– Я освобождаю тебя от ответственности за ослушание и от обязательств «запасного варианта». Ты мне ничего не должен – я тебе. Можешь ехать к отцу и спокойно продолжать свою гвардейскую карьеру.
Элиас ждал всего, но не этого. Он взбунтовался:
– Но так нельзя! Я не согласен!
– Не хочешь быть гвардейцем? – Фредерик удивленно приподнял бровь.
– Это, конечно, очень почетно, но... – Элиас вдруг смолк: не очень-то ему хотелось вот так сразу выдавать свои тайные желания. – Если по правде, мне больше по душе быть в твоей команде, Фред.
– И это он говорит после того, как ослушался меня! – возмутился Западный Судья, ударив кулаками в постель и охнув при этом от боли. – Черт! Как я сказал, так и будет. Я не могу больше тебе доверять. Так что нынче же отправляйся в Белый Город к отцу и приступай к своим гвардейским обязанностям.
Элиас опустил голову и вышел.
11
Начинать дознание Коры было намного сложнее. Во-первых, Фредерик никак не мог себе позволить придушить ее, как Элиаса, во-вторых, тяжело допытывать человека, который заботливо поправляет тебе подушки, одеяла, приносит воду и чуть ли не с ложки кормит (правда, в этом случае Судья сердито отобрал ложку у девушки). Однако Кора, надо отдать ей должное, все прекрасно понимала и первой начала тяготивший Фредерика разговор.
– Ты зря обидел мастера Элиаса, Фред.
– Он уже тебе жалуется? – съязвил Судья, прожевав творожную булочку.
– Нет. Я просто увидела, что после разговора с тобой он крайне подавлен. Мы с недавних пор с ним Друзья, я и поинтересовалась, что ж такое наговорил ему Судья Фредерик... Зачем ты так с ним? Парень хочет быть твоим помощником. И разве он не доказал свою преданность, когда спас тебя и Марту. Он ведь рисковал.
– Да, он очень рисковал, когда ввел тебя в курс дела.
– Разве это привело к плохому?
– Я не знаю, что будет дальше, киска. Я не знаю, что ты сделала. И я уверен, что ты мне ничего не расскажешь. Одно мне стало ясно: ты поддерживаешь связи с кланом Секиры и, возможно, со своим отцом, а это ничем не оправдать.
– Даже спасением твоей жизни?
– Откуда мне знать, для чего ты это сделала? Может быть затем, чтобы я стал доверять тебе.
– Это бесполезно, лорд Фредерик, – горько усмехнулась Кора. – Ты никому никогда не станешь доверять. Твоя самоуверенность – это огромный монстр, который пожирает всех, кто пытается быть рядом с тобой! Ты думаешь, что быть одному – это замечательно? Поверь мне, я знаю, каково это. Я ушла из клана, еще не зная тебя, потому что чувствовала: то, что делает отец и его люди – не для меня, я не могу жить среди такого. Может, это кровь матери виновата. Но моя мать умерла, а мой отец, – тут она тяжко вздохнула, – он проклянет меня за то, что я сделала. Я ведь пришла к нему и сказала, что хочу быть с ним вместе, хочу стать такой же, как он. И отец поверил, доверился мне, он поцеловал меня, он снова назвал меня своей девочкой... И я предала его, чтоб помочь тебе... А как еще можно было узнать, что он замышляет? Как еще можно было спасти тебя? И вот теперь и ты отталкиваешь меня за то, что я сделала... О, Фред, ты хоть с кем-нибудь бываешь добр? Именно добр, а не справедлив? Потому что твоя справедливость жестокая и нечеловеческая!
С этими словами, сказанными в крайнем волнении и даже со слезами, девушка выбежала из комнаты. Судья же чувствовал себя прескверно. Он ничего не узнал, выслушал нелицеприятное мнение о себе и поссорился с той, с которой никак не хотел ссориться.
Будучи в таком не самом радужном настроении, он вызвал к себе Марка и потребовал все новости за те две с лишним недели, которые провел в болезни. Судью интересовало многое, особенно же то, напали ли на след Филиппа и остальных кланщиков.
– На прошлой неделе – разбойное нападение на торговый караван у западной границы, – тусклым тоном докладывал Марк, шелестя донесениями. – Из торговцев и их людей никто не пострадал. Бандитов поймали на следующие же сутки, из четверых двое убиты. Награбленное вернули владельцам. Они заплатили все полагающиеся пошлины... В селении Светозори сгорели три усадьбы, погорельцы обратились с прошением к своему лендлорду, тот отказал в помощи. Люди ютятся в шалашах, а зима на подходе. Сэр Гай побывал там и все уладил: для них на деньги лендлорда уже строится жилье, собирается все необходимое...
