Как обычно бывает при подобных женитьбах, Кэти очень быстро в совершенстве постигла искусство итальянской кухни. Все женщины семьи Пекораро вынуждены были это признать.
— На, держи, Д'Аморе. — Она протянула ему тарелку и, не возьми он ее, наверняка поставила бы тарелку ему на колени. — Ну, что будешь пить?
Сэл поднял на нее глаза:
— Хорошо бы яду. У тебя нет?
Глаза у Кэти слегка округлились, и она взглянула на Санто. Потом перевела взгляд на Сэла и тихо спросила:
— У тебя неприятности, Д'Аморе? Может, тяпнешь виски? — Она ласково провела рукой по его еще влажным волосам. Совсем как Ванда.
Сэл несколько раз переспал с Кэт, давно, еще до того, как она встретила Санто, когда она «гуляла сама по себе». В то время это для них ничего не значило, но с годами как-то сроднило их. Санто, разумеется, ничего не знал.
— "Джек Дэниелз"?
Сэл кивнул:
— Отлично, Кэт, спасибо.
Она пошла к двери, провожаемая взглядами обоих мужчин. Года не лишили Кэт Балу грациозности, как это обычно случается с бывшими стриптизершами, которые быстро стареют и полнеют. Даже беременность и роды не испортили ее гибкой фигуры, стройных ног, упругой груди.
Когда Кэти вышла, Санто отложил сигару и принялся тереть сыр.
— Что скажешь? — Санто грустно, по-отечески посмотрел на Сэла.
— Санто, послушай!
Санто покачал головой, стряхивая тертый сыр с пальцев в тарелку с каватони.
— Зачем? Ведь ты меня не слушаешь. Никогда. На, держи. — Он протянул терку и ломоть сыра Сэлу. Сэл поставил тарелку на стол.
— Эй, — сказал Санто, взяв вилку. — Ешь давай. Мне плевать, что там у тебя.
«Боже мой», — Сэл взглянул на свои часы: было 7.08.
— Ты что, на самолет опаздываешь? — спросил Санто.
«Это идея, — подумал Сэл, — может быть, мне выйти отсюда, доехать на такси до аэропорта, сесть в самолет и смотаться ко всем чертям. Но куда? И чем заплатить за билет? Вандиными ста тридцатью двумя долларами? Боже мой!»
Санто уже вовсю работал челюстями, поглощая свое каватони. Вдруг он заметил, что ест в одиночку.
— Ешь, ради Бога!
— Санто!
«Поесть — это такая радость, а тут всякие проблемы», — думал Санто.
— Не волнуйся, — стал он успокаивать Сэла, — мы что-нибудь придумаем. Спасем твою шкуру.
— Ты не понимаешь, Санто.
— А что тут понимать? — Санто продолжал жевать, но с лица постепенно исчезала веселость. — Ты проигрался в очередной раз. — Он указал вилкой на своего младшего друга. — А ведь я тебе сто раз говорил.
Кэти принесла стакан виски и банку пепси-колы, посмотрела на нетронутую еду Сэла и дала ему стакан прямо в руки. Пепси-колу поставила перед ним на стол.
— Спасибо, милая, — сказал Санто жене, которая вопросительно на него посмотрела, и по его тону все поняли, что это приказ уйти. В обычных обстоятельствах Санто не позволял себе ничего подобного. Она молча повернулась и гордо вышла.
Санто залпом осушил стакан и когда поставил его на стол, кубики льда звякнули о стекло. Санто перестал есть, какое-то время смотрел на Сэла, потом вздохнул и вытер губы ладонью.
— Ну ладно, сколько?
Сэл смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Он не мог назвать нужную сумму. Санто ему не поверит. Он и так не верит.
— Ну что ты там бормочешь? Язык проглотил?
Сэл не мог говорить, не мог пошевелиться. Все происходящее казалось неправдоподобным. Утром он был обладателем восьмидесятитысячного выигрыша. А сейчас он зомби. Ходячий мертвец.
— Ну, какого черта, — взревел Санто, склонившись над тарелкой, как собака. — Говори, сколько тебе надо.
Сэл не сводил глаз с пустого стакана. Ему хотелось еще выпить.
— Сэл.
— Санто, — быстро проговорил Сэл, — прежде, чем я тебе это скажу, ответь мне на один вопрос.
Санто жевал фрикадельку.
— Ответь на вопрос, пожалуйста.
Сэл наклонился над столом, отодвигая в сторону тарелку с остывшей едой. Санто посмотрел на нее голодными глазами, заканчивая очередную фрикадельку.
— Санто, ты веришь в меня?
Санто перестал жевать и так и застыл с куском во рту.
— Что за вопрос!
— Ответь мне.
— Да, верю. И готов поставить последние пять долларов, если от этого зависит твоя жизнь.
«Зависит твоя жизнь». Сэла поразили эти слова.
