Был ноябрь, и в прохладных низинах уже лежал иней на пожухлой траве, а воздух по-зимнему щипал лицо. Иногда Фредерик так вздыхал, что пугал Кору: она привыкла видеть его едким, самоуверенным, даже невыносимым, но не таким подавленным. Он даже сгорбился, будто тащил Крошку на плечах, а не вел за собой на поводу. Когда же они, так молча, набрели на пень, Судья опустился на него и, подперев голову руками, уставился на соседний муравейник.
Кора не выдержала.
– Боже, Фред, можно подумать, что у тебя кто-то умер, – начала она.
– Где-то ты права, – отозвался Судья.
Он поднял на нее глаза и неожиданно сказал:
– Прости, я во многом виноват перед тобой.
– Да что с тобой такое? – Эти несвойственные Судье слова поразили Кору еще больше.
– В эти дни я многое узнал, – ответил Фредерик. – Слишком многое, слишком неожиданное и, надо сказать, малоприятное. И теперь я чувствую себя так, как, наверное, ощущала себя ты. И твои слова насчет одиночества... Ты была права: это ничуть не замечательно...
– Но ты ведь не одинок. – Кора пристроилась рядом, благо размеры пня позволяли. – Право, более чем странно слышать от тебя такие слова. Как бы ты ни отмахивался от друзей, они у тебя есть, и я – один из них. – Тут она ему улыбнулась. – А насчет прощения... Я уже давно простила тебя. Тем более что ты просил об этом раньше.
Фредерик недоуменно поднял брови.
Кора, все так же улыбаясь, достала из-за пазухи довольно мятое письмо – Судья даже вспыхнул, и лицом, и ушами.
– Оно у тебя?!
Девушка кивнула.
– Няня Агаты передала мне. Сказала, что малышка отобрала его у тебя и кинула в кусты. Ты рассердился и забыл его достать. Мона достала и, чтобы не волновать тебя лишний раз, передала письмо мне. Ведь оно мне адресовано?
– Вообще-то тебе, но после моей смерти, – быстро поправился Фредерик.
– Ты странный, Фред. Сперва при каждом удобном случае отталкиваешь меня от себя, а потом – делаешь меня практически своей наследницей... Я уж молчу про то, что ты говорил во время болезни в бреду. Сколько признаний в любви я выслушала. – Девушка закатила глаза.
Судья покраснел еще больше. Теперь Кора рассмеялась и поспешила обнять его, чтоб он не обиделся на ее смех. Фредерик понял это и обнял ее в ответ:
– Не волнуйся – не обижусь. Твои шутки надо мной ничто по сравнению... – Тут он замолк.
Девушка лишь крепче прижалась щекой к плечу Фредерика.
– Я не стану спрашивать, что так волнует тебя, Фред. Только знай: в любом деле я твой самый верный друг и помощник. Надеюсь, ты не против? – Она лукаво взглянула на него.
– Это тебя удивит, но я не против, – в тон ей ответил Судья и улыбнулся именно той улыбкой, за которую Кора считала его очаровашкой.
– Я повторюсь, – совсем тихо зашептала девушка, словно кто-то кроме мирно фыркавших лошадей мог ее услышать, – но я люблю тебя.
Судья обнял ее еще крепче и жарко поцеловал. После столь долгого холодного периода в их отношениях Кору это привело в восторг.
– Я всегда любил и буду любить тебя, что бы ни происходило, – сказал Фредерик.
– Зачем тогда целых два года ты отталкивал меня от себя? После всего, что так хорошо начиналось...
– Я просто не хочу повторять судьбу своих родителей. Твой отец может воспользоваться тем, что ты много для меня значишь. Так ведь уже получилось – с Мартой...
– А она много для тебя значит? – чуть нахмурившись, спросила Кора.
– Много, как верный Смотритель, как преданный мне человек. А я не могу просто так бросать своих людей в беде.
– Но разве мой отец пойдет на то, чтобы шантажировать тебя мною? Ведь я его дочь...
– Видимо, ты плохо знаешь Филиппа. Прежде всего он – глава преступного клана Секиры, а любящим отцом, насколько я знаю, никогда не был. Я не прав?
Девушка лишь опустила голову.
– Он пойдет на все, чтобы уничтожить меня, как, впрочем, и я – его... до этого дня, – продолжал Судья.
