне времени. Казалось, он существовал между ними задолго до их встречи. Они знали, всегда знали, что их ждет общая судьба. Милош опустил голову, и его губы слились с ее губами. Поцелуй был долгим, и поток чувственного наслаждения переполнил их. Они теснее прильнули друг к другу, сотрясаясь в судорогах восторга, который угасал, подобно грому посреди обширной долины, эхом отдаваясь в душе и постепенно стихая.
Каким бы ограниченным ни был сексуальный опыт Кат, всем своим существом она знала, что ни один мужчина не сможет прикасаться к ней так, как Милош. Они легко могли обходиться без слов, изъясняясь жестами и прикосновениями. Впервые проснувшись рядом с ним в то утро месяц назад, она поразилась неистовству и безумству своей страсти. Чем можно было объяснить такой сумасшедший порыв? Быть может, она что-нибудь выпила? Или это наивное увлечение героическим образом рыцаря?
Нет… Голос сердца позвал ее навстречу судьбе точно так же, как таинственные голоса призывали Жанну Д'Арк спасти Францию.
– Мне следовало бы попросить у тебя прощения, – произнес он в то первое утро, когда открыл глаза.
– За что?
– За то, что я воспользовался случаем. Джентльмену следует дать даме время…
Она приложила палец к его губам.
– У меня было достаточно времени. И я ведь тоже воспользовалась тобой, не правда ли?
Милош засмеялся.
– И в самом деле. Я оказался в твоей власти.
Он привлек Кат к себе и прошептал:
– Колдунья!
– Волшебник!
И они снова предались любви, погружаясь в другое измерение с такой легкостью, как если бы и вправду занимались колдовством.
За недели, прошедшие после того необыкновенного начала, они лучше узнали друг друга, и связывавшие их узы стали только крепче. Однако у каждого продолжалась собственная жизнь, и их интересы не пересекались.
Как раз через три дня после знакомства с Милошем у Кат состоялась встреча с продюсером киностудии из Братиславы, который уговаривал ее сыграть главную роль в уже снимавшемся фильме. Ее предшественница внезапно покинула страну вслед за мужем, евреем, который опасался вторжения нацистов в Чехословакию.
– Разумеется, смешно даже предположить такое, – говорил продюсер. – В Чехословакии старейшая в Европе демократия. Но актеры порой бывают истеричны и глупы – простите меня, госпожа Де Вари, я хочу сказать, что они иногда склонны к излишней драматизации. Однако наша звезда уехала, и нам нужна замена.
За съемки в картине в течение шести недель Кат предложили сумму в три раза большую той, что она зарабатывала в театре за год. Петрак уговаривал ее принять такое выгодное предложение, но с условием, что она по-прежнему будет занята в «Пигмалионе».
– Я не смогу играть с другой партнершей! – заявил он.
Весь месяц Катарина проводила дни перед камерой, а вечера – на сцене. Но каждую свободную минуту посвящала Милошу. По выходным они бродили по городу, а после спектакля ужинали где-нибудь, а потом любили друг друга, пока ночное небо не окрашивалось в розовый цвет.
Милош иногда уезжал на несколько дней. Вдохновленное нацистской пропагандой, просачивающейся через границы, население Судетской области требовало «освобождения». Каждый день раздавались призывы к Гитлеру аннексировать чешскую территорию. Чтобы противостоять этой угрозе, Милош пытался поднять патриотов по всей стране, особенно в Судетской области, находившейся всего лишь в нескольких часах езды к западу от Праги.
– Почему ты должен ехать туда? – спрашивала обеспокоенная Кат. – Ведь теперь это опасно! Сейчас так много людей сочувствуют Гитлеру!
– Если мы не будем сопротивляться, то очень скоро можем потерять все. Для меня многое поставлено на карту. И дом, и дело моей семьи уже в течение многих поколений связаны с Карловыми-Варами.
Карловы-Вары – жемчужина Судетской области, фешенебельный курорт с минеральными водами, который немцы по-прежнему называли Карлсбадом, был любимым местом отдыха европейских монархов еще со времен расцвета Австро-Венгерской империи. Кат знала, что семейство Кирменов занимается производством тканей, а Милош является официальным представителем предприятия в Праге. Продукция фабрики, по-видимому, пользовалась большим спросом, если судить по образу жизни Милоша – по большой квартире, увешанной гобеленами и обставленной антикварной мебелью, по сверкающему желтому «мерседесу» с откидным верхом, по его щедрым подаркам. Он водил Кат в самые лучшие рестораны и покупал для нее изысканные вещи; жемчужным ожерельем Милош отметил их первый юбилей – неделю знакомства. Но Кат не была любопытна и не интересовалась источником такого изобилия. Время, которое она проводила с Милошем, было слишком драгоценно, чтобы тратить его на скучные разговоры о делах.