— Я не об этом, Санто. Я хочу знать: ты веришь в меня? В мой талант?
Санто с недоумением смотрел на Сэла.
— Какого черта?
— Я серьезно. Ты веришь в мой талант? В мой голос? В мою музыку?
— Что за дурацкие вопросы? Ты же знаешь, я всегда считал тебя лучшим из всех белых певцов, которых мне когда-либо доводилось слышать, и сказал тебе об этом давно. Иначе я не стал бы тратить на тебя столько денег и времени. И я был единственным, кто не хотел с тобой переспать. — Произнеся эту длинную речь, Санто с облегчением вновь принялся за каватони.
Сэл еще ниже склонился над столом.
— Слушай, Санто. Как раз об этом я и говорю.
Не отрываясь от еды, Санто подозрительно посмотрел на него.
— Что? Ты хочешь со мной переспать?
— Нет, Санто, послушай!
— Я слушаю. — Он старался не замечать нетронутой еды на тарелке Сэла. Эту битву он проиграл.
— Санто, сколько стоит моя карьера?
Санто перестал жевать и уставился на него. В этот момент он был похож на бладхаунда: сплошные складки и морщины и чисто сицилийское презрительное выражение лица.
— Сэлли, ты о чем?
— Послушай. Сколько составит половина моего заработка за всю оставшуюся жизнь?
Прежде чем ответить, Санто отодвинул в сторону свою пустую тарелку и посмотрел на тарелку Сэла, словно спрашивая: «Будешь есть или нет?» Сэл покачал головой. Тогда Санто пододвинул его тарелку к себе и принялся тереть твердый крошащийся сыр.
— О каких деньгах идет речь, Сэл?
— Именно об этом я и спрашиваю.
Санто отложил терку и взял со своей тарелки вилку.
— Я правильно тебя понял? — Он махнул вилкой в сторону Сэла. — Ты хочешь, чтобы я продал половину того, что ты заработаешь за всю оставшуюся жизнь. По биржевому принципу.
Сэл с энтузиазмом кивнул.
— Да, сколько это, по-твоему?
Санто покачал головой и ткнул вилкой в тарелку, накрутив на нее макароны. От тарелки поднимался пар. Санто обмакнул макароны в кроваво-красный соус, поднес вилку ко рту и замер.
— Сэл, я не знаю, как это сделать. Тебе нужен юрист, тебе...
— Ты знаешь. И никакой юрист нам не нужен. Сядь на телефон, обзвони старых знакомых. Позвони тому пижону из «Электры».
— Сэл, он уже лет десять как помер.
— Тогда еще кому-нибудь. Любому, кого это может заинтересовать.
— Я не знаю, кого это может заинтересовать.
— Ради Бога, Санто!
— Сэл, что мне их, родить, что ли? Я сейчас занимаюсь устройством свадебных приемов. Дней рождения. Я ушел из большого шоу-бизнеса четверть века назад. Все, кого я знал, либо умерли, либо в больнице. Но не в этом дело. Помнишь, я не смог тебя протолкнуть.
— Санто, у меня неприятности.
— Думаешь, я не понял?
— И мне нужна твоя помощь.
— Что я должен сделать?
— Я же сказал. Послушай меня наконец. Пусть какой-нибудь проклятый биржевик знакомый тебе даст мне денег в качестве аванса, а я подпишу бумаги на получение им половины всех моих будущих доходов. От пластинок, кассет, выступлений, всего. Отдам половину прямо сейчас.
Санто жевал все медленнее и медленнее и в конце концов совсем перестал двигать челюстями, положив вилку на край тарелки. Он поводил пальцами над ароматным паром, исходящим от еды, и оценивающе посмотрел на Сэла. Затем после долгой паузы проглотил и сказал:
— Сэл?
— Санто, ведь...
— Сэл, посмотри правде в глаза.
— Не морочь голову.
— Тебе нечего продавать.
— Но я же чертовски талантлив, Санто, — закричал Сэл, вскакивая с кресла, — и ты это прекрасно знаешь. У меня — настоящий талант. — В его голосе звучала страсть.
Санто сделал рукой останавливающий жест:
— Сэл, Сэл...
— Ты должен это сделать! — с жаром продолжал Сэл, со слезами на глазах. — Ты должен. Ты же сто раз говорил, что во мне что-то есть. Что я талантлив, что у меня классные песни.
— Ты прав, дружище, — осторожно подбирая слова, сказал Санто твердо и спокойно. — Ты многого мог бы достичь. Но этого не случилось. Может быть, я виноват, может быть, ты, или вообще никто. Но посмотри, черт возьми, на факты. Тебе сколько лет? Тридцать восемь? Тридцать девять? Думаешь, на рынке острая нехватка сорокалетних рокеров?
— Не неси чепухи, Мику Джаггеру — сорок пять. А сколько Джону Хелли? Стиву Уандеру?
