Когда о Дубчеке и его планах стало поступать больше информации, Лари буквально набрасывалась на все сообщения, которые могла отыскать в местной библиотеке. Дубчек говорил о возрождении общества, в котором будут сосуществовать разные точки зрения, и об амнистии политических заключенных. И Лари поняла, что лучшего момента для начала поисков Кат ей не дождаться.
Позвонив Джину по его домашнему телефону, она сказала:
– Я собираюсь поехать в Чехословакию независимо от того, дашь ты мне разрешение или нет. Но если бы ты помог мне получить визу, это было бы гораздо проще.
– Как только я выясню свое расписание, я приеду к вам и все обсудим.
Лари знала, что подразумевал отец под словом «обсудим». Он постарается отговорить ее от рискованного предприятия. И все же, когда Джин пообещал, что приедет через неделю или две, это уже была маленькая победа. Ведь в прошлый раз, когда Лари о чем-то попросила его, он исчез из ее жизни на многие месяцы.
Джин приехал вечером в следующую пятницу.
Когда они если обедать в столовой, отделанной панелями из красного дерева, Лари поняла, что Анита изо всех сил стремится скрыть от Джина, как сильно она нуждается в деньгах. Мэри приготовила огромный кусок жаркого из грудинки и подала его вместе с йоркширским пудингом собственного изготовления, а Майк спустился в винный погреб и вынес одну из лучших оставшихся бутылок бургундского.
За столом Джин был оживленным и развлекал их анекдотами из вашингтонской жизни, а также сообщил, что у него появилась новая женщина, дочь сенатора, и он собирался привезти ее в Ньюпорт, чтобы познакомить с Лари и Анитой. Узнав об этом, Лари несколько сникла. Она мечтала о том, что если ей удастся разыскать свою мать и освободить ее, они смогут стать единой семьей. Теперь она поняла, что это была всего-навсего мечта маленькой девочки, несбыточная сказка.
После обеда Анита извинилась и оставила их наедине. Джин отвел Лари в одну из больших гостиных, где Майк затопил камин и подал им кофе.
– Я знаю, что был тебе не слишком хорошим отцом, – начал он, когда они уселись по обе стороны камина. – Поэтому ты, возможно, считаешь, что я не имею права вмешиваться в твои решения. Однако твои планы имеют прямое отношение к сфере моей деятельности. Для тебя эти поиски представляются чем-то вроде каникул. Но я знаю, что ты рискуешь жизнью.
– Я не так наивна, – возразила Лари. – Мне известно о существовании в Чехословакии тайной полиции, которая следит за людьми, о микрофонах в номерах гостиниц. Но какой интерес могу я представлять для них? Ведь я собираюсь искать свою мать, а не воровать секреты атомного оружия!
– Твою мать заключили в тюрьму как врага государства, Лари. То, что она теперь на свободе, не означает ее полную реабилитацию. Если ты попытаешься помочь ей, то тоже станешь их врагом.
– Слышал ли ты что-нибудь о ее судьбе? – спросила Лари.
Джин покачал головой. Лари отвернулась и стала смотреть на огонь в камине.
– Я много читала о том, что сейчас происходит в Чехословакии, – проговорила она. – Новый руководитель, Дубчек, обещал вернуть людям их права.
Лари снова посмотрела на отца.
– Может быть, Кат вынуждена была скрываться, чтобы избежать дальнейших преследований. Но теперь опасность, наверное, миновала.
Джин поднялся, подошел к Лари и присел на подлокотник ее кресла.
– Миновала? – тихо спросил он. – Сейчас опаснее, чем прежде! Русские знают, что если они допустят такие реформы в Чехословакии, то потеряют контроль над другими своими сателлитами, и вся коммунистическая империя может рассыпаться. У них нет выбора, Лари. Им придется повторить то же самое, что они сделали в Венгрии двадцать лет назад – войти в страну и сломить сопротивление. И я не допущу, чтобы ты попала под перекрестный огонь!
Лари подняла на него глаза.
– Ты же не знаешь наверняка… Ты не можешь знать, что произойдет…
– Нет, могу! – убежденно ответил он. – Это – моя профессия!
Лари не сомневалась в том, что если бы отец захотел помешать ей, это не составило бы ему труда. И не просто проявлением отцовской власти – нет, его могущество простиралось гораздо дальше.
