– Успокойся! – вдруг услышала она рядом с собой твердый голос Джона. – Это просто ночной кошмар. Ты кричишь вот уже несколько минут.Алиса открыла глаза и увидела дневной свет, льющийся в ее спальню через узкое высокое окно.– О-о! – простонала она. – О, благодарю тебя, Господи! Это было так страшно и казалось таким реальным. Я думала, это моя душа летает над землей. Там были такие краски, которых я никогда не видела в жизни.– Все дело в этих злосчастных камнях, – недовольно проворчал ее муж. – Ты будешь видеть странные цвета и наблюдать ужасающие картины до тех пор, пока они лежат в твоем тайнике. Я уверен, что эти камни – дело рук дьявола.– Или Бога, – медленно ответила Алиса. – Может быть, с их помощью, через их пророчества мы получаем божественное покровительство.– Нет, нет и нет! Они должны быть стерты в порошок и закопаны как можно глубже.Не обращая внимания на его слова, Алиса взобралась на стул и выглянула в окно. Уже совсем другим голосом она воскликнула:– Какое утро! Совсем как бутон розы!– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Джон.– Ночью прошел дождь и вымыл все цветы, и траву, и листья. А воздух благоухает так резко и так сладко, что не сравнится ни с какими духами. Я должна немедленно выйти прогуляться.Она спрыгнула со стула, начав одновременно умываться и одеваться. Вымыв лицо водой из кувшина, Алиса натянула чулки и нижнее платье – длинное и облегающее. Поверх него она надела другое, более короткое и свободное, похожее на тунику, с красивой отделкой и рукавами до локтя. На голове у нее был льняной чепчик, ленты которого она туго обернула под подбородком и закрепила над ушами.Наблюдавший за ее торопливыми сборами Джон спросил:– Куда это ты собралась?– Хочу пройтись до Шардена и поговорить с Маргарет.– В таком случае и я пойду с тобой.Он спрыгнул с кровати и быстро оделся. Как и у Алисы, его костюм состоял из двух частей: верхней – кафтана с длинными рукавами и нижней, представляющей собой прилегающее, длиной примерно до колен, одеяние, из-под которого виднелись сшитые из разноцветных полос штаны. Вместо плаща с капюшоном Джон надел мягкий отороченный мехом берет. И муж, и жена для деревенских жителей одевались довольно роскошно, и нынешнее утро не было исключением.– Я действительно хочу пройтись пешком, – заявила Алиса, заметив, что ее муж по привычке повернул к конюшне.На мгновение на его лице появилось выражение наигранной властности, но затем он мягко ответил:– Что ж, отлично. Сегодня и в самом деле прекрасный денек.Они зашагали по чисто вымытому дождем лесу. На каждом листе, на каждой ветке еще трепетали прозрачные капли, вспыхивающие в пробивающихся сквозь листву лучах бриллиантовыми искрами. Паутина на кусте шиповника казалась сплетенной из тончайших серебряных нитей. Смыкавшиеся над ними кроны деревьев были такими густыми, что Алисе и Джону казалось, будто они идут по зеленому коридору.Однако ничто так не красило это яркое золотое утро, с многочисленными звуками, похожими на голос трубы, как разливавшееся в воздухе благоухание. Аромат цветущих яблонь смешивался с запахом жимолости и роз, с острыми запахами полевых и лесных растений, и вес это вместе, соединяясь с мощным ароматом влажной земли, создавало неповторимое, волнующее сочетание.Добравшись до Шардена, супруги Валье увидели, что ров почти доверху наполнился водой и лебеди теперь плавают почти вровень с окнами нижнего этажа.– Теперь они хорошенько прочистятся, – насмешливо заметил Джон.Он намекал на то, что все нечистоты и отходы замка по специально прорубленным в стенах шахтам стекали прямо в ров, и в случае сильных дождей возникала опасность, что вода со всем содержимым начнет подниматься вверх. Однако Алисе и Джону не пришлось дальше обсуждать этот вопрос – из одного из окон послышался шум, и, заглянув в него, они увидели Маргарет, чихавшую столь неистово, как будто она нанюхалась перца. Алиса поспешно вбежала в дом, поднялась по лестнице и увидела вышедшую ей навстречу Маргарет.