— Сэл, — взмолился Санто, — они были юнцами, когда выпустили первые хиты. Все возможно, когда за спиной у тебя пара хитов. Но нельзя вернуться туда, где никогда не был.
Сэл смотрел на Санто добрые полминуты. Казалось, гнев на его лице рассеялся, как табачный дым в ночном клубе.
— Санто, — произнес он тихо, — ты должен мне помочь. Должен подсказать, где взять наличные. Мне нечего продать, кроме своих песен и голоса. — Он снова сел в кресло и посмотрел на Санто. — Ты должен мне помочь.
Санто опять принялся за еду. Крупные лицевые мускулы под оливковой кожей пришли в движение.
— Ты все-таки подлец, — стал по-отечески он ворчать. — Хватило ума прийти и орать тут. Сколько раз тебе говорил, что еще никто не добился успеха в Нью-Орлеане. Сколько раз говорил, что нужно ехать в Лос-Анджелес. Наш город — настоящая дыра. — Он энергично бросил в рот, похожий на пасть, еще каватони. — Этот город — кладбище шоу-бизнеса. Старые музыканты приезжают сюда умирать. Не говорил я тебе? Это кладбище старых артистов. Но ты умнее меня, верно? Тебе не нужны мои идиотские советы. Ты сам все решил. Поверил, что какая-то старая шлюха сделает тебя звездой? Тебе было не до меня, старого Санто Пекораро. Верно? Ты ублажал старуху. Скажи, что это не так? Что я вру?
Сэл не отвечал, только смотрел в горящие глаза Санто.
— А теперь, я смотрю, ты возомнил о себе. У тебя больше нет времени заниматься карьерой. Ты только можешь работать в баре, чтобы расплатиться с долгами. Играть на свадьбах. А потом пойти на ипподром и проиграть все, что заработал за ночь. Ты что, думал, слава сама к тебе придет и пригласит на танец? Или ты хотел выиграть ее на ипподроме за двухдолларовую ставку? Или попасть на вершину славы, трахая женщин?
Сэл молчал.
Санто подобрел от звуков собственного голоса и чувствовал себя вполне уверенно, читая проповедь Сэлу. Ему и раньше приходилось не раз это делать.
— Разве я не предупреждал тебя от чрезмерного увлечения ставками? Разве не говорил, что на скачках играют одни неудачники? Я без конца повторял тебе это.
— Ради Бога, Санто...
— Нет уж, черт возьми! Дай мне все сказать. Раз явился и просишь то, что ушло навсегда, да еще с идиотской идеей собрать таким образом денег, наберись терпения и выслушай все до конца.
Сэл откинулся в кресле и бросил взгляд на часы: 7.22. «Как бежит время! Словно песок в песочных часах...»
Санто снова перестал есть, но тарелку не отодвинул.
— Да, это верно. Достичь ты мог очень многого. Среди белых певцов и композиторов я не встречал никого талантливее тебя. Грандиозный успех тебе был обеспечен. Но ты лентяй, дружище. Напишешь песню за час, а заработать не хочешь! Смотрел на меня как на кретина, если я советовал тебе изменить немного припев. Ты же гений, черт тебя возьми! Дюк Эллингтон, Пол Маккартни, Рэй Чарльз, Коул Портер — в одном лице!
— Санто, у меня мало времени.
— Заткнись! Молчи и слушай! Я еще не все сказал. — Санто схватил со стола банку пепси-колы. — Знаешь, я до сих пор считаю, что ты можешь многого достичь, но, выражаясь языком игроков, я на тебя не поставил бы. И знаешь почему? Не потому, что твоя музыка устарела. Вовсе нет. Допустим, сейчас все пишут на синтезаторах. Музыка компьютеров. При всем желании ты не найдешь сегодня в хит-парадах стоящей мелодии. Все популярные певцы сидят на морфии. И все-таки ты и сегодня мог бы достичь очень многого. Но не достигнешь. И знаешь почему? Потому что человек не меняется, Сэл. Ты — разгильдяй! Разгильдяем и останешься. Ты променял свой талант на выпивку, сигареты, кокаин, покер, скачки, пытался всего добиться легким путем, без усилий. Мужик, который ищет спасения на ипподроме и у богатых старух, не мужик. Мужик, который... Эй, ты куда?
Уже у самых дверей Сэл обернулся. В его глазах стояли слезы.
— Очень мне надо сидеть здесь и слушать, как ты распекаешь меня, будто последнюю шавку! Как ты ругаешься.
Санто удивился и не на шутку встревожился.
— Сэл, прости меня. — Он показал на кресло. — Садись, дружище. Я не хотел.
— Ты просто не понимаешь! — кричал Сэл, облокотившись на стол. — Я влип по уши. По уши! У меня сейчас нет ни минуты. Даже на то, чтобы сидеть здесь и слушать, что я за дерьмо!
— Хорошо, хорошо! — Санто протянул ему руки. — Я счастлив тебе помочь. Потому и хотел показать, как низко ты пал.