– Что с Юханом? – спросил Судья.
– Он не может говорить: повреждены голосовые связки. Пока молчит, лечит ногу и горло.
– Но писать-то он умеет! Пытки применяли?
– К раненому? Сэр! – с укором молвил Марк.
– Не спорить! – рявкнул Фредерик. – Полагаю, пытками уже давно и немого заставили бы говорить. Что за сиропство? Ты забыл, каким делом мы сейчас занимаемся? Заговор против Короля и всего Королевства! Немедленно отправляйся в тюрьму и допрашивай Юхана! С пристрастием! Завтра чтоб были сведения!
– Да, сэр. – Марк поклонился и вышел.
Фредерик вновь откинулся на подушки: он устал и хотел спать. Почти весь день прошел в разговорах, а точнее – в препирательствах различного рода. Поэтому Судья закрыл глаза и совершенно спокойно уснул...
А в нижнем зале постоялого двора Кора прощалась с Элиасом.
– До свиданья, мастер Элиас. – Она, улыбаясь, протянула ему руку, которую юноша поспешил поцеловать. – И спасибо за все...
– Вы так печальны, – заметил Элиас. – Что он наговорил вам?
– Неважно. Он расстроит кого угодно. Умеет это делать, – невесело усмехнулась девушка. – Впрочем, мне не привыкать.
Мимо них, буркнув «до свиданья», прошел нахмуренный Марк.
– Вот и ему досталось, – вздохнула Кора. – Врагам Западного Судьи не позавидуешь, но и другом его быть несладко.
– А как же вы? – начал Элиас. – Вы ведь любите его, неужели ему и на это плевать? Простите, это не мое дело, но я не могу видеть, как вы страдаете из-за его черствости. Да если бы я был на его месте! – Тут он запнулся и густо покраснел.
Кора лишь покачала головой:
– Вы не на его месте, поэтому не стоит ничего говорить. И давайте не будем больше обсуждать эту тему и вспоминать мои откровения. Я призналась вам во всем лишь для того, чтобы помочь Фредерику. А теперь, прошу, забудьте все, что говорилось. Это касается только меня и его.
Элиас вновь поник – слишком резко прозвучали последние слова. Кора поспешила смягчить сказанное:
– Простите. Наверное, это настроение Фредерика заразно, – улыбнулась она. – Я, в самом деле, так благодарна вам. Поверьте, я не забуду, что вы помогли мне. Вы мой друг, мастер Элиас, ведь правда?
– А вы – мой, – поспешил ответить юноша.
К ним спустилась Марта. Кора одарила ее ледяным взглядом и, кивнув Элиасу, ушла.
Черноволосая красавица приблизилась к Элиасу и глянула так, что он вновь задрожал. «Остается только решить, какая из двух лучше, – подумал юноша. – Только, похоже, от дамы Коры лихорадки у меня не бывает».
– Уезжаете? – довольно печальным тоном спросила она.
– Да, Фредерик отсылает меня в Белый Город к отцу. Говорит, что больше не нуждается в моих услугах, – поспешил нажаловаться Элиас.
– Не придавайте этому значения, – сказала Марта. – Он со всеми резок, иногда и без причины. Хотя причина все же есть.
– Какая же?
Марта улыбнулась:
– Вы хотите, чтоб я так вот сразу раскрыла вам его слабое место? Мастер Элиас, вы наивны.
– А как вы узнали о слабом месте Судьи?
– Я знаю его достаточно, чтобы самой догадаться о причинах этой черствости. Понимаете, это мы с вами обычные люди, а он – Судья. В этом все дело.
Элиас ничего не смог ответить, потому что мало понял.
Марта вновь глянула на него бездонными черными глазами, и сердце его закачалось, словно лодка на волнах.
– Как ваша рука? – спросил он.
– А! Все в порядке. Почти не беспокоит. – Девушка улыбнулась так по-доброму, что и Элиас расплылся в улыбке.
– Ну я пойду – лошадь уже готова, вещи собраны, – сказал он и вдруг взял ее за руку. – Я бы хотел увидеть вас как-нибудь еще.
Марта смотрела удивленно. Элиас же краснел.
– Голубиная почта! Конечно же! Обещайте, что пришлете мне письмо, чтобы я знал, где искать вас, – плюнув на смущение, заговорил он. – А я отвечу или сам приеду. Обещаете?
– Хорошо, – чуть порозовев, ответила Марта. – Вы странный, мастер Элиас.
– Нет, просто... вы мне очень нравитесь, – решился юноша и почувствовал, как уши его запылали.
