Мы находились очень высоко над уровнем моря. Когда мы ездили в ближайший городок Лейхенкин, мы все время спускались с гор. И пока я предавалась размышлениям о доме и неясным мечтам о будущем, туман сгустился, и я едва могла видеть что-либо на расстоянии нескольких метров. Я взглянула на часы. Пора возвращаться. Сестра Мария уже, должно быть, очнулась от своей дремоты, потерла руки и оглядывается в поисках девушек. Я поднялась немного повыше. Туман там, где находилась Мария, был, возможно, не такой плотный, но в любом случае появление тумана должно было насторожить ее и заставить немедленно отправляться домой.
Я пошла в том направлении, откуда, как мне казалось, пришла, но, должно быть, ошиблась и не смогла найти дорогу. Я не очень испугалась – у меня было пять или более минут в запасе, и отошла я от полянки не так уж далеко. Но моя тревога усиливалась по мере бесплодных поисков дороги. Мне казалось, что я хожу кругами, но я продолжала убеждать себя, что скоро выйду к поляне, где был пикник, или услышу голоса девушек. Но туман хранил безмолвие.
Я закричала «Ау!», как мы делали обычно, призывая друг друга, но – без ответа.
Я не знала, куда идти, и понимала, что в таком тумане трудно найти правильное направление. Меня охватила страшная паника. Туман мог усилиться и не рассеяться до утра. Как же мне найти дорогу к поляне? Я снова закричала: ответа не было.
Я взглянула на часы. Я уже опаздывала на пять минут. Я представила озабоченность сестры Марии: «Опять Елена Трант! Конечно, она не хотела... Она просто не думает...»
Она, конечно, права. Я должна найти дорогу и не подводить бедную сестру Марию.
Я снова крикнула: «Ay, ay!» Это я, Элен, я здесь! Но серый туман снова хранил свое бесстрастное молчание. Горы и леса прекрасны, но они могут быть жестокими, поэтому – во всех лесных сказках присутствует что-то безжалостное. Злая ведьма готова прыгнуть на путника, заколдованные деревья с темнотой превращаются в драконов.
Но я все же не очень испугалась, хотя поняла, что заблудилась. Лучше всего оставаться на месте и звать. И я продолжала кричать.
Я снова взглянула на часы – прошло полчаса. Я была в отчаянии. Но они же должны искать меня, по крайней мере.
Я ждала. Я кричала. Я забыла о своем решении оставаться на месте и начала ходить из стороны в сторону. Прошел целый час с назначенного времени.
Это случилось еще через полчаса. Я звала до хрипоты и вдруг услышала шорох раздвигаемых ветвей и хруст камешков под ногами человека. Кто-то был рядом.
– Ау! – закричала я с облегчением. – Я здесь!
Он вынырнул из тумана, как лесной герой на большом белом коне. Я пошла навстречу. Секунду всадник рассматривал меня, а затем сказал по-английски:
– Это вы кричали? Так вы заблудились?
Я так обрадовалась, что не удивилась, что он заговорил по-английски. Я заторопилась с вопросами:
– Вы видели тележку, сестру Марию, других девушек? Я должна их немедленно найти.
Он улыбнулся:
– Вы из Даменштифта.
– Ну да, конечно.
Всадник спрыгнул с коня. Он был высок ростом, широкоплеч, от него исходила какая-то властная сила. Моей радости не было предела. Мне нужен был человек, который немедленно отвел бы меня к сестре Марии, и он производил впечатление всемогущества.
– Я заблудилась на пикнике, – сказала я.
– И отстали от стада.
Его глаза, ярко голубого цвета, блестели, возможно, от странного дымчатого света, пробивавшегося сквозь туман. У незнакомца был твердый, хорошо очерченный рот. Он не сводил глаз с меня, и меня несколько смутило это внимание.
– Овца, отставшая от стада, не может не заблудиться, – сказал он.
– Да, наверно, так, но я не очень отстала. Если бы не туман, я легко нашла бы своих.
– Начатой высоте всегда можно ждать тумана.
– Да, конечно, но вы проводите меня к ним? Они где-то рядом.
– Как же мы найдем их в таком тумане?
– Прошло больше часа после условленного срока.
– Ну, тогда они вернулись в Даменштифт.
Я взглянула на лошадь.
– Но вы могли бы довезти меня туда, здесь всего пять миль?
Я не успела удивиться, как сильные руки подняли меня на лошадь и усадили боком. Незнакомец пригнул в седло.
– Пошел, Шлем, – обратился он к лошади по-немецки.