– Дорогая моя, ты что, заболела? – участливо спросила она.– Нет, – ответила подруга, энергично высморкавшись. – Это проклятая летняя лихорадка, которая бывает у меня каждый год, и всякий раз как нельзя более некстати. Вот и сегодня, как назло, архиепископ пригласил Ориэль и меня отобедать в компании с его братом.Алиса от изумления раскрыла рот.– С его братом? Ты имеешь в виду Роберта де Стратфорда?– Да нет же, нет! Самого младшего из трех, Колина. Он страшно застенчив и очень редко появляется в обществе, но, судя по всему, он живет во дворце с тех самых пор, как архиепископ приехал в наши края.Алиса покачала головой, как будто с трудом могла поверить в услышанное, и Маргарет продолжала:– Но я никак не могу ехать. Я только и делаю, что чихаю и сморкаюсь. Алиса, не могли бы вы с Джоном сопровождать Ориэль?Маргарет с надеждой взглянула на подругу, но лицо ее сразу вытянулось, когда она увидела, как та отрицательно покачала головой:– Мы с Джоном сегодня должны ехать в Глинд.– Что же мне делать?– А ты не можешь отправить ее со слугой?– Нет, Роберт бы этого не одобрил. Алиса, как ты думаешь, не попросить ли мне Изабель де Бэйнденн?Ночной кошмар с ужасающей ясностью возник перед глазами Алисы. Она снова увидела огромную фигуру Адама и трепещущую в его руках, как цветок в медвежьих лапах, Ориэль.– О, нет! – закричала она, но было поздно.Маргарет уже стояла возле лестницы и отдавала распоряжения:– Коггер! Коггер! Немедленно снаряди мне посыльного!Очень медленно Алиса прошла в комнату Маргарет и там проделала нечто ей совершенно несвойственное: налила и выпила полный кубок вина. Какая-то червоточина появилась в сияющем розовом утре Бивелхэма…
Городок Баттль, получивший свое имя от аббатства, вокруг которого он вырос, в это утро тоже проснулся чисто вымытым. Всю ночь дождь без устали колотил по крыше величественного храма, построенного по приказу самого герцога Вильгельма, дабы увековечить его славную, великую победу, победу, ради которой были пролиты реки христианской крови, в том числе крови английского короля. Главный алтарь монастыря, по-видимому, во искупление вины Вильгельма, был воздвигнут на том самом месте, где был убит последний из правителей Англии из саксонской династии – Хэролд, сын графа Годвина.Однако Роберта де Шардена, выехавшего из дома своей любовницы, расположенного примерно в чет верти мили от самого аббатства, в то утро обуревали мысли, отнюдь не связанные с высокими материями.Гораздо больше, чем давние и кровавые исторические события, Роберта волновали его собственные скромные беды.Он чувствовал себя бесконечно несчастным, несчастным до такой степени, что в эту минуту, пожалуй, был готов поменяться местами с самым нищим вилланом. Ближайшее будущее, по мнению Роберта, также не сулило ему ничего хорошего. Во-первых, его ожидала беседа с архиепископом, во время которой, не сомневался Роберт, ему будет предъявлено обвинение в тайных амурных делишках. И тогда – о, ужас! – он должен будет встретиться лицом к лицу с Маргарет и сообщить о том, что хочет с ней расстаться. Роберт заранее представлял, как исказится ее лицо, вспыхнет и станет еще более некрасивым, как наполнятся слезами ее глаза, когда он скажет ей, что с их браком покончено…«Если бы она не любила его так сильно, вздохнув, – уныло подумал Роберт. – Если бы она не посвятила всю свою жизнь ему и их детям. Если бы, подобно этой изящной Алисе Валье, у нее были какие-то интересы вне дома. И, в конце концов, как и все согрешившие мужья, Роберт пришел к очень удобному и успокоительному выводу, мысленно возложив на жену вину за все свои прегрешения. Конечно, она сама виновата в том, что произошло: ведь если бы она оставалась юной и стройной, оживленной и веселой, пылкой и желанной, разве стал бы он ей изменять? Нет, воистину вся ответственность лежит на Маргарет!» Почувствовав себя чуть-чуть счастливее, Роберт пришпорил коня.