Марта прикрыла рот ладонью, смущенно улыбаясь. Элиас с облегчением вздохнул: сказал и сказал, теперь пусть делает выводы. Девушка вдруг быстро поцеловала его в щеку.
– Я запомню ваши слова, мастер Элиас... Пока же позвольте проводить вас до лошади...
Фредерика разбудил мастер Линар бодрым возгласом «Время перевязки». Судья со вздохом откинул одеяло с больной ноги, поморщился, когда сняли бинты.
– Что ж, – балагурил доктор. – С каждым днем все лучше и лучше. Согласитесь, господин Судья, что мой бальзам – чудо.
– Я вам уже это говорил, – отозвался Фредерик.
– Вы помните? Отлично. Давайте-ка удобрим еще раз. – Он нещадно протер душистым тампоном рану, заставив Судью скрежетнуть зубами. – Мне всегда нравилась ваша выдержка, сэр... Теперь голову, если позволите.
– Ради бога, – отвечал тот: эта рана его уже почти не беспокоила.
Фредерик приготовился скучать, когда от мастера Линара поступил неожиданный вопрос:
– Почему вы так резки со своими друзьями?
– С кем?
– С мастером Элиасом, дамой Корой, Мартой, Марком, со мной, в конце концов?
– Вы и себя относите к моим друзьям? – холодно спросил Фредерик.
– Простите, сэр. – Доктор чуть смутился. – Да, быть может, я просто лечу ваши раны. Ну а остальные?
– Мастер Линар, у меня нет друзей. У меня есть помощники: Марк, Марта, много других; с Элиасом просто судьба свела. Право, нужно отдать ему должное, малый подает большие надежды... А дама Кора... Впрочем, вы и так уже много услышали.
– Сэр, вы не правы...
– Не вмешивайтесь! – вдруг грубо оборвал его Фредерик. – Вот что я скажу вам, мастер Линар, да и всем остальным при случае: не стоит набиваться мне в друзья! У меня их нет и быть не может! Я – Судья и лишние привязанности делают меня уязвимым. Так случилось с Мартой... Бог мой! Прав был Марк, когда советовал мне оставить ее бандитам! – неожиданно выдал он.
– Сэр, что вы говорите?! – Линар даже на месте подскочил.
– То, что сейчас пришло мне в голову! – Фредерик нервно возвысил голос. – Из-за нее я лежу сейчас здесь, не имея возможности двинуться, и выслушиваю вас и всех остальных! А это не доставляет мне никакого удовольствия! Я не исповедник и не желаю сам исповедоваться!
Последние слова он выкрикнул и бессильно упал в подушки.
– Простите, сэр, – поклонился доктор, – я не должен был беспокоить вас глупыми вопросами.
– Будет лучше, если вы уйдете, – заметил Фредерик, борясь с мушками, что пестрели у него перед глазами.
– После осмотра ваших ребер я так и сделаю, – сказал мастер Линар. – Позволю лишь сообщить, что все готово к вашему отъезду. Завтра утром можно отправляться.
– Куда? – упавшим голосом спросил Судья.
– В ваше поместье, сэр.
– Разве я распоряжался насчет этого?
– Будучи в забытьи, вы бредили им.
– Я?!
– Ваши дру... помощники, точнее – дама Кора, она решила, что будет лучше исполнить это ваше подспудное желание. В самом деле, выздоравливать лучше всего в милых сердцу местах.
– Интересно, – слегка розовея, забубнил Судья, – чего еще я подспудно нажелал?
– Вам лучше спросить у дамы Коры. Она почти не отходила от вас и старалась, чтобы больше никто не слышал вашего бреда... А теперь позвольте осмотреть ваши ребра, сэр.
Закончив, мастер Линар молча поклонился и вышел из комнаты.
– Та-ак, – протянул Фредерик, пытаясь взъерошить волосы на голове и натыкаясь пальцами на бинты. – Хитрая лиса! Что ж я такое наболтал?
12
Агата сидела в крытой повозке рядом с Фредериком, то и дело любопытно выглядывала наружу.
– И этот лес твой? – спрашивала она.
– Мой, – наверно в десятый раз устало отвечал Судья. – Тут все мое, я ж тебе говорил.
– А зачем тебе одному столько? – округлила глаза малышка.
– Хороший вопрос, – пробормотал Фредерик и пожал плечами.
Они ехали по его землям. Огромное поместье Судьи включало в себя около десятка больших деревень, множество хуторов и мелких селений, четыре города, леса, поля, луга и занимало почти четверть Западного округа.