– Разве что-то изменилось? – с горечью спросила Кора. – Вы так ненавидите друг друга...
– Изменилось, и многое. – Тут в его глазах вспыхнуло что-то – какая-то новая идея, наверняка сумасшедшая, и Фредерик встряхнулся сам, встряхнул девушку, заговорил быстро и с жаром: – Ты сказала, что всегда будешь моим верным другом. Что ж. Как друга прошу тебя: помоги мне встретиться с твоим отцом.
– Ты с ума сошел!
– Совсем наоборот. Послушай-ка меня. – И Фредерик зашептал ей в ухо что-то такое, отчего девушка изумленно охнула.
Глаза Западного Судьи вновь горели самодовольно и задорно, и это было хорошим знаком: похоже, подавленное настроение покинуло его.
– Это серьезно? – не поверила ушам Кора.
– Абсолютно. Другого способа нет, поэтому не смотри на меня такими глазами. – Фредерик улыбнулся. – Все, что мне нужно, это твое согласие сотрудничать.
– И все?
– Ну, может, еще хоть какой завялящийся поцелуй, чтоб поддержать меня в этом деле.
Поцелуй он получил, а насчет согласия девушка решила повременить.
– Я подумаю. Время у меня есть?
Фредерик слегка наклонил голову:
– Право, чем скорей ты решишь, тем будет лучше.
– Сегодня вечером. Идет? Хорошо. Теперь давай вернемся в замок – лично я проголодалась.
– Я тоже, – многозначительно ответил Судья, притягивая Кору к себе.
– Фред? О! Ну не здесь же, – засмеялась девушка. – Подожди до вечера.
– Только никто, запомни, никто не должен знать, какие у нас с тобой отношения, мой огонек, – прошептал Фредерик, целуя ее в ухо.
Кора просто растаяла: «мой огонек» – так ласково он ее называл до того, как узнал, что она дочь Филиппа...
Цветущий замок, затаившись, ожидал их возвращения.
– Подозрительно тихо, – заметил Фредерик, когда они въехали во двор. – Что-то здесь не так.
– Главное – не волнуйся, – улыбаясь, ответила Кора. – Зачем во всем сразу чувствовать угрозу?
Спешившись, они прошли в холл, оттуда девушка потянула Судью в Большой зал. Как только они вошли, зажглись огни, заиграли флейты, скрипки и лютни, и Фредерик был просто ошеломлен: такого он еще не видел. Зал был украшен со столичной роскошью и провинциальной безвкусицей. Видимо, со всего замка сюда стянули все, что могло декорировать. Кора смеялась:
– Я предупреждала их, что сейчас в моде простота. Будь снисходителен: все так хотят сделать тебе приятное.
Судья лишь растерянно улыбнулся, когда его окружили одетые лесными феями круглолицые деревенские девушки и стали петь приветственные песни. С Фредерика сняли теплый плащ, который он не успел оставить в холле, на голову водрузили венок из виноградной лозы, взяли под руки и вывели на середину зала. Чувствовал он себя преглупо, поэтому с готовностью осушил предложенный для начала большой серебряный кубок вина, чтобы расслабиться и обрести необходимое настроение. На всякого рода празднествах он всегда был как не в своей тарелке.
Вечеринка началась. Столы ломились от угощений, собравшиеся поднимали кубки за здоровье своего хозяина. Смех, шутки, веселье – все это сопровождало застолье. С одной стороны дама Ванда вещала о подвигах малолетнего Фредерика, с другой – развеселившийся Марк рассказывал о тех переделках, в которых он побывал вместе с патроном; мастер Линар также обрел аудиторию: делился взглядами на способы лечения простуды и ревматизма.
Второй кубок и обильная закуска еще больше раскрепостили Фредерика. Сидя между Мартой и Корой, он только самодовольно наблюдал, как обе девушки по очереди накладывают на его тарелку все больше и больше разной вкуснятины.
– И вы думаете, что я все это съем? – ухмылялся он.
Еще пара бокалов вина – и молодой Судья, лишь услышав звуки музыки, взял за руку тоже слегка захмелевшую Кору со словами:
– Все, танцевать.