– Обещай мне только одно! – сказала она. – Если ты не прав… если положение там не ухудшится, то ты позволишь мне уехать!
Джин улыбнулся.
– Сегодня вечером, за обедом, ты напоминала мне свою мать в роли Жанны Д'Арк.
– Пожалуйста, отпусти меня!
– Хорошо. Но я поеду с тобой!
Лари, потрясенная, лишилась дара речи. Сначала эта новость обрадовала ее. Она предположила, что он хочет защитить ее, облегчить пребывание в Чехословакии.
Но потом, вспомнив о его работе, она подумала: действительно ли отец едет для того, чтобы помочь ей раскрыть тайну исчезновения ее матери? Или он хочет на месте убедиться в том, что какие-то тайны остались похороненными?
ГЛАВА 18
– Помнишь ли ты что-нибудь из этого? – спросил Джин.
Они только что разместились в номере-люкс в гостинице «Эспланада» – одном из самых старых и в то же время самых роскошных отелей Праги. Лари покачала головой, стоя у окна и напряженно рассматривая открывшийся перед ней вид. Под лучами послеполуденного августовского солнца город четко вырисовывался на фоне фарфорово-голубого неба. Все казалось ей таким странным и незнакомым – узкие, вымощенные булыжником улицы, очертания куполов и шпилей, старинные мосты и огромный замок, неясно вырисовывавшийся на склоне холма над рекой. Но отсутствие воспоминаний не удивило ее. В детстве она мало что видела в Праге. Два или три дня ходила здесь по магазинам вместе с Фридой Павлецки, а потом прожила несколько недель в посольстве, пока шла подготовка к отправке ее в Соединенные Штаты. Настоящая проверка памяти наступит тогда, когда она посетит «Фонтаны».
По-прежнему не было никаких следов Кат, хотя Джин несколько месяцев обменивался письмами и телефонными звонками с разными министерствами в Праге. В течение зимы 1967 года, пока он наводил справки о Катарине Де Вари, политическая ситуация в Чехословакии улучшалась, Александр Дубчек постепенно предоставлял народу такую степень свободы, какой не было ни в одной стране Восточной Европы с тех пор, как русские установили там свое господство. С наступлением весны, чехи и словаки получили возможность беспрепятственно путешествовать, и никакие паспорта и визы не могли помешать им пересекать границы западных стран. В газетах печатались смелые статьи, поддерживающие и критикующие инициативы Дубчека. В некоторых из них выражалось беспокойство по поводу того, что быстрый темп реформ вызовет применение жестких мер со стороны русских. Снова издавались книги, бывшие многие годы под запретом. В театрах шли сатирические спектакли, высмеивавшие Советы и их новых лидеров – Косыгина и Брежнева. Так как свобода расцвела вместе с каштанами, росшими вдоль берегов Влтавы, чудо мирной революции, начавшейся в Чехословакии, стало известно во всем мире как «Пражская Весна».
Именно в это время Лари потребовала, чтобы ее отец выполнил свое обещание. На улицах Праги царила мирная жизнь и не было никаких признаков опасности.
Но Джин был обеспокоен. Агентурные сведения, попадавшие к нему на стол, сообщали о бурных дебатах в Кремле. Советы хотели положить конец прогрессивным реформам в Чехословакии с помощью военной интервенции, но вместе с тем боялись многочисленных жертв. Ведь среди вооруженных сил стран Варшавского Договора чехословацкая армия уступала только русской. В течение всего мая, а потом и июня Джин отклонял просьбы Лари, обещая ей, что если дух «Пражской Весны» сохранится и летом, они непременно отправятся в путь.
Лари боялась, что отец будет откладывать отъезд до бесконечности, и приступила к осуществлению задуманного плана. Чтобы скопить необходимую для этого сумму денег она в начале лета стала подрабатывать, занимаясь косметическим ремонтом ветшающих особняков Золотого берега. Свой первый заказ она получила благодаря Доми, которая снова приехала на летний сезон в Ньюпорт вместе со своими хозяевами из Венесуэлы. Доми сказала Лари, что сеньора Пеласко ищет мастера для ремонта лепных украшений потолка в гостиной. Лари представилась сеньоре, и ей дали испытательную работу. Девушка взобралась на подмости, вылепила недостающие части рельефа из штукатурки, смешала краски, чтобы получить нужный оттенок, и нанесла их так, что отреставрируемый участок не был заметен. Лари справилась с заданием настолько хорошо, да к тому же еще за разумную цену и быстрее, чем любой профессионал, что Изабелла Пеласко не переставала говорить об этом на ньюпортских вечеринках. Вскоре последовали и другие заказы. Лари рассчитывала, что, проработав лето, скопит несколько тысяч долларов.
