— Почти дома». Конечно, здесь нет в меню его любимых блюд и к яйцам не подают «табаско», приходится заказывать его специально, а главное — в отеле мало чернокожих. Будь их побольше, Сэл чувствовал бы себя куда уютней.
Он понимает, когда к нему обращаются по-английски, а не обращаются — не считает это для себя унизительным. Два с половиной года он не был в старых, добрых Соединенных Штатах Америки и вот наконец вернулся. Разве это не здорово, черт побери? Он откинулся на спинку широкой кровати и взял одну из сдвоенных полос «Лос-Анджелес тайме», разбросанных на плюшевом покрывале. Видимо, Изи читала газету перед тем, как отправиться с Карлом на многочисленные интервью. Первая полоса пестрела сообщениями о программе открывающегося на следующий день конкурса «Грэмми». По поводу Изабель развернулась ожесточенная полемика: станет ли она обладательницей призов по всем номинациям, как в свое время Майкл Джексон, или получит всего несколько, как Трэси Чемпен, недавно. Похоже, Изабель в числе претендентов по всем номинациям — «Лучшая исполнительница поп-песен среди женщин»; «Лучшая исполнительница рока и блюза»; «Лучший альбом года»; «Лучшая пластинка года»; «Новая звезда». Ее альбом «Тропик Козерога», помимо всего прочего, претендует на приз за лучшее оформление футляра для альбома.
Критики из «Тайме» сошлись на том, что Изабель завоюет все призы до единого, и, как ни странно, не огорчались по этому поводу. Таинственная Изабель буквально заворожила весь мир.
Прошлой ночью они обсуждали вопрос о том, кому получать приз «Грэмми» за лучшую песню, если он будет присужден Марко. Сэл не хотел стоять на помосте в свете рапиров перед пятьюдесятью миллионами зрителей. Пусть приз в этом случае получает она.
— Но это будет выглядеть странно, — горячилась Изабель. — Просто глупо.
— Вовсе нет, детка. Сплошь и рядом по поручению призера приз получает кто-то другой.
— Но ведь ты сядешь рядом со мной, и жюри конкурса это будет известно.
— Да, это верно, — мягко возражал Сэл, — но, по общему мнению, ты завоюешь все семь призов. И каждое твое появление на сцене ничего, кроме удовольствия, не принесет. Понимаешь, что я имею в виду?
Изабель вдруг резко села в постели и, прищурившись, уставилась на него.
— Почему ты так боишься фотографироваться?
— Э, подожди минутку...
— Не иначе как у тебя есть жена и пяток детей, ты хочешь скрыть это от меня?
— Из...
— А может, целая куча женщин...
— Это не...
— ...в каждом американском городе!
— Нет, Изи, верь мне!
Еще в Канаде, впервые сменив имя, Сэл решил никогда и никому не открывать своей тайны. И теперь, встретив и полюбив Изабель, особенно остро осознавал, сколь неприглядна его прошлая жизнь. Нет, он не может ей открыть правды, так что лучше ему и впредь оставаться Марко Толедано. Она уважала его, как никто на свете, а именно уважения ему больше всего и недоставало в жизни. Даже на минуту она не должна усомниться в его порядочности. Он не вправе взваливать на ее плечи бремя собственных переживаний. Правда может ей причинить только боль.
Сэл стоял под горячим напористым душем, потом надел шерстяной свитер, строгого покроя брюки, свободный блейзер и вышел из бунгало. По дорожке, усыпанной палыми листьями, зашагал к главному зданию, точнее, к отелю.
В баре павильона для поло, куда Сэл заглянул в надежде встретить кого-нибудь из звезд, оказались лишь пронырливые посредники да несколько первоклассных проституток. Он оставил бармену десять долларов на чай, отправился к бассейну, где, несмотря на пасмурную погоду, было, как всегда, многолюдно. В розовых кабинах тучные мужчины толпились у белых телефонных аппаратов, занятые деловыми разговорами, между тем как их щедро оплачиваемые дамы возлежали в шезлонгах и сквозь огромные солнечные очки взирали на небо в ожидании солнца. Без конца сновали взад-вперед официанты с шампанским. Вдруг Сэл заметил англичанина, того самого. До чего гнусный тип! Тогда в Букигеме Сэл страшно завидовал его голосу.
Музыкальные автоматы без конца гоняли его записи. Он сидел на краю бассейна в окружении свиты поклонников из худосочных юнцов, с беззаботным видом болтая ногами в подогретой воде. Конкурент Изабель по трем номинациям: «Песня», «Пластинка», «Лучший альбом года». Сэл уставился на англичанина. «Я никогда не умел петь, как ты, у меня не было такого великолепного голоса. Но сейчас я обрел его. Лучший в мире голос. Голос Изабель».