Его пример был заразительным. В пляс пошла чуть ли не вся молодежь: Марту подхватил мастер Линар, порозовевший не только щеками, но и бритой макушкой, Марк выбрал себе хохотушку-горничную. Веселились все: рядом с лордом отплясывал садовник, бравые солдаты из судейского эскорта расхватали самых симпатичных кухарок и посудомоек, вызвав, правда, некоторое недовольство среди мужского населения замка.
– Ты танцуешь так же превосходно, как и фехтуешь, – сказала Кора Фредерику.
– Ты еще учти, что я пьян, – усмехнулся Судья.
Танцевали они до тех пор, пока у Коры не закружилась голова.
– Пошли на воздух, – предложил Фредерик и, хохоча, потянул девушку на террасу.
Там кружился снег, покрывая белым пухом гранитный пол, балюстраду и стоявшие в больших белых кадках бархатно-зеленые кипарисы. В свете, падающем из залы, снежинки поблескивали не хуже алмазов и казались волшебной зимней завесой. Было тихо и уютно.
Фредерик лихо смел снег со скамьи, что стояла меж кипарисами, сел сам, а Кору притянул к себе на колени, заботливо обхватив ее чуть ниже талии.
– Чтоб твоя попка не замерзла, – пояснил он, жарко шепча ей в ухо.
– Фред, ты не похож на лорда из Королевского дома, – засмеялась Кора.
– А на кого я похож? – полузакрыв глаза, спросил Фредерик; погрузив лицо в ее волосы, он вдыхал их аромат. – Такие огненные, что даже греют.
– На деревенщину.
– Ну деревенские парни тоже неплохо умеют ухаживать за девушками. Разве не так? – Он чуть прикоснулся губами к дужке ее уха.
– Так, так, – снисходительно ответила Кора, обняла его за шею, поцеловала, засмеялась. – Как думаешь, нас никто не видит?
Фредерик лишь улыбнулся, прижал ее к себе крепче, предложил жарким шепотом:
– Пошли в мою спальню... или в твою. Выбирай.
– Так сразу, после двух лет прохлады? – в шутку возмутилась Кора. – А поухаживать, а извиниться за черствость? И где, в конце концов, подарки? Ну хоть малюсенькие?
Ответить Судья не успел – тишину вечера нарушил пронзительный звук рожка. У стен замка вертелся на храпящем коне гонец. И от человека, и от лошади валил пар.
– Ворота! Открывайте! Срочное сообщение для Западного Судьи!
– Что-то случилось, – недовольно буркнул Фредерик, поднимаясь со скамьи.
Он легко перепрыгнул через балюстраду вниз, со второго этажа во двор, вместе с привратниками побежал к воротам. Через минуту слушал гонца.
– Убит Восточный Судья лорд Освальд! – сразу выпалил тот, даже не спешившись.
– Как?! Когда?!
– Вчера. Он гостил у своего друга сэра Эдвара Бейза вместе с сыном Бертрамом. Поздней ночью на поместье Бейза напали бандиты. Эдвар был убит прямо в постели, его люди не успели оказать сопротивление. Восточный Судья и его сын пытались остановить налетчиков, но силы были неравны. Сэр Освальд умер от полученных ран, молодой лорд Бертрам жив, но находится на грани жизни и смерти. Поместье Бейза разграблено и сожжено, много убитых, крестьяне разбежались по соседним лесам.
– Кто это сделал, известно?
– Клан Секиры, сэр.
Фредерик заиграл желваками. К нему подошла Кора – губы ее дрожали, а в глазах блестели слезы.
– Слыхала? – обратился к ней Судья. – А теперь ответь: да или нет.
– Да, я согласна, – прошептала девушка и, разрыдавшись, бросилась к нему. – Как он мог?! Как он мог?!
Судья гладил ее по голове и, шепча что-то успокаивающее, увел обратно в замок.
Понятное дело, что и танцы, и веселье на этом закончились.
16
Капитан Барт теперь по праву гордился сыном. А как же иначе? Юноша вернулся после довольно долгой отлучки, и не успел капитан задать ему хорошую взбучку, как следом прилетел на коне гонец с письмом от самого Западного Судьи, в котором лорд Фредерик сообщал Королю Аллару, что юный Элиас Крунос оказал ему, Судье Королевского дома, неоценимые услуги. В связи с этим лорд Фредерик просит Его Величество даровать отважному мастеру Элиасу рыцарское звание. Да, именно так и было написано в письме, которое написал Марк под диктовку Западного Судьи, потому как сам Фредерик из-за ранений не мог писать сам. Было еще отдельное письмо и сэру Барту, где Судья Фредерик благодарил капитана за сына и всячески расхваливал доблести Элиаса. Это письмо с печатью Западного Судьи сэр Барт уложил в ларец из красного дерева с золотым замочком, со словами: «Это – к чести семьи».
