У него было тонкое чувствительна лицо, и я вспомнила слова фрау Грабен, что у него нет матери. Этому легко было поверить. Дагоберт был более самостоятельным, чем Фриц. Мне казалось, что Фриц окажется более восприимчивым учеником.
Кажется, он на год старше моей девочки, и как было прекрасно, если бы она жила, и все прошло, как и чудесных три дня, в которые я верила, что они были. Этот дом был бы моим, а вместо этих троих детей я жила бы здесь со своим ребенком.
Я отбросила бредовые мысли. Мне следует твердо стоять на земле, мне нельзя поддаваться колдовским чарам сосновых лесов.
– Мы вместе поедем в город, и я буду называть вам все по-английски. Так очень удобно и легко запоминать.
– А Дагоберт поедет?
– Если захочет.
– Его накажут, если он откажется? – спросил Фриц. – Вы его выпорете?
Я не могла не улыбнуться, представив себя в этой роли.
– Нет, я просто не буду обращать на него внимания. Если ему не хочется учиться, он станет невежей, и когда лриедет граф, он спросит: «Ну, много вы знаете по-английски?», и вы будете говорить – с ним по-английски, и ему это понравится. А Дагоберт ничего не будет знать.
Лизель засмеялась.
– Так ему и надо!
Они привели меня в Рандхаусбург. По-моему, его построили гораздо позже – в XVI – XVII веках. Он состоял из нескольких зданий с башнями и располагался на горном плато под крепостью. Спальни других обитателей дома были в одной из этих построек, а в другой размещался Рыцарский зал для проведения торжественных церемоний. За ним располагалась кухня с каменным полом, с вертелами для жарения мяса и котлами. В кухне пахло кислой капустой и луком. Во время нашей прогулки нам встретилось несколько слуг, которые кланялись, узнав от Фрица, кто я такая.
В Рыцарском зале появился Дагоберт, он стоял, молча прислушиваясь к моим словам, и делал вид, что был с нами все время.
– Здесь обычно собирались рыцари, – сказал мне Фриц.
Дагоберт показал на стену:
– Взгляните на мечи.
– Вон тот – графа, – сказал Фриц.
– Нет, вон тот, – запротестовала Лизель. – Тот самый большой.
– Это все графские, глупые, – заявил Дагоберт. Лизель показала ему язычок.
– Мы все будем говорить по-английски, а ты – нет. Фройляйн Трант так сказала.
Нет, не так, – поправила я. – Я сказала, что, если не хочет учиться, он не будет ничего знать, и его отец удивится, почему, он не говорит по-английски, как ты и Фриц.
– Я буду говорить по-английски лучше всех, – заверил он.
Я внутренне усмехнулась. Победа пришла раньше, чем я ожидала.
– А он сможет? – спросил Фриц почти с тревогой, и я поняла, что он надеется хоть в этом превзойти своего сводного брата, который опережал его почти во всех делах.
– Лучше всех будет знать самый прилежный, – заявила я. – Это так просто.
Подлинная победа. Я вселила в своих учеников решимость усердно работать и преуспеть.
После посещения Рандхаусбурга мы вернулись в крепость, и дети показали охотничью комнату. На потолке – изображения животных, а на стенах висели рогатые головы и ружья различных моделей.
– Здесь мы учимся стрелять! – сказал мне Дагоберт. – Я хороший стрелок. Паф, паф! Я убиваю наверняка.
– Нет, не убиваешь, – сказал Фриц. – Гильзы пустые.
– Нет, убиваю, – настаивал Дагоберт. – Паф!
– Мы берем также уроки стрельбы из лука, – объяснил мне Фриц.
– Мы тренируемся во дворе, – добавил Дагоберт. – Я всегда попадаю в цель.
– Не всегда, – не согласился Фриц.
– Если захочу, всегда.
– Хорошо, посмотрим. А теперь пойдемте в классную, и я поговорю с пастором.
Пастор не придет сегодня, – сказал Дагоберт, удивляясь моему невежеству.
– Тогда я расскажу вам, что мы будем делать на наших ежедневных уроках. А потом, когда придет пастор, мы согласуем с ним время занятий.
Мы поднялись по лестнице и вошли в коридор. Я могла свернуть направо или налево. Один проход вел к моей комнате, и поэтому я повернула в другой и очутилась у основания винтовой лестницы. Я стала подниматься по ней, когда Фриц взволнованно крикнул мне:
– Фройляйн Трант!..
Я была готова поправить его «по-английски мисс Трант», когда, обернувшись, увидела страх на его лице. Он стоял у основания лестницы.