— Поверь, Санто, я сам это знаю. И не надо мне говорить.
— Ну, ладно, — примирительно произнес Санто.
Процедура наставления выполнена, теперь пора оказать отеческую помощь.
— Не волнуйся! — Он подцепил вилкой несколько макаронин и, подняв, стал изучать. — У меня есть счет в банке, о котором Кэти не знает. На яхту копил. Но зачем она мне? — Он отправил в рот макароны. — У меня там три тысячи. Потом решим, как ты мне их отдашь. — Он задумчиво жевал. — Сколько тебе нужно?
— Сто восемьдесят тысяч, — выпалил Сэл с сильно бьющимся сердцем.
Санто перестал жевать и уставился на него. Потом усмехнулся:
— Я серьезно, Сэлли. Сколько, скажи!
— И я серьезно. Сто восемьдесят тысяч.
Улыбка медленно сползла с лица Санто.
Впервые в жизни, отметил про себя Сэл, Санто оставил еду.
— Сто восемьдесят тысяч? — медленно произнес Санто, делая паузы между словами.
Сэл кивнул.
— Долларов?
Сэл снова кивнул.
Санто умолк, и лицо его с выражением недоверия стало похоже на карнавальную маску, а голова ходуном заходила.
— Не может быть, Сэл, — выдохнул он.
— Хотел бы я, чтобы слова твои оказались правдой.
Санто во все глаза смотрел на него. Потом наконец заговорил, почти шепотом.
«Как сквозь сон», — подумал Сэл.
— Как же ты умудрился проиграть такую кучу денег?
Сэл пожал плечами.
— Это было непросто.
Санто кивнул:
— Представляю. — Оба сидели, уставившись друг на друга. — Расскажи, я хочу знать.
Сэл достал сигарету, спички и прикурил.
— Я переставлял ставки у Малыша Джонни. — Санто ахнул. — Поимел с этого навар. Все шло хорошо, пока...
— Постой. — Санто поднял руку. — Я что-то не понял. Ты хочешь сказать, что стащил у Джонни Венезия сто восемьдесят тысяч долларов? Да?
— Именно так.
— Боже! — В голосе Санто было отчаянье. — На этот раз ты по-настоящему влип.
— Я пошел ва-банк. И проиграл.
Санто принялся грызть свою уже потухшую сигару.
— Когда это случилось?
— Пару часов назад.
— Братья Венезия уже знают?
— Узнают в десять часов, когда Альберт Кастилья придет в бар «Спортивная жизнь» и потребует свой четвертьмиллионный выигрыш.
Санто неподвижно сидел в кресле, жуя кончик сигары, и испытующе смотрел на Сэла. И Сэл впервые за весь день почувствовал себя таким одиноким. Он знал, что Санто всеми силами постарается вытащить «своего мальчика» из этой истории. Если кто-то и мог найти выход из создавшейся ситуации, так это был только Санто Пекораро.
Несколько минут Санто мусолил свою сигару, не сводя глаз с Сала и постукивая пальцами по ручке своего кресла, затем наклонился к нему.
— Ты мне вот что скажи, — спросил он мягко, — задумывался ли ты над тем, что если ты проиграешь, то никогда не расплатишься? Ведь ты не зарабатываешь и трехсот долларов в неделю.
Сэл всплеснул руками.
— Санто, я никак не мог проиграть.
Здоровяк умудрился понимающе кивнуть и в то же время неодобрительно покачать головой. Он подошел к одному из шкафов, выдвинул до отказа набитый ящик, достав рукой до дна, пошарил.
— Санто, — взмолился Сэл, — помоги! Я в отчаянье.
— Чересчур ты красивый, — сказал Санто, возвращаясь к столу со старым железным ящичком, принадлежавшим еще Карло-боксеру, отцу Санто. Тяжело опустившись в кресло, Санто подобрал полы халата и вытащил из кармана связку ключей.
— Слишком красивый. Твои родители, видно, очень старались, когда тебя делали. — Он открыл маленьким ключом ящичек. — Только о мозгах твоих не позаботились. — Санто вытащил из ящика не то кожаный мешочек, не то кошелек, вынул из него пачку купюр и, быстро пересчитав, положил на стол перед Сэлом.
— Тысяча шестьсот долларов, — объявил он, — все, что у меня есть.
Сэл перевел взгляд на Санто.
— Санто, они меня не спасут.
И снова Санто Пекораро по-отечески покачал головой.
— Ты придурок. Они тебя очень даже спасут. Сейчас положишь эти деньги в карман, поймаешь такси, доедешь до аэропорта и сядешь на любой рейс, чем дальше уедешь, тем лучше. В Анкоридж, на Аляску или в Фэйрбэнкс можно без паспорта. Сойдешь с самолета, переменишь имя, сделаешь пластическую операцию, женишься на эскимоске и никогда больше не вернешься сюда. — Санто умолк и снова принялся жевать сигару.