Сам Элиас дулся. Он прекрасно понимал, что этими письмами, которые он обозвал «отписками», Фредерик окончательно дает понять, что более не нуждается в его услугах. Типа: ты мне помог, вот и получи в качестве благодарности рыцарскую цепь, причем из королевских рук. Надо сказать, что юноша был бы более рад получить эту самую цепь из рук Западного Судьи, что позволило бы ему стать рыцарем последнего. Но Фредерик не дал ему шанса. Теперь Элиас был рыцарем Короля. Его именовали сэром, отец закатил по поводу посвящения сына знатную вечеринку в соседнем со своим домом трактире, где чуть ли не вся Королевская гвардия на славу повеселилась, выпила весь запас вина за здоровье юного рыцаря и опустошила все кладовки. Однако настроения Элиасу это не прибавило.
Не радовало и то, что красотки в таверне благосклонно ему улыбались и мимоходом чмокали то в щеку, то в губы. Элиас думал о Марте. Ведь отдалив его от себя, Фредерик тем самым отдалил его и от девушки, а Элиасу после их разговора в Зимнем порту Марта вдруг стала сниться по ночам, причем сны эти были не всегда скромными.
Отец, видя, что сын-сокровище хандрит, дал ему пару дней отпуска.
– Поброди по городу, себя покажи, на людей погляди. Ты столицы-то толком и не видел.
И Элиас пошел бродить. Надо сказать, это бродяжничество пошло на пользу: он ходил по улицам Белого Города, рассматривая замысловатые по архитектуре здания, переходя из богатых кварталов в бедные, и мог думать о чем угодно. А когда он любовался золочеными шпилями главного собора, его голову вновь посетила мысль о том, что, право, не все потеряно. Стоит найти бандита Филиппа, и он реабилитируется в глазах Западного Судьи, докажет, что ему можно доверять, и не только: можно поручать сложные дела. Хотя и поручать нет необходимости: когда надо, молодчина Элиас сам проявляет инициативу. Такие мысли окрылили юношу. Действительно, почему бы не провести собственное расследование?
Только вот с чего начать. И Элиас начал усиленно думать.
Клан Секиры – про него так много разговоров. Он решил, что надо бы послушать эти разговоры. И Элиас направил стопы в бедные кварталы столицы. К тому же уже начинало темнеть, и юноша подумал, что в своем красивом бархатном одеянии он наверняка привлечет внимание нереспектабельной части населения.
Кабачок «Бочка счастья» приглянулся Элиасу именно из-за своего неприглядного вида. Он больше походил на притон, чем на место, где можно пропустить пару стаканчиков за здоровье кого-нибудь небезразличного тебе. Правда, юношу предупредила прямо на входе худая белесая девчонка лет тринадцати, что выплеснула прямо под порог ведро помоев:
– Чиво тут забыли, господин? Есть места и поприличней.
Она тут же получила оплеуху от вышедшего в это время на крыльцо такого же тощего, но жилистого безбородого старика с длинными седыми патлами на лысеющей голове:
– Господину видней, куда ходить. Не тебе, дуре, указывать ему!
Элиас был парень сообразительный, понял, почему пихнули белесую: чтоб не отпугнула богато одетого молодого олуха. С такого можно и за плохую выпивку втридорога содрать, и девку какую рядом пристроить, чтоб разомлел и подарил ей весь кошелек; если ж напоить, так и обобрать втихаря можно.
Итак, Элиас решительно вступил в неприятно пахнущий несвежей рыбой и кислым пивом кабак. Там было сумрачно и жарко. Освещали большую комнату лишь два коптящих факела да огонь в камине с перекошенными стенками. Грубые столы, лавки, посуда, пол, потолок – всё выглядело грязным и запущенным. Патлатый старик, зашедший следом, оказался хозяином «Бочки счастья». Он с поклонами освободил юноше стол, предварительно спихнув на пол дремавшего на нем пьяного оборванца, принес некое темное питье в большой глиняной кружке. Элиас брезгливо покосился на нее: судя по всему, кружку эту никогда не мыли – так, протирали изредка и не идеально чистым полотенцем. Но делать нечего – юноша притворился, что пьет. Сам же незаметно вылил кисло пахнущую бурду под стол, как раз на оборванца, которому резкое перемещение на пол не помешало спать. Тут и закуска подоспела: кругленькая глазастая девица с размалеванными губами и пышным бюстом, выпиравшим из яркой красной блузы, ловко плюхнула перед Элиасом на стол деревянное блюдо с еще шкварчавшей колбасой и перьями лука.
