Изабель, по обыкновению, крутила ручку приемника, стараясь поймать какую-нибудь музыку.
— Бога ради, Изи, остановись, — взмолился он. — Я не выношу, когда ты так делаешь.
Она повернулась к нему и игриво толкнула в бок, поддразнивая:
— Это потому, Марко, что ты слишком стар для меня!
Некоторое время они молчали, наблюдая за снующими пешеходами. Тем временем в приемнике кончился какой-то старый шлягер и зазвучали вступительные аккорды новой песни. «Что это? — встрепенулся Сэл. — Что-то знакомое. Кто это? Кто автор музыки?» И тогда до него дошло, и он взглянул на Изабель, как раз в тот момент, когда и она поняла. Зазвучал ее голос.
Тогда они впервые услышали свою песню по радио. Изабель обняла Сэла, заплакала. Сэл рассмеялся, а потом они вместе то смеялись, то плакали, осыпая друг друга поцелуями в «мерседесе» на Леопольдштрассе в ожидании зеленого света. Тем временем рядом с ними остановился «фольксваген-гольф» с немецкой детворой, в котором радио было настроено на ту же волну. Дети весело смеялись, барабаня ладонями по приборной доске в такт музыке. Изи бурно изъявляла восторг, а Сэл опустил оконное стекло и, высунувшись под дождь, крикнул:
— Это наша песня. Мы ее исполняем!
Кто-то из ребятишек приглушил радио и крикнул:
— Вы спрашиваете, куда едет автобус?
И Сэл с Изабель снова весело рассмеялись. Потом вспыхнул зеленый свет, и машины, стоявшие позади, принялись сердито сигналить. А они все смеялись и никак не могли остановиться.
* * *
Сэл повернул на запад и включил «дворники» на самый высокий режим, потому что дождь уже превратился в непроницаемую завесу, настолько плотную, что в ней отражался свет передних фар. Время от времени по дороге попадались стоявшие на обочине автомобили, водители пережидали на обочине дождь, чтобы не рисковать. Но Сэл и раньше ездил по мокрым дорогам. В Нью-Орлеане редкий день выдавался без дождя. И так на протяжении всего года.
Он опять закурил, воспользовавшись зажигалкой на приборной панели, и снова вспомнил тот день на Леогтольдштрассе, когда впервые услышал себя по радио. И тут же всплыло еще одно, дорогое его сердцу воспоминание. «Тропик Козерога» стал одним из самых популярных хитов в Германии и в странах Бенилюкса. Карл уже вел переговоры о продаже альбома во Франции и Швейцарии. Он организовал туда поездку для всей группы, и начиналась она, разумеется, с Парижа. С деньгами по-прежнему было туго, и Изабель, Карл, Эрик, оркестр и все остальные жили в небольшом двухэтажном отеле неподалеку от Люксембургского парка. Выступление прошло с огромным успехом — французы были без ума от поп-звезды, и после концерта поклонники провожали Изабель и Сэла до отеля, всячески изъявляя свой восторг, те уже не надеялись освободиться и спокойно вздохнуть. Позже открыли огромные окна и любовались рассветом, разливавшим свое золотое сияние по всему горизонту за Монпарнасом. Стоя на балконе, под одной простыней, они курили и наблюдали, как постепенно просыпается все вокруг. На противоположной стороне улицы мясник мыл свою лавку из садового шланга. По желобу стекала, окрашенная кровью, вода. Продавец цветов выставил пластмассовые ведра с цветами ярко-красными, бледно-желтыми, небесно-голубыми и белыми. Они проголодались и чувствовали себя совершенно опустошенными после бурно проведенной ночи. Поэтому спустились вниз и в поисках места, где можно позавтракать, побрели в обнимку по улице. Вскоре им попалось кафе, оно как раз открывалось, и они заказали омлет, булочки с конфитюром и кофе. Заказ приняли без особого энтузиазма — было совсем еще рано. И все же хозяйка в конце концов принесла омлет, и Изи с Сэлом набросились на него, как голодные волки. Тем временем ее сын, худосочный, с сальными волосами парень, стелил на столы белые в красную клетку скатерти, раскладывал бумажные салфетки, ножи, вилки и при этом все время что-то напевал себе под нос. Вскоре он приблизился к ним, уже можно было различить мелодию. Изабель услышала ее первой и через стол коснулась руки Сэла, а когда он взглянул на нее, показала глазами на парня. Сэл прислушался. Да, мальчик напевал «Прикосновение незнакомки». Сэл замер. Его песни везде поют. Все их знают. Он наблюдал за парнем. Может быть, он узнал Изабель и хочет сделать им приятное? Но лицо у мальчика было невинным, как у младенца. Накрыв столы, он отправился за стойку бара. Изи и Сэл долго молчали, глядя друг на друга, прежде чем снова приступить к еде.