* * *
Сэл покинул бассейн и вышел на дорогу, ведущую к отелю, когда вдруг услышал позади резко затормозивший автомобиль. Он невольно оглянулся и увидел Эрика за рулем новенького, с иголочки открытого красного «джипа-рэнглера».
— Эй, дружок, иди-ка сюда! — крикнул Эрик, встав на сиденье и глядя поверх ветрового стекла. В яркой гавайской рубашке и мешковатых шортах, он, судя по виду, чувствовал себя в машине как дома.
— Ну, что скажешь, дружок?
Сэл рассмеялся:
— Роскошный вездеход. Где раздобыл?
— Купил. За наличные. Спокойно выложил на прилавок кругленькую сумму.
Сэл не поверил ушам.
— Боже мой, Эрик, это должно стоить...
— Семнадцать тысяч американских долларов. И я выложил их наличными. Думаешь, провернул сделку с наркотиками или еще что-нибудь в этом роде? — Эрик усмехнулся. — Нет, дорогой, просто накопил.
— Может, и так. Видимо, так.
— Давай садись. Отвезу тебя в одно местечко, где давно мечтал побывать.
Сэл влез в автомобиль и устроился в ковшеобразном сиденье.
— Что ты имеешь в виду, Малибу? Венецианское взморье?
Эрик включил мотор, и «джип» рванул с места.
— Нет, парень, там я побывал утром. И, надо сказать, замерз.
На дороге от отеля светофор переключился на красный свет, и Эрик затормозил.
— Нет, мы поедем совсем в другое место.
— Куда же именно?
— В пустыню, дружище. — Он повернулся к Марко с улыбкой. — В Лас-Вегас.
— Погоди, — вскричал Сэл с неподдельной тревогой. — Я не люблю азартные игры. Терпеть не могу...
Но тут зажегся зеленый свет, и Эрик на полной скорости погнал машину по Сансет-бульвару.
* * *
Сэлу никогда не доводилось бывать в пустыне. Ему это было неинтересно. Пустыня совсем не то, что Луизиана, как и все прочие места, где ему пришлось какое-то время жить, а их оказалось немало за последние несколько лет. Париж показался ему всего лишь французским кварталом любого города, только очень большим. Италия запомнилась вкусным обедом в доме его тетушки Лилиан, Лондон обычно ассоциировался с первым осенним днем, ну а эта пустыня... Эта пустыня — совсем другое дело.
— Сколько времени займет дорога в Лас-Вегас? — спросил Сэл, пытаясь перекричать шум мотора.
— Не знаю, старик, минут сорок пять! Возможно, и час!
— Эрик! Но мы едем уже битых два часа!
«Шведская фрикаделька» улыбнулся:
— Значит, старик, мы слишком медленно едем! — И Эрик изо всех сил нажал на акселератор.
* * *
Только спустя четыре часа они увидели неоновый указатель: Лас-Вегас. Невада. Город сверкал огнями, как Четвертого июля, в День независимости Америки. Но сейчас было Рождество, и в лучах заходящего солнца ярко сверкала нарядная елка. Квинтэссенция американской вульгарности, так же, как Новогодний парад, стриптиз или сериалы с бесчисленными убийствами.
— Ты только взгляни, старик! — не переставал удивляться Эрик, когда они проходили по залам казино. В огромных павильонах для азартных игр, похожих на карусели, громко провозглашались ставки и слышался шелест купюр, хмурые типы тасовали колоды и сдавали карты играющим в «очко», в игральных автоматах исчезали монеты, вращались колеса рулеток, а колеса фортуны беспощадно выносили приговор: выиграл — проиграл. Эрик с любопытством разглядывал публику, заполнившую казино: японских туристов и мексиканских тружеников, мрачных американцев китайского происхождения и смеющихся чернокожих, арабов в тысячедолларовых костюмах и стареньких леди в брюках из синтетической ткани. Глаза Сэла блуждали по лицам играющих и зевак: какие типажи! Лукавые хитрецы, солидные проницательные люди, юнцы вполне определенного пошиба.
— Ты посмотри вон туда! — Эрик толкнул Сэла в бок, кивнул на ковбоя в потрепанных джинсах, кожаном жилете и широкополой с пятнами шляпе. Он стоял у стола, где шла игра в «очко», обняв подвыпившую блондинку, цветущую, со светлой кожей и здоровенными титьками. Играл ковбой сразу за троих, и у каждого было сто фишек.
— Черт побери, старик! — прошептал Эрик. — Он играет на пари...