– Что случилось, Фриц? – спросила я.
– Вам нельзя идти туда.
Подошли другие дети. На их лицах было такое же взволнованное и испуганное выражение.
– Почему нельзя? – спросила я.
– Там наверху комната, куда приходят привидения.
– Привидения? Кто это говорит?
– Все, – ответил Дагоберт. – Никто не заходит туда.
– Слуги заходят стереть пыль, – не согласился Фриц.
– Никогда одни. Если вы пойдете одна, с вами обязательно случится что-то ужасное. Либо умрете, либо останетесь там навсегда пугать людей.
Фриц побледнел, и я резко перебила Дагоберта.
– Это чепуха. Кто там может быть?
– Привидение, – сказал Фриц.
– Кто-нибудь его видел?
Наступило молчание. Я поднялась на одну-две ступеньки и услышала голос Фрица:
– Вернитесь, фройляйн, мисс...
– Здесь нечего бояться, я уверена.
Непреодолимое желание заставило меня идти дальше и, кроме того, мне не хотелось, чтобы дети, с которыми я только – подружилась, решили, что я испугалась. В особенности Дагоберт, который крался вслед за мной по лестнице.
Все дети следили за мной. Лестница заканчивалась маленькой площадкой с дверью. Я подошла к ней и повернула ручку. Я слышала дыхание за своей спиной.
Ручка не повернулась, дверь была замкнута.
Остаток дня прошел как во сне. Мне приходилось все время напоминать себе, что я действительно здесь. Мы позавтракали с фрау Грабен в комнатке в Рандхаусбурге, которую она называла своим убежищем. Ее радость от моего присутствия была очень приятной, но мне было немного боязно не оправдать до конца ее ожидания, ведь опыта общения с детьми у меня было маловато. С другой стороны, в ожидании рождения ребенка, не имея средств на его содержание, я не сочла невероятным предложение Йлъзы занять место учительницы в Даменсштифте. Я часто думала об Илъзе с тех пор, как узнала о поездке в Германию, и мне казалось очень странным, что она исчезла из моей жизни. Ведь я не имела никакого представления о ее нынешнем нахождении.
В тот же день я встретилась с пастором Кратцем, оказавшимся сморщенным человечком с очень яркими сверкающими глазами. Он был рад, что я приехала сюда учить детей английскому языку. Он сам носился с идеей включить английский в некоторые свои уроки, но его произношение было неважным, так же как и знание языка, и трудно найти, по его мнению, лучшего преподавателя языка, чем уроженца этой страны, к тому же хорошо владеющего родным языком учеников.
Я собиралась каждое утро полчаса заниматься с детьми и еще полчаса после обеда, но основные надежды я возлагала на беседы на английском.
– Граф рассчитывает на быстрый прогресс, – сказал пастор. – Он очень нетерпеливый человек.
Фрау Грабен подтвердила его слова.
– Он всегда был такой, даже хуже своего кузена.
– А кто его кузен?
– Принц, единственный сын герцога и его наследник. Они с детства воспитывались вместе. Что за пара! Я могу так много рассказать о них, ведь я была их нянькой.
Пастор пригласил меня посетить церковь и собирался показать прецессионный крест.
– Церковь заслуживает посещения, – сказал он. – Ее витражи известны во всей Европе. Мне непременно надо увидеть их. Сам крест строго охраняют, он находится в дубовом сундучке XII века. Желающие осмотреть его должны заранее предупредить пастора, ибо ключи от сундучка находятся в секретном месте, которое известно только ему. Этот секрет передается по традиции от пастора к пастору. Крест, украшен лазуритом, халцедоном, рубинами, жемчугом и бриллиантами, он бесценен.
Я сказала, что с удовольствием осмотрю его.
Тогда дайте мне знать когда, и его вынесут вам. Два герцогских гвардейца будут на страже в церкви во время этой церемонии.
– Так ли он бесценен?
– Это старый обычай. Церковь всегда охраняют, когда выносят прецессионный крест. Старые обычаи медленно умирают в наших краях.
Я поблагодарила пастора и уверилась, что мы хорошо поладим. Это был человек «не от мира сего» и вместе с тем полон жизни, и эти качества подкупали.