* * *
Было по-прежнему холодно и темно и дождь лил не утихая, когда Сэл подкатил к подъезду «Беверли-Хиллз». То на себе, то волоком Сэл с трудом протащил Эрика через весь вестибюль, а потом в его номер. Уложив приятеля в постель, он поднял воротник и под дождем побежал по извилистой дорожке, отыскивая их с Изи бунгало. С улицы все они выглядели совершенно одинаково, среди деревьев и густого кустарника, так что с него потоками стекала вода, когда он шумно ворвался в спальню.
— Кто это? Кто? — Изабель подскочила на кровати, прикрыв грудь простыней.
— Я, детка, — сказал Сэл, включив тусклый свет и сбрасывая мокрую одежду. — Кто же еще?
Изи мгновение с любопытством разглядывала его, потом отвернулась и накрыла голову подушками.
Дрожа от холода и выбивая зубами дробь, Сэл вытерся в ванной полотенцем, погасил свет и нырнул под одеяло. Он вплотную придвинулся к Изи и крепко прижал ее к себе.
— Эй, — шепнул он ей на ухо, — ты спала на моей половине постели и согрела ее. Спасибо, детка.
Она не сразу ответила, лежала не дыша, притаившись, потом спросила:
— Что ты сказал?
Он уткнулся носом в ее колючий затылок, с наслаждением вдыхая исходивший от нее аромат.
— Сказал «спасибо» за то, что ты мне согрела постель, — уже засыпая, пробормотал он, — не хочешь спросить, где я был?
— Утром спрошу, — услышал он сквозь дрему и отключился.
* * *
Утро в тот день началось очень рано. Вечером предстояла церемония вручения призов «Грэмми», и Карл устроил в номере грандиозный завтрак. За столом он объяснил Изабель, Сэлу, Эрику и Джованни, как снимать напряжение во время ответственных выступлений. Сэл не выспался и чувствовал себя совершенно разбитым. Он бросал суровые взгляды на Эрика, вполне отдохнувшего и жизнерадостного, и тот, набив рот, в очередной раз спросил как ни в чем не бывало:
— Что с тобой, старик? Ты такой мрачный!
— Еще бы, — парировал Сэл. — Посмотрел бы я на тебя, черт побери, если бы ты ночь напролет гнал машину под ливнем с траханым пьянчугой, храпящим тебе в ухо.
Карл прервал свои бесконечные наставления и поднялся, чтобы взглянуть на дождь, все еще лупивший по веранде.
— Погода отвратительная. Придется им отказаться от мероприятий, предшествующих презентации.
Он вернулся на свое место за столом.
— Я думал, — сказал он, вернувшись на свое место, — что в Южной Калифорнии вообще не бывает дождей.
Сэл и Эрик переглянулись и с веселым огоньком в глазах дружно запели:
Позвольте предупредить вас, господин.
Идет дождь, господин.
Идет до-о-о-ождь!
— Бог мой, ну и ну, — промолвил Карл, глядя на Изабель и укоризненно покачивая головой.
* * *
Наступил день вручения призов «Грэмми». Изабель ожидало шесть призов, а Сэлу, по прогнозам «Лос-Анджелес тайме» награда по номинации, в которой значилось его имя. Сэл не позволит этому, заносчивому нацисту испортить ему настроение.
— О'кей, Великий Игрок, — поддел он Эрика. — Как насчет того, чтобы сыграть в бридж на сто баксов?
Ставка мизерная. И Эрик отнесся к предложению Сэла без всякого интереса.
Эрик закатил глаза и пропел:
Я лишился работы, я лишился ума.
Я лишился самоуважения, я лишился хлеба.
— Омерзительно! — воскликнул Карл, швырнув салфетку на стол.
В ответ на это Эрик и Сэл запрокинули головы и завыли:
— Хочу домо-о-ой!
— Марко! — не вытерпела Изабель. — Речь идет о серьезных вещах! — В ее жгучих глазах вспыхнул огонь. — О моей карьере!
Сэл не помнил, чтобы Изабель когда-нибудь разговаривала с ним подобным тоном.
— Послушай-ка, детка, тебе не о чем беспокоиться. Уже хотя бы потому, что полковник Клинк, — он кивнул в сторону Карла, — слишком серьезен, чтобы веселиться...
— Хватит! — изрек Карл тоном, не терпящим возражений.
— Марко, прекрати, пожалуйста, — пыталась урезонить его Изабель.