Фредерик не стал противиться решению Коры перевезти его в поместье: он был даже рад этому. Правда, чувствовал себя немного растерянным: он не появлялся в Теплом снеге около десяти лет и не знал, что его там ждет. Правда, Западный Судья регулярно получал письма от своей нянюшки, дамы Ванды, которая заведовала в его отсутствие поместьем. Она всегда писала почти одно и то же: сообщала о последних новостях сельскохозяйственного плана, делилась соображениями насчет той или иной перестановки в замке и прочее, прочее. Заканчивала длинное послание, написанное замысловатыми завитушками, всегда одинаково: что ждем-де не дождемся «ненаглядного Фреда». Иногда Судье от нянюшки перепадали эпитеты «мой карапузик» и «малышок». Такие письма наводили на Фредерика тоску: после них никак не хотелось ехать в Теплый снег и подвергаться излишней опеке дамы Ванды.
Но теперь он должен был признать, на родину ему хотелось. К тому же с ним ехала Агата Вельс, и ее он втайне готовился подставить опекам нянюшки вместо себя.
Кора также сопровождала Судью. На его хмурый вопрос: «Ты поедешь со мной после того, что мы друг другу наговорили?» она ответила, что делает скидку на его раненую голову. «Я тоже хороша – накричала на больного», – мило улыбаясь, заметила девушка и поцеловала его в уже выбритую щеку.
Теперь она весело гарцевала на Крошке рядом с Мартой, Марком и мастером Линаром. Кроме них Западного Судью эскортировал отряд солдат из гарнизона Зимнего Порта. Агата должна была ехать в другой повозке, куда перебирались, устав от езды верхом, дамы, но девочка пересела к Судье. Он, в отличие от Коры и Марты, никуда не мог сбежать от бесконечных вопросов Агаты.
– Когда тебя принесли к Леону, я думала – ты умер, – честно рассказывала малышка. – Как мой папа. Я даже плакала.
– Спасибо, – кисло отвечал Судья.
– Из тебя столько крови натекло! Я видела, хоть мне и не давали смотреть. В тебе сейчас мало крови? Ты белый. А мои щеки румяные. Леон давал мне вареные бураки – я не люблю бураки.
Фредерик лишь понимающе приподнимал брови: вареную свеклу он тоже не любил. Болтовня Агаты создавала умиротворяющий фон, в котором мысли текли неторопливо, но основательно. А подумать следовало о многом.
Марк допросил Юхана, как было велено – с пристрастием, но ничего не добился: пытошники сломали разбойнику ключицу, отрезали ухо, прижигали каленым железом пятки и подмышки – и никакого результата. Юхан хрипел, стонал, орал, насколько позволяли травмированные связки, но ничего не сказал, ничего не написал. Однако мысли Западного Судьи, уже в который раз, оборотились к прошлому. Он много раз задавал себе вопрос: с чего все началось? Какие же счеты были у бандита Филиппа с его отцом? Почему именно Судья Гарет стал первой высокопоставленной жертвой главы клана Секиры? «Сколько лет прошло, а ответ все не найден, – думал Фредерик. – Может, потому что я его и не искал. Отгородился от прошлого, как забором». Прошлое никогда не хотелось вспоминать, а тем более – ворошить: там остался окровавленный труп отца во дворе родного дома, сошедшая с ума мать, которая, возможно, сама довела себя до смерти, и казавшееся бесконечно долгим одинокое детство в мрачном замке Северного Судьи, мало похожее на детство, больше – на пребывание в солдатских казармах...
Фредерик посматривал в окно на грациозную Кору. Она прекрасно держалась в седле, выгодно причесав волосы, позволив им развеваться огненным знаменем за головой. «Она вряд ли в курсе дел своего отца». Невольно залюбовался ею. Молода, красива, любит тебя, чего ж еще, Судья Фредерик? И именно потому, что ты Судья, – ничего больше...
– Когда ты женишься? – Вопрос более чем внезапный, сопровожденный чувствительным толчком вбок – отозвались заживающие ребра.
– А?
– Ну когда ты женишься на Коре? – Агата сделала лицо, говорившее: какой же ты непонятливый.
– Наверное, никогда, – рассеянно отвечал Судья, продолжая следить за рыжей всадницей – она, право, его завораживала.
– Тогда женишься на мне! – заявило дитя. – Подождешь, когда я вырасту!
– Ты собралась за меня замуж? – расхохотался Фредерик. – Ты же постоянно дуешься на меня.
– Ну и что. Я вырасту и не буду дуться.
Взгляд ее голубых глаз, слишком серьезный для пятилетней девочки, рассмешил Судью, и он забыл о своих мрачных мыслях, когда Агата уселась рядом и взяла его за руку.
К окну подъехал Марк:
– Замок, сэр.
– Мой замок, – поспешил заметить Фредерик, увидав, как Агата открыла рот для очередного вопроса.