Днем дети пригласили меня на небольшую прогулку по плато, на котором стоял замок. Пейзаж был удивительный. Меня, как всегда, очаровали высокие стройные сосны, ели, маленькие ручейки. Мы спустились немного с горы, и замок скоро исчез из виду, скрытый деревьями. Мне нравилось здесь все: неожиданный шум водопада, благородные пихты и ели, случайная хижина дровосека, деревушка в долине внизу и звяканье колокольчиков на шеях коров. Оно помогало пастухам отыскать их в тумане. Я разговаривала с детьми по дороге, называя по-английски все увиденное. Дети, казалось, с удовольствием играли в эту увлекательную игру, и Дагоберт лез из кожи вон, пытаясь показать, что он играет лучше всех. Фриц, тем не менее, усваивал все с большей легкостью, и я в душе была этому очень рада. Я чувствовала, как меня сильно тянуло к этому черноволосому мальчику.
Когда мы вернулись, фрау Грабен ждала нас с большим нетерпением.
– Я боялась, они заведут вас слишком далеко. Ну, дети, идите, Ида даст вам молока. Мисс Трант, пойдемте со мной, я угощу вас.
Угощением оказалось чаепитие.
– Нам известно, вы, англичане, любите чай, – сказала она, улыбаясь, и мне показалось, что лучшего приема я не могла себе представить:
Было очень приятно сидеть в комнатушке фрау Грабен, окно которой выходило на маленький, мощеный булыжником дворик.
– Все сработано прекрасно, – сказала она.
– Это так странно, – ответила я. – Если бы меня не было в лавке в тот день...
– Давайте не будем думать о таких ужасах, – закричала Фрау Грабен.
– Вы здесь, и я счастлива. Что вы думаете о детях?
– У всех такие необычные судьбы. Дагоберт – сын графа и знатной женщины. Граф женился бы на ней, но Людвиг, его отец, не дал своего согласия. По его мнению, она была не пара Фредерику, а Фредерик был слишком близко к трону, чтобы не повиноваться. Поэтому он сделал правильный выбор, и теперь у него мальчик лет восьми. Он надеется, что унаследует герцогство в один прекрасный день, ведь принц так не хотел жениться.
– Так этот мальчик – наследник престола.
– Не он. И это очень печалит молодого графа. Герцог настаивал, чтобы принц, его сын, женился, и тот не устоял. Это был брак по расчету: одно из его условий – заключение договора между Рохенштейном и Кларенбоком. Супруга принца – принцесса Вильгельмина из Кларенбока. С тех пор – уже прошло пять лет. У них ребенок – мальчик, ему три годика, сын и наследник. Стало быть, принц исполнил свой долг.
– Надеюсь, я познакомлюсь с политиками герцогства.
– О них часто говорят. В маленькой стране, такой, как наша, правящая династия живет рядом с народом.
– Могу я увидеть принца и принцессу?
Выражение ее лица вдруг стало загадочным, казалось, она с трудом сдерживает тайную радость.
– О, наших правителей легко увидеть. Не то что королевскую семью. Мы прослышаны про Англию. Ведь мы очень близки к англичанам, с тех пор как королева вышла замуж за одного из наших принцев. Я слышала, она стала затворницей после его смерти. Она носит вдовью одежду и не бросает траура, хотя прошло... сколько лет прошло с его смерти?
– Девять лет, – сказала я. – Она очень любила его.
– Ну, нашему герцогу не разрешат затворничать. Он спускается из замка в город и выполняет всякие обязанности; он охотится в лесах. Принца сейчас нет в герцогстве. Он в Берлине, при Прусском дворе, представляет своего отца на конференции. Граф Бисмарк все время вызывает глав государств в Берлин. Мне думается, он считает нас всех вассалами великой Пруссии. Он забывает, что мы независимые государства, и именно об этом наш принц, несомненно, ему напомнит.
– Вы хорошо знаете принца, я думаю.
– Еще бы его не знать. Я нянчила его. Он и местный граф воспитывались вместе. И держать их в узде было очень трудно. Столько энергии! Они все время дрались, эти два мальчика. Ну и пара. Самоуверенный принц, сызмальства считающий себя Великим герцогом, и граф Фредерик, не желающий ни в чем от него отставать. Они и сейчас ведут себя точно так же. Но мне наплевать на их распри, сказала я им. Для меня они все еще мальчишки, и как бы они ни пыжились перед другими, они просто мои мальчики.
Я спросила, похожи ли дети на отца.
– Какое-то сходство есть. Дагоберт похож на него. Та связь была посерьезней других. Лизель – дочка швеи, которая приглянулась графу.
– А Фриц? – спросила я.
