Они обменялись легкими улыбками, за которыми оба пытались скрыть различные по природе, но одинаково глубокие чувства. Затем они отвернулись друг от друга, Николас поехал по дороге рядом с экипажем Джона Лэнгхема, а Генр етта исчезла в дверях.Переговариваясь с доктором через окошко кареты, на спуске, ведущем к Коггин-Милл, Николас вдруг услышал громкие крики и топот копыт. Он поспешил в ту сторону, откуда доносился шум, увидел группу людей с факелами и узнал в одном из них Джона Джарретта, того самого, что прославился не удачным арестом Фрэнесса Хэммонда.Но, видимо, Джарретт не пожелал сдаваться, потому что сейчас в середине группы вооруженных людей опять брел Хэммонд, с унылым лицом и связанными за спиной руками.– Что здесь происходит? – спросил Николас, когда процессия поравнялась с ним.– А, лейтенант Грей, это вы. – Джарретт немного смутился. – Мы снова поймали этого мерзавца – и на этот раз он попадет к судье, карманы которого еще не успел набить золотом.– Вы поймали его на воровстве?– Нет, сэр, извините за грубость, на блуде. Он развлекался под деревом с деревенской девчонкой и как раз вошел во вкус, когда мы подоспели. Мы взяли его прямо со спущенными штанами. – Джарретт довольно ухмыльнулся и, понизив голос, добавил. – Блудливая скотина.Николас не смог сдержать улыбки.– Куда вы его ведете?– На эту ночь запрем в подвале «Звезды». Вести его в «Дуб» слишком рискованно. Завтра прямо с утра он предстанет перед судьей.– Желаю удачи, – сказал Николас. – Может быть, вам нужна помощь?– Нет, сэр, спасибо. С таким уловом мы и сами справимся, с вашего позволения. Доброй ночи, сэр.– Доброй ночи.Лейтенант поехал своей дорогой, думая о том, что хотел бы жить в иное время и выбрать себе другую, более спокойную профессию, не требующую охоты за себе подобными, – занятие, которое в последнее время все меньше и меньше ему нравилось. Глава сороковая Легкий дождь, прошедший над Бивелхэмской до иной, омыл землю и принес с собой мягкий теплый туман. На краю долины туман был более густым, и обитатели укромной фермы чувствовали себя еще в большей безопасности, чем обычно. Несмотря на непогоду, дверь кухни была открыта, и оттуда доносились взрывы хохота и мужские голоса, среди которых преобладал визгливый баритон Фрэнсиса Хэммонда, такой же противный, как он сам.– Какая ночь! – заливался он. – Сначала этот ублюдок Джарретт, можно сказать, схватил меня за пляшущие ягодицы, а потом запер в подвале «Звезды» Ну, а потом появился ты, Тед.Эдвард усмехнулся.– Видел бы ты их рожи, Кит, когда мы ворвались туда. Хозяин гостиницы завопил от страха, а храбрец Джарретт чуть не обмочился.– Да что ты? – восхитилась Эмили.– Да, он был весьма близок к этому.– Это выглядело потрясающе, – продолжал Фрэнсис. – Все трос – в одних рубашках, да так и размахивают пистолетами.– Значит, Джарретт выпустил тебя? – спросил Кит.– А что ему оставалось делать, когда к его спине приставили дуло? Ох, ну и чертыхался же он!– Славно проделано, – похвалил брата контрабандист. – Жаль, что меня там не было. – Он переменил тему. – Говорят, что Чаллис в последние дни что-то совсем затих. Что с ним стряслось?– Мать говорит, что с тех пор, как он вернулся из Лондона, он сам не свой.– Я считал, что с ним уже покончено, – признался Кит. – Не представляю, как ему удалось выжить после той трепки, что мы ему задали. Но я обещал, что уберу его со своего пути и, клянусь Всевышним, я это сделаю!– Одного не могу понять, – пожал плечами Эдвард, – почему его тогда выпустили. Может быть, мисс Тревор плохо его разглядела?– Или, наоборот, слишком хорошо, – вставил Фрэнсис, выступая в качестве признанного знатока женщин. – Может быть, она увлеклась им?Чувствуя, что краснеет, Эмили сказала.– Не думаю, он для нее слишком груб.– Это не имеет значения, – безапелляционно заявил Фрэнсис. – Может быть, ее как раз прельщает перспектива провести ночь с разбойником с большой дороги.Видя, что Кит не сводит с нее глаз, Эмили предпочла промолчать, но вместо нее ответил Эдвард.– Мне кажется, если он захочет, то может показаться достаточно привлекательным.Фрэнсис подавил смешок, радуясь тому, что Эдвард его выручил.– Можно мне затаиться здесь на несколько дней, Кит? – спросил он.– Это будет самое разумное. Лейтенант Грей придет в бешенство, когда узнает, что тебе удалось ускользнуть, а он, боюсь, не из тех, кого можно подкупить. Может быть, на него можно будет воздействовать угрозами.– Да, так или иначе, с ним нужно что-то делать Он превращается в серьезную помеху.– И с ним, и с Чаллисом, – вздохнул Кит. – С каждым днем жизнь становится все тяжелее.– А что говорит Лихой?– Что, по его мнению, Грей неравнодушен к мисс Тревор.– Еще один! – вырвалось у Эмили. – И что в ней такого особенного?– Красивые глаза, – ответил Кит, и был немедленно вознагражден мрачным, полным ревности и досады, взглядом Эмили.Круто развернувшись, она молча покинула комнату.