Не успела она еще закончить съемки, как ее уже пригласили на главную роль в другом фильме. Не желая разлучаться надолго с Милошем, Кат заявила, что откажется от роли, однако уступила уговорам продюсера, когда ей посулили огромный гонорар. На эти деньги можно было изменить не только собственную жизнь, но и жизнь ее семьи – купить трактор для отца, провести в дом водопровод. Теперь она могла оплатить проезд семьи в Прагу, чтобы они увидели ее на сцене.
Что же до постоянных разговоров о вторжении нацистов, то Кат была слишком счастлива, чтобы всерьез задумываться об угрозе войны. Да и все эти предостережения звучали уже так долго! Судетские немцы организовали свой нацистский фронт еще в 1933 году. За прошедшие пять лет они доставили достаточно хлопот, однако мало что изменилось в стране. Чехословакия была в состоянии дать отпор любому диктатору. Гигантский завод «Шкода» выпускал оружие ничуть не хуже, чем в любой другой стране Европы, да и армия была нешуточная – тридцать дивизий и тысяча самолетов.
С приближением Рождества, ощущение радости и покоя не покидало Катарину. На запорошенных снегом улицах люди распевали рождественские песенки: «Все в мире хорошо». Ларьки, продававшие елочные украшения из стекла ручной работы, заполнили площадь Старого Города. Люди узнавали Кат и сердечно, желали ей счастливого Рождества. С сосульками, сверкающими, словно алмазы, на золотых шпилях замков и соборов, Прага казалась каким-то сказочным королевством.
Съемки ее второго фильма закончились, и немедленно начались разговоры о третьем, но на этот раз она проявила твердость отказалась. Милош обрадовался, когда Кат сообщила ему об этом. Они шли, держась за руки, под легким снегопадом после спектакля.
– Мне тоже хочется, чтобы мы больше времени проводили вместе, – сказал Милош. – Надеюсь, ты поедешь со мной на Рождество в Карловы-Вары.
Он ободряюще улыбнулся ей.
– Все будет хорошо, обещаю тебе, по крайней мере, должно быть, – добавил он ласково, – если тебе удастся очаровать мою мать, как ты каждый вечер очаровываешь зрителей.
– Я дам самое главное представление в своей актерской карьере – воскликнула Кат и пожала его руку. Радость переполняла ее. У них в Длемо, когда мужчина приводил женщину домой, к своей матери, это означало помолвку. – Меня ждет самое лучшее Рождество в жизни! – засмеялась она, глядя в небо, и закружилась по заснеженной улице.
День накануне Рождества выпал на субботу. Накануне Кат закатила Яношу истерику.
– Должна же я иметь каникулы хотя бы один раз в три сезона! – заявила она.
– Ох уж эти актеры! Когда нет работы, они несчастны, когда ее много – жалуются! – рассердился Янош.
Но в конце концов повесил объявление, отменявшее представления на целую неделю между Рождеством и Новым годом. Когда Катарина с благодарностью обняла его, он сказал: – Раз уж ты уезжаешь на каникулы, то пусть они у тебя будут длинными… Потому что я не собираюсь отпускать тебя на отдых года три.
Стоял бодрящий морозный день, когда они выехали из Праги на запад, в Карловы-Вары. Огромное солнце светило на кристально-голубом небе. Дорога пролегла по живописной местности. Оба были в длинных шарфах и солнечных очках. Кат куталась в белую шубу из рыси, которую приобрела в прошлое Рождество – первый предмет иноземной роскоши.
Два часа спустя они оказались в элегантном центре Карловых-Вар, миновали большие заснеженные парки, промчались по широкому бульвару, по обеим сторонам которого стояли здания в викторианском стиле с остроконечными крышами и затейливыми фасадами. Эти дома напоминали Кат свадебные торты. Милош показывал ей отели, куда принцы и эрцгерцоги исчезнувшей империи привозили своих любовниц; казино, где они проигрывали целые состояния, и павильоны с целебными источниками, где восстанавливали здоровье после излишеств. И по тому, как Милош рассказывал о Карловых-Варах, Кат поняла, как сильно он любил город своего детства.