Лошадь осторожно двинулась вперед, незнакомец обнимал меня одной рукой, держа поводья в другой. Мое сердце бешено колотилось, я была так возбуждена, что забыла о сестре Марии.
Я сказала:
– Любой может заблудиться в тумане.
– Любой, – согласился он.
– Вы тоже терялись, я думаю?
– В какой-то степени, но Шлем, – он погладил коня, – всегда доставит меня, домой.
– Вы – не англичанин, – вдруг сказала я.
– Меня что-то выдало, скажите, в чем дело? – ответил он.
– Ваш акцент. Очень слабый, но все же.
– Я обучался в Оксфорде.
– Как здорово, я живу там.
– Я думаю, я несколько вырос в ваших глазах.
– Ну, я еще об этом не думала.
– Очень мудро с вашей стороны. Наше знакомство еще так недолговременно.
– Меня зовут Елена Трант, я учусь в Даменштифте около Лейхенкина.
Я ожидала, что он назовет себя, но он только сказал:
– Как интересно!
Я засмеялась:
– Когда вы вынырнули из тумана, я подумала, что это Зигфрид или что-то в этом роде.
– Вы очень любезны.
– Наверно, это из-за Шлема. Он чудесен. А вы выглядели таким высоким, таким властным. Совсем как он – Зигфрид, я имею в виду.
– Вы хорошо знаете наших героев?
– Ну, моя мама из этих мест. На самом деле она воспитывалась в том же Даменштифте. Вот почему меня отправили сюда.
– Какая удача!
– Почему вы так думаете?
– Потому что, если бы ваша мать не воспитывалась именно в этом заведении, вы никогда бы не приехали сюда, не заблудились в тумане, и я не имел бы удовольствия спасти вас.
Я засмеялась:
– Так это удовольствие?
– Да, и огромное удовольствие.
– Лошадь все идет. Куда она везет нас?
– Она знает дорогу.
– Что? Дорогу в Даменштифт?
– Вряд ли она была там когда-либо. Но она доставит нас в удобное место, где мы сможем обдумать, как быть дальше.
Я согласилась. Должно быть, на меня подействовала власть, которая исходила от этого человека.
– Вы не сказали мне своего имени.
– Вы уже назвали меня. Зигфрид.
Я рассмеялась:
– Неужели правда? Ну, это просто совпадение. Удивительно, как я точно попала. Ну, я думаю, что вы существуете в действительности. Вы не химера или что-то в этом роде. Вы не собираетесь вдруг исчезнуть.
– Подождите и увидите.
Он крепко прижимал меня к себе, что пробуждало, во мне странное, неизведанное прежде чувство, которое, конечно, следовало считать предупреждением.
Мы немного поднялись в гору, и лошадь вдруг переменила направление. Из тумана возник дом.
– Вот мы и приехали, – сказал Зигфрид. Он спешился и опустил меня на землю.
– Где мы? – спросила я. – Это не Даменштифт!
– Не важно. Здесь мы найдем укрытие. Туман очень промозглый.
Он крикнул:
– Ганс! – И из конюшни, видневшейся с одной, стороны дома, выбежал мужчина. Мне показалось, что он совершенно не удивился, увидев меня. Он принял у Зигфрида поводья и увел лошадь.
Зигфрид взял меня под руку и повел по каменным ступенькам к портику. Он толкнул тяжелую, окованную железом дверь, и мы вошли в комнату, где в камине горел огонь. Полированный пол был аккуратно шкурами животных.
– Вы здесь живете? – спросила я.
– Это мой охотничий домик.
В зал вошла женщина.
– О, хозяин! – вскрикнула она, и при виде меня на ее лице отразилось смятение.
Он быстро объяснил ей по-немецки, что он нашел в лесу заблудившуюся девушку из Даменштифта.
Женщина всполошилась еще больше. Она забормотала:
– Бог мой, Бог мой!
– Хватит так волноваться, Гарда. Покорми нас и найди этой девочке что-нибудь из одежды. Видишь, она вся промокла и замерзла.
Я заговорила с ней по-немецки, и она ворчливо ответила, что мне надо немедленно возвращаться в Даменштифт.
– Мы можем сообщить им, что я в безопасности, – попыталась я потянуть время. Я совсем не желала, чтобы приключение так быстро закончилось.
– Туман очень густой, – сказал Зигфрид. – Подождем немного и сразу же отправим ее домой. – Непонятно, почему женщина неодобрительно взглянула на него. Она повела меня по деревянной лестнице на второй этаж в комнату с большой белой кроватью и множеством шкафов. Открыв один из них, она извлекла оттуда синий бархатный халат, отделанный мехом. Он был восхитителен.