– Лучшее, что у нас есть, – низким голосом, шедшим откуда-то из глубины груди, сообщила она и широко улыбнулась, отчего стал виден легкий недостаток зубов. – Пробуй – не пожалеешь.
Юный гвардеец как можно приветливее улыбнулся в ответ и потыкал в колбасу ножом. На вид вроде съедобно и даже аппетитно. Потом вспомнил, что он все-таки здесь с определенной целью. Значит, надо чем-то жертвовать ради того, чтобы Западный Судья взял его в свою команду. «Если это собачатина, пусть будет на их совести», – подумал юноша и смело зажевал колбасу вприкуску с луком. Щербатая девица улыбнулась еще шире и села рядом, прижавшись мягким горячим бедром к его бедру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Кора не выдержала.
– Боже, Фред, можно подумать, что у тебя кто-то умер, – начала она.
– Где-то ты права, – отозвался Судья.
Он поднял на нее глаза и неожиданно сказал:
– Прости, я во многом виноват перед тобой.
– Да что с тобой такое? – Эти несвойственные Судье слова поразили Кору еще больше.
– В эти дни я многое узнал, – ответил Фредерик. – Слишком многое, слишком неожиданное и, надо сказать, малоприятное. И теперь я чувствую себя так, как, наверное, ощущала себя ты. И твои слова насчет одиночества... Ты была права: это ничуть не замечательно...
– Но ты ведь не одинок. – Кора пристроилась рядом, благо размеры пня позволяли. – Право, более чем странно слышать от тебя такие слова. Как бы ты ни отмахивался от друзей, они у тебя есть, и я – один из них. – Тут она ему улыбнулась. – А насчет прощения... Я уже давно простила тебя. Тем более что ты просил об этом раньше.
Фредерик недоуменно поднял брови.
Кора, все так же улыбаясь, достала из-за пазухи довольно мятое письмо – Судья даже вспыхнул, и лицом, и ушами.
– Оно у тебя?!
Девушка кивнула.
– Няня Агаты передала мне. Сказала, что малышка отобрала его у тебя и кинула в кусты. Ты рассердился и забыл его достать. Мона достала и, чтобы не волновать тебя лишний раз, передала письмо мне. Ведь оно мне адресовано?
– Вообще-то тебе, но после моей смерти, – быстро поправился Фредерик.
– Ты странный, Фред. Сперва при каждом удобном случае отталкиваешь меня от себя, а потом – делаешь меня практически своей наследницей... Я уж молчу про то, что ты говорил во время болезни в бреду. Сколько признаний в любви я выслушала. – Девушка закатила глаза.
Судья покраснел еще больше. Теперь Кора рассмеялась и поспешила обнять его, чтоб он не обиделся на ее смех. Фредерик понял это и обнял ее в ответ:
– Не волнуйся – не обижусь. Твои шутки надо мной ничто по сравнению... – Тут он замолк.
Девушка лишь крепче прижалась щекой к плечу Фредерика.
– Я не стану спрашивать, что так волнует тебя, Фред. Только знай: в любом деле я твой самый верный друг и помощник. Надеюсь, ты не против? – Она лукаво взглянула на него.
– Это тебя удивит, но я не против, – в тон ей ответил Судья и улыбнулся именно той улыбкой, за которую Кора считала его очаровашкой.
– Я повторюсь, – совсем тихо зашептала девушка, словно кто-то кроме мирно фыркавших лошадей мог ее услышать, – но я люблю тебя.
Судья обнял ее еще крепче и жарко поцеловал. После столь долгого холодного периода в их отношениях Кору это привело в восторг.
– Я всегда любил и буду любить тебя, что бы ни происходило, – сказал Фредерик.
– Зачем тогда целых два года ты отталкивал меня от себя? После всего, что так хорошо начиналось...