По другой дороге, ведущей в Баттль из Лондона, в это время к городу приближался отряд вооруженных рыцарей под королевскими знаменами. Заметив их, Роберт прищурился: вдруг среди них едет его старший сын? Но всадники были еще слишком далеко и скакали чересчур быстро, вздымая вокруг себя грязную тучу, несмотря на то, что дорога еще была влажной после ночного дождя, так что Роберт не смог как следует их разглядеть. Поскольку вероятность того, что среди этих рыцарей окажется Хэймон, была крайне невелика, Роберт оставил мысль вернуться в Баттль и продолжил свой путь в Бивелхэм.Как ни странно, но Хэймон де Шарден действительно въехал в то утро в Баттль в составе королевского отряда. Это был высокий, могучий, кряжистый мужчина – увеличенная и более грубая, более мужественная во всех отношениях копия Пьера. Не узнав в одиноком всаднике, удалявшемся от Баттля, своего отца, Хэймон, миновав западные ворота аббатства, подъехал к гостинице – каменному строению, примыкавшему к амбару, спешился и вошел внутрь.Хэймон де Шарден принадлежал к числу воинов, по праву считавшихся сильнейшими в мире, ибо огромные валлийские луки, тяжелая рыцарская конница и мощная пехота делали английскую армию непобедимой. Хэймон был весьма своеобразной личностью, под его простой и грубой внешностью скрывались весьма противоречивые чувства и убеждения. Как ни странно, он, чьей профессией была война, а значит – смерть, с фанатичным пылом юноши верил в чистую, неземную любовь. Однако эта романтическая вера ничуть не мешала проявлениям обычной солдатской развращенности. Невозможно было заподозрить в распивающем эль, горланящем песни и лапающем девок солдате готовности отдать жизнь во имя прекрасной и светлой Любви.В то утро в Баттле Хэймона обуревало вполне земное желание и, усевшись за грубо сколоченный стол, он окликнул копошащегося в углу сгорбленного слугу-виллана:– Где здесь можно найти женщину? Неуклюжий, грязный старик, от которого к тому же отвратительно пахло, медленно повернулся к нему и, окинув Хэймона взглядом, поинтересовался:– Вы – молодой Шарден, ведь так?Удивленный рыцарь ответил:– А ты откуда знаешь?– Как-то раз видел вас вместе с вашим отцом, бейлифом.– Понятно. – Хэймон вернулся к интересовавшей его теме: – Так что, есть в этой дыре женщины?Странное выражение мелькнуло в выцветших глазах виллана.– Разумеется, сэр. В Баттле много женщин.Хэймон нетерпеливо нахмурился:– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Мне нужна женщина, продающая свое тело.Слугой вдруг овладело беспричинное веселье. Упершись руками в бока, он зашелся в беззвучном смехе, раскрыв рот и обнажив гноящиеся вонючие десны. Хэймон поднес кулак к его лицу.– Говори немедленно, вонючая скотина, не то я вышибу из тебя дух!Сморщенная физиономия старика, в каждой складке которой застряла грязь, мгновенно стала серьезной.– Пожалуй, есть одна, которая придется вам по вкусу, сэр. Она живет тут неподалеку, что многие джентльмены находят весьма удобным.– Значит, она не станет ломаться?– Думаю, что нет, сэр, – слуга раболепно поклонился. – У нее собственный домик, я объясню вам, как туда пройти.– Отлично. Я отправлюсь к ней, как только поем.– Как пожелаете, сэр. Но если вам угодно при слушаться к совету старого человека, сэр, не называйте ей своего имени.– Почему?– Она может испугаться, узнав, что вы сын бейлифа.– А-а, понятно. Ну что ж, не буду.Хэймон занялся едой и не увидел, как за его спиной слуга снова скрючился в беззвучном смехе.