– Снимите свою мокрую блузу, – сказала Гарда, – и наденьте этот халат.
Я надела халат и, взглянув на себя в зеркало, поразилась происшедшей со мной перемене. Я никогда не видела такого удивительного синего бархата.
– Я могу, помыть руки и умыться? – спросила я. Она взглянула на меня почти со страхом и кивнула.
Чуть позже она вернулась с горячей водой.
– Спуститесь вниз, когда будете готовы.
Я услышала: часы пробили семь раз.
Семь часов! Что сейчас происходит в Даменштифте? При этой мысли мне стало дурно, но даже это беспокойство не поколебало то состояние дикого возбуждения, владевшее мною.
Я тщательно умылась; мои щеки горели, глаза блестели. Я распустила косы – в монастыре это не разрешалось, – и волосы упали мне на плечи, тяжелые, темные и прямые.
Я закуталась в халат и многое отдала бы за то, чтобы мои подруги из Даменштифта могли увидеть меня сейчас.
В дверь постучали, и вошла все та же женщина. Увидев меня, она раскрыла рот от изумления. Мне показалось, что она что-то хотела сказать, но воздержалась. Все было так таинственно, так увлекательно.
Она провела меня вниз в маленькую комнату, где был накрыт стол. На нем было вино, холодные цыплята, фрукты, сыр и большой поджаристый каравай хлеба.
Его глаза сверкнули от изумления при виде меня. Я была в восторге. Я знала, что халат очень шел мне, хотя такое одеяние украсило бы любую женщину. Ну и, конечно, мои распущенные волосы.
– Вам нравится мое превращение? – спросила я. Я всегда говорила без умолку, когда волновалась. – Мне кажется, – добавила я возбужденно, – теперь, без косичек и школьной блузки, я больше подхожу в спутники Зигфриду.
– Очень подходящая спутница, – согласился он. – Вы голодны?
– Просто умираю от голода.
– Тогда не будем тратить время.
Он подвел меня к стулу и очень учтиво придерживал его, пока я не села. Все это было так непривычно. Зигфрид наполнил мой бокал вином.
– В этот вечер я буду вашим слугой.
Вначале я не поняла, о чем речь, а потом спросила:
– А слуги?
– В подобных случаях они излишни.
– И вряд ли нужны. Мы прекрасно обойдемся без них.
– Это вино, – сказал Зигфрид, – из долины Мозеля.
– Нам не дают вина в Даменштифте, только воду.
– Какая умеренность!
– А что они бы сказали, увидев меня с распущенными волосами, я даже представить не могу.
– Значит, это запрещено у вас?
– Это считается грехом или чем-то вроде этого.
Он все еще стоял позади моего стула и вдруг взял мои волосы в руки и потянул их так, что моя голова запрокинулась назад, и я взглянула в его лицо. Он наклонился, и я застыла в ожидании, что же будет дальше.
– Вы какой-то странный, – сказала я. – Зачем вы потянули меня за волосы?
Он засмеялся и, выпустив мои волосы, сел на стул напротив меня.
– Думаю, монахини считают, что распущенные волосы вводят в искушение нестойких людей. И они вполне правы.
– Вы имеете в виду волосы?
Он кивнул.
– Вам не следует распускать их, если вы не вполне уверены в своих спутниках.
– Я не думала об этом.
– Конечно, нет. Мне кажется, вы несколько беспечны. Вы отстали от своих. Разве вы не знаете, что в лесу встречаются дикие кабаны и не менее дикие бароны. Первые могли бы лишить вас жизни, другие – чести. Скажите-ка мне: что для вас дороже?
– Монахини сказали бы, что честь дороже, конечно.
– Но мне интересно ваше мнение.
– Я затрудняюсь сказать, потому что никогда не теряла ни того, ни другого.
– Монахини, я полагаю, не лишались этого также, но все же имеют свою точку зрения.
– Но они намного старше меня. Не хотите ли вы сказать, что вы – один их этих диких баронов? Как можно! Вы Зигфрид. Никто с таким именем не станет лишать девушек их чести. Они спасают их от диких кабанов и, возможно, от диких баронов.
– Вы сами не очень уверены в этом. У вас есть на этот счет сомнения, правда?
– Да, немного. Но если бы их не было, не было бы и этого приключения. Если бы меня нашел другой человек, было бы довольно скучно.
– Вы уверены, что в Зигфриде вы не ошибаетесь?
– Если это действительно Зигфрид, то нет!
– Так вы сомневаетесь во мне?
– Я думаю, что вы совсем не такой, как кажетесь.