Несмотря на дождь, Генриетта в это утро встала очень рано и, облачившись в костюм для верховой езды, в одиночестве выехала из дворца. Она направилась к Бэйндену, гадая, окажется ли там Джейкоб Чаллис после того, как накануне вечером она не явилась к нему на свидание.Мысли и чувства Генриетты находились в полном беспорядке. Накануне двое мужчин – ни один из которых никогда не сможет получить одобрения ее матери – недвусмысленно дали понять, что сильно увлечены ею. Но больше всего Генриетту смущало то, что она чувствовала симпатию и даже влечение одновременно к ним обоим.Поднявшись на холм, она увидела, что Чаллис и в самом деле ждет ее. Он встретил ее словами.– Я предполагал, что вы можете приехать. Я ждал вас вчера весь вечер.– Прошу прощения, – натянуто извинилась Генриетта, вдруг почему-то занервничав. – Во дворце был званый обед, и я не могла выйти.– Кокетничали с Томасом – или на сей раз с Найзелом?– Ни с тем, ни с другим, – отрезала она, добавив. – И вообще, разве это вас касается?– Еще как касается, – сказал он, привлекая ее к себе, так что она даже сквозь одежду почувствовала тяжесть и теплоту его тела.– Почему?– Потому что я люблю вас. Всю ночь я лежал без сна, потому что вы не пришли, потому что я не видел вас, потому что вы не одобряете моих занятий.Она молчала, и Джейкоб продолжал.– Вот и теперь я рассердил вас. Иди сюда, моя милая, дай мне вернуть тебе твою прекрасную улыбку.Он наклонился и поцеловал ее в губы, а потом начал целовать лоб, нос, глаза и то местечко, где обычно играли веселые ямочки.– Ох, Джейкоб, – вздохнула она, отстраняя его.Чаллис выпустил ее из объятий, его руки дрожали.– Генриетта, могу ли я надеяться?..– Нет, – сказала она, отворачиваясь. – У нас не может быть будущего. Моя мать намерена в ближайшее время выставить меня на брачный рынок. Она собирается дать бал и пригласить на него возможных женихов. И хотя она никогда не станет заставлять меня выйти за того, кто мне противен, она должна быть уверена, что рядом со мной будет красивый, молодой, состоятельный мужчина.– Может быть, я мог бы попробовать выдать себя за джентльмена? Денег у меня много.– Награбленных денег.Джейкоб еще раз с силой привлек ее к себе.– Генриетта, остановитесь. Вы не можете отрицать, что между нами существует какое-то влечение, притяжение, которое делает нас близкими друг другу, несмотря на все барьеры и условности, связанные с нашим происхождением и всем прочим. Если это не так, почему же вы отрицали, что я и есть тот самый разбойник? Вы сами сказали, что не могли выдать меня.Все, что он говорил, было правдой, и когда Джейкоб наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее, Генриетта ощутила всепоглощающее чувство близости.– Вы правы, – прошептала она. – Я… я тоже, наверное, влюбилась.