Сэл с минуту смотрел на Санто, затем пододвинулся к нему и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— На, держи, Д'Аморе. — Она протянула ему тарелку и, не возьми он ее, наверняка поставила бы тарелку ему на колени. — Ну, что будешь пить?
Сэл поднял на нее глаза:
— Хорошо бы яду. У тебя нет?
Глаза у Кэти слегка округлились, и она взглянула на Санто. Потом перевела взгляд на Сэла и тихо спросила:
— У тебя неприятности, Д'Аморе? Может, тяпнешь виски? — Она ласково провела рукой по его еще влажным волосам. Совсем как Ванда.
Сэл несколько раз переспал с Кэт, давно, еще до того, как она встретила Санто, когда она «гуляла сама по себе». В то время это для них ничего не значило, но с годами как-то сроднило их. Санто, разумеется, ничего не знал.
— "Джек Дэниелз"?
Сэл кивнул:
— Отлично, Кэт, спасибо.
Она пошла к двери, провожаемая взглядами обоих мужчин. Года не лишили Кэт Балу грациозности, как это обычно случается с бывшими стриптизершами, которые быстро стареют и полнеют. Даже беременность и роды не испортили ее гибкой фигуры, стройных ног, упругой груди.
Когда Кэти вышла, Санто отложил сигару и принялся тереть сыр.
— Что скажешь? — Санто грустно, по-отечески посмотрел на Сэла.
— Санто, послушай!
Санто покачал головой, стряхивая тертый сыр с пальцев в тарелку с каватони.
— Зачем? Ведь ты меня не слушаешь. Никогда. На, держи. — Он протянул терку и ломоть сыра Сэлу. Сэл поставил тарелку на стол.
— Эй, — сказал Санто, взяв вилку. — Ешь давай. Мне плевать, что там у тебя.
«Боже мой», — Сэл взглянул на свои часы: было 7.08.
— Ты что, на самолет опаздываешь? — спросил Санто.
«Это идея, — подумал Сэл, — может быть, мне выйти отсюда, доехать на такси до аэропорта, сесть в самолет и смотаться ко всем чертям. Но куда? И чем заплатить за билет? Вандиными ста тридцатью двумя долларами? Боже мой!»
Санто уже вовсю работал челюстями, поглощая свое каватони. Вдруг он заметил, что ест в одиночку.
— Ешь, ради Бога!
— Санто!
«Поесть — это такая радость, а тут всякие проблемы», — думал Санто.
— Не волнуйся, — стал он успокаивать Сэла, — мы что-нибудь придумаем. Спасем твою шкуру.
— Ты не понимаешь, Санто.
— А что тут понимать? — Санто продолжал жевать, но с лица постепенно исчезала веселость. — Ты проигрался в очередной раз. — Он указал вилкой на своего младшего друга. — А ведь я тебе сто раз говорил.
Кэти принесла стакан виски и банку пепси-колы, посмотрела на нетронутую еду Сэла и дала ему стакан прямо в руки. Пепси-колу поставила перед ним на стол.
— Спасибо, милая, — сказал Санто жене, которая вопросительно на него посмотрела, и по его тону все поняли, что это приказ уйти. В обычных обстоятельствах Санто не позволял себе ничего подобного. Она молча повернулась и гордо вышла.
Санто залпом осушил стакан и когда поставил его на стол, кубики льда звякнули о стекло. Санто перестал есть, какое-то время смотрел на Сэла, потом вздохнул и вытер губы ладонью.
— Ну ладно, сколько?
Сэл смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Он не мог назвать нужную сумму. Санто ему не поверит. Он и так не верит.
— Ну что ты там бормочешь? Язык проглотил?
Сэл не мог говорить, не мог пошевелиться. Все происходящее казалось неправдоподобным. Утром он был обладателем восьмидесятитысячного выигрыша. А сейчас он зомби. Ходячий мертвец.
— Ну, какого черта, — взревел Санто, склонившись над тарелкой, как собака. — Говори, сколько тебе надо.
Сэл не сводил глаз с пустого стакана. Ему хотелось еще выпить.
— Сэл.
— Санто, — быстро проговорил Сэл, — прежде, чем я тебе это скажу, ответь мне на один вопрос.
Санто жевал фрикадельку.
— Ответь на вопрос, пожалуйста.
Сэл наклонился над столом, отодвигая в сторону тарелку с остывшей едой. Санто посмотрел на нее голодными глазами, заканчивая очередную фрикадельку.
— Санто, ты веришь в меня?
Санто перестал жевать и так и застыл с куском во рту.
— Что за вопрос!
— Ответь мне.
— Да, верю. И готов поставить последние пять долларов, если от этого зависит твоя жизнь.
«Зависит твоя жизнь». Сэла поразили эти слова.
— Я не об этом, Санто. Я хочу знать: ты веришь в меня? В мой талант?
Санто с недоумением смотрел на Сэла.