— Триста долларов.
— Надо же такое придумать!
Швед порылся в карманах своих желтовато-зеленых необъятных шортов и извлек пачку долларов.
— Это все, что осталось после покупки машины. — Он пересчитал купюры — тысяча четыреста долларов, и быстро взглянул на Сэла.
— Ну как, дружище?
— Что ты имеешь в виду?
— Ставить на все?
Сэл улыбнулся.
— Если хочешь их потерять — валяй.
Эрик скорчил презрительную мину и решительно тряхнул головой:
— Никогда тебе, дружок, не понять, что такое азарт.
Эрик швырнул деньги на середину стола как раз в тот момент, когда дилер собрался сдавать карты для очередной партии.
Держа купюры веером в тонких холеных пальцах, дилер бесстрастным тоном объявил сидевшему позади них распорядителю:
— Ставка четырнадцать сотен!
Распорядитель подошел к столику, осмотрел деньги, скользнул взглядом по Сэлу и Эрику и кивком головы изъявил согласие. Дилер принялся сдавать карты. У ковбоя оказались двойка и тройка, восьмерка и десятка, король и туз — «Блэк-Джек». У Эрика два туза. У дилера две дамы.
— Черт побери, что же мне делать с таким дерьмом? — спросил Эрик у стоявшего у него за спиной Сэла.
Сэл пожал плечами.
— Ты можешь сделать только одно.
Эрик вопросительно посмотрел на Сэла, но тот молчал.
— Что же я должен сделать, дружище?
— Разбить тузы.
— Разбить? Каким образом?
Сэл достал бумажник, отсчитал четырнадцать стодолларовых купюр, выданный аванс менеджером Карла. И рядом с хрустящими банкнотами положил на красное сукно туза.
— Значит, мы играем вместе, старик? — обрадовался Эрик.
Сэл покачал головой.
— Я же сказал, я — не игрок. Это взаймы. Надеюсь, богачу, который выкладывает за машину наличные, можно доверить такой мизер?
Эрик опять поморщился, изобразив досаду, когда ковбою достались пятерка, шестерка и девятка, что означало полнейшее его поражение. «Ч-е-е-е-е-е-р-т!» — взвыл ковбой. В следующей партии он набрал восемнадцать, но ему опять не повезло, потому что дилер показывал двадцать. Ковбой, казалось, агонизировал. Он взял короля треф и, повернувшись к Эрику и Сэлу, злобно посмотрел на них, как если бы они были повинны в его поражении.
Эрик указал на лежавший на столе туз и взял тройку. Быстро глянул на Сэла и, постучав указательным пальцем по столу, снова вытащил тройку. Семь или семнадцать. Эрик сделал знак дилеру и получил еще одного туза.
— Не повезло, — чуть слышно прошептал Эрик.
— Ты выиграешь, — сказал Сэл. — Он проиграет.
Эрик кивнул, потом медленно поднял указательный палец и так же медленно опустил его на стол. Дилер протянул ему бубновую тройку, и Эрик с облегчением сказал:
— Прекрасно.
Дилер автоматически отсчитал тысячу четыреста долларов: десять зеленых купюр по сто долларов и шестнадцать коричневых по двадцать пять. Потом взглянул на деньги, выложенные Сэлом вместе с тузом.
— Ходи, — сказал Эрик. — Ведь деньги твои.
— Нет, твои, я дал их тебе в долг.
— В таком случае, старик, сыграй за меня.
Сэл побарабанил указательным пальцем рядом с тузом, и дилер вытащил из колоды десятку треф. Как раз то, что требовалось для выигрыша.
Покидая казино с выигрышем в 2800 долларов, Эрик весело смеялся.
— Был момент, старик, — признался он, обняв Сэла за плечи, — когда сердце, казалось, разорвется от волнения. Ты тоже заволновался?
Сэл подумал с минуту и, взглянув в радостные глаза друга, сказал:
— Нет, нисколько.
Эрик сделался вдруг серьезным и с укоризной заметил:
— Конченый ты человек, братец. Не знаешь, что такое азарт.
Сэл улыбнулся, и Эрик продолжал:
— Вот я совсем другое дело! В моем скандинавском теле азартная душа цыгана. — Он обнял рукой шею Сэла и привлек его к себе. — Пойдем со мной, старик.