– В чем же?
– В этом надо разобраться. Он рассмеялся:
– Позвольте мне предложить вам немного мяса.
Он положил мне кусок мяса, и я стала есть его с чудесным горячим ржаным хлебом. На столе был также удивительно пряный маринад с кислой капустой, который мне ранее не приходилось пробовать. Это были не обычные листья белокачанной капусты и специи, а что-то необыкновенно вкусное.
Я с жадностью набросилась на эти яства, а он наблюдал за мной с удовольствием и радушием любезного хозяина.
– Вы действительно очень проголодались.
Я нахмурилась.
– Да, конечно. Вы что же считаете, что мысли о Даменштифте должны помешать моему аппетиту?
– Нет, что вы. Я рад, что вы можете жить одной минутой.
– По-вашему, я могу забыть о возвращении и о том, что меня ждет?
– Да, именно так. Так надо жить. Мы встретились в тумане, вы здесь, и мы можем поболтать, пока туман не рассеется. Давайте забудем об остальном.
– Я попытаюсь, – сказала я. – Признаться, мне очень неприятно думать обо веем этом шуме, каким меня встретят при возвращении.
– Ну что же, я прав. – Он поднял свой бокал. – За сегодняшний вечер! И черт с ним, с завтрашним днем.
Я выпила с ним. Вино согрело горло и я почувствовала, как краска заливает мое лицо.
– Хотя, – сказала я строго, – такую философию монахини не одобрят.
– Монахини – завтра. Сегодня вечером им нечего здесь делать.
– Я никак не могу забыть о бедной сестре Марии. Она получит нагоняй от матери-настоятельницы. Она наверняка скажет: «Вы не должны были брать эту Елену Трант, от нее всегда одни неприятности».
– Это правда? – спросил он.
– Как видите.
Он засмеялся.
– Да, вы отличаетесь от других, я уверен. Вы рассказывали мне, что здесь была ваша мать.
– О, это чудесная история, ставшая печальной. Они встретились в лесу, полюбили друг друга и жили счастливо после... пока она не умерла... Все были против этого супружества, но они выстояли, и все было очень хорошо. Но она умерла, и отец так одинок.
– У него есть вы, когда вы не в Даменштифте или не бродите по лесу в тумане.
Я сделала гримаску.
– Они всегда были прежде всего влюбленные, а потом уже родители. Влюбленным не нужны посторонние, даже их дети.
– Разговор становится немного печальным, – сказал он, – а сейчас время повеселиться.
– Повеселиться! Я заблудилась в лесу, монахини в панике, как сообщить об этом отцу...
– Вы вернетесь до того, как они сообщат эту весть.
– Но мы не можем веселиться, когда они так беспокоятся.
– Если мы не можем им помочь, мы должны веселиться. В этом и есть мудрость.
– Я думаю, вы очень мудры, Зигфрид.
– Ну что ж. Зигфрид, кажется, был умницей.
– Я в этом не совсем уверена. Если бы он был немного поумнее, с Брунгильдой все обстояло бы гораздо лучше.
– Я думаю, ваша мать рассказывала вам легенды наших лесов.
– Она рассказывала мне их, когда мы иногда оставались одни. Мне нравились рассказы о Торе и его молоте. Вы, наверное, знаете эту историю, когда Тор уснул, и один из великанов украл у него молот, и великаны пообещали его вернуть только если богиня Фрейя станет невестой принца великанов. Тогда Тор переоделся в богиню и, когда великаны положили молот ему на колени, схватил его, сбросил женское платье и убил их всех. А потом вернулся в страну богов со своим молотом.
Мы рассмеялись.
– Он поступил, по правде, не совсем честно, – сказала я. – А все эти великаны, должно быть, плохо видели, если приняли могучего Тора за прекрасную богиню.
– Маски могут обмануть.
– Но не до такой степени.
– Попробуйте еще этого маринада. У Хилдегарды особый рецепт приготовления этой капусты. Вам нравится?
– Чудесно!
– Я рад, что у вас такой хороший аппетит.
– Расскажите мне о себе. Я ведь все вам рассказала.
Он развел руками.
– Вы знаете, я охотился в лесу на кабанов.
– Да, а это ваш дом?
– Это мой охотничий домик.
– Так вы здесь обычно не живете?
– Только когда охочусь в этих местах.
– А где же ваш дом?
– Несколько миль отсюда.
– А чем вы занимаетесь?
– Я помогаю отцу присматривать за его землями. Он – землевладелец, и я присматриваю за его поместьем.