— Какого черта?
— Я серьезно. Ты веришь в мой талант? В мой голос? В мою музыку?
— Что за дурацкие вопросы? Ты же знаешь, я всегда считал тебя лучшим из всех белых певцов, которых мне когда-либо доводилось слышать, и сказал тебе об этом давно. Иначе я не стал бы тратить на тебя столько денег и времени. И я был единственным, кто не хотел с тобой переспать. — Произнеся эту длинную речь, Санто с облегчением вновь принялся за каватони.
Сэл еще ниже склонился над столом.
— Слушай, Санто. Как раз об этом я и говорю.
Не отрываясь от еды, Санто подозрительно посмотрел на него.
— Что? Ты хочешь со мной переспать?
— Нет, Санто, послушай!
— Я слушаю. — Он старался не замечать нетронутой еды на тарелке Сэла. Эту битву он проиграл.
— Санто, сколько стоит моя карьера?
Санто перестал жевать и уставился на него. В этот момент он был похож на бладхаунда: сплошные складки и морщины и чисто сицилийское презрительное выражение лица.
— Сэлли, ты о чем?
— Послушай. Сколько составит половина моего заработка за всю оставшуюся жизнь?
Прежде чем ответить, Санто отодвинул в сторону свою пустую тарелку и посмотрел на тарелку Сэла, словно спрашивая: «Будешь есть или нет?» Сэл покачал головой. Тогда Санто пододвинул его тарелку к себе и принялся тереть твердый крошащийся сыр.
— О каких деньгах идет речь, Сэл?
— Именно об этом я и спрашиваю.
Санто отложил терку и взял со своей тарелки вилку.
— Я правильно тебя понял? — Он махнул вилкой в сторону Сэла. — Ты хочешь, чтобы я продал половину того, что ты заработаешь за всю оставшуюся жизнь. По биржевому принципу.
Сэл с энтузиазмом кивнул.
— Да, сколько это, по-твоему?
Санто покачал головой и ткнул вилкой в тарелку, накрутив на нее макароны. От тарелки поднимался пар. Санто обмакнул макароны в кроваво-красный соус, поднес вилку ко рту и замер.
— Сэл, я не знаю, как это сделать. Тебе нужен юрист, тебе...
— Ты знаешь. И никакой юрист нам не нужен. Сядь на телефон, обзвони старых знакомых. Позвони тому пижону из «Электры».
— Сэл, он уже лет десять как помер.
— Тогда еще кому-нибудь. Любому, кого это может заинтересовать.
— Я не знаю, кого это может заинтересовать.
— Ради Бога, Санто!
— Сэл, что мне их, родить, что ли? Я сейчас занимаюсь устройством свадебных приемов. Дней рождения. Я ушел из большого шоу-бизнеса четверть века назад. Все, кого я знал, либо умерли, либо в больнице. Но не в этом дело. Помнишь, я не смог тебя протолкнуть.
— Санто, у меня неприятности.
— Думаешь, я не понял?
— И мне нужна твоя помощь.
— Что я должен сделать?
— Я же сказал. Послушай меня наконец. Пусть какой-нибудь проклятый биржевик знакомый тебе даст мне денег в качестве аванса, а я подпишу бумаги на получение им половины всех моих будущих доходов. От пластинок, кассет, выступлений, всего. Отдам половину прямо сейчас.
Санто жевал все медленнее и медленнее и в конце концов совсем перестал двигать челюстями, положив вилку на край тарелки. Он поводил пальцами над ароматным паром, исходящим от еды, и оценивающе посмотрел на Сэла. Затем после долгой паузы проглотил и сказал:
— Сэл?
— Санто, ведь...
— Сэл, посмотри правде в глаза.
— Не морочь голову.
— Тебе нечего продавать.
— Но я же чертовски талантлив, Санто, — закричал Сэл, вскакивая с кресла, — и ты это прекрасно знаешь. У меня — настоящий талант. — В его голосе звучала страсть.
Санто сделал рукой останавливающий жест:
— Сэл, Сэл...
— Ты должен это сделать! — с жаром продолжал Сэл, со слезами на глазах. — Ты должен. Ты же сто раз говорил, что во мне что-то есть. Что я талантлив, что у меня классные песни.
— Ты прав, дружище, — осторожно подбирая слова, сказал Санто твердо и спокойно. — Ты многого мог бы достичь. Но этого не случилось. Может быть, я виноват, может быть, ты, или вообще никто. Но посмотри, черт возьми, на факты. Тебе сколько лет? Тридцать восемь? Тридцать девять? Думаешь, на рынке острая нехватка сорокалетних рокеров?
— Не неси чепухи, Мику Джаггеру — сорок пять. А сколько Джону Хелли? Стиву Уандеру?
— Сэл, — взмолился Санто, — они были юнцами, когда выпустили первые хиты. Все возможно, когда за спиной у тебя пара хитов. Но нельзя вернуться туда, где никогда не был.