Посланец из замка Шарден, стремясь поскорее выполнить поручение своей госпожи, пересек долину и, свернув в сторону Мэгфелда, пересек границу земель, арендуемых Изабель де Бэйнденн. Взбираясь на склон, он прокладывал путь через море синих колокольчиков, затем проехал между зелеными полями к холму, на котором стоял дом, и откуда открывался один из красивейших в Суссексе видов.Там всадник спешился, привязал лошадь к коновязи и вошел внутрь. В этот полуденный час там не было никого, кроме Адама, похрапывающего на лежанке возле очага. От произведенного Ральфом шума он проснулся.Как всегда, при виде мужа хозяйки Бэйнденна Ральф, слуга Роберта де Шардена, пришел в некоторое замешательство. Для него Адам по-прежнему оставался простым вилланом – таким же, как и сам Ральф. Однако между ними теперь существовала не преодолимая разница: в то время как молодой чело век был выкуплен и взят в мужья свободной женщиной, Ральф, как был всю жизнь слугой и крепостным, так им и оставался.Войдя в дом, где Адам считался хозяином, Ральф как никогда остро осознал это. Лишь слегка кивнув головой в знак приветствия, ибо никакая сила в мире не заставила бы его поклониться, он сказал:– Я привез послание для твоей жены от госпожи де Шарден. Могу ли я видеть хозяйку?Лицо Адама порозовело.– Моя жена, – неумело ворочая языком, проговорил он, – работает во дворе. Там ты ее и найдешь.Взгляд Ральфа ясно спросил: «Тогда почему же ты валяешься возле огня?», и, словно прочитав его мысли, Адам поспешил добавить:– Я болел, у меня был жар, и она сказала, чтобы я оставался дома.Внезапно Ральф почувствовал необъяснимую жалость к нему. Адам мог распоряжаться собой еще меньше, чем когда он был собственностью сэра Годфри Валье. Он лишь перешел из одной неволи в другую.– Если можно, я подожду здесь, – ответил Ральф, раскаиваясь в своих недостойных христианина мыслях, и уселся около огня.Так они сидели молча, пока в дверном проеме не появилась, улыбаясь, Изабель.Ральф взглянул на нее. Он твердо знал, что ей около шестидесяти, и тем не менее никто, в том числе он, не дал бы ей больше сорока. На ее чистой, гладкой коже имелись лишь слабые намеки на морщинки, а в выбивавшихся из-под чепца густых темных волосах не было ни одного седого волоска. Обтянутые синими чулками ноги, видневшиеся из-под юбки, которую Изабель для удобства подоткнула к животу, были по-девичьи стройными. А когда она, развязав, расправляла юбку, на мгновение мелькнули округлые крепкие бедра, белые, как мрамор.Ральф встал:– Мадам, госпожа Шарден просит вас об одолжении. Госпожа Ориэль сегодня приглашена на обед к архиепископу, а у ее матери летняя лихорадка. Она спрашивает, не могли бы вы и ваш муж сопровождать госпожу Ориэль.Задумавшись, Изабель приложила пальцы к щеке, и на ее лице тут же появилось грязное пятно: Изабель возделывала землю своими руками, как обычная крестьянка, не скрывая и не стыдясь этого. И все-таки непреодолимая пропасть между ней и Адамом тут же проявилась, когда она ответила:– Ну, конечно.Обычно жена обязательно спрашивала мужа, не возражает ли он.«Точнее, – подумал Ральф, – в любом другом браке решение принимал бы хозяин дома, а не его жена».Его сочувствие к Адаму лишь возросло когда тот, чтобы загладить неловкость, как эхо, промямлил:– Да, мы сможем.Изабель поощряюще улыбнулась ему, как-будто он сделал невесть какое умное замечание.– В таком случае, мадам, – поклонился Ральф, – я поспешу назад, поскольку моя госпожа с нетерпением ожидает ответа.Изабель еще раз улыбнулась, став этого еще красивсе.– Ну, раз уж я обедаю с архиепископом, мне надо принять ванну.Не задумавшись и даже не осознавая, что он делает, Адам поклонился, сказав:– Я сейчас же все приготовлю, – и вышел из комнаты.
Отыскать маленький домик Николь оказалось со всем нетрудно. Выйдя из аббатства через западные ворота, Хэймон прошел мимо странноприимного дома и оказался на центральной улице, делившей городок пополам. Затем, как его научил Уилл, трактирный слуга, он повернул направо и оказался на другой, более узкой улочке, по одну сторону которой виднелось зеленое поле, а по другую располагалось несколько домишек. Подойдя к первому из них, Хэймон убедился, что он соответствует полученному им описанию, и требовательно постучал в дверь.Долгое время никто не отзывался, но когда Хэймон еще раз со всей силы стукнул по дереву, чей-то голос сверху окликнул:– Кто там?Отойдя на два шага назад, Хэймон задрал голову и увидел выглядывавшую в окно девушку.