– Фрицу было два с половиной года, когда его привезли сюда. Они говорили, что его мать умерла. Она была знатной дамой и, родив ребенка, скрылась. Граф рвал и метал, но вы же знаете мужчин. Вскоре он нашел другую. Потом приемная мать Фрица умерла, я знала ее – она была нянькой под моим началом. Я привезла Фрица сюда для совместного воспитания с Дагобертом. Но Фрицци был уже большой, и он помнит, что не всегда жил здесь, и мне думается, что он от этого страдает. Женщина, ухаживающая, за ним, была для него вроде матери, и он скучает по ней.
– Этот граф, видимо, неразборчив в связях.
– Милая мисс Трант. Он только следует традиции. Все они всегда были бабниками. Они видят женщину, влюбляются в нее и действуют без удержу. Последствия их не волнуют, так же, как и женщин. Возьмите Лизель. За ней хорошо присматривают, дают образование, потом подберут хорошего жениха. Все было бы иначе, если бы ее мать вышла замуж, скажем, за дровосека. Ребенок скитался бы по лесу, собирая хворост, и не знал бы, когда поест в следующий раз.
Помолчав, я сказала:
– Я думаю, что смогу их чему-то научить. Мне бы хотелось проводить с ними побольше времени. Я уже предвкушаю тот момент, когда мы будем общаться по-английски.
– Так и будет. У вас получится: Уверена, что граф будет доволен.
– В противном случае я вернусь в Англию.
Я представила себе лавку, работу в приходе, постепенное привыкание к комфорту, предлагаемому Энтони. Но сейчас я восстала против всего этого, ибо что-то подсказывало мне, что я на пороге открытия, что жизнь принесет мне волнующие события, хотя необязательно счастливые, ибо волнение и счастье не всегда идут вместе.
Еще не время, Энтони, думала я и поняла, чтов глубине души мне было приятно думать и вспоминать его.
– Вы только приехали, и не надо об этом говорить. Как вы нашли Клоксбург?
– Он восхитителен. Я видела немало замков, когда была здесь, но никогда не мечтала жить в замке.
– Я надеюсь, дети вам все показали?
– Да, мы побывали повсюду, за исключением одного места. Кажется, оно закрыто.
– О, комната с привидениями. Такие комнаты есть в каждом замке.
– Расскажите мне о местном привидении.
Она была в нерешительности.
– Да ничего необычного. Любовь, закончившаяся трагедией. Молодая женщина выбросилась из окна и разбилась насмерть.
– Вот как!
– Это было много лет назад. Прапрадедушка нынешнего герцога, так мне кажется, привез ее сюда. Она считала себя его женой.
– А она не была?
– Была устроена фальшивая свадьба, так часто делали, да и сейчас. Девушка не покорялась, тогда устраивали свадьбу. Так называемый священник, выполнявший обряд, был вовсе не священник, а кто-нибудь из придворных, и, конечно, свадьба была ненастоящей, и девушку обманывали. Она же успокаивалась и безмятежно проводила медовый месяц. Когда девушка наскучивала мужу, он уезжал, и она узнавала правду. Так делали не один раз.
– Понятно, а эта девушка?
Ее возлюбленный увлёкся ею не на шутку. Возможно, он даже женился бы на ней, если бы не был уже женат на женщине его положения.
– Так он обманул ее?
– Обманы девушек из простонародья были любимым времяпрепровождением этих господ, более занятным, чем управление своими владениями. Но его увлечение той девушкой было более глубоким, чем обычно. Он привез ее в Клоксбург, и она считала себя графиней. Сначала он часто навещал ее, а потом его посещения стали редкими. Из комнаты в башне, той, что закрыта, она любила смотреть, едет ли муж. Из окна видна дорога, спускающаяся к городу. День за днем она сидела там в ожидании, глядя на дорогу. А потом в один прекрасный день он приехал, но не один, а с супругой, захотевшей сопровождать его. Бедняжка не знала, кто эта леди, а граф, приехав в Клоксбург, первым делом поднялся к ней и рассказал всю правду. Она не поверила, но граф потребовал от нее не говорить супруге об их связи. Ей следовало спуститься в Рандхаусбург и представиться экономкой замка. Когда граф вышел, она задержалась в комнате, открыла окно и выпрыгнула, разбившись насмерть. Теперь вы понимаете, откуда берутся рассказы о привидениях.
– Бедняжка.
– Дурочка, – сказала фрау Грабен, поджав губы. – Она могла прожить без забот всю жизнь. Принцы обычно заботятся о своих любовницах.
– Могу представить себе отчаяние девушки, узнавшей, что ее обманули с замужеством.
– Говорят, она бродит по замку. Утверждают, что даже видели ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33