И вдруг произошло нечто невероятное, от чего все впали буквально в шоковое состояние. Старик Джованни разразился неудержимо веселым, громким хохотом. Он долго сдерживался, зажимая рот своими шишковатыми пальцами, но в конце концов не выдержал. Он держался одной рукой за живот, а другой барабанил по столу. Все удивленно переглядывались, пытаясь понять, что так развеселило старика.
Наконец Джованни успокоился, и Сэл, успевший искренне полюбить больного старца, такого деликатного и тактичного, спросил:
— Что вас рассмешило, Джо?
Старик улыбнулся во весь рот, откинул голову назад и, копируя Сэла и Эрика, закричал:
— Хочу домо-о-ой!
Все это было так неожиданно, так не похоже на господина Джемелли и так безыскусно, что всем четверым ничего не оставалось, как весело, от души посмеяться с ним вместе. От дурного настроения не осталось и следа.
Джованни опять стукнул рукой по столу:
— Хочу домо-о-ой!
* * *
После завтрака Карл велел всем спуститься вниз и занять места в лимузинах, ожидавших у входа в отель под навесом. Им предстояло отправиться в музыкальный центр, где проходила репетиция церемонии.
У дверей бунгало появились двое английских панков-рокеров с огромными черными зонтами. Под один из них нырнула Изабель вместе с Карлом и, все еще смеясь, плотно прижалась к нему. Карл похвалил ее новый наряд, купленный на Мелриуз-авеню, и она не смогла скрыть своего восторга. Сэл не сводил с них глаз, не зная, как следует себя вести в подобной ситуации. Но тут Эрик потащил его под второй зонт.
— Ну, дружище, сегодня ты обретешь бессмертие. Интересно, что ты при этом чувствуешь?
Сэл взглянул на улыбающуюся, открытую физиономию друга, и у него отлегло от сердца. Потом оглянулся на калеку Джованни, все еще продолжавшего хихикать, и тот радушно помахал ему рукой. Беспокойство Сэла рассеялось, и настроение уже не было таким мрачным, как несколько минут назад.
— Что я чувствую... — начал было с серьезным видом Сэл, но тут же расплылся в улыбке. — Черт побери, я чувствую себя превосходно, не знаю, что и сказать.
— Сука она, старик, вот и все. — Швед обнял приятеля и кивком головы подозвал английского рокера с зонтом. Покинув бунгало, они зашагали по извилистой дорожке в сторону главного здания отеля. Дождь выбивал дробь по плотной ткани зонта. Сэл оглянулся и в нескольких шагах от них увидел Изабель и Карла! Они смеялись и выглядели совершенно счастливыми. Сэл быстро отвернулся и постарался сосредоточиться на предстоящих делах. Осторожно ступая по мокрым плиткам, Сэл вдруг заметил, что дождевые капли, попадая на носки его туфель, тотчас отскакивают. Подняв голову, Сэл увидел появившихся из-за угла ближайшего бунгало троих мужчин в плащах. Шли они быстро, пригнув головы и слегка ссутулившись, с поднятыми воротниками. В этот момент раздался смех Изабель, веселый, кокетливый, с чувственными нотками. Обескураженный Сэл ушам своим не поверил. Но тотчас же переключил внимание на шагавших навстречу мужчин. В их облике было что-то очень знакомое. В этом Сэл нисколько не сомневался. Они приближались так быстро, что уже можно было рассмотреть капли дождя, блестевшего словно бусинки на их пальто. Пальто были дорогие, но не такие, какие носят раз или два в году по торжественным случаям богачи из Калифорнии. Черные и неизвестно зачем утепленные, пальто эти скорее походили на нечто... словом, нечто подобное носили напыщенные индюки в Нью-Орлеане. Парень, державший зонт над Сэлом и Эриком, посторонился, уступая дорогу троице. Эрику при этом пришлось сойти с мощенной плиткой дорожки, и он громко выругался: его шикарные штиблеты фирмы «Ники Эйрс» оказались в скрытой травой глубокой луже. Один из мужчин, показавшихся Сэлу особенно знакомым, вдруг вскинул голову и, глядя на него в упор, улыбнулся. В его холодном, как у змеи, взгляде таилась смертельная угроза.
— Вот ты где, Сэлли, — бросил он на ходу.
Лишь пройдя несколько шагов, Сэл понял: Ники. Это был Ники Венезия. Он обернулся и так и остался стоять под дождем, в то время как парень и Эрик пошли дальше. Он смотрел, как эти трое приближаются к Изабель, идущей под руку с Карлом. Немец и девушка все еще смеялись. Рокер, державший над ними зонт, удивленно уставился на Сэла, а Сэл в свою очередь не мог оторвать взгляда от троицы, направляющейся прямо к Изабель. Еще миг — и Ники Венезия что-то плеснул ей в лицо. Изабель схватилась руками за глаза, закричала.