Эрик попробовал свои силы во всех играх, какие только были в казино. Сэл спокойно наблюдал за ним, дивясь собственной индифферентности. Она даже казалась ему забавной. Его пульс бился ровно, как и сердце, ладони оставались сухими. В общем, его нисколько не волновало, выиграет Эрик или проиграет. Сэл Д'Аморе реагировал бы по-другому. Отчаивался бы при малейшей оплошности и ликовал при любой удаче. Когда победа служила ему поводом для самоутверждения, доказательством того, что он достоин уважения, что пользуется покровительством звезд, каждая проигранная партия воспринималась как свидетельство его никчемности и невезения. Но Сэла Д'Аморе больше не существует. Он умер, умер в кладовке «Толл Колд Уан» и возродился в образе Марко Толедано. Того самого Марко Толедано, чертовски преуспевающего выходца из Канады — автора песен, претендента на приз «Грэмми». Завтра вечером состоится презентация его песен. В этом году, по предварительным подсчетам, Марко Толедано сможет заработать миллион долларов США. Его музыка звучит во всех странах мира. А спит он с Изабель Джемелли. всемирно известной рок-певицей и самой великолепной любовницей из всех, с которыми его сводила судьба. С единственной женщиной, которую он по-настоящему любит.
* * *
Эрик удачно сыграл в кости, еще более удачно в рулетку, проиграл в «баккара» и «Большое колесо», потом опять сыграл в «очко», и снова выиграл. Он даже попытал счастье в совершенно невообразимых по трудности китайских играх «пэй гоу» и «пэй найн». И, как ни странно, выиграл. «Удача начинающего игрока, — думал Сэл. стоя рядом с ним. — Невероятно, но факт, элементарное везение». Сэл равнодушно наблюдал за игрой Эрика, не испытывая ни досады, ни злости, ничего. Азартные игры его давно не интересовали. Не вызывали ни азарта, ни волнения.
К полуночи Эрик был пьян в стельку не только от обилия выпитого, но и от грандиозного выигрыша — двадцать две тысячи долларов.
— Эй, старик, — бормотал Эрик заплетающимся языком. — Не такие уж и большие это деньги. Твоя старуха столько зарабатывает за минуту. И все-таки неплохо, если учесть, что я заработал их за одну ночь.
Сэл, с трудом лавируя в толпе, притащил Эрика к выходу.
— Нам пора, дружище. Надо возвращаться. Изабель, наверное, недоумевает, куда это я подевался. А Карл, этот чертов нацист, небось уже орудует там вместе с гестапо.
Когда Сэл усаживал Эрика в его красный «джип», тот вдруг вскинул голову и пробормотал:
— Старик, можешь ответить мне на один вопрос?
Сэл сел за руль.
— Поведу я.
— Можешь мне сказать, почему нацисты вторглись в Норвегию, а не в Швецию?
Сэл понятия не имел, что нацисты вторглись в Норвегию.
— Нет, не знаю.
Эрик покачал головой.
— Я тоже не знаю, старик. Знаю только, что шведские девицы гораздо стервознее норвежских.
— Постарайся уснуть, Эрик, — сказал Сэл, включая мотор.
— Ладно, — пробормотал Эрик, откинулся на сиденье и громко захрапел.
На полпути к Лос-Анджелесу их все-таки настиг обещанный синоптиками дождь. Сначала на ветровом стекле появилось несколько крупных капель, но потом, когда Сэлу с большим трудом удалось наконец натянуть крышу и обеспечить герметичность салона, небеса разверзлись. Он вовремя успел справиться, со всем этим, и теперь, закурив сигарету, смотрел, как обрушившийся на Джиламонстрскую пустыню ливень мгновенно уходит в выжженную солнцем, сухую почву. Такой же ливень был тогда, ночью в Нью-Орлеане, три года назад. Когда ему удалось бежать.
Право «обновить» пепельницу в собственной машине, несомненно, принадлежало хозяину, считал Сэл, поэтому он отогнул уголок откидного верха машины и выбросил окурок наружу. Этого оказалось достаточно, чтобы его брюки промокли до нитки. В следующую минуту небо расколола от края до края зловещая молния, осветив на мгновенье пустыню, и оглушительный раскат грома сотряс «джип» подобно звуковому торнадо.
— Дай Бог отсюда выбраться, — произнес Сэл, снова включая мотор. Эрик скатился с сиденья на дно машины и, свернувшись калачиком, хрюкал, как настоящий поросенок.