Сэл смотрел на Санто добрые полминуты. Казалось, гнев на его лице рассеялся, как табачный дым в ночном клубе.
— Санто, — произнес он тихо, — ты должен мне помочь. Должен подсказать, где взять наличные. Мне нечего продать, кроме своих песен и голоса. — Он снова сел в кресло и посмотрел на Санто. — Ты должен мне помочь.
Санто опять принялся за еду. Крупные лицевые мускулы под оливковой кожей пришли в движение.
— Ты все-таки подлец, — стал по-отечески он ворчать. — Хватило ума прийти и орать тут. Сколько раз тебе говорил, что еще никто не добился успеха в Нью-Орлеане. Сколько раз говорил, что нужно ехать в Лос-Анджелес. Наш город — настоящая дыра. — Он энергично бросил в рот, похожий на пасть, еще каватони. — Этот город — кладбище шоу-бизнеса. Старые музыканты приезжают сюда умирать. Не говорил я тебе? Это кладбище старых артистов. Но ты умнее меня, верно? Тебе не нужны мои идиотские советы. Ты сам все решил. Поверил, что какая-то старая шлюха сделает тебя звездой? Тебе было не до меня, старого Санто Пекораро. Верно? Ты ублажал старуху. Скажи, что это не так? Что я вру?
Сэл не отвечал, только смотрел в горящие глаза Санто.
— А теперь, я смотрю, ты возомнил о себе. У тебя больше нет времени заниматься карьерой. Ты только можешь работать в баре, чтобы расплатиться с долгами. Играть на свадьбах. А потом пойти на ипподром и проиграть все, что заработал за ночь. Ты что, думал, слава сама к тебе придет и пригласит на танец? Или ты хотел выиграть ее на ипподроме за двухдолларовую ставку? Или попасть на вершину славы, трахая женщин?
Сэл молчал.
Санто подобрел от звуков собственного голоса и чувствовал себя вполне уверенно, читая проповедь Сэлу. Ему и раньше приходилось не раз это делать.
— Разве я не предупреждал тебя от чрезмерного увлечения ставками? Разве не говорил, что на скачках играют одни неудачники? Я без конца повторял тебе это.
— Ради Бога, Санто...
— Нет уж, черт возьми! Дай мне все сказать. Раз явился и просишь то, что ушло навсегда, да еще с идиотской идеей собрать таким образом денег, наберись терпения и выслушай все до конца.
Сэл откинулся в кресле и бросил взгляд на часы: 7.22. «Как бежит время! Словно песок в песочных часах...»
Санто снова перестал есть, но тарелку не отодвинул.
— Да, это верно. Достичь ты мог очень многого. Среди белых певцов и композиторов я не встречал никого талантливее тебя. Грандиозный успех тебе был обеспечен. Но ты лентяй, дружище. Напишешь песню за час, а заработать не хочешь! Смотрел на меня как на кретина, если я советовал тебе изменить немного припев. Ты же гений, черт тебя возьми! Дюк Эллингтон, Пол Маккартни, Рэй Чарльз, Коул Портер — в одном лице!
— Санто, у меня мало времени.
— Заткнись! Молчи и слушай! Я еще не все сказал. — Санто схватил со стола банку пепси-колы. — Знаешь, я до сих пор считаю, что ты можешь многого достичь, но, выражаясь языком игроков, я на тебя не поставил бы. И знаешь почему? Не потому, что твоя музыка устарела. Вовсе нет. Допустим, сейчас все пишут на синтезаторах. Музыка компьютеров. При всем желании ты не найдешь сегодня в хит-парадах стоящей мелодии. Все популярные певцы сидят на морфии. И все-таки ты и сегодня мог бы достичь очень многого. Но не достигнешь. И знаешь почему? Потому что человек не меняется, Сэл. Ты — разгильдяй! Разгильдяем и останешься. Ты променял свой талант на выпивку, сигареты, кокаин, покер, скачки, пытался всего добиться легким путем, без усилий. Мужик, который ищет спасения на ипподроме и у богатых старух, не мужик. Мужик, который... Эй, ты куда?
Уже у самых дверей Сэл обернулся. В его глазах стояли слезы.
— Очень мне надо сидеть здесь и слушать, как ты распекаешь меня, будто последнюю шавку! Как ты ругаешься.
Санто удивился и не на шутку встревожился.
— Сэл, прости меня. — Он показал на кресло. — Садись, дружище. Я не хотел.
— Ты просто не понимаешь! — кричал Сэл, облокотившись на стол. — Я влип по уши. По уши! У меня сейчас нет ни минуты. Даже на то, чтобы сидеть здесь и слушать, что я за дерьмо!
— Хорошо, хорошо! — Санто протянул ему руки. — Я счастлив тебе помочь. Потому и хотел показать, как низко ты пал.
— Поверь, Санто, я сам это знаю. И не надо мне говорить.