На эбеново-черном небе плясали тысячи звезд, а полумесяц луны казался плывущим под парусом кораблем. Кругом было тихо; весь Мэйфилд благополучно почивал. Только закутанный в темный плащ всадник неподвижно стоял у дороги, известной как Пенни-Бридж, прислушиваясь к скрипу приближающейся кареты, начавшей нелегкий спуск по крутой и неровной дороге. Джейкоб Чаллис улыбнулся.Он уже натянул на лицо платок и поглубже надвинул шляпу, опасаясь вездесущего лунного света, так что теперь в темноте поблескивали только его глаза. В таком виде он чувствовал себя достаточно неузнаваемым для того, чтобы, внезапно появившись из-за деревьев, остановить карету и приказать пасса жирам. «Не двигаться!» Теперь Джейкоб грабил целенаправленно, искренне веря, что он и Генриетта Тревор встретились не случайно, а по воле рока, и им суждено вместе прожить свою жизнь. Джейкоб готов был выходить на дорогу каждую ночь, пока не соберет достаточно денег, чтобы стать владельцем торгового судна или вложить средства в какое-то предприятие. Все, что угодно, лишь бы обрести подобие респектабельности и получить возможность открыто ухаживать за старшей дочерью покойного глиндского сквайра.Долгожданный момент настал, и Джейкоб услышал, как кучер закричал: «Тпру-у!» и копыта лошадей заскользили по гравию. Чаллис ринулся вперед и через мгновение уже был возле кареты, один пистолет с взведенным курком направлен на козлы, второй – в окошко кареты.– Стой! – громко закричал он и метнул взгляд на козлы, чтобы посмотреть, вооружен ли кучер, но, к его изумлению, там никого не было. Ничья голова не появилась также в окошке над дверцей, на которой красовался герб Бейкеров.– Стой! – снова приказал Чаллис, но в следующую секунду был сбит с лошади, которая испуганно заржала и попятилась, когда что-то темное слетело с крыши кареты.Разбойник с такой силой ударился о землю, что не мог встать. Он лежал, беспомощно хватая ртом воздух, не замечая, что платок упал с его лица.– Это все-таки ты, – произнес чей-то голос – Так я и думал.Чаллис поднял голову и увидел, что над ним наклонился Николас Грей, держа и руке пистолет, направленный прямо в сердце Джейкоба.– Одно движение – и ты на том свете, – предупредил он. – Довольно тебе водить меня зa нос.Лейтенант медленно выпрямился, не отклоняя оружия от цели, и подождал, пока Чаллис пришел в себя и с трудом встал на ноги.– Ты мне надоел, – продолжил Грей. – Вот уже несколько недель ты держишь в страхе всех, кто ездит по этой дороге. Наконец-то этому положен конец. Будешь сидеть под замком до самого вынесения приговора. Считай, что ты уже болтаешься на веревке, Чаллис.Джейкоба бросило в жар. Одна только мысль о таком конце наполнила его неизъяснимым ужасом.– О, Господи! – против воли вырвалось у него.– Вот так-то! – сказал Грей. – А теперь полезай в карету. Поедешь прямиком в тюрьму.Но когда Чаллис повернулся к нему спиной, выражение лица Николаса сразу изменилось. Несмотря на то, что разбойник был все равно, что заноза на его теле, лейтенант никак не мог справиться с симпатией, которую против воли вызывал в нем этот человек. Он ненавидел то, что ему приходилось сейчас делать. К величайшему огорчению Николаса, Эдвард Джарвис освободил Фрэнсиса Хэммонда, в то время как лейтенант надеялся, что арестованный Хэммонд донесет на своих товарищей и с помощью драгун таможенникам удастся схватить контрабандистов на месте преступления. Мысленно проклиная свою работу, Грей занес ногу на подножку и только на секунду опустил глаза, чтобы разглядеть ступеньку.Настала его очередь полететь на землю. Удар тяжелого, как молот, кулака вышиб из его руки пистолет, второй удар поразил его в челюсть. Николас упал на спину и увидел, как Чаллис перебегает через дорогу.– Стой, стрелять буду! – закричал Николас, но Джейкоб продолжал бежать.Вытащив из кармана второй пистолет, лейтенант прицелился и выстрелил. Наступила тишина, темная фигура разбойника растворилась во мраке С трудом поднявшись на ноги, Николас в ярости пробормотал.– Будь ты проклят, мерзавец. Клянусь, что в следующий раз ты от меня не уйдешь!Николас понимал, что теперь у Чаллиса есть только два выхода, либо немедленно и навсегда покинуть Мэйфилд, либо убить лейтенанта Грея, пока тот не рассказал о ночном происшествии.