Вдруг над балконом одного небольшого особняка она заметила красно-белый флаг с паукообразной черной свастикой посередине. Это был местный штаб судетской партии нацистов. Но Милош промолчал, и Катарина уняла минутное волнение. В конце концов, это всего лишь навсего кусок ткани, украшавший балкон.
Кат была разочарована, что Милош проехал через весь город и ни разу не остановился. Ей хотелось выйти из машины, зайти в какое-нибудь кафе.
– Я обещал маме, что привезу тебя прямо домой. Ей не терпится увидеть тебя… – произнес он, как будто читая ее мысли.
Милош объяснил, что его семья живет не в самом городе.
Еще десять минут по пустынной проселочной дороге, и «мерседес» свернул на узкую аллею, вдоль которой росли старые вязы. Их кроны, переплетаясь, аркой нависали над машиной. По обе стороны тянулись бесконечные ряды голых фруктовых деревьев и пеньки срезанных под корень виноградных лоз, корни которых дремали под снежным покровом. За ними расстилались поля и пастбища, огороженные живописными каменными стенами, позволявшими скоту разбредаться. От этого привычного с детства сельского пейзажа Кат почувствовала себя как дома.
– Так вы живете в деревне? – спросила она Милоша. Он кивнул.
Катарина была озадачена. Она любила рассказывать ему о годах проведенных на ферме, но он никогда не упоминал о том, что вырос не в городе. Вопрос уже вертелся у нее на языке, как вдруг автомобиль вынырнул из аллеи, и перед ними раскинулись сады и геометрически правильные линии живых изгородей, простирающиеся до самого горизонта. Под лучами заходящего солнца снег и черные косые тени создавали эффект стеганого одеяла с чередованием белого и черного цветов.
И там, где оно заканчивалось, возвышался великолепный замок с остроконечной серой крышей, покрытой шифером, и двумя конусообразными башенками по бокам. Полдюжины фонтанов извергали шумные струи серебристой воды. Издалека казалось, что огромный замок выплывает из туманной пелены водяных брызг, что он словно создан из них сказочным джином.
– Что это такое? – спросила взволнованная Кат.
– Это «Фонтаны» – таково название замка.
– А кто здесь живет?
– «Фонтаны» – дом моей семьи на протяжении последних трехсот тридцати лет, – ответил Милош.
Теперь Кат поняла, почему Милош попросил захватить с собой несколько вечерних платьев. Она думала, что он поведет ее поужинать в один из изысканных ресторанов в Карловых-Нарах. Но никакой самый элегантный и модный ресторан не может сравниться с «Фонтанами». От неожиданного открытия у нее немного закружилась голова. Катарина думала, что он просто богатый промышленник. Но даже несмотря на ее успех в театре и кино, всего лишь навсего «Фонтаны» напомнили ей, что она девушка с фермы.
– Я… я думала, что у твоей семьи какое-то предприятие.
– Мы действительно занимаемся производством – тем же самым, что и триста лет назад. Я непременно покажу тебе фабрику Кирменов.
– Но вы, должно быть, состоите в родстве с королевской семьей?
Милош рассмеялся.
– Нет, моя дорогая. Уже больше не состоим.
Он признался, что в те времена, когда эти земли входили в состав Австро-Венгрии, среди его родственников было немало герцогов, графов и баронесс. Но титулы были автоматически уничтожены в 1918 году, в конце первой мировой войны, когда Богемия присоединилась к Моравии и Словакии, и они создали независимую республику Чехословакию. Кирмены сохранили свои земли, но не титулы.
– При демократии все мы носим один титул – гражданин.
– Но ведь вы не такие, как все, – возразила Кат.
У нее от изумления расширились глаза, когда они подъехали к замку. Неужели там сто комнат?
– Вы ведь до сих пор богаты, как короли, не правда ли? Сады, виноградники – это все принадлежит вам! Ох, Милош, – простонала Кат, – ты должен был предупредить меня!
Он промолчал. Автомобиль остановился перед великолепным крыльцом, Милош потянулся к Кати взял ее за руку.
– А почему я должен был рассказывать тебе об этом? Ведь ты знаешь, кто я и чем занимаюсь. Знаешь, что я люблю тебя и люблю мою страну. А все остальное только мешает мне в общении с людьми.
Он обнял ее.
– Я хотел, чтобы ты меня узнала, полюбила, чтобы, приехав сюда, не изменила своего отношения ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64