По мере приближения к Лос-Анджелесу дождь не утихал, а расходился все сильнее. Видимость стала настолько скверной, что пришлось снизить скорость до двадцати пяти миль в час, чтобы на совершенно пустом шоссе не съехать на обочину. Сидя за рулем, в полном одиночестве, изолированный от всего мира и физически и морально измученный, Сэл вспомнил дождливый день в Мюнхене, спустя несколько недель после выпуска их первой пластинки. Они с Изабель сидели в машине и ждали, когда вспыхнет зеленый свет. «Дворники» скользили по стеклу, сметая капли дождя с методичностью хорошо вымуштрованных немецких солдатиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Он понимает, когда к нему обращаются по-английски, а не обращаются — не считает это для себя унизительным. Два с половиной года он не был в старых, добрых Соединенных Штатах Америки и вот наконец вернулся. Разве это не здорово, черт побери? Он откинулся на спинку широкой кровати и взял одну из сдвоенных полос «Лос-Анджелес тайме», разбросанных на плюшевом покрывале. Видимо, Изи читала газету перед тем, как отправиться с Карлом на многочисленные интервью. Первая полоса пестрела сообщениями о программе открывающегося на следующий день конкурса «Грэмми». По поводу Изабель развернулась ожесточенная полемика: станет ли она обладательницей призов по всем номинациям, как в свое время Майкл Джексон, или получит всего несколько, как Трэси Чемпен, недавно. Похоже, Изабель в числе претендентов по всем номинациям — «Лучшая исполнительница поп-песен среди женщин»; «Лучшая исполнительница рока и блюза»; «Лучший альбом года»; «Лучшая пластинка года»; «Новая звезда». Ее альбом «Тропик Козерога», помимо всего прочего, претендует на приз за лучшее оформление футляра для альбома.
Критики из «Тайме» сошлись на том, что Изабель завоюет все призы до единого, и, как ни странно, не огорчались по этому поводу. Таинственная Изабель буквально заворожила весь мир.
Прошлой ночью они обсуждали вопрос о том, кому получать приз «Грэмми» за лучшую песню, если он будет присужден Марко. Сэл не хотел стоять на помосте в свете рапиров перед пятьюдесятью миллионами зрителей. Пусть приз в этом случае получает она.
— Но это будет выглядеть странно, — горячилась Изабель. — Просто глупо.
— Вовсе нет, детка. Сплошь и рядом по поручению призера приз получает кто-то другой.
— Но ведь ты сядешь рядом со мной, и жюри конкурса это будет известно.
— Да, это верно, — мягко возражал Сэл, — но, по общему мнению, ты завоюешь все семь призов. И каждое твое появление на сцене ничего, кроме удовольствия, не принесет. Понимаешь, что я имею в виду?
Изабель вдруг резко села в постели и, прищурившись, уставилась на него.
— Почему ты так боишься фотографироваться?
— Э, подожди минутку...
— Не иначе как у тебя есть жена и пяток детей, ты хочешь скрыть это от меня?
— Из...
— А может, целая куча женщин...
— Это не...
— ...в каждом американском городе!
— Нет, Изи, верь мне!
Еще в Канаде, впервые сменив имя, Сэл решил никогда и никому не открывать своей тайны. И теперь, встретив и полюбив Изабель, особенно остро осознавал, сколь неприглядна его прошлая жизнь. Нет, он не может ей открыть правды, так что лучше ему и впредь оставаться Марко Толедано. Она уважала его, как никто на свете, а именно уважения ему больше всего и недоставало в жизни. Даже на минуту она не должна усомниться в его порядочности. Он не вправе взваливать на ее плечи бремя собственных переживаний. Правда может ей причинить только боль.
Сэл стоял под горячим напористым душем, потом надел шерстяной свитер, строгого покроя брюки, свободный блейзер и вышел из бунгало. По дорожке, усыпанной палыми листьями, зашагал к главному зданию, точнее, к отелю.
В баре павильона для поло, куда Сэл заглянул в надежде встретить кого-нибудь из звезд, оказались лишь пронырливые посредники да несколько первоклассных проституток. Он оставил бармену десять долларов на чай, отправился к бассейну, где, несмотря на пасмурную погоду, было, как всегда, многолюдно. В розовых кабинах тучные мужчины толпились у белых телефонных аппаратов, занятые деловыми разговорами, между тем как их щедро оплачиваемые дамы возлежали в шезлонгах и сквозь огромные солнечные очки взирали на небо в ожидании солнца. Без конца сновали взад-вперед официанты с шампанским. Вдруг Сэл заметил англичанина, того самого. До чего гнусный тип! Тогда в Букигеме Сэл страшно завидовал его голосу.
Музыкальные автоматы без конца гоняли его записи. Он сидел на краю бассейна в окружении свиты поклонников из худосочных юнцов, с беззаботным видом болтая ногами в подогретой воде. Конкурент Изабель по трем номинациям: «Песня», «Пластинка», «Лучший альбом года». Сэл уставился на англичанина. «Я никогда не умел петь, как ты, у меня не было такого великолепного голоса. Но сейчас я обрел его. Лучший в мире голос. Голос Изабель».
