Да с семьей: женой, детьми, стариками.
– Вы правы. – Фредерик нахмурился еще больше. – А у них самих что-нибудь узнавали? Что или кто их гонит?
– Говорят, какой-то князь тамошний в их пределах зверствует.
– Понятно. – Король с заметным облегчением вздохнул. – Ищут, стало быть, как рыба, где глубже да лучше. Что ж, в ваших степях теперь погуще будет да волков поменьше. Азарцы какие прошения присылали?
– Был от них посланник, и с прошениями. Хотят в подданство наше перейти, торговлю вести, скот разводить, сады разбивать, налоги все чин чином платить, сынов в армию нашу отдавать.
– Так разве ж это плохо? – уже недоуменно пожал плечами Фредерик. – Пусть себе живут. Работящие да верные подданные всякой стране нужны... Нет, ничего плохого пока не вижу.
– То, что они рассказывают про своего князя, страшно. Он может угрожать и нашему государству.
– Что? Нам? Первое, с чем столкнется, это – болота. И они, возможно, будут самым легким препятствием. Армия...
– Вы рассуждаете, как мальчишка. Всегда надо знать, что угрожает. Про азарского князя у нас лишь байки его бывших подданных, преувеличенные страхом.
– Значит, отправим разведчиков. Потом – по ситуации...
– Это уже разумней, – кивнул старик. – Правда, наши белолицые разведчики никак не смогут тайно разведывать среди краснолицего населения.
Фредерик улыбнулся:
– Я бы предложил вам, уважаемый сэр Гитбор, быть моим советником. Пока ни от кого не слыхал я более полезных советов, как от вас.
– Почетно, почетно. Но не советником – просто советчиком, – хитро мигнул Гитбор.
Король, все улыбаясь, кивнул. Официальной должности старик не хотел – много хлопот придется на себя брать. С него и Судейства южного хватало, которое к тому же в последнее время стало сильней заботить. И Фредерик посчитал, что Гитбор преувеличивает, говоря о проблемах своего округа. «Поживем – увидим. Не все сразу», – думал молодой Король.
– Что ж. С этим, право, разберемся, – вновь заговорил, присаживаясь в кресло напротив широкого кабинетного стола, Гитбор, – есть ведь еще проблема.
– Да?
– Вы, юноша. Вы и ваше будущее. Стране нужен сильный Король, с вполне очерченным будущим.
– Мое будущее призрачно?
– С большего – да. Тот младенец, что трогательно посапывает в вашей спальне – слишком призрачный маяк для страны. То, что было этой зимой...
– Я знаю. Дама Ванда уже доложила, – с намеренно плохо скрываемой досадой упредил Фредерик.
– Отлично. Стало быть, экономим время, – тряхнул головой Гитбор. – Женитьба – вот чего от вас ждут. Даже требуют. По крайней мере, я требую. Слабый здоровьем наследник... Простите, Королевству, Королевскому дому нужно не это...
«Обложили, со всех сторон»; – заскрипел зубами Фредерик, а вслух сказал:
– Моя судьба – мое дело...
– Уже нет. Давно – нет. Вы приняли Корону согласно завещанию Короля Доната. Вы и ваши потомки отныне – Короли Южного Королевства. И ваша жизнь и их жизнь принадлежит стране, каждому ее жителю...
– А если я передам корону другому?
– Отречение? – нахмурился Гитбор. – Причина? Веская!.. Вы не безумец. Хоть и оставили на год страну, очертя голову бросившись неведомо куда. Но тут все понятно и никто вас не винит: горе, в самом деле, лучше переносить, путешествуя... Безумие – вот единственная причина для отречения. И то здесь решение примете не вы, а Благородное Собрание... Корона – это дар, это крест, который посылает Господь. Отказываться от нее – усомниться в Нем. Вы же знаете, чем это чревато. Вечное изгнание... Считайте, что я не слышал ваших слов об отречении, юноша! – Гитбор говорил вполголоса, но жестко и четко, словно рубил.
– Обложили, со всех сторон, – теперь вслух сказал молодой человек, совсем поникнув головой.
– Можно сказать и так, – кивнул Гитбор. – Право, не понимаю. Вы так сопротивляетесь женитьбе, словно я предлагаю вам разрушить Главный Собор страны... Ну так что скажете?
Фредерик взъерошил волосы. В какой уже раз за последние две недели? «Оттянуть, как можно дальше оттянуть...»
– После праздников. Отвечу после праздников. Вы и так загнали меня в угол...
– Думаете собраться с мыслями и дать отпор? – скептически поинтересовался старик.
– Надежда умирает последней, – парировал Фредерик не менее колким тоном.
Гитбор пожал плечами и спросил:
– Отчего такое сопротивление?
Молодой человек не ответил.
– Может быть, всему виной эта красавица Марта, что нянчит королевича? Вы же понимаете: тут никакой надежды нет... Вы можете сделать ее любовницей, но и только. В супруги вам она не годится, и хранить ей верность...
– Я верен лишь своей законной и единственной супруге – Коре! Насколько помню, это не противоречит ни заповедям Первой книги, ни морали, – оборвал его Фредерик.
Старик покачал головой:
– Вам ли, бывшему Судье, не знать, как недопустимо в нашем круге отпускать на волю эмоции и чувства. Хранить верность покойной жене – эта роскошь для простых людей, не обремененных властью и ответственностью за судьбу целой страны.
– Все это я знаю, и получше, чем кто-либо, – глухо ответил Король.
– Тогда вы знаете, что делать, – кивнул Гитбор. – Итак, после празднеств я жду вашего ответа.
– Да, – тряхнул головой Фредерик.
Судья Гитбор поклонился и вышел из кабинета.
Король прерывисто выдохнул воздух и обратил внимание на то, что ладони судорожно сжаты в кулаки. Он расслабил руки.
– Нет мне добра от короны, – прошептал.
За окном совсем потемнело, хоть был только полдень, а потом раскатисто громыхнуло. Сильный порыв ветра с шумом ворвался в открытую дверь, что вела на террасу, и затрепал тяжелые портьеры, словно они были легкими деревенскими занавесками.
Фредерик встал в поток воздуха – его голова горела, и что-то тяжелое, нудное, болезненное просилось из глаз и из груди наружу. Год прошел, и боль почти затихла. Но теперь, когда он вернулся на родину, оказалось, что боль никуда не делась: она просто ждала его здесь. Чтоб начать терзать с новой силой...
Он вышел на террасу под неистовый ливень, что с громом и молнией обрушился на город...