Посреди ночи Джона Лэнгхема разбудил внезапный стук в парадную дверь. Не успев толком проснуться и сообразить, что происходит, он соскочил с кровати и подбежал к окну. Приоткрыв одну створку, доктор высунулся наружу, при этом его ночной кол пак предательски свесился на лоб.Внизу маячила какая-то темная фигура в скрывающей лицо широкополой шляпе. Услыхав, что окно отворилось, человек поднял голову и хриплым голосом спросил.– Мистер Лэнгхем?– Да, – испуганно ответил тот.– Кто это?– Чаллис, сэр. Джейкоб Чаллис. Может быть, вы сумеете мне помочь. Я ранен.– Ранен? – Перегнувшись через подоконник, Джон сумел разглядеть, что Чаллис держится за плечо, а между его пальцев сбегают струйки крови. – Подождите, я сейчас спущусь.Спустившись вниз и открыв дверь, доктор увидел мертвенно-бледного, с трудом державшегося на ногах Чаллиса.– Господи помилуй, – ужаснулся Джон. – Кто это сделал?– Контрабандисты, – коротко ответил Чаллис. – Вы поможете мне, сэр?– Разумеется. Заходите и ступайте прямо в мой кабинет Я разбужу слугу, пусть принесет вам выпить чего-нибудь покрепче.Пятью минутами позже Джон Лэнгхем, полностью одетый, за исключением парика, вместо которого у него на голове красовалась льняная шапочка, уже стоял возле лежащего на кушетке Чаллиса. Глаза раненого были закрыты, кровь уже пропитала весь рукав и капала на пол. Как и предполагал хирург, пуля застряла в плече.– Мне придется вытащить пулю, Чаллис, иначе дело может плохо кончиться. – Помня о том, что произошло однажды, доктор помедлил, прежде чем сказать. – Я владею методом, с помощью которого вы совсем не будете ощущать боли во время операции.– Так используйте его, – с оттенком нетерпения произнес Чаллис.Его словно выточенное из гранита лицо исказилось, и он прикусил губу, чтобы не застонать.– Смотрите на циферблат моих часов, которые я буду покачивать перед вашими глазами, и слушайте. Скоро ваши веки потяжелеют, и вам захочется спать. Вы закроете глаза и после этого почувствуете, как я прикасаюсь к вашему плечу. Это будет единственное, что вы ощутите, Джейкоб. Я вижу, что ваши глаза уже закрылись. Я буду медленно считать до двадцати, и когда закончу, вы будете слышать меня, но не будете ощущать боли. Вы меня понимаете?– Понимаю, – вполне членораздельно произнес Чаллис.– Отлично. – Джон взял хирургический нож и вонзил его в рану. – Вы чувствуете, что я прикоснулся к вам, Джейкоб?– Чувствую.– Легкое прикосновение, не так ли?– Очень легкое – Голос Джейкоба был ровным, но каким-то неестественным.Ничего больше не говоря, Джон Лэнгхем точился на операции. Он извлек пулю, осушил рану, промыл ее настоями целебных трав, после чего нанес мазь, приготовленную из тех же трав, и наложил повязку. Взглянув на пациента, Лэнгхем увидел, что тот пребывает все в том же состоянии и ничего не почувствовал.– Джейкоб, – позвал Джон. – Вы хорошо себя чувствуете?– Очень.– Тогда я хочу, чтобы вы вернулись назад, в прошлое, задолго до того, как вы лежали во чреве вашей матери, но не к моменту смерти. Вернитесь за двадцать лет до вашего рождения, Джейкоб. Где вы?– Нигде. Плаваю, парю в темноте. Совсем нигде Джон засомневался, стоит ли продолжать, с таким непредсказуемым субъектом, как Чаллис, не наткнется ли он опять на что-нибудь вроде повешения? Осторожно выбирая слова, Лэнгхем все-таки продолжил.– Джейкоб, я хочу, чтобы вы вернулись на четыреста лет назад. Вернитесь в это время. Где вы? Все еще летаете в темноте?– Нет. Я в лесу, присматриваю за моим другом.– Как вас зовут?– Маркус де Флавье, оруженосец из Гаскони. При этих словах Джона охватило весьма странное чувство, будто он уже когда-то слышал это имя.– Расскажите мне, что сейчас происходит.– Я сижу на стволе повалившегося дерева, а мой подопечный Колин…– Ваш подопечный?– Да, в мои обязанности входит присматривать за ним, потому что он слабоумный, с телом мужчины, но с мозгом ребенка. Сейчас он играет на гитаре. Он играет, как бог.«Как странно, – подумал Джон, – те же самые слова, которые я использовал, говоря с Люси о таланте лейтенанта Грея». – Продолжайте, – произнес он вслух.– Он играет, я слушаю и думаю о том, что я одновременно и люблю его, и ненавижу.– Почему?– Потому что Ориэль, моя возлюбленная, – его жена.– Колин знает о том, что вы любовники?– Нет. Он чист и невинен, как дитя.– Что вы будете делать, когда он закончит играть?– Вернемся домой, во дворец, будем сидеть у очага, есть горячий суп, а Ориэль будет сидеть рядом и смеяться, слушая рассказы о наших приключениях. Она любит нас обоих, но только по-разному.– Как называется дворец? – спросил Джон, думая о том, что такое совпадение, конечно же, невозможно.– Дворец архиепископа.– И где он находится?– В Англии, в Суссексе. В селении, которое называется Мэгфелд.– Это дворец архиепископа Кентерберийского?– Да. Это архиепископ поручил мне присматривать за своим братом Колином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54