– Мне посоветовали зайти сюда, – неопределенно ответил он, смущенный присутствием сопливого соседского мальчишки, с интересом за ними наблюдавшего.– Что-что? – не разобравшись, девушка высунула из окна голову.– Я остановился в аббатстве, – громко объяснил Хэймон, убедившись, что ребенок не сводит с него глаз.– Что? Я не слышу!Голова в окне исчезла, и через минуту дверь распахнулась. На пороге стояла молодая и очень хорошенькая женщина с огненно-рыжими длинными волосами, в наспех накинутом плаще: по-видимому, она спала, и Хэймон ее разбудил.– Извините, если побеспокоил, – несколько смущенно начал Хэймон, – но мне посоветовали прийти сюда.Девушка недоумевающе смотрела на него, и он продолжил:– Мне сказали, что с вами можно договориться… Ну, что вы не станете ломаться.Вспыхнув, девушка метнула на него негодующий взгляд и воскликнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Городок Баттль, получивший свое имя от аббатства, вокруг которого он вырос, в это утро тоже проснулся чисто вымытым. Всю ночь дождь без устали колотил по крыше величественного храма, построенного по приказу самого герцога Вильгельма, дабы увековечить его славную, великую победу, победу, ради которой были пролиты реки христианской крови, в том числе крови английского короля. Главный алтарь монастыря, по-видимому, во искупление вины Вильгельма, был воздвигнут на том самом месте, где был убит последний из правителей Англии из саксонской династии – Хэролд, сын графа Годвина.Однако Роберта де Шардена, выехавшего из дома своей любовницы, расположенного примерно в чет верти мили от самого аббатства, в то утро обуревали мысли, отнюдь не связанные с высокими материями.Гораздо больше, чем давние и кровавые исторические события, Роберта волновали его собственные скромные беды.Он чувствовал себя бесконечно несчастным, несчастным до такой степени, что в эту минуту, пожалуй, был готов поменяться местами с самым нищим вилланом. Ближайшее будущее, по мнению Роберта, также не сулило ему ничего хорошего. Во-первых, его ожидала беседа с архиепископом, во время которой, не сомневался Роберт, ему будет предъявлено обвинение в тайных амурных делишках. И тогда – о, ужас! – он должен будет встретиться лицом к лицу с Маргарет и сообщить о том, что хочет с ней расстаться. Роберт заранее представлял, как исказится ее лицо, вспыхнет и станет еще более некрасивым, как наполнятся слезами ее глаза, когда он скажет ей, что с их браком покончено…«Если бы она не любила его так сильно, вздохнув, – уныло подумал Роберт. – Если бы она не посвятила всю свою жизнь ему и их детям. Если бы, подобно этой изящной Алисе Валье, у нее были какие-то интересы вне дома. И, в конце концов, как и все согрешившие мужья, Роберт пришел к очень удобному и успокоительному выводу, мысленно возложив на жену вину за все свои прегрешения. Конечно, она сама виновата в том, что произошло: ведь если бы она оставалась юной и стройной, оживленной и веселой, пылкой и желанной, разве стал бы он ей изменять? Нет, воистину вся ответственность лежит на Маргарет!» Почувствовав себя чуть-чуть счастливее, Роберт пришпорил коня.По другой дороге, ведущей в Баттль из Лондона, в это время к городу приближался отряд вооруженных рыцарей под королевскими знаменами. Заметив их, Роберт прищурился: вдруг среди них едет его старший сын? Но всадники были еще слишком далеко и скакали чересчур быстро, вздымая вокруг себя грязную тучу, несмотря на то, что дорога еще была влажной после ночного дождя, так что Роберт не смог как следует их разглядеть. Поскольку вероятность того, что среди этих рыцарей окажется Хэймон, была крайне невелика, Роберт оставил мысль вернуться в Баттль и продолжил свой путь в Бивелхэм.Как ни странно, но Хэймон де Шарден действительно въехал в то утро в Баттль в составе королевского отряда. Это был высокий, могучий, кряжистый мужчина – увеличенная и более грубая, более мужественная во всех отношениях копия Пьера. Не узнав в одиноком всаднике, удалявшемся от Баттля, своего отца, Хэймон, миновав западные ворота аббатства, подъехал к гостинице – каменному строению, примыкавшему к амбару, спешился и вошел внутрь.