Цветущий замок – так называлось огромное старинное строение из крупного дикого камня, венчавшее, словно корона, остров посреди большого, спокойного, лесного озера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Элиас ждал всего, но не этого. Он взбунтовался:
– Но так нельзя! Я не согласен!
– Не хочешь быть гвардейцем? – Фредерик удивленно приподнял бровь.
– Это, конечно, очень почетно, но... – Элиас вдруг смолк: не очень-то ему хотелось вот так сразу выдавать свои тайные желания. – Если по правде, мне больше по душе быть в твоей команде, Фред.
– И это он говорит после того, как ослушался меня! – возмутился Западный Судья, ударив кулаками в постель и охнув при этом от боли. – Черт! Как я сказал, так и будет. Я не могу больше тебе доверять. Так что нынче же отправляйся в Белый Город к отцу и приступай к своим гвардейским обязанностям.
Элиас опустил голову и вышел.
11
Начинать дознание Коры было намного сложнее. Во-первых, Фредерик никак не мог себе позволить придушить ее, как Элиаса, во-вторых, тяжело допытывать человека, который заботливо поправляет тебе подушки, одеяла, приносит воду и чуть ли не с ложки кормит (правда, в этом случае Судья сердито отобрал ложку у девушки). Однако Кора, надо отдать ей должное, все прекрасно понимала и первой начала тяготивший Фредерика разговор.
– Ты зря обидел мастера Элиаса, Фред.
– Он уже тебе жалуется? – съязвил Судья, прожевав творожную булочку.
– Нет. Я просто увидела, что после разговора с тобой он крайне подавлен. Мы с недавних пор с ним Друзья, я и поинтересовалась, что ж такое наговорил ему Судья Фредерик... Зачем ты так с ним? Парень хочет быть твоим помощником. И разве он не доказал свою преданность, когда спас тебя и Марту. Он ведь рисковал.
– Да, он очень рисковал, когда ввел тебя в курс дела.
– Разве это привело к плохому?
– Я не знаю, что будет дальше, киска. Я не знаю, что ты сделала. И я уверен, что ты мне ничего не расскажешь. Одно мне стало ясно: ты поддерживаешь связи с кланом Секиры и, возможно, со своим отцом, а это ничем не оправдать.
– Даже спасением твоей жизни?
– Откуда мне знать, для чего ты это сделала? Может быть затем, чтобы я стал доверять тебе.
– Это бесполезно, лорд Фредерик, – горько усмехнулась Кора. – Ты никому никогда не станешь доверять. Твоя самоуверенность – это огромный монстр, который пожирает всех, кто пытается быть рядом с тобой! Ты думаешь, что быть одному – это замечательно? Поверь мне, я знаю, каково это. Я ушла из клана, еще не зная тебя, потому что чувствовала: то, что делает отец и его люди – не для меня, я не могу жить среди такого. Может, это кровь матери виновата. Но моя мать умерла, а мой отец, – тут она тяжко вздохнула, – он проклянет меня за то, что я сделала. Я ведь пришла к нему и сказала, что хочу быть с ним вместе, хочу стать такой же, как он. И отец поверил, доверился мне, он поцеловал меня, он снова назвал меня своей девочкой... И я предала его, чтоб помочь тебе... А как еще можно было узнать, что он замышляет? Как еще можно было спасти тебя? И вот теперь и ты отталкиваешь меня за то, что я сделала... О, Фред, ты хоть с кем-нибудь бываешь добр? Именно добр, а не справедлив? Потому что твоя справедливость жестокая и нечеловеческая!
С этими словами, сказанными в крайнем волнении и даже со слезами, девушка выбежала из комнаты. Судья же чувствовал себя прескверно. Он ничего не узнал, выслушал нелицеприятное мнение о себе и поссорился с той, с которой никак не хотел ссориться.
Будучи в таком не самом радужном настроении, он вызвал к себе Марка и потребовал все новости за те две с лишним недели, которые провел в болезни. Судью интересовало многое, особенно же то, напали ли на след Филиппа и остальных кланщиков.
– На прошлой неделе – разбойное нападение на торговый караван у западной границы, – тусклым тоном докладывал Марк, шелестя донесениями. – Из торговцев и их людей никто не пострадал. Бандитов поймали на следующие же сутки, из четверых двое убиты. Награбленное вернули владельцам. Они заплатили все полагающиеся пошлины... В селении Светозори сгорели три усадьбы, погорельцы обратились с прошением к своему лендлорду, тот отказал в помощи. Люди ютятся в шалашах, а зима на подходе. Сэр Гай побывал там и все уладил: для них на деньги лендлорда уже строится жилье, собирается все необходимое...
– Что с Юханом? – спросил Судья.