Он спросил меня о чем-то, и вскоре я уже рассказывала ему о тете Каролине и тете Матильде. – Великанши-людоедки, – сказал он.
Ему очень понравилась история с борзыми.
Он говорил о лесе, и чувствовалось, что лес пленяет его так же, как и меня. Он согласился со мной, что в лесу таится очарование, которое можно отыскать во всех сказках о лесе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Я пошла в том направлении, откуда, как мне казалось, пришла, но, должно быть, ошиблась и не смогла найти дорогу. Я не очень испугалась – у меня было пять или более минут в запасе, и отошла я от полянки не так уж далеко. Но моя тревога усиливалась по мере бесплодных поисков дороги. Мне казалось, что я хожу кругами, но я продолжала убеждать себя, что скоро выйду к поляне, где был пикник, или услышу голоса девушек. Но туман хранил безмолвие.
Я закричала «Ау!», как мы делали обычно, призывая друг друга, но – без ответа.
Я не знала, куда идти, и понимала, что в таком тумане трудно найти правильное направление. Меня охватила страшная паника. Туман мог усилиться и не рассеяться до утра. Как же мне найти дорогу к поляне? Я снова закричала: ответа не было.
Я взглянула на часы. Я уже опаздывала на пять минут. Я представила озабоченность сестры Марии: «Опять Елена Трант! Конечно, она не хотела... Она просто не думает...»
Она, конечно, права. Я должна найти дорогу и не подводить бедную сестру Марию.
Я снова крикнула: «Ay, ay!» Это я, Элен, я здесь! Но серый туман снова хранил свое бесстрастное молчание. Горы и леса прекрасны, но они могут быть жестокими, поэтому – во всех лесных сказках присутствует что-то безжалостное. Злая ведьма готова прыгнуть на путника, заколдованные деревья с темнотой превращаются в драконов.
Но я все же не очень испугалась, хотя поняла, что заблудилась. Лучше всего оставаться на месте и звать. И я продолжала кричать.
Я снова взглянула на часы – прошло полчаса. Я была в отчаянии. Но они же должны искать меня, по крайней мере.
Я ждала. Я кричала. Я забыла о своем решении оставаться на месте и начала ходить из стороны в сторону. Прошел целый час с назначенного времени.
Это случилось еще через полчаса. Я звала до хрипоты и вдруг услышала шорох раздвигаемых ветвей и хруст камешков под ногами человека. Кто-то был рядом.
– Ау! – закричала я с облегчением. – Я здесь!
Он вынырнул из тумана, как лесной герой на большом белом коне. Я пошла навстречу. Секунду всадник рассматривал меня, а затем сказал по-английски:
– Это вы кричали? Так вы заблудились?
Я так обрадовалась, что не удивилась, что он заговорил по-английски. Я заторопилась с вопросами:
– Вы видели тележку, сестру Марию, других девушек? Я должна их немедленно найти.
Он улыбнулся:
– Вы из Даменштифта.
– Ну да, конечно.
Всадник спрыгнул с коня. Он был высок ростом, широкоплеч, от него исходила какая-то властная сила. Моей радости не было предела. Мне нужен был человек, который немедленно отвел бы меня к сестре Марии, и он производил впечатление всемогущества.
– Я заблудилась на пикнике, – сказала я.
– И отстали от стада.
Его глаза, ярко голубого цвета, блестели, возможно, от странного дымчатого света, пробивавшегося сквозь туман. У незнакомца был твердый, хорошо очерченный рот. Он не сводил глаз с меня, и меня несколько смутило это внимание.
– Овца, отставшая от стада, не может не заблудиться, – сказал он.
– Да, наверно, так, но я не очень отстала. Если бы не туман, я легко нашла бы своих.
– Начатой высоте всегда можно ждать тумана.
– Да, конечно, но вы проводите меня к ним? Они где-то рядом.
– Как же мы найдем их в таком тумане?
– Прошло больше часа после условленного срока.
– Ну, тогда они вернулись в Даменштифт.
Я взглянула на лошадь.
– Но вы могли бы довезти меня туда, здесь всего пять миль?
Я не успела удивиться, как сильные руки подняли меня на лошадь и усадили боком. Незнакомец пригнул в седло.
– Пошел, Шлем, – обратился он к лошади по-немецки.
Лошадь осторожно двинулась вперед, незнакомец обнимал меня одной рукой, держа поводья в другой. Мое сердце бешено колотилось, я была так возбуждена, что забыла о сестре Марии.
Я сказала:
– Любой может заблудиться в тумане.
– Любой, – согласился он.
– Вы тоже терялись, я думаю?