«Кислота! Он плеснул ей в лицо кислоту!» Рокер бросил зонт и помчался за Ники, но один из троицы — «Джуниор», — пронеслось в голове у Сэла, — так двинул его в челюсть, что тот, скорчившись, рухнул на землю. Ничего не понимая, Карл замер на месте, оцепенев от страха. Снова послышался душераздирающий крик Изабель. Сэл рванул за бандитами, настиг Джимми Вэна, но в тот же миг оказался под дулом пистолета. «Вот и все. Конец». Но против ожиданий преступники вдруг побежали назад по выложенной плитками дорожке, петляющей среди пальм и бунгало по тысяче долларов за ночь. Изабель не переставала кричать, корчась от боли в мокрой траве. Сэл подхватил ее, пытаясь поднять, и тут увидел, что ее прекрасное лицо превратилось в сплошное кровавое месиво.
«О, детка, что я натворил! Какое причинил тебе горе! Какое страдание!»
* * *
Детективы из полицейского участка Беверли-Хиллз оказались вежливыми и обходительными, видимо, привыкли иметь дело со знаменитостями и богачами. Белый полицейский был старше и солиднее своего коллеги — цветного. Опрос проводил спокойно, в тоне обычной беседы, не проявляя настойчивости или каких-либо признаков раздражения, всем своим видом показывая, что его ничем не удивишь.
— Итак, трое мужчин в утепленных пальто. Двое — темноволосые и смуглые, скорее всего латиноамериканцы. — Полицейский записывал каждое слово Карла, потом вдруг взглянул на него и спросил: — Бразильцы?
— Не думаю, — ответил Карл. Он волновался, и его акцент сейчас слышался отчетливее, чем обычно.
— Полагаю, это — американцы. — В разговор вмешался полицейский-чикано, молодой и красивый. Он знал, кто пострадавшая, и был полон решимости поймать преступников.
— Почему вы считаете, что это американцы?
Карл пожал плечами:
— Европейцы распознают их с первого взгляда.
Белый полицейский повернулся к Сэлу, но прежде, чем заговорить, полистал записную книжку.
— Вы разделяете это мнение, господин Толедано?
Сэл сидел в кресле, поставив локти на колени и обхватив лицо руками.
Детектив повторил вопрос:
— Господин Толедано, вы разделяете это мнение?
До Сэла дошло наконец, что полицейский обращается к нему.
— Что? — Он обвел всех недоуменным взглядом.
Понимая, что снимает показания с человека более высокого по положению, белый полицейский терпеливо пояснил:
— Господин Дидерих считает, что преступники — американцы. А вы что скажете?
«Ники Венезия — американец? Wiseguys from the Ninth Ward так не считали».
— Я... я не знаю.
— Но один из них что-то сказал вам, там, на дорожке, — напомнил Сэлу полицейский-чикано. — На каком языке он говорил?
Сэл решительно тряхнул головой.
— Я просто не мог... Никто мне ничего не говорил.
— Марко, ну конечно же, дружище, он что-то сказал тебе, проходя мимо, — вдруг заявил восседавший на табуретке у стойки бара Эрик.
Сэл не решился на него взглянуть и произнес:
— Я не слышал.
— Ясно, господин Толедано, — сказал чикано, но тон его свидетельствовал о том, что ему ничего не ясно. — Тогда почему вы так пристально смотрели вслед этим троим? Даже остановились!
Сэл, прищурившись, уставился на чикано, пытаясь сообразить, куда он клонит, и не попасть впросак. В это время в бунгало зазвонил один из четырех телефонов.
— Извините, — обратился Сэл к молодому полицейскому, — повторите, пожалуйста, вопрос.
Сэл не сводил глаз с Карла, тот поспешил к телефону, но в следующий момент уже передал трубку старшему полицейскому.
— Господин Кристианстед, — продолжал между тем его младший коллега, имея в виду Эрика, — утверждает, что вы остановились и смотрели преступникам вслед.
Тучный полицейский вразвалку зашагал к телефону.
— Не знаю, — сказал Сэл. — Я... просто я... нет, не знаю.
В это время дверь спальни распахнулась, и на пороге появилась Изабель в шелковом халате, с толстым гостиничным полотенцем на голове, источая особый, присущий ей одной аромат. Молодой детектив-мексиканец сразу же утратил интерес к Сэлу и буквально поедал Изабель взглядом, когда она подошла к зеркалу над камином и, запрокинув голову, стала закапывать в глаза капли, оставленные ей гостиничным доктором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Бога ради, Изи, остановись, — взмолился он. — Я не выношу, когда ты так делаешь.