— Ну, ладно, — примирительно произнес Санто.
Процедура наставления выполнена, теперь пора оказать отеческую помощь.
— Не волнуйся! — Он подцепил вилкой несколько макаронин и, подняв, стал изучать. — У меня есть счет в банке, о котором Кэти не знает. На яхту копил. Но зачем она мне? — Он отправил в рот макароны. — У меня там три тысячи. Потом решим, как ты мне их отдашь. — Он задумчиво жевал. — Сколько тебе нужно?
— Сто восемьдесят тысяч, — выпалил Сэл с сильно бьющимся сердцем.
Санто перестал жевать и уставился на него. Потом усмехнулся:
— Я серьезно, Сэлли. Сколько, скажи!
— И я серьезно. Сто восемьдесят тысяч.
Улыбка медленно сползла с лица Санто.
Впервые в жизни, отметил про себя Сэл, Санто оставил еду.
— Сто восемьдесят тысяч? — медленно произнес Санто, делая паузы между словами.
Сэл кивнул.
— Долларов?
Сэл снова кивнул.
Санто умолк, и лицо его с выражением недоверия стало похоже на карнавальную маску, а голова ходуном заходила.
— Не может быть, Сэл, — выдохнул он.
— Хотел бы я, чтобы слова твои оказались правдой.
Санто во все глаза смотрел на него. Потом наконец заговорил, почти шепотом.
«Как сквозь сон», — подумал Сэл.
— Как же ты умудрился проиграть такую кучу денег?
Сэл пожал плечами.
— Это было непросто.
Санто кивнул:
— Представляю. — Оба сидели, уставившись друг на друга. — Расскажи, я хочу знать.
Сэл достал сигарету, спички и прикурил.
— Я переставлял ставки у Малыша Джонни. — Санто ахнул. — Поимел с этого навар. Все шло хорошо, пока...
— Постой. — Санто поднял руку. — Я что-то не понял. Ты хочешь сказать, что стащил у Джонни Венезия сто восемьдесят тысяч долларов? Да?
— Именно так.
— Боже! — В голосе Санто было отчаянье. — На этот раз ты по-настоящему влип.
— Я пошел ва-банк. И проиграл.
Санто принялся грызть свою уже потухшую сигару.
— Когда это случилось?
— Пару часов назад.
— Братья Венезия уже знают?
— Узнают в десять часов, когда Альберт Кастилья придет в бар «Спортивная жизнь» и потребует свой четвертьмиллионный выигрыш.
Санто неподвижно сидел в кресле, жуя кончик сигары, и испытующе смотрел на Сэла. И Сэл впервые за весь день почувствовал себя таким одиноким. Он знал, что Санто всеми силами постарается вытащить «своего мальчика» из этой истории. Если кто-то и мог найти выход из создавшейся ситуации, так это был только Санто Пекораро.
Несколько минут Санто мусолил свою сигару, не сводя глаз с Сала и постукивая пальцами по ручке своего кресла, затем наклонился к нему.
— Ты мне вот что скажи, — спросил он мягко, — задумывался ли ты над тем, что если ты проиграешь, то никогда не расплатишься? Ведь ты не зарабатываешь и трехсот долларов в неделю.
Сэл всплеснул руками.
— Санто, я никак не мог проиграть.
Здоровяк умудрился понимающе кивнуть и в то же время неодобрительно покачать головой. Он подошел к одному из шкафов, выдвинул до отказа набитый ящик, достав рукой до дна, пошарил.
— Санто, — взмолился Сэл, — помоги! Я в отчаянье.
— Чересчур ты красивый, — сказал Санто, возвращаясь к столу со старым железным ящичком, принадлежавшим еще Карло-боксеру, отцу Санто. Тяжело опустившись в кресло, Санто подобрал полы халата и вытащил из кармана связку ключей.
— Слишком красивый. Твои родители, видно, очень старались, когда тебя делали. — Он открыл маленьким ключом ящичек. — Только о мозгах твоих не позаботились. — Санто вытащил из ящика не то кожаный мешочек, не то кошелек, вынул из него пачку купюр и, быстро пересчитав, положил на стол перед Сэлом.
— Тысяча шестьсот долларов, — объявил он, — все, что у меня есть.
Сэл перевел взгляд на Санто.
— Санто, они меня не спасут.
И снова Санто Пекораро по-отечески покачал головой.
— Ты придурок. Они тебя очень даже спасут. Сейчас положишь эти деньги в карман, поймаешь такси, доедешь до аэропорта и сядешь на любой рейс, чем дальше уедешь, тем лучше. В Анкоридж, на Аляску или в Фэйрбэнкс можно без паспорта. Сойдешь с самолета, переменишь имя, сделаешь пластическую операцию, женишься на эскимоске и никогда больше не вернешься сюда. — Санто умолк и снова принялся жевать сигару.
Сэл с минуту смотрел на Санто, затем пододвинулся к нему и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52