– Я просто не хочу повторять судьбу своих родителей. Твой отец может воспользоваться тем, что ты много для меня значишь. Так ведь уже получилось – с Мартой...
– А она много для тебя значит? – чуть нахмурившись, спросила Кора.
– Много, как верный Смотритель, как преданный мне человек. А я не могу просто так бросать своих людей в беде.
– Но разве мой отец пойдет на то, чтобы шантажировать тебя мною? Ведь я его дочь...
– Видимо, ты плохо знаешь Филиппа. Прежде всего он – глава преступного клана Секиры, а любящим отцом, насколько я знаю, никогда не был. Я не прав?
Девушка лишь опустила голову.
– Он пойдет на все, чтобы уничтожить меня, как, впрочем, и я – его... до этого дня, – продолжал Судья.
– Разве что-то изменилось? – с горечью спросила Кора. – Вы так ненавидите друг друга...
– Изменилось, и многое. – Тут в его глазах вспыхнуло что-то – какая-то новая идея, наверняка сумасшедшая, и Фредерик встряхнулся сам, встряхнул девушку, заговорил быстро и с жаром: – Ты сказала, что всегда будешь моим верным другом. Что ж. Как друга прошу тебя: помоги мне встретиться с твоим отцом.
– Ты с ума сошел!
– Совсем наоборот. Послушай-ка меня. – И Фредерик зашептал ей в ухо что-то такое, отчего девушка изумленно охнула.
Глаза Западного Судьи вновь горели самодовольно и задорно, и это было хорошим знаком: похоже, подавленное настроение покинуло его.
– Это серьезно? – не поверила ушам Кора.
– Абсолютно. Другого способа нет, поэтому не смотри на меня такими глазами. – Фредерик улыбнулся. – Все, что мне нужно, это твое согласие сотрудничать.
– И все?
– Ну, может, еще хоть какой завялящийся поцелуй, чтоб поддержать меня в этом деле.
Поцелуй он получил, а насчет согласия девушка решила повременить.
– Я подумаю. Время у меня есть?
Фредерик слегка наклонил голову:
– Право, чем скорей ты решишь, тем будет лучше.
– Сегодня вечером. Идет? Хорошо. Теперь давай вернемся в замок – лично я проголодалась.
– Я тоже, – многозначительно ответил Судья, притягивая Кору к себе.
– Фред? О! Ну не здесь же, – засмеялась девушка. – Подожди до вечера.
– Только никто, запомни, никто не должен знать, какие у нас с тобой отношения, мой огонек, – прошептал Фредерик, целуя ее в ухо.
Кора просто растаяла: «мой огонек» – так ласково он ее называл до того, как узнал, что она дочь Филиппа...
Цветущий замок, затаившись, ожидал их возвращения.
– Подозрительно тихо, – заметил Фредерик, когда они въехали во двор. – Что-то здесь не так.
– Главное – не волнуйся, – улыбаясь, ответила Кора. – Зачем во всем сразу чувствовать угрозу?
Спешившись, они прошли в холл, оттуда девушка потянула Судью в Большой зал. Как только они вошли, зажглись огни, заиграли флейты, скрипки и лютни, и Фредерик был просто ошеломлен: такого он еще не видел. Зал был украшен со столичной роскошью и провинциальной безвкусицей. Видимо, со всего замка сюда стянули все, что могло декорировать. Кора смеялась:
– Я предупреждала их, что сейчас в моде простота. Будь снисходителен: все так хотят сделать тебе приятное.
Судья лишь растерянно улыбнулся, когда его окружили одетые лесными феями круглолицые деревенские девушки и стали петь приветственные песни. С Фредерика сняли теплый плащ, который он не успел оставить в холле, на голову водрузили венок из виноградной лозы, взяли под руки и вывели на середину зала. Чувствовал он себя преглупо, поэтому с готовностью осушил предложенный для начала большой серебряный кубок вина, чтобы расслабиться и обрести необходимое настроение. На всякого рода празднествах он всегда был как не в своей тарелке.
Вечеринка началась. Столы ломились от угощений, собравшиеся поднимали кубки за здоровье своего хозяина. Смех, шутки, веселье – все это сопровождало застолье. С одной стороны дама Ванда вещала о подвигах малолетнего Фредерика, с другой – развеселившийся Марк рассказывал о тех переделках, в которых он побывал вместе с патроном; мастер Линар также обрел аудиторию: делился взглядами на способы лечения простуды и ревматизма.