– В какой-то степени, но Шлем, – он погладил коня, – всегда доставит меня, домой.
– Вы – не англичанин, – вдруг сказала я.
– Меня что-то выдало, скажите, в чем дело? – ответил он.
– Ваш акцент. Очень слабый, но все же.
– Я обучался в Оксфорде.
– Как здорово, я живу там.
– Я думаю, я несколько вырос в ваших глазах.
– Ну, я еще об этом не думала.
– Очень мудро с вашей стороны. Наше знакомство еще так недолговременно.
– Меня зовут Елена Трант, я учусь в Даменштифте около Лейхенкина.
Я ожидала, что он назовет себя, но он только сказал:
– Как интересно!
Я засмеялась:
– Когда вы вынырнули из тумана, я подумала, что это Зигфрид или что-то в этом роде.
– Вы очень любезны.
– Наверно, это из-за Шлема. Он чудесен. А вы выглядели таким высоким, таким властным. Совсем как он – Зигфрид, я имею в виду.
– Вы хорошо знаете наших героев?
– Ну, моя мама из этих мест. На самом деле она воспитывалась в том же Даменштифте. Вот почему меня отправили сюда.
– Какая удача!
– Почему вы так думаете?
– Потому что, если бы ваша мать не воспитывалась именно в этом заведении, вы никогда бы не приехали сюда, не заблудились в тумане, и я не имел бы удовольствия спасти вас.
Я засмеялась:
– Так это удовольствие?
– Да, и огромное удовольствие.
– Лошадь все идет. Куда она везет нас?
– Она знает дорогу.
– Что? Дорогу в Даменштифт?
– Вряд ли она была там когда-либо. Но она доставит нас в удобное место, где мы сможем обдумать, как быть дальше.
Я согласилась. Должно быть, на меня подействовала власть, которая исходила от этого человека.
– Вы не сказали мне своего имени.
– Вы уже назвали меня. Зигфрид.
Я рассмеялась:
– Неужели правда? Ну, это просто совпадение. Удивительно, как я точно попала. Ну, я думаю, что вы существуете в действительности. Вы не химера или что-то в этом роде. Вы не собираетесь вдруг исчезнуть.
– Подождите и увидите.
Он крепко прижимал меня к себе, что пробуждало, во мне странное, неизведанное прежде чувство, которое, конечно, следовало считать предупреждением.
Мы немного поднялись в гору, и лошадь вдруг переменила направление. Из тумана возник дом.
– Вот мы и приехали, – сказал Зигфрид. Он спешился и опустил меня на землю.
– Где мы? – спросила я. – Это не Даменштифт!
– Не важно. Здесь мы найдем укрытие. Туман очень промозглый.
Он крикнул:
– Ганс! – И из конюшни, видневшейся с одной, стороны дома, выбежал мужчина. Мне показалось, что он совершенно не удивился, увидев меня. Он принял у Зигфрида поводья и увел лошадь.
Зигфрид взял меня под руку и повел по каменным ступенькам к портику. Он толкнул тяжелую, окованную железом дверь, и мы вошли в комнату, где в камине горел огонь. Полированный пол был аккуратно шкурами животных.
– Вы здесь живете? – спросила я.
– Это мой охотничий домик.
В зал вошла женщина.
– О, хозяин! – вскрикнула она, и при виде меня на ее лице отразилось смятение.
Он быстро объяснил ей по-немецки, что он нашел в лесу заблудившуюся девушку из Даменштифта.
Женщина всполошилась еще больше. Она забормотала:
– Бог мой, Бог мой!
– Хватит так волноваться, Гарда. Покорми нас и найди этой девочке что-нибудь из одежды. Видишь, она вся промокла и замерзла.
Я заговорила с ней по-немецки, и она ворчливо ответила, что мне надо немедленно возвращаться в Даменштифт.
– Мы можем сообщить им, что я в безопасности, – попыталась я потянуть время. Я совсем не желала, чтобы приключение так быстро закончилось.
– Туман очень густой, – сказал Зигфрид. – Подождем немного и сразу же отправим ее домой. – Непонятно, почему женщина неодобрительно взглянула на него. Она повела меня по деревянной лестнице на второй этаж в комнату с большой белой кроватью и множеством шкафов. Открыв один из них, она извлекла оттуда синий бархатный халат, отделанный мехом. Он был восхитителен.
– Снимите свою мокрую блузу, – сказала Гарда, – и наденьте этот халат.
Я надела халат и, взглянув на себя в зеркало, поразилась происшедшей со мной перемене. Я никогда не видела такого удивительного синего бархата.