– Он не может говорить: повреждены голосовые связки. Пока молчит, лечит ногу и горло.
– Но писать-то он умеет! Пытки применяли?
– К раненому? Сэр! – с укором молвил Марк.
– Не спорить! – рявкнул Фредерик. – Полагаю, пытками уже давно и немого заставили бы говорить. Что за сиропство? Ты забыл, каким делом мы сейчас занимаемся? Заговор против Короля и всего Королевства! Немедленно отправляйся в тюрьму и допрашивай Юхана! С пристрастием! Завтра чтоб были сведения!
– Да, сэр. – Марк поклонился и вышел.
Фредерик вновь откинулся на подушки: он устал и хотел спать. Почти весь день прошел в разговорах, а точнее – в препирательствах различного рода. Поэтому Судья закрыл глаза и совершенно спокойно уснул...
А в нижнем зале постоялого двора Кора прощалась с Элиасом.
– До свиданья, мастер Элиас. – Она, улыбаясь, протянула ему руку, которую юноша поспешил поцеловать. – И спасибо за все...
– Вы так печальны, – заметил Элиас. – Что он наговорил вам?
– Неважно. Он расстроит кого угодно. Умеет это делать, – невесело усмехнулась девушка. – Впрочем, мне не привыкать.
Мимо них, буркнув «до свиданья», прошел нахмуренный Марк.
– Вот и ему досталось, – вздохнула Кора. – Врагам Западного Судьи не позавидуешь, но и другом его быть несладко.
– А как же вы? – начал Элиас. – Вы ведь любите его, неужели ему и на это плевать? Простите, это не мое дело, но я не могу видеть, как вы страдаете из-за его черствости. Да если бы я был на его месте! – Тут он запнулся и густо покраснел.
Кора лишь покачала головой:
– Вы не на его месте, поэтому не стоит ничего говорить. И давайте не будем больше обсуждать эту тему и вспоминать мои откровения. Я призналась вам во всем лишь для того, чтобы помочь Фредерику. А теперь, прошу, забудьте все, что говорилось. Это касается только меня и его.
Элиас вновь поник – слишком резко прозвучали последние слова. Кора поспешила смягчить сказанное:
– Простите. Наверное, это настроение Фредерика заразно, – улыбнулась она. – Я, в самом деле, так благодарна вам. Поверьте, я не забуду, что вы помогли мне. Вы мой друг, мастер Элиас, ведь правда?
– А вы – мой, – поспешил ответить юноша.
К ним спустилась Марта. Кора одарила ее ледяным взглядом и, кивнув Элиасу, ушла.
Черноволосая красавица приблизилась к Элиасу и глянула так, что он вновь задрожал. «Остается только решить, какая из двух лучше, – подумал юноша. – Только, похоже, от дамы Коры лихорадки у меня не бывает».
– Уезжаете? – довольно печальным тоном спросила она.
– Да, Фредерик отсылает меня в Белый Город к отцу. Говорит, что больше не нуждается в моих услугах, – поспешил нажаловаться Элиас.
– Не придавайте этому значения, – сказала Марта. – Он со всеми резок, иногда и без причины. Хотя причина все же есть.
– Какая же?
Марта улыбнулась:
– Вы хотите, чтоб я так вот сразу раскрыла вам его слабое место? Мастер Элиас, вы наивны.
– А как вы узнали о слабом месте Судьи?
– Я знаю его достаточно, чтобы самой догадаться о причинах этой черствости. Понимаете, это мы с вами обычные люди, а он – Судья. В этом все дело.
Элиас ничего не смог ответить, потому что мало понял.
Марта вновь глянула на него бездонными черными глазами, и сердце его закачалось, словно лодка на волнах.
– Как ваша рука? – спросил он.
– А! Все в порядке. Почти не беспокоит. – Девушка улыбнулась так по-доброму, что и Элиас расплылся в улыбке.
– Ну я пойду – лошадь уже готова, вещи собраны, – сказал он и вдруг взял ее за руку. – Я бы хотел увидеть вас как-нибудь еще.
Марта смотрела удивленно. Элиас же краснел.
– Голубиная почта! Конечно же! Обещайте, что пришлете мне письмо, чтобы я знал, где искать вас, – плюнув на смущение, заговорил он. – А я отвечу или сам приеду. Обещаете?
– Хорошо, – чуть порозовев, ответила Марта. – Вы странный, мастер Элиас.
– Нет, просто... вы мне очень нравитесь, – решился юноша и почувствовал, как уши его запылали.
Марта прикрыла рот ладонью, смущенно улыбаясь. Элиас с облегчением вздохнул: сказал и сказал, теперь пусть делает выводы. Девушка вдруг быстро поцеловала его в щеку.