Хэймон де Шарден принадлежал к числу воинов, по праву считавшихся сильнейшими в мире, ибо огромные валлийские луки, тяжелая рыцарская конница и мощная пехота делали английскую армию непобедимой. Хэймон был весьма своеобразной личностью, под его простой и грубой внешностью скрывались весьма противоречивые чувства и убеждения. Как ни странно, он, чьей профессией была война, а значит – смерть, с фанатичным пылом юноши верил в чистую, неземную любовь. Однако эта романтическая вера ничуть не мешала проявлениям обычной солдатской развращенности. Невозможно было заподозрить в распивающем эль, горланящем песни и лапающем девок солдате готовности отдать жизнь во имя прекрасной и светлой Любви.В то утро в Баттле Хэймона обуревало вполне земное желание и, усевшись за грубо сколоченный стол, он окликнул копошащегося в углу сгорбленного слугу-виллана:– Где здесь можно найти женщину? Неуклюжий, грязный старик, от которого к тому же отвратительно пахло, медленно повернулся к нему и, окинув Хэймона взглядом, поинтересовался:– Вы – молодой Шарден, ведь так?Удивленный рыцарь ответил:– А ты откуда знаешь?– Как-то раз видел вас вместе с вашим отцом, бейлифом.– Понятно. – Хэймон вернулся к интересовавшей его теме: – Так что, есть в этой дыре женщины?Странное выражение мелькнуло в выцветших глазах виллана.– Разумеется, сэр. В Баттле много женщин.Хэймон нетерпеливо нахмурился:– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Мне нужна женщина, продающая свое тело.Слугой вдруг овладело беспричинное веселье. Упершись руками в бока, он зашелся в беззвучном смехе, раскрыв рот и обнажив гноящиеся вонючие десны. Хэймон поднес кулак к его лицу.– Говори немедленно, вонючая скотина, не то я вышибу из тебя дух!Сморщенная физиономия старика, в каждой складке которой застряла грязь, мгновенно стала серьезной.– Пожалуй, есть одна, которая придется вам по вкусу, сэр. Она живет тут неподалеку, что многие джентльмены находят весьма удобным.– Значит, она не станет ломаться?– Думаю, что нет, сэр, – слуга раболепно поклонился. – У нее собственный домик, я объясню вам, как туда пройти.– Отлично. Я отправлюсь к ней, как только поем.– Как пожелаете, сэр. Но если вам угодно при слушаться к совету старого человека, сэр, не называйте ей своего имени.– Почему?– Она может испугаться, узнав, что вы сын бейлифа.– А-а, понятно. Ну что ж, не буду.Хэймон занялся едой и не увидел, как за его спиной слуга снова скрючился в беззвучном смехе.
Посланец из замка Шарден, стремясь поскорее выполнить поручение своей госпожи, пересек долину и, свернув в сторону Мэгфелда, пересек границу земель, арендуемых Изабель де Бэйнденн. Взбираясь на склон, он прокладывал путь через море синих колокольчиков, затем проехал между зелеными полями к холму, на котором стоял дом, и откуда открывался один из красивейших в Суссексе видов.Там всадник спешился, привязал лошадь к коновязи и вошел внутрь. В этот полуденный час там не было никого, кроме Адама, похрапывающего на лежанке возле очага. От произведенного Ральфом шума он проснулся.Как всегда, при виде мужа хозяйки Бэйнденна Ральф, слуга Роберта де Шардена, пришел в некоторое замешательство. Для него Адам по-прежнему оставался простым вилланом – таким же, как и сам Ральф. Однако между ними теперь существовала не преодолимая разница: в то время как молодой чело век был выкуплен и взят в мужья свободной женщиной, Ральф, как был всю жизнь слугой и крепостным, так им и оставался.Войдя в дом, где Адам считался хозяином, Ральф как никогда остро осознал это. Лишь слегка кивнув головой в знак приветствия, ибо никакая сила в мире не заставила бы его поклониться, он сказал:– Я привез послание для твоей жены от госпожи де Шарден. Могу ли я видеть хозяйку?Лицо Адама порозовело.– Моя жена, – неумело ворочая языком, проговорил он, – работает во дворе. Там ты ее и найдешь.