– Я могу, помыть руки и умыться? – спросила я. Она взглянула на меня почти со страхом и кивнула.
Чуть позже она вернулась с горячей водой.
– Спуститесь вниз, когда будете готовы.
Я услышала: часы пробили семь раз.
Семь часов! Что сейчас происходит в Даменштифте? При этой мысли мне стало дурно, но даже это беспокойство не поколебало то состояние дикого возбуждения, владевшее мною.
Я тщательно умылась; мои щеки горели, глаза блестели. Я распустила косы – в монастыре это не разрешалось, – и волосы упали мне на плечи, тяжелые, темные и прямые.
Я закуталась в халат и многое отдала бы за то, чтобы мои подруги из Даменштифта могли увидеть меня сейчас.
В дверь постучали, и вошла все та же женщина. Увидев меня, она раскрыла рот от изумления. Мне показалось, что она что-то хотела сказать, но воздержалась. Все было так таинственно, так увлекательно.
Она провела меня вниз в маленькую комнату, где был накрыт стол. На нем было вино, холодные цыплята, фрукты, сыр и большой поджаристый каравай хлеба.
Его глаза сверкнули от изумления при виде меня. Я была в восторге. Я знала, что халат очень шел мне, хотя такое одеяние украсило бы любую женщину. Ну и, конечно, мои распущенные волосы.
– Вам нравится мое превращение? – спросила я. Я всегда говорила без умолку, когда волновалась. – Мне кажется, – добавила я возбужденно, – теперь, без косичек и школьной блузки, я больше подхожу в спутники Зигфриду.
– Очень подходящая спутница, – согласился он. – Вы голодны?
– Просто умираю от голода.
– Тогда не будем тратить время.
Он подвел меня к стулу и очень учтиво придерживал его, пока я не села. Все это было так непривычно. Зигфрид наполнил мой бокал вином.
– В этот вечер я буду вашим слугой.
Вначале я не поняла, о чем речь, а потом спросила:
– А слуги?
– В подобных случаях они излишни.
– И вряд ли нужны. Мы прекрасно обойдемся без них.
– Это вино, – сказал Зигфрид, – из долины Мозеля.
– Нам не дают вина в Даменштифте, только воду.
– Какая умеренность!
– А что они бы сказали, увидев меня с распущенными волосами, я даже представить не могу.
– Значит, это запрещено у вас?
– Это считается грехом или чем-то вроде этого.
Он все еще стоял позади моего стула и вдруг взял мои волосы в руки и потянул их так, что моя голова запрокинулась назад, и я взглянула в его лицо. Он наклонился, и я застыла в ожидании, что же будет дальше.
– Вы какой-то странный, – сказала я. – Зачем вы потянули меня за волосы?
Он засмеялся и, выпустив мои волосы, сел на стул напротив меня.
– Думаю, монахини считают, что распущенные волосы вводят в искушение нестойких людей. И они вполне правы.
– Вы имеете в виду волосы?
Он кивнул.
– Вам не следует распускать их, если вы не вполне уверены в своих спутниках.
– Я не думала об этом.
– Конечно, нет. Мне кажется, вы несколько беспечны. Вы отстали от своих. Разве вы не знаете, что в лесу встречаются дикие кабаны и не менее дикие бароны. Первые могли бы лишить вас жизни, другие – чести. Скажите-ка мне: что для вас дороже?
– Монахини сказали бы, что честь дороже, конечно.
– Но мне интересно ваше мнение.
– Я затрудняюсь сказать, потому что никогда не теряла ни того, ни другого.
– Монахини, я полагаю, не лишались этого также, но все же имеют свою точку зрения.
– Но они намного старше меня. Не хотите ли вы сказать, что вы – один их этих диких баронов? Как можно! Вы Зигфрид. Никто с таким именем не станет лишать девушек их чести. Они спасают их от диких кабанов и, возможно, от диких баронов.
– Вы сами не очень уверены в этом. У вас есть на этот счет сомнения, правда?
– Да, немного. Но если бы их не было, не было бы и этого приключения. Если бы меня нашел другой человек, было бы довольно скучно.
– Вы уверены, что в Зигфриде вы не ошибаетесь?
– Если это действительно Зигфрид, то нет!
– Так вы сомневаетесь во мне?
– Я думаю, что вы совсем не такой, как кажетесь.
– В чем же?
– В этом надо разобраться. Он рассмеялся:
– Позвольте мне предложить вам немного мяса.
Он положил мне кусок мяса, и я стала есть его с чудесным горячим ржаным хлебом. На столе был также удивительно пряный маринад с кислой капустой, который мне ранее не приходилось пробовать. Это были не обычные листья белокачанной капусты и специи, а что-то необыкновенно вкусное.