Она повернулась к нему и игриво толкнула в бок, поддразнивая:
— Это потому, Марко, что ты слишком стар для меня!
Некоторое время они молчали, наблюдая за снующими пешеходами. Тем временем в приемнике кончился какой-то старый шлягер и зазвучали вступительные аккорды новой песни. «Что это? — встрепенулся Сэл. — Что-то знакомое. Кто это? Кто автор музыки?» И тогда до него дошло, и он взглянул на Изабель, как раз в тот момент, когда и она поняла. Зазвучал ее голос.
Тогда они впервые услышали свою песню по радио. Изабель обняла Сэла, заплакала. Сэл рассмеялся, а потом они вместе то смеялись, то плакали, осыпая друг друга поцелуями в «мерседесе» на Леопольдштрассе в ожидании зеленого света. Тем временем рядом с ними остановился «фольксваген-гольф» с немецкой детворой, в котором радио было настроено на ту же волну. Дети весело смеялись, барабаня ладонями по приборной доске в такт музыке. Изи бурно изъявляла восторг, а Сэл опустил оконное стекло и, высунувшись под дождь, крикнул:
— Это наша песня. Мы ее исполняем!
Кто-то из ребятишек приглушил радио и крикнул:
— Вы спрашиваете, куда едет автобус?
И Сэл с Изабель снова весело рассмеялись. Потом вспыхнул зеленый свет, и машины, стоявшие позади, принялись сердито сигналить. А они все смеялись и никак не могли остановиться.
* * *
Сэл повернул на запад и включил «дворники» на самый высокий режим, потому что дождь уже превратился в непроницаемую завесу, настолько плотную, что в ней отражался свет передних фар. Время от времени по дороге попадались стоявшие на обочине автомобили, водители пережидали на обочине дождь, чтобы не рисковать. Но Сэл и раньше ездил по мокрым дорогам. В Нью-Орлеане редкий день выдавался без дождя. И так на протяжении всего года.
Он опять закурил, воспользовавшись зажигалкой на приборной панели, и снова вспомнил тот день на Леогтольдштрассе, когда впервые услышал себя по радио. И тут же всплыло еще одно, дорогое его сердцу воспоминание. «Тропик Козерога» стал одним из самых популярных хитов в Германии и в странах Бенилюкса. Карл уже вел переговоры о продаже альбома во Франции и Швейцарии. Он организовал туда поездку для всей группы, и начиналась она, разумеется, с Парижа. С деньгами по-прежнему было туго, и Изабель, Карл, Эрик, оркестр и все остальные жили в небольшом двухэтажном отеле неподалеку от Люксембургского парка. Выступление прошло с огромным успехом — французы были без ума от поп-звезды, и после концерта поклонники провожали Изабель и Сэла до отеля, всячески изъявляя свой восторг, те уже не надеялись освободиться и спокойно вздохнуть. Позже открыли огромные окна и любовались рассветом, разливавшим свое золотое сияние по всему горизонту за Монпарнасом. Стоя на балконе, под одной простыней, они курили и наблюдали, как постепенно просыпается все вокруг. На противоположной стороне улицы мясник мыл свою лавку из садового шланга. По желобу стекала, окрашенная кровью, вода. Продавец цветов выставил пластмассовые ведра с цветами ярко-красными, бледно-желтыми, небесно-голубыми и белыми. Они проголодались и чувствовали себя совершенно опустошенными после бурно проведенной ночи. Поэтому спустились вниз и в поисках места, где можно позавтракать, побрели в обнимку по улице. Вскоре им попалось кафе, оно как раз открывалось, и они заказали омлет, булочки с конфитюром и кофе. Заказ приняли без особого энтузиазма — было совсем еще рано. И все же хозяйка в конце концов принесла омлет, и Изи с Сэлом набросились на него, как голодные волки. Тем временем ее сын, худосочный, с сальными волосами парень, стелил на столы белые в красную клетку скатерти, раскладывал бумажные салфетки, ножи, вилки и при этом все время что-то напевал себе под нос. Вскоре он приблизился к ним, уже можно было различить мелодию. Изабель услышала ее первой и через стол коснулась руки Сэла, а когда он взглянул на нее, показала глазами на парня. Сэл прислушался. Да, мальчик напевал «Прикосновение незнакомки». Сэл замер. Его песни везде поют. Все их знают. Он наблюдал за парнем. Может быть, он узнал Изабель и хочет сделать им приятное? Но лицо у мальчика было невинным, как у младенца. Накрыв столы, он отправился за стойку бара. Изи и Сэл долго молчали, глядя друг на друга, прежде чем снова приступить к еде.
* * *
Было по-прежнему холодно и темно и дождь лил не утихая, когда Сэл подкатил к подъезду «Беверли-Хиллз». То на себе, то волоком Сэл с трудом протащил Эрика через весь вестибюль, а потом в его номер. Уложив приятеля в постель, он поднял воротник и под дождем побежал по извилистой дорожке, отыскивая их с Изи бунгало. С улицы все они выглядели совершенно одинаково, среди деревьев и густого кустарника, так что с него потоками стекала вода, когда он шумно ворвался в спальню.
— Кто это? Кто? — Изабель подскочила на кровати, прикрыв грудь простыней.
— Я, детка, — сказал Сэл, включив тусклый свет и сбрасывая мокрую одежду. — Кто же еще?
Изи мгновение с любопытством разглядывала его, потом отвернулась и накрыла голову подушками.
Дрожа от холода и выбивая зубами дробь, Сэл вытерся в ванной полотенцем, погасил свет и нырнул под одеяло. Он вплотную придвинулся к Изи и крепко прижал ее к себе.
— Эй, — шепнул он ей на ухо, — ты спала на моей половине постели и согрела ее. Спасибо, детка.
Она не сразу ответила, лежала не дыша, притаившись, потом спросила:
— Что ты сказал?
Он уткнулся носом в ее колючий затылок, с наслаждением вдыхая исходивший от нее аромат.
— Сказал «спасибо» за то, что ты мне согрела постель, — уже засыпая, пробормотал он, — не хочешь спросить, где я был?
— Утром спрошу, — услышал он сквозь дрему и отключился.
* * *
Утро в тот день началось очень рано. Вечером предстояла церемония вручения призов «Грэмми», и Карл устроил в номере грандиозный завтрак. За столом он объяснил Изабель, Сэлу, Эрику и Джованни, как снимать напряжение во время ответственных выступлений. Сэл не выспался и чувствовал себя совершенно разбитым. Он бросал суровые взгляды на Эрика, вполне отдохнувшего и жизнерадостного, и тот, набив рот, в очередной раз спросил как ни в чем не бывало:
— Что с тобой, старик? Ты такой мрачный!
— Еще бы, — парировал Сэл. — Посмотрел бы я на тебя, черт побери, если бы ты ночь напролет гнал машину под ливнем с траханым пьянчугой, храпящим тебе в ухо.
Карл прервал свои бесконечные наставления и поднялся, чтобы взглянуть на дождь, все еще лупивший по веранде.
— Погода отвратительная. Придется им отказаться от мероприятий, предшествующих презентации.
Он вернулся на свое место за столом.
— Я думал, — сказал он, вернувшись на свое место, — что в Южной Калифорнии вообще не бывает дождей.
Сэл и Эрик переглянулись и с веселым огоньком в глазах дружно запели:
Позвольте предупредить вас, господин.
Идет дождь, господин.
Идет до-о-о-ождь!
— Бог мой, ну и ну, — промолвил Карл, глядя на Изабель и укоризненно покачивая головой.
* * *
Наступил день вручения призов «Грэмми». Изабель ожидало шесть призов, а Сэлу, по прогнозам «Лос-Анджелес тайме» награда по номинации, в которой значилось его имя. Сэл не позволит этому, заносчивому нацисту испортить ему настроение.
— О'кей, Великий Игрок, — поддел он Эрика. — Как насчет того, чтобы сыграть в бридж на сто баксов?
Ставка мизерная. И Эрик отнесся к предложению Сэла без всякого интереса.
Эрик закатил глаза и пропел:
Я лишился работы, я лишился ума.
Я лишился самоуважения, я лишился хлеба.
— Омерзительно! — воскликнул Карл, швырнув салфетку на стол.
В ответ на это Эрик и Сэл запрокинули головы и завыли:
— Хочу домо-о-ой!
— Марко! — не вытерпела Изабель. — Речь идет о серьезных вещах! — В ее жгучих глазах вспыхнул огонь. — О моей карьере!
Сэл не помнил, чтобы Изабель когда-нибудь разговаривала с ним подобным тоном.
— Послушай-ка, детка, тебе не о чем беспокоиться. Уже хотя бы потому, что полковник Клинк, — он кивнул в сторону Карла, — слишком серьезен, чтобы веселиться...
— Хватит! — изрек Карл тоном, не терпящим возражений.
— Марко, прекрати, пожалуйста, — пыталась урезонить его Изабель.
И вдруг произошло нечто невероятное, от чего все впали буквально в шоковое состояние. Старик Джованни разразился неудержимо веселым, громким хохотом. Он долго сдерживался, зажимая рот своими шишковатыми пальцами, но в конце концов не выдержал. Он держался одной рукой за живот, а другой барабанил по столу. Все удивленно переглядывались, пытаясь понять, что так развеселило старика.
Наконец Джованни успокоился, и Сэл, успевший искренне полюбить больного старца, такого деликатного и тактичного, спросил:
— Что вас рассмешило, Джо?
Старик улыбнулся во весь рот, откинул голову назад и, копируя Сэла и Эрика, закричал:
— Хочу домо-о-ой!
Все это было так неожиданно, так не похоже на господина Джемелли и так безыскусно, что всем четверым ничего не оставалось, как весело, от души посмеяться с ним вместе. От дурного настроения не осталось и следа.
Джованни опять стукнул рукой по столу:
— Хочу домо-о-ой!
* * *
После завтрака Карл велел всем спуститься вниз и занять места в лимузинах, ожидавших у входа в отель под навесом. Им предстояло отправиться в музыкальный центр, где проходила репетиция церемонии.
У дверей бунгало появились двое английских панков-рокеров с огромными черными зонтами. Под один из них нырнула Изабель вместе с Карлом и, все еще смеясь, плотно прижалась к нему. Карл похвалил ее новый наряд, купленный на Мелриуз-авеню, и она не смогла скрыть своего восторга. Сэл не сводил с них глаз, не зная, как следует себя вести в подобной ситуации. Но тут Эрик потащил его под второй зонт.
— Ну, дружище, сегодня ты обретешь бессмертие. Интересно, что ты при этом чувствуешь?
Сэл взглянул на улыбающуюся, открытую физиономию друга, и у него отлегло от сердца. Потом оглянулся на калеку Джованни, все еще продолжавшего хихикать, и тот радушно помахал ему рукой. Беспокойство Сэла рассеялось, и настроение уже не было таким мрачным, как несколько минут назад.
— Что я чувствую... — начал было с серьезным видом Сэл, но тут же расплылся в улыбке. — Черт побери, я чувствую себя превосходно, не знаю, что и сказать.
— Сука она, старик, вот и все. — Швед обнял приятеля и кивком головы подозвал английского рокера с зонтом. Покинув бунгало, они зашагали по извилистой дорожке в сторону главного здания отеля. Дождь выбивал дробь по плотной ткани зонта. Сэл оглянулся и в нескольких шагах от них увидел Изабель и Карла! Они смеялись и выглядели совершенно счастливыми. Сэл быстро отвернулся и постарался сосредоточиться на предстоящих делах. Осторожно ступая по мокрым плиткам, Сэл вдруг заметил, что дождевые капли, попадая на носки его туфель, тотчас отскакивают. Подняв голову, Сэл увидел появившихся из-за угла ближайшего бунгало троих мужчин в плащах. Шли они быстро, пригнув головы и слегка ссутулившись, с поднятыми воротниками. В этот момент раздался смех Изабель, веселый, кокетливый, с чувственными нотками. Обескураженный Сэл ушам своим не поверил. Но тотчас же переключил внимание на шагавших навстречу мужчин. В их облике было что-то очень знакомое. В этом Сэл нисколько не сомневался. Они приближались так быстро, что уже можно было рассмотреть капли дождя, блестевшего словно бусинки на их пальто. Пальто были дорогие, но не такие, какие носят раз или два в году по торжественным случаям богачи из Калифорнии. Черные и неизвестно зачем утепленные, пальто эти скорее походили на нечто... словом, нечто подобное носили напыщенные индюки в Нью-Орлеане. Парень, державший зонт над Сэлом и Эриком, посторонился, уступая дорогу троице. Эрику при этом пришлось сойти с мощенной плиткой дорожки, и он громко выругался: его шикарные штиблеты фирмы «Ники Эйрс» оказались в скрытой травой глубокой луже. Один из мужчин, показавшихся Сэлу особенно знакомым, вдруг вскинул голову и, глядя на него в упор, улыбнулся. В его холодном, как у змеи, взгляде таилась смертельная угроза.
— Вот ты где, Сэлли, — бросил он на ходу.
Лишь пройдя несколько шагов, Сэл понял: Ники. Это был Ники Венезия. Он обернулся и так и остался стоять под дождем, в то время как парень и Эрик пошли дальше. Он смотрел, как эти трое приближаются к Изабель, идущей под руку с Карлом. Немец и девушка все еще смеялись. Рокер, державший над ними зонт, удивленно уставился на Сэла, а Сэл в свою очередь не мог оторвать взгляда от троицы, направляющейся прямо к Изабель. Еще миг — и Ники Венезия что-то плеснул ей в лицо. Изабель схватилась руками за глаза, закричала.
«Кислота! Он плеснул ей в лицо кислоту!» Рокер бросил зонт и помчался за Ники, но один из троицы — «Джуниор», — пронеслось в голове у Сэла, — так двинул его в челюсть, что тот, скорчившись, рухнул на землю. Ничего не понимая, Карл замер на месте, оцепенев от страха. Снова послышался душераздирающий крик Изабель. Сэл рванул за бандитами, настиг Джимми Вэна, но в тот же миг оказался под дулом пистолета. «Вот и все. Конец». Но против ожиданий преступники вдруг побежали назад по выложенной плитками дорожке, петляющей среди пальм и бунгало по тысяче долларов за ночь. Изабель не переставала кричать, корчась от боли в мокрой траве. Сэл подхватил ее, пытаясь поднять, и тут увидел, что ее прекрасное лицо превратилось в сплошное кровавое месиво.
«О, детка, что я натворил! Какое причинил тебе горе! Какое страдание!»
* * *
Детективы из полицейского участка Беверли-Хиллз оказались вежливыми и обходительными, видимо, привыкли иметь дело со знаменитостями и богачами. Белый полицейский был старше и солиднее своего коллеги — цветного. Опрос проводил спокойно, в тоне обычной беседы, не проявляя настойчивости или каких-либо признаков раздражения, всем своим видом показывая, что его ничем не удивишь.
— Итак, трое мужчин в утепленных пальто. Двое — темноволосые и смуглые, скорее всего латиноамериканцы. — Полицейский записывал каждое слово Карла, потом вдруг взглянул на него и спросил: — Бразильцы?
— Не думаю, — ответил Карл. Он волновался, и его акцент сейчас слышался отчетливее, чем обычно.
— Полагаю, это — американцы. — В разговор вмешался полицейский-чикано, молодой и красивый. Он знал, кто пострадавшая, и был полон решимости поймать преступников.
— Почему вы считаете, что это американцы?
Карл пожал плечами:
— Европейцы распознают их с первого взгляда.
Белый полицейский повернулся к Сэлу, но прежде, чем заговорить, полистал записную книжку.
— Вы разделяете это мнение, господин Толедано?
Сэл сидел в кресле, поставив локти на колени и обхватив лицо руками.
Детектив повторил вопрос:
— Господин Толедано, вы разделяете это мнение?
До Сэла дошло наконец, что полицейский обращается к нему.
— Что? — Он обвел всех недоуменным взглядом.
Понимая, что снимает показания с человека более высокого по положению, белый полицейский терпеливо пояснил:
— Господин Дидерих считает, что преступники — американцы. А вы что скажете?
«Ники Венезия — американец? Wiseguys from the Ninth Ward так не считали».
— Я... я не знаю.
— Но один из них что-то сказал вам, там, на дорожке, — напомнил Сэлу полицейский-чикано. — На каком языке он говорил?
Сэл решительно тряхнул головой.
— Я просто не мог... Никто мне ничего не говорил.
— Марко, ну конечно же, дружище, он что-то сказал тебе, проходя мимо, — вдруг заявил восседавший на табуретке у стойки бара Эрик.
Сэл не решился на него взглянуть и произнес:
— Я не слышал.
— Ясно, господин Толедано, — сказал чикано, но тон его свидетельствовал о том, что ему ничего не ясно. — Тогда почему вы так пристально смотрели вслед этим троим? Даже остановились!
Сэл, прищурившись, уставился на чикано, пытаясь сообразить, куда он клонит, и не попасть впросак. В это время в бунгало зазвонил один из четырех телефонов.
— Извините, — обратился Сэл к молодому полицейскому, — повторите, пожалуйста, вопрос.
Сэл не сводил глаз с Карла, тот поспешил к телефону, но в следующий момент уже передал трубку старшему полицейскому.
— Господин Кристианстед, — продолжал между тем его младший коллега, имея в виду Эрика, — утверждает, что вы остановились и смотрели преступникам вслед.
Тучный полицейский вразвалку зашагал к телефону.
— Не знаю, — сказал Сэл. — Я... просто я... нет, не знаю.
В это время дверь спальни распахнулась, и на пороге появилась Изабель в шелковом халате, с толстым гостиничным полотенцем на голове, источая особый, присущий ей одной аромат. Молодой детектив-мексиканец сразу же утратил интерес к Сэлу и буквально поедал Изабель взглядом, когда она подошла к зеркалу над камином и, запрокинув голову, стала закапывать в глаза капли, оставленные ей гостиничным доктором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52