Второй кубок и обильная закуска еще больше раскрепостили Фредерика. Сидя между Мартой и Корой, он только самодовольно наблюдал, как обе девушки по очереди накладывают на его тарелку все больше и больше разной вкуснятины.
– И вы думаете, что я все это съем? – ухмылялся он.
Еще пара бокалов вина – и молодой Судья, лишь услышав звуки музыки, взял за руку тоже слегка захмелевшую Кору со словами:
– Все, танцевать.
Его пример был заразительным. В пляс пошла чуть ли не вся молодежь: Марту подхватил мастер Линар, порозовевший не только щеками, но и бритой макушкой, Марк выбрал себе хохотушку-горничную. Веселились все: рядом с лордом отплясывал садовник, бравые солдаты из судейского эскорта расхватали самых симпатичных кухарок и посудомоек, вызвав, правда, некоторое недовольство среди мужского населения замка.
– Ты танцуешь так же превосходно, как и фехтуешь, – сказала Кора Фредерику.
– Ты еще учти, что я пьян, – усмехнулся Судья.
Танцевали они до тех пор, пока у Коры не закружилась голова.
– Пошли на воздух, – предложил Фредерик и, хохоча, потянул девушку на террасу.
Там кружился снег, покрывая белым пухом гранитный пол, балюстраду и стоявшие в больших белых кадках бархатно-зеленые кипарисы. В свете, падающем из залы, снежинки поблескивали не хуже алмазов и казались волшебной зимней завесой. Было тихо и уютно.
Фредерик лихо смел снег со скамьи, что стояла меж кипарисами, сел сам, а Кору притянул к себе на колени, заботливо обхватив ее чуть ниже талии.
– Чтоб твоя попка не замерзла, – пояснил он, жарко шепча ей в ухо.
– Фред, ты не похож на лорда из Королевского дома, – засмеялась Кора.
– А на кого я похож? – полузакрыв глаза, спросил Фредерик; погрузив лицо в ее волосы, он вдыхал их аромат. – Такие огненные, что даже греют.
– На деревенщину.
– Ну деревенские парни тоже неплохо умеют ухаживать за девушками. Разве не так? – Он чуть прикоснулся губами к дужке ее уха.
– Так, так, – снисходительно ответила Кора, обняла его за шею, поцеловала, засмеялась. – Как думаешь, нас никто не видит?
Фредерик лишь улыбнулся, прижал ее к себе крепче, предложил жарким шепотом:
– Пошли в мою спальню... или в твою. Выбирай.
– Так сразу, после двух лет прохлады? – в шутку возмутилась Кора. – А поухаживать, а извиниться за черствость? И где, в конце концов, подарки? Ну хоть малюсенькие?
Ответить Судья не успел – тишину вечера нарушил пронзительный звук рожка. У стен замка вертелся на храпящем коне гонец. И от человека, и от лошади валил пар.
– Ворота! Открывайте! Срочное сообщение для Западного Судьи!
– Что-то случилось, – недовольно буркнул Фредерик, поднимаясь со скамьи.
Он легко перепрыгнул через балюстраду вниз, со второго этажа во двор, вместе с привратниками побежал к воротам. Через минуту слушал гонца.
– Убит Восточный Судья лорд Освальд! – сразу выпалил тот, даже не спешившись.
– Как?! Когда?!
– Вчера. Он гостил у своего друга сэра Эдвара Бейза вместе с сыном Бертрамом. Поздней ночью на поместье Бейза напали бандиты. Эдвар был убит прямо в постели, его люди не успели оказать сопротивление. Восточный Судья и его сын пытались остановить налетчиков, но силы были неравны. Сэр Освальд умер от полученных ран, молодой лорд Бертрам жив, но находится на грани жизни и смерти. Поместье Бейза разграблено и сожжено, много убитых, крестьяне разбежались по соседним лесам.
– Кто это сделал, известно?
– Клан Секиры, сэр.
Фредерик заиграл желваками. К нему подошла Кора – губы ее дрожали, а в глазах блестели слезы.
– Слыхала? – обратился к ней Судья. – А теперь ответь: да или нет.