– Я запомню ваши слова, мастер Элиас... Пока же позвольте проводить вас до лошади...
Фредерика разбудил мастер Линар бодрым возгласом «Время перевязки». Судья со вздохом откинул одеяло с больной ноги, поморщился, когда сняли бинты.
– Что ж, – балагурил доктор. – С каждым днем все лучше и лучше. Согласитесь, господин Судья, что мой бальзам – чудо.
– Я вам уже это говорил, – отозвался Фредерик.
– Вы помните? Отлично. Давайте-ка удобрим еще раз. – Он нещадно протер душистым тампоном рану, заставив Судью скрежетнуть зубами. – Мне всегда нравилась ваша выдержка, сэр... Теперь голову, если позволите.
– Ради бога, – отвечал тот: эта рана его уже почти не беспокоила.
Фредерик приготовился скучать, когда от мастера Линара поступил неожиданный вопрос:
– Почему вы так резки со своими друзьями?
– С кем?
– С мастером Элиасом, дамой Корой, Мартой, Марком, со мной, в конце концов?
– Вы и себя относите к моим друзьям? – холодно спросил Фредерик.
– Простите, сэр. – Доктор чуть смутился. – Да, быть может, я просто лечу ваши раны. Ну а остальные?
– Мастер Линар, у меня нет друзей. У меня есть помощники: Марк, Марта, много других; с Элиасом просто судьба свела. Право, нужно отдать ему должное, малый подает большие надежды... А дама Кора... Впрочем, вы и так уже много услышали.
– Сэр, вы не правы...
– Не вмешивайтесь! – вдруг грубо оборвал его Фредерик. – Вот что я скажу вам, мастер Линар, да и всем остальным при случае: не стоит набиваться мне в друзья! У меня их нет и быть не может! Я – Судья и лишние привязанности делают меня уязвимым. Так случилось с Мартой... Бог мой! Прав был Марк, когда советовал мне оставить ее бандитам! – неожиданно выдал он.
– Сэр, что вы говорите?! – Линар даже на месте подскочил.
– То, что сейчас пришло мне в голову! – Фредерик нервно возвысил голос. – Из-за нее я лежу сейчас здесь, не имея возможности двинуться, и выслушиваю вас и всех остальных! А это не доставляет мне никакого удовольствия! Я не исповедник и не желаю сам исповедоваться!
Последние слова он выкрикнул и бессильно упал в подушки.
– Простите, сэр, – поклонился доктор, – я не должен был беспокоить вас глупыми вопросами.
– Будет лучше, если вы уйдете, – заметил Фредерик, борясь с мушками, что пестрели у него перед глазами.
– После осмотра ваших ребер я так и сделаю, – сказал мастер Линар. – Позволю лишь сообщить, что все готово к вашему отъезду. Завтра утром можно отправляться.
– Куда? – упавшим голосом спросил Судья.
– В ваше поместье, сэр.
– Разве я распоряжался насчет этого?
– Будучи в забытьи, вы бредили им.
– Я?!
– Ваши дру... помощники, точнее – дама Кора, она решила, что будет лучше исполнить это ваше подспудное желание. В самом деле, выздоравливать лучше всего в милых сердцу местах.
– Интересно, – слегка розовея, забубнил Судья, – чего еще я подспудно нажелал?
– Вам лучше спросить у дамы Коры. Она почти не отходила от вас и старалась, чтобы больше никто не слышал вашего бреда... А теперь позвольте осмотреть ваши ребра, сэр.
Закончив, мастер Линар молча поклонился и вышел из комнаты.
– Та-ак, – протянул Фредерик, пытаясь взъерошить волосы на голове и натыкаясь пальцами на бинты. – Хитрая лиса! Что ж я такое наболтал?
12
Агата сидела в крытой повозке рядом с Фредериком, то и дело любопытно выглядывала наружу.
– И этот лес твой? – спрашивала она.
– Мой, – наверно в десятый раз устало отвечал Судья. – Тут все мое, я ж тебе говорил.
– А зачем тебе одному столько? – округлила глаза малышка.
– Хороший вопрос, – пробормотал Фредерик и пожал плечами.
Они ехали по его землям. Огромное поместье Судьи включало в себя около десятка больших деревень, множество хуторов и мелких селений, четыре города, леса, поля, луга и занимало почти четверть Западного округа.