Гарет после сытного молока уснул прямо на руках кормилицы.
– Ишь, замаялся, – улыбалась та, покачивая малыша.
Марта закрыла ставни, задернула шторы, уложила королевича в колыбель. Снаружи ярился гром, сгустившуюся тьму разрывали проблески молний, барабанил дождь.
– Иди, отдыхай, – кивнула она кормилице.
Дверь в кабинет пару раз хлопнула – оттуда рвался холодный ветер. «Видно, забыли окно закрыть, – с такой мыслью девушка прошла в кабинет.
Она отдернула треплемые ветром портьеры, чтоб закрыть дверь на террасы, и остановилась.
Там, под проливным дождем стоял Фредерик. Его фигура в черных одеждах была тонкой и зыбкой. Он опирался на балюстраду, ссутулившиеся плечи чуть заметно подрагивали.
Марта помедлила, решилась, ступила под дождь и подошла к нему. Осторожно тронула за руку.
Фредерик обернулся. По его почти белому, но спокойному, лицу текли потоки... Дождя? Слез? Только крепко сжатые губы дрожали почти незаметно, как и плечи.
Ни слова не говоря, не обращая внимания на рассвирепевшую грозу, что громовыми раскатами сотрясала мир, на воду, что насквозь промочила одежду, волосы, Марта обняла Фредерика, прижалась крепче. И тогда почувствовала, какие горькие беззвучные рыдания рвут его грудь, его горло, все его существо, не находя выхода.
– Поплачьте и вы теперь. И будет легче, и будет все хорошо, – шепнула девушка. – Быть слабым – это иногда необходимо...
Он не сопротивлялся объятиям. Обнял в ответ и беззвучно заплакал, уткнувшись лицом в ее тонкое плечо...

Гроза кончилась так же быстро и внезапно, как началась. Свежий ветер спешил разогнать тяжелые темно-серые тучи, а солнце дерзко пробивало их лучами. И скоро Белый Город, слегка потрепанный водными потоками, засиял белее улицами и домами. Вновь распахнулись окна, зажурчала речь, забегали по лужам босиком загорелые дети...
В трактире «Жирный бочок» недалеко от Королевского дворца барон Криспин чокался с капитаном Бартом за счастье и долгие годы своих детей. Напротив стариков, увлеченных беседой, сидели молодожены – Элиас и Роксана. Склонив светловолосые головы, они шепотом наговаривали друг дружке всякие нежности и приятности. На другом конце длинного, заставленного аппетитными блюдами стола расположились мастер Линар и Орни. У них тоже было много тем для беседы...
А из высокого окна Королевского Дворца на блистающую, залитую ярким солнцем столицу смотрел человек. Его кожаная одежда была черна, волосы – тронуты серебристой сединой, лицо – красиво и сурово, а в пронзительных серых глазах мерцала влагой боль. Отныне она никогда не исчезнет, навсегда поселится в них, на самом дне, медленно опустошая сердце и душу.
Пусть даже за его спиной – нежный и любимый сын уютно спит в колыбели.
Пусть даже рядом – темноволосая девушка, прекрасней которой лишь душистая июльская ночь со звездопадами во все небо и растущей луной.
Пусть даже перед ним – целое Королевство, огромное и красивое, богатое и могучее...


КОНЕЦ.




1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48