Взгляд Ральфа ясно спросил: «Тогда почему же ты валяешься возле огня?», и, словно прочитав его мысли, Адам поспешил добавить:– Я болел, у меня был жар, и она сказала, чтобы я оставался дома.Внезапно Ральф почувствовал необъяснимую жалость к нему. Адам мог распоряжаться собой еще меньше, чем когда он был собственностью сэра Годфри Валье. Он лишь перешел из одной неволи в другую.– Если можно, я подожду здесь, – ответил Ральф, раскаиваясь в своих недостойных христианина мыслях, и уселся около огня.Так они сидели молча, пока в дверном проеме не появилась, улыбаясь, Изабель.Ральф взглянул на нее. Он твердо знал, что ей около шестидесяти, и тем не менее никто, в том числе он, не дал бы ей больше сорока. На ее чистой, гладкой коже имелись лишь слабые намеки на морщинки, а в выбивавшихся из-под чепца густых темных волосах не было ни одного седого волоска. Обтянутые синими чулками ноги, видневшиеся из-под юбки, которую Изабель для удобства подоткнула к животу, были по-девичьи стройными. А когда она, развязав, расправляла юбку, на мгновение мелькнули округлые крепкие бедра, белые, как мрамор.Ральф встал:– Мадам, госпожа Шарден просит вас об одолжении. Госпожа Ориэль сегодня приглашена на обед к архиепископу, а у ее матери летняя лихорадка. Она спрашивает, не могли бы вы и ваш муж сопровождать госпожу Ориэль.Задумавшись, Изабель приложила пальцы к щеке, и на ее лице тут же появилось грязное пятно: Изабель возделывала землю своими руками, как обычная крестьянка, не скрывая и не стыдясь этого. И все-таки непреодолимая пропасть между ней и Адамом тут же проявилась, когда она ответила:– Ну, конечно.Обычно жена обязательно спрашивала мужа, не возражает ли он.«Точнее, – подумал Ральф, – в любом другом браке решение принимал бы хозяин дома, а не его жена».Его сочувствие к Адаму лишь возросло когда тот, чтобы загладить неловкость, как эхо, промямлил:– Да, мы сможем.Изабель поощряюще улыбнулась ему, как-будто он сделал невесть какое умное замечание.– В таком случае, мадам, – поклонился Ральф, – я поспешу назад, поскольку моя госпожа с нетерпением ожидает ответа.Изабель еще раз улыбнулась, став этого еще красивсе.– Ну, раз уж я обедаю с архиепископом, мне надо принять ванну.Не задумавшись и даже не осознавая, что он делает, Адам поклонился, сказав:– Я сейчас же все приготовлю, – и вышел из комнаты.
Отыскать маленький домик Николь оказалось со всем нетрудно. Выйдя из аббатства через западные ворота, Хэймон прошел мимо странноприимного дома и оказался на центральной улице, делившей городок пополам. Затем, как его научил Уилл, трактирный слуга, он повернул направо и оказался на другой, более узкой улочке, по одну сторону которой виднелось зеленое поле, а по другую располагалось несколько домишек. Подойдя к первому из них, Хэймон убедился, что он соответствует полученному им описанию, и требовательно постучал в дверь.Долгое время никто не отзывался, но когда Хэймон еще раз со всей силы стукнул по дереву, чей-то голос сверху окликнул:– Кто там?Отойдя на два шага назад, Хэймон задрал голову и увидел выглядывавшую в окно девушку.– Мне посоветовали зайти сюда, – неопределенно ответил он, смущенный присутствием сопливого соседского мальчишки, с интересом за ними наблюдавшего.– Что-что? – не разобравшись, девушка высунула из окна голову.– Я остановился в аббатстве, – громко объяснил Хэймон, убедившись, что ребенок не сводит с него глаз.– Что? Я не слышу!Голова в окне исчезла, и через минуту дверь распахнулась. На пороге стояла молодая и очень хорошенькая женщина с огненно-рыжими длинными волосами, в наспех накинутом плаще: по-видимому, она спала, и Хэймон ее разбудил.– Извините, если побеспокоил, – несколько смущенно начал Хэймон, – но мне посоветовали прийти сюда.Девушка недоумевающе смотрела на него, и он продолжил:– Мне сказали, что с вами можно договориться… Ну, что вы не станете ломаться.Вспыхнув, девушка метнула на него негодующий взгляд и воскликнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54