Фредерик не стал противиться решению Коры перевезти его в поместье: он был даже рад этому. Правда, чувствовал себя немного растерянным: он не появлялся в Теплом снеге около десяти лет и не знал, что его там ждет. Правда, Западный Судья регулярно получал письма от своей нянюшки, дамы Ванды, которая заведовала в его отсутствие поместьем. Она всегда писала почти одно и то же: сообщала о последних новостях сельскохозяйственного плана, делилась соображениями насчет той или иной перестановки в замке и прочее, прочее. Заканчивала длинное послание, написанное замысловатыми завитушками, всегда одинаково: что ждем-де не дождемся «ненаглядного Фреда». Иногда Судье от нянюшки перепадали эпитеты «мой карапузик» и «малышок». Такие письма наводили на Фредерика тоску: после них никак не хотелось ехать в Теплый снег и подвергаться излишней опеке дамы Ванды.
Но теперь он должен был признать, на родину ему хотелось. К тому же с ним ехала Агата Вельс, и ее он втайне готовился подставить опекам нянюшки вместо себя.
Кора также сопровождала Судью. На его хмурый вопрос: «Ты поедешь со мной после того, что мы друг другу наговорили?» она ответила, что делает скидку на его раненую голову. «Я тоже хороша – накричала на больного», – мило улыбаясь, заметила девушка и поцеловала его в уже выбритую щеку.
Теперь она весело гарцевала на Крошке рядом с Мартой, Марком и мастером Линаром. Кроме них Западного Судью эскортировал отряд солдат из гарнизона Зимнего Порта. Агата должна была ехать в другой повозке, куда перебирались, устав от езды верхом, дамы, но девочка пересела к Судье. Он, в отличие от Коры и Марты, никуда не мог сбежать от бесконечных вопросов Агаты.
– Когда тебя принесли к Леону, я думала – ты умер, – честно рассказывала малышка. – Как мой папа. Я даже плакала.
– Спасибо, – кисло отвечал Судья.
– Из тебя столько крови натекло! Я видела, хоть мне и не давали смотреть. В тебе сейчас мало крови? Ты белый. А мои щеки румяные. Леон давал мне вареные бураки – я не люблю бураки.
Фредерик лишь понимающе приподнимал брови: вареную свеклу он тоже не любил. Болтовня Агаты создавала умиротворяющий фон, в котором мысли текли неторопливо, но основательно. А подумать следовало о многом.
Марк допросил Юхана, как было велено – с пристрастием, но ничего не добился: пытошники сломали разбойнику ключицу, отрезали ухо, прижигали каленым железом пятки и подмышки – и никакого результата. Юхан хрипел, стонал, орал, насколько позволяли травмированные связки, но ничего не сказал, ничего не написал. Однако мысли Западного Судьи, уже в который раз, оборотились к прошлому. Он много раз задавал себе вопрос: с чего все началось? Какие же счеты были у бандита Филиппа с его отцом? Почему именно Судья Гарет стал первой высокопоставленной жертвой главы клана Секиры? «Сколько лет прошло, а ответ все не найден, – думал Фредерик. – Может, потому что я его и не искал. Отгородился от прошлого, как забором». Прошлое никогда не хотелось вспоминать, а тем более – ворошить: там остался окровавленный труп отца во дворе родного дома, сошедшая с ума мать, которая, возможно, сама довела себя до смерти, и казавшееся бесконечно долгим одинокое детство в мрачном замке Северного Судьи, мало похожее на детство, больше – на пребывание в солдатских казармах...
Фредерик посматривал в окно на грациозную Кору. Она прекрасно держалась в седле, выгодно причесав волосы, позволив им развеваться огненным знаменем за головой. «Она вряд ли в курсе дел своего отца». Невольно залюбовался ею. Молода, красива, любит тебя, чего ж еще, Судья Фредерик? И именно потому, что ты Судья, – ничего больше...
– Когда ты женишься? – Вопрос более чем внезапный, сопровожденный чувствительным толчком вбок – отозвались заживающие ребра.
– А?
– Ну когда ты женишься на Коре? – Агата сделала лицо, говорившее: какой же ты непонятливый.
– Наверное, никогда, – рассеянно отвечал Судья, продолжая следить за рыжей всадницей – она, право, его завораживала.
– Тогда женишься на мне! – заявило дитя. – Подождешь, когда я вырасту!
– Ты собралась за меня замуж? – расхохотался Фредерик. – Ты же постоянно дуешься на меня.
– Ну и что. Я вырасту и не буду дуться.
Взгляд ее голубых глаз, слишком серьезный для пятилетней девочки, рассмешил Судью, и он забыл о своих мрачных мыслях, когда Агата уселась рядом и взяла его за руку.
К окну подъехал Марк:
– Замок, сэр.
– Мой замок, – поспешил заметить Фредерик, увидав, как Агата открыла рот для очередного вопроса.
Цветущий замок – так называлось огромное старинное строение из крупного дикого камня, венчавшее, словно корона, остров посреди большого, спокойного, лесного озера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48