– Да, я согласна, – прошептала девушка и, разрыдавшись, бросилась к нему. – Как он мог?! Как он мог?!
Судья гладил ее по голове и, шепча что-то успокаивающее, увел обратно в замок.
Понятное дело, что и танцы, и веселье на этом закончились.
16
Капитан Барт теперь по праву гордился сыном. А как же иначе? Юноша вернулся после довольно долгой отлучки, и не успел капитан задать ему хорошую взбучку, как следом прилетел на коне гонец с письмом от самого Западного Судьи, в котором лорд Фредерик сообщал Королю Аллару, что юный Элиас Крунос оказал ему, Судье Королевского дома, неоценимые услуги. В связи с этим лорд Фредерик просит Его Величество даровать отважному мастеру Элиасу рыцарское звание. Да, именно так и было написано в письме, которое написал Марк под диктовку Западного Судьи, потому как сам Фредерик из-за ранений не мог писать сам. Было еще отдельное письмо и сэру Барту, где Судья Фредерик благодарил капитана за сына и всячески расхваливал доблести Элиаса. Это письмо с печатью Западного Судьи сэр Барт уложил в ларец из красного дерева с золотым замочком, со словами: «Это – к чести семьи».
Сам Элиас дулся. Он прекрасно понимал, что этими письмами, которые он обозвал «отписками», Фредерик окончательно дает понять, что более не нуждается в его услугах. Типа: ты мне помог, вот и получи в качестве благодарности рыцарскую цепь, причем из королевских рук. Надо сказать, что юноша был бы более рад получить эту самую цепь из рук Западного Судьи, что позволило бы ему стать рыцарем последнего. Но Фредерик не дал ему шанса. Теперь Элиас был рыцарем Короля. Его именовали сэром, отец закатил по поводу посвящения сына знатную вечеринку в соседнем со своим домом трактире, где чуть ли не вся Королевская гвардия на славу повеселилась, выпила весь запас вина за здоровье юного рыцаря и опустошила все кладовки. Однако настроения Элиасу это не прибавило.
Не радовало и то, что красотки в таверне благосклонно ему улыбались и мимоходом чмокали то в щеку, то в губы. Элиас думал о Марте. Ведь отдалив его от себя, Фредерик тем самым отдалил его и от девушки, а Элиасу после их разговора в Зимнем порту Марта вдруг стала сниться по ночам, причем сны эти были не всегда скромными.
Отец, видя, что сын-сокровище хандрит, дал ему пару дней отпуска.
– Поброди по городу, себя покажи, на людей погляди. Ты столицы-то толком и не видел.
И Элиас пошел бродить. Надо сказать, это бродяжничество пошло на пользу: он ходил по улицам Белого Города, рассматривая замысловатые по архитектуре здания, переходя из богатых кварталов в бедные, и мог думать о чем угодно. А когда он любовался золочеными шпилями главного собора, его голову вновь посетила мысль о том, что, право, не все потеряно. Стоит найти бандита Филиппа, и он реабилитируется в глазах Западного Судьи, докажет, что ему можно доверять, и не только: можно поручать сложные дела. Хотя и поручать нет необходимости: когда надо, молодчина Элиас сам проявляет инициативу. Такие мысли окрылили юношу. Действительно, почему бы не провести собственное расследование?
Только вот с чего начать. И Элиас начал усиленно думать.
Клан Секиры – про него так много разговоров. Он решил, что надо бы послушать эти разговоры. И Элиас направил стопы в бедные кварталы столицы. К тому же уже начинало темнеть, и юноша подумал, что в своем красивом бархатном одеянии он наверняка привлечет внимание нереспектабельной части населения.
Кабачок «Бочка счастья» приглянулся Элиасу именно из-за своего неприглядного вида. Он больше походил на притон, чем на место, где можно пропустить пару стаканчиков за здоровье кого-нибудь небезразличного тебе. Правда, юношу предупредила прямо на входе худая белесая девчонка лет тринадцати, что выплеснула прямо под порог ведро помоев:
– Чиво тут забыли, господин? Есть места и поприличней.
Она тут же получила оплеуху от вышедшего в это время на крыльцо такого же тощего, но жилистого безбородого старика с длинными седыми патлами на лысеющей голове:
– Господину видней, куда ходить. Не тебе, дуре, указывать ему!
Элиас был парень сообразительный, понял, почему пихнули белесую