За паспортом девушка обратилась по почте. Будучи несовершеннолетней, Лари пришлось попросить Аниту вписать свое имя на бланке в качестве ее опекуна. Анита выполнила просьбу, но сразу же позвонила племяннику.
Твоя дочь решилась на это, Джин! Лучше помоги ей, иначе мы можем потерять нашу девочку!
– Я могу сделать так, что она не получит паспорт.
– Я имела в виду не такую помощь. Превратив Лари в пленницу, мы так или иначе потеряем ее. Она еще больше будет сравнивать свою судьбу с участью матери и не простит нас.
В конце концов Джин решил, что стоит пойти на риск и начать поиски. Ему самому было интересно узнать, что же случилось с Катариной Де Вари. Вспоминал о своем первом браке и, заглядывая в будущее, он осознавал, что никогда не будет любить ни одну женщину так, как любил Кат. Эти чувства были невозвратной частью его прошлого. Кроме того, разве он не обязан спасти ее и дать возможность вновь обрести дочь?
Приехав в Чехословакию, он лично убедится в прогрессе реформ и оценит вероятность русской интервенции в будущем. Помогая Лари в ее поисках, он тем самым обеспечит себе нечто вроде прикрытия для сбора необходимой информации. Разумеется, его будут держать под наблюдением. Но теперь, с приходом к власти Дубчека, Джин надеялся, что ему дадут разрешение на въезд в страну.
И вот в жаркое воскресенье в начале августа Джин и Лари прилетели в Прагу.
Они только что начали распаковывать вещи, как их посетил молодой человек по имени Дэвид Уайнэнт, энергичный молодой помощник американского посла. Высокий, темноволосый, с голубыми глазами, Уайнэнт представлял собой идеальную рекламу американского образа жизни, какую только можно было поместить за железным занавесом. Он попросил извинения за то, что посла в данный момент в Праге нет, так как он находится в ежегодном летнем отпуске, и сообщил Джину обо всех усилиях, которые вплоть до самого последнего времени прилагались, чтобы определить местонахождение Катарины Де Вари обычными путями.
– Мы повсюду потерпели неудачу, сэр, – сказал он. – Ее имени нет ни в одном из национальных отделов записи актов гражданского состояния, ни в списках членов партии, ни в записях учреждений здравоохранения, Катарина Де Вари не значится среди членов профессиональных и творческих союзов, не говоря уже о телефонных книгах.
– Но ведь вы не нашли также никаких доказательств того, что… с ней что-нибудь случилось? – с беспокойством спросила Лари.
– Нет, мисс Данн, – ответил Дэвид Уайнэнт. – Никаких записей о смерти, доказательств серьезного несчастного случая или продолжительной госпитализации. Фактически вообще ничего. Как будто однажды Кат Де Вари просто… перестала существовать.
Чтобы хоть как-то сгладить гнетущее впечатление от своего неутешительного сообщения, молодой человек пригласил Джина и Лари быть его гостями в любом пражском ресторане по выбору. Судя по тому, что Уайнэнт не отрывал глаз от Лари, было очевидно, что ему хотелось провести с ней побольше времени. Но Джин отклонил его приглашение. Сначала свой отказ он объяснил себе тем, что уже запланировал пойти Лари на ужин в ресторан «Трех страусов». Но когда Уайнэнт ушел, Джин понял, что причина крылась в другом – он не хотел допустить, чтобы за дочерью здесь ухаживали. Уайнэнт напомнил Джину его самого в молодости, когда он работал в посольстве США в Праге, а Лари так была похожа на Кат. Джин боялся повторения истории.
Стоял мягкий августовский вечер, и они решили пойти в ресторан пешком. Улицы и столики кафе на тротуарах были заполнены народом, празднующим свою свободу. Радость и облегчение, написанные на лицах людей, резко контрастировали с тем беспокойством, которое охватило Лари дома. Война во Вьетнаме вызвала волну протеста по всей Америке. В начале июня в Калифорнии во время предвыборной кампании был убит Роберт Кеннеди. Казалось, что американская демократия вот-вот рухнет, в то время как здесь она только нарождалась.