* * *
Сэл покинул бассейн и вышел на дорогу, ведущую к отелю, когда вдруг услышал позади резко затормозивший автомобиль. Он невольно оглянулся и увидел Эрика за рулем новенького, с иголочки открытого красного «джипа-рэнглера».
— Эй, дружок, иди-ка сюда! — крикнул Эрик, встав на сиденье и глядя поверх ветрового стекла. В яркой гавайской рубашке и мешковатых шортах, он, судя по виду, чувствовал себя в машине как дома.
— Ну, что скажешь, дружок?
Сэл рассмеялся:
— Роскошный вездеход. Где раздобыл?
— Купил. За наличные. Спокойно выложил на прилавок кругленькую сумму.
Сэл не поверил ушам.
— Боже мой, Эрик, это должно стоить...
— Семнадцать тысяч американских долларов. И я выложил их наличными. Думаешь, провернул сделку с наркотиками или еще что-нибудь в этом роде? — Эрик усмехнулся. — Нет, дорогой, просто накопил.
— Может, и так. Видимо, так.
— Давай садись. Отвезу тебя в одно местечко, где давно мечтал побывать.
Сэл влез в автомобиль и устроился в ковшеобразном сиденье.
— Что ты имеешь в виду, Малибу? Венецианское взморье?
Эрик включил мотор, и «джип» рванул с места.
— Нет, парень, там я побывал утром. И, надо сказать, замерз.
На дороге от отеля светофор переключился на красный свет, и Эрик затормозил.
— Нет, мы поедем совсем в другое место.
— Куда же именно?
— В пустыню, дружище. — Он повернулся к Марко с улыбкой. — В Лас-Вегас.
— Погоди, — вскричал Сэл с неподдельной тревогой. — Я не люблю азартные игры. Терпеть не могу...
Но тут зажегся зеленый свет, и Эрик на полной скорости погнал машину по Сансет-бульвару.
* * *
Сэлу никогда не доводилось бывать в пустыне. Ему это было неинтересно. Пустыня совсем не то, что Луизиана, как и все прочие места, где ему пришлось какое-то время жить, а их оказалось немало за последние несколько лет. Париж показался ему всего лишь французским кварталом любого города, только очень большим. Италия запомнилась вкусным обедом в доме его тетушки Лилиан, Лондон обычно ассоциировался с первым осенним днем, ну а эта пустыня... Эта пустыня — совсем другое дело.
— Сколько времени займет дорога в Лас-Вегас? — спросил Сэл, пытаясь перекричать шум мотора.
— Не знаю, старик, минут сорок пять! Возможно, и час!
— Эрик! Но мы едем уже битых два часа!
«Шведская фрикаделька» улыбнулся:
— Значит, старик, мы слишком медленно едем! — И Эрик изо всех сил нажал на акселератор.
* * *
Только спустя четыре часа они увидели неоновый указатель: Лас-Вегас. Невада. Город сверкал огнями, как Четвертого июля, в День независимости Америки. Но сейчас было Рождество, и в лучах заходящего солнца ярко сверкала нарядная елка. Квинтэссенция американской вульгарности, так же, как Новогодний парад, стриптиз или сериалы с бесчисленными убийствами.
— Ты только взгляни, старик! — не переставал удивляться Эрик, когда они проходили по залам казино. В огромных павильонах для азартных игр, похожих на карусели, громко провозглашались ставки и слышался шелест купюр, хмурые типы тасовали колоды и сдавали карты играющим в «очко», в игральных автоматах исчезали монеты, вращались колеса рулеток, а колеса фортуны беспощадно выносили приговор: выиграл — проиграл. Эрик с любопытством разглядывал публику, заполнившую казино: японских туристов и мексиканских тружеников, мрачных американцев китайского происхождения и смеющихся чернокожих, арабов в тысячедолларовых костюмах и стареньких леди в брюках из синтетической ткани. Глаза Сэла блуждали по лицам играющих и зевак: какие типажи! Лукавые хитрецы, солидные проницательные люди, юнцы вполне определенного пошиба.
— Ты посмотри вон туда! — Эрик толкнул Сэла в бок, кивнул на ковбоя в потрепанных джинсах, кожаном жилете и широкополой с пятнами шляпе. Он стоял у стола, где шла игра в «очко», обняв подвыпившую блондинку, цветущую, со светлой кожей и здоровенными титьками. Играл ковбой сразу за троих, и у каждого было сто фишек.
— Черт побери, старик! — прошептал Эрик. — Он играет на пари...
— Триста долларов.
— Надо же такое придумать!
Швед порылся в карманах своих желтовато-зеленых необъятных шортов и извлек пачку долларов.