Я с жадностью набросилась на эти яства, а он наблюдал за мной с удовольствием и радушием любезного хозяина.
– Вы действительно очень проголодались.
Я нахмурилась.
– Да, конечно. Вы что же считаете, что мысли о Даменштифте должны помешать моему аппетиту?
– Нет, что вы. Я рад, что вы можете жить одной минутой.
– По-вашему, я могу забыть о возвращении и о том, что меня ждет?
– Да, именно так. Так надо жить. Мы встретились в тумане, вы здесь, и мы можем поболтать, пока туман не рассеется. Давайте забудем об остальном.
– Я попытаюсь, – сказала я. – Признаться, мне очень неприятно думать обо веем этом шуме, каким меня встретят при возвращении.
– Ну что же, я прав. – Он поднял свой бокал. – За сегодняшний вечер! И черт с ним, с завтрашним днем.
Я выпила с ним. Вино согрело горло и я почувствовала, как краска заливает мое лицо.
– Хотя, – сказала я строго, – такую философию монахини не одобрят.
– Монахини – завтра. Сегодня вечером им нечего здесь делать.
– Я никак не могу забыть о бедной сестре Марии. Она получит нагоняй от матери-настоятельницы. Она наверняка скажет: «Вы не должны были брать эту Елену Трант, от нее всегда одни неприятности».
– Это правда? – спросил он.
– Как видите.
Он засмеялся.
– Да, вы отличаетесь от других, я уверен. Вы рассказывали мне, что здесь была ваша мать.
– О, это чудесная история, ставшая печальной. Они встретились в лесу, полюбили друг друга и жили счастливо после... пока она не умерла... Все были против этого супружества, но они выстояли, и все было очень хорошо. Но она умерла, и отец так одинок.
– У него есть вы, когда вы не в Даменштифте или не бродите по лесу в тумане.
Я сделала гримаску.
– Они всегда были прежде всего влюбленные, а потом уже родители. Влюбленным не нужны посторонние, даже их дети.
– Разговор становится немного печальным, – сказал он, – а сейчас время повеселиться.
– Повеселиться! Я заблудилась в лесу, монахини в панике, как сообщить об этом отцу...
– Вы вернетесь до того, как они сообщат эту весть.
– Но мы не можем веселиться, когда они так беспокоятся.
– Если мы не можем им помочь, мы должны веселиться. В этом и есть мудрость.
– Я думаю, вы очень мудры, Зигфрид.
– Ну что ж. Зигфрид, кажется, был умницей.
– Я в этом не совсем уверена. Если бы он был немного поумнее, с Брунгильдой все обстояло бы гораздо лучше.
– Я думаю, ваша мать рассказывала вам легенды наших лесов.
– Она рассказывала мне их, когда мы иногда оставались одни. Мне нравились рассказы о Торе и его молоте. Вы, наверное, знаете эту историю, когда Тор уснул, и один из великанов украл у него молот, и великаны пообещали его вернуть только если богиня Фрейя станет невестой принца великанов. Тогда Тор переоделся в богиню и, когда великаны положили молот ему на колени, схватил его, сбросил женское платье и убил их всех. А потом вернулся в страну богов со своим молотом.
Мы рассмеялись.
– Он поступил, по правде, не совсем честно, – сказала я. – А все эти великаны, должно быть, плохо видели, если приняли могучего Тора за прекрасную богиню.
– Маски могут обмануть.
– Но не до такой степени.
– Попробуйте еще этого маринада. У Хилдегарды особый рецепт приготовления этой капусты. Вам нравится?
– Чудесно!
– Я рад, что у вас такой хороший аппетит.
– Расскажите мне о себе. Я ведь все вам рассказала.
Он развел руками.
– Вы знаете, я охотился в лесу на кабанов.
– Да, а это ваш дом?
– Это мой охотничий домик.
– Так вы здесь обычно не живете?
– Только когда охочусь в этих местах.
– А где же ваш дом?
– Несколько миль отсюда.
– А чем вы занимаетесь?
– Я помогаю отцу присматривать за его землями. Он – землевладелец, и я присматриваю за его поместьем.
Он спросил меня о чем-то, и вскоре я уже рассказывала ему о тете Каролине и тете Матильде. – Великанши-людоедки, – сказал он.
Ему очень понравилась история с борзыми.
Он говорил о лесе, и чувствовалось, что лес пленяет его так же, как и меня. Он согласился со мной, что в лесу таится очарование, которое можно отыскать во всех сказках о лесе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33