В ресторане Лари была удивлена, увидев, что пожилой метрдотель тепло приветствует Джина как старого знакомого.
– Я привел сюда твою мать в тот вечер, когда мы познакомились, – сказал Джин.
По взволнованному голосу, по блеску его глаз, когда он задумчиво смотрел в свой бокал, Лари нашла наконец ответ на вопрос, который задавала ему тысячу раз. Любил ли Джин ее мать по-настоящему или только воспользовался ею для своих целей? Как бы тщательно ни прятал он свои чувства, возвращение в Прагу пробудило в его душе такую бурю эмоций, что он не смог их скрыть. Даже если поиски не дадут никаких результатов, подумала Лари, у нее больше не будет сомнений в искренней любви отца к Катарине Де Вари.
Они начали с посещения тех мест, где могли бы обнаружиться следы Кат, если бы она предпринимала какие-нибудь попытки продолжить свою карьеру – союза актеров, театров и даже пражской киностудии.
Многие из тех, кого они расспрашивали, мгновенно вспоминали имя Кат Де Вари и отзывались о ней как о самой талантливой отечественной актрисе театра и кино. О ее трагедии не забыли, как не забыли и о слепой преданности измученному войной мужу, который вовлек Катарину в свою подрывную деятельность, вследствие чего она попала в тюрьму.
Однако и здесь не было ключа к разгадке тайны ее местонахождения. В союзе актеров Лари упомянула о письмах, которые она писала им и которые ей так и не вернули. Чиновник объяснил им, что поскольку профессия актера очень нестабильна, у них в конторе хранятся письма на имя тех его членов, которые вместо домашнего адреса указывают адрес союза. Такая корреспонденция будет лежать до тех пор, пока ее не заберут.
– Сколько времени вы обычно держите письма, прежде чем выбросить их? – спросила Лари.
Она еще достаточно свободно владела чешским языком, чтобы понимать и говорить без помощи Джина.
– Иногда они лежали у нас несколько лет. Вы же знаете – актеры приходят и уходят, переезжают в другие города, чтобы попытать там счастья, а потом возвращаются…
Лари просмотрела всю почту, которая дожидалась своих адресатов. Не обнаружив ни одного письма на имя Кат, она очень обрадовалась.
– Я послала сюда в прошлом году два письма, которые так и не вернулись обратно. Должно быть, она забрала их. Это доказывает, что Де Вари жива!
Джин ничего не сказал, он знал, что письма могли исчезнуть другими способами.
Обходя театры, Джин наткнулся на объявление, в котором говорилось о репетициях новой сатирической пьесы Йири Жилки. Ее премьера намечена на конец августа. Вспомнив, что Жилка был близким другом Кат, Джин получил его адрес и договорился о встрече.
На третье утро их пребывания в Праге он вместе с Лари пришел в тесную трехкомнатную квартирку в ветхом доме в Старе Место, которую Жилка занимал вместе с женой и сыном-подростком. За критику тоталитарного режима Йири не раз прятали за решетку. Он продолжал излагать свои мятежные взгляды в памфлетах даже тогда, когда его драматические произведения запрещались цензурой. Пьеса, которую ставили сейчас, была его первой работой после «Скотного двора», исполнявшегося шестнадцать лет назад.
Йири открыл им дверь. Его лохматые седые волосы поредели, высокая фигура еще больше высохла, и прежнее сходство с овчаркой сменилось сходством с заморенной голодом гончей.
Он крепко пожал Джину руку, а потом обратил взгляд своих задумчивых серых глаз на Лари.
– Так значит, вы ее дочь! Да… Я вижу в вас ее красоту! Думаю, правильно, что она выбрала для вас такого красивого отца, а не вышла за меня замуж.
– За вас?.. – машинально произнесла Лари.
Джин не сообщил дочери, что Йири также был одним из поклонников ее матери.
– О да, – произнес Йири, – я женился бы на ней, если бы она согласилась. Но в то время это с радостью сделал бы любой молодой человек в нашем городе…
Он провел их мимо беспорядочно расставленной мебели и наваленных кругом книг к большому круглому столу в одной из комнат. Половину его занимали бумаги и пишущая машинка, а другую половину – остатки поспешного завтрака семьи. Его сын уже ушел в школу, а жена – на работу. Она работала в больничной лаборатории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64