— Это все, что осталось после покупки машины. — Он пересчитал купюры — тысяча четыреста долларов, и быстро взглянул на Сэла.
— Ну как, дружище?
— Что ты имеешь в виду?
— Ставить на все?
Сэл улыбнулся.
— Если хочешь их потерять — валяй.
Эрик скорчил презрительную мину и решительно тряхнул головой:
— Никогда тебе, дружок, не понять, что такое азарт.
Эрик швырнул деньги на середину стола как раз в тот момент, когда дилер собрался сдавать карты для очередной партии.
Держа купюры веером в тонких холеных пальцах, дилер бесстрастным тоном объявил сидевшему позади них распорядителю:
— Ставка четырнадцать сотен!
Распорядитель подошел к столику, осмотрел деньги, скользнул взглядом по Сэлу и Эрику и кивком головы изъявил согласие. Дилер принялся сдавать карты. У ковбоя оказались двойка и тройка, восьмерка и десятка, король и туз — «Блэк-Джек». У Эрика два туза. У дилера две дамы.
— Черт побери, что же мне делать с таким дерьмом? — спросил Эрик у стоявшего у него за спиной Сэла.
Сэл пожал плечами.
— Ты можешь сделать только одно.
Эрик вопросительно посмотрел на Сэла, но тот молчал.
— Что же я должен сделать, дружище?
— Разбить тузы.
— Разбить? Каким образом?
Сэл достал бумажник, отсчитал четырнадцать стодолларовых купюр, выданный аванс менеджером Карла. И рядом с хрустящими банкнотами положил на красное сукно туза.
— Значит, мы играем вместе, старик? — обрадовался Эрик.
Сэл покачал головой.
— Я же сказал, я — не игрок. Это взаймы. Надеюсь, богачу, который выкладывает за машину наличные, можно доверить такой мизер?
Эрик опять поморщился, изобразив досаду, когда ковбою достались пятерка, шестерка и девятка, что означало полнейшее его поражение. «Ч-е-е-е-е-е-р-т!» — взвыл ковбой. В следующей партии он набрал восемнадцать, но ему опять не повезло, потому что дилер показывал двадцать. Ковбой, казалось, агонизировал. Он взял короля треф и, повернувшись к Эрику и Сэлу, злобно посмотрел на них, как если бы они были повинны в его поражении.
Эрик указал на лежавший на столе туз и взял тройку. Быстро глянул на Сэла и, постучав указательным пальцем по столу, снова вытащил тройку. Семь или семнадцать. Эрик сделал знак дилеру и получил еще одного туза.
— Не повезло, — чуть слышно прошептал Эрик.
— Ты выиграешь, — сказал Сэл. — Он проиграет.
Эрик кивнул, потом медленно поднял указательный палец и так же медленно опустил его на стол. Дилер протянул ему бубновую тройку, и Эрик с облегчением сказал:
— Прекрасно.
Дилер автоматически отсчитал тысячу четыреста долларов: десять зеленых купюр по сто долларов и шестнадцать коричневых по двадцать пять. Потом взглянул на деньги, выложенные Сэлом вместе с тузом.
— Ходи, — сказал Эрик. — Ведь деньги твои.
— Нет, твои, я дал их тебе в долг.
— В таком случае, старик, сыграй за меня.
Сэл побарабанил указательным пальцем рядом с тузом, и дилер вытащил из колоды десятку треф. Как раз то, что требовалось для выигрыша.
Покидая казино с выигрышем в 2800 долларов, Эрик весело смеялся.
— Был момент, старик, — признался он, обняв Сэла за плечи, — когда сердце, казалось, разорвется от волнения. Ты тоже заволновался?
Сэл подумал с минуту и, взглянув в радостные глаза друга, сказал:
— Нет, нисколько.
Эрик сделался вдруг серьезным и с укоризной заметил:
— Конченый ты человек, братец. Не знаешь, что такое азарт.
Сэл улыбнулся, и Эрик продолжал:
— Вот я совсем другое дело! В моем скандинавском теле азартная душа цыгана. — Он обнял рукой шею Сэла и привлек его к себе. — Пойдем со мной, старик.
Эрик попробовал свои силы во всех играх, какие только были в казино. Сэл спокойно наблюдал за ним, дивясь собственной индифферентности. Она даже казалась ему забавной. Его пульс бился ровно, как и сердце, ладони оставались сухими. В общем, его нисколько не волновало, выиграет Эрик или проиграет. Сэл Д'Аморе реагировал бы по-другому. Отчаивался бы при малейшей оплошности и ликовал при любой удаче. Когда победа служила ему поводом для самоутверждения, доказательством того, что он достоин уважения, что пользуется покровительством звезд, каждая проигранная партия воспринималась как свидетельство его никчемности и невезения. Но Сэла Д'Аморе больше не существует. Он умер, умер в кладовке «Толл Колд Уан» и возродился в образе Марко Толедано. Того самого Марко Толедано, чертовски преуспевающего выходца из Канады — автора песен, претендента на приз «Грэмми». Завтра вечером состоится презентация его песен. В этом году, по предварительным подсчетам, Марко Толедано сможет заработать миллион долларов США. Его музыка звучит во всех странах мира. А спит он с Изабель Джемелли. всемирно известной рок-певицей и самой великолепной любовницей из всех, с которыми его сводила судьба. С единственной женщиной, которую он по-настоящему любит.
* * *
Эрик удачно сыграл в кости, еще более удачно в рулетку, проиграл в «баккара» и «Большое колесо», потом опять сыграл в «очко», и снова выиграл. Он даже попытал счастье в совершенно невообразимых по трудности китайских играх «пэй гоу» и «пэй найн». И, как ни странно, выиграл. «Удача начинающего игрока, — думал Сэл. стоя рядом с ним. — Невероятно, но факт, элементарное везение». Сэл равнодушно наблюдал за игрой Эрика, не испытывая ни досады, ни злости, ничего. Азартные игры его давно не интересовали. Не вызывали ни азарта, ни волнения.
К полуночи Эрик был пьян в стельку не только от обилия выпитого, но и от грандиозного выигрыша — двадцать две тысячи долларов.
— Эй, старик, — бормотал Эрик заплетающимся языком. — Не такие уж и большие это деньги. Твоя старуха столько зарабатывает за минуту. И все-таки неплохо, если учесть, что я заработал их за одну ночь.
Сэл, с трудом лавируя в толпе, притащил Эрика к выходу.
— Нам пора, дружище. Надо возвращаться. Изабель, наверное, недоумевает, куда это я подевался. А Карл, этот чертов нацист, небось уже орудует там вместе с гестапо.
Когда Сэл усаживал Эрика в его красный «джип», тот вдруг вскинул голову и пробормотал:
— Старик, можешь ответить мне на один вопрос?
Сэл сел за руль.
— Поведу я.
— Можешь мне сказать, почему нацисты вторглись в Норвегию, а не в Швецию?
Сэл понятия не имел, что нацисты вторглись в Норвегию.
— Нет, не знаю.
Эрик покачал головой.
— Я тоже не знаю, старик. Знаю только, что шведские девицы гораздо стервознее норвежских.
— Постарайся уснуть, Эрик, — сказал Сэл, включая мотор.
— Ладно, — пробормотал Эрик, откинулся на сиденье и громко захрапел.
На полпути к Лос-Анджелесу их все-таки настиг обещанный синоптиками дождь. Сначала на ветровом стекле появилось несколько крупных капель, но потом, когда Сэлу с большим трудом удалось наконец натянуть крышу и обеспечить герметичность салона, небеса разверзлись. Он вовремя успел справиться, со всем этим, и теперь, закурив сигарету, смотрел, как обрушившийся на Джиламонстрскую пустыню ливень мгновенно уходит в выжженную солнцем, сухую почву. Такой же ливень был тогда, ночью в Нью-Орлеане, три года назад. Когда ему удалось бежать.
Право «обновить» пепельницу в собственной машине, несомненно, принадлежало хозяину, считал Сэл, поэтому он отогнул уголок откидного верха машины и выбросил окурок наружу. Этого оказалось достаточно, чтобы его брюки промокли до нитки. В следующую минуту небо расколола от края до края зловещая молния, осветив на мгновенье пустыню, и оглушительный раскат грома сотряс «джип» подобно звуковому торнадо.
— Дай Бог отсюда выбраться, — произнес Сэл, снова включая мотор. Эрик скатился с сиденья на дно машины и, свернувшись калачиком, хрюкал, как настоящий поросенок.
По мере приближения к Лос-Анджелесу дождь не утихал, а расходился все сильнее. Видимость стала настолько скверной, что пришлось снизить скорость до двадцати пяти миль в час, чтобы на совершенно пустом шоссе не съехать на обочину. Сидя за рулем, в полном одиночестве, изолированный от всего мира и физически и морально измученный, Сэл вспомнил дождливый день в Мюнхене, спустя несколько недель после выпуска их первой пластинки. Они с Изабель сидели в машине и ждали, когда вспыхнет зеленый свет. «Дворники» скользили по стеклу, сметая капли дождя с методичностью хорошо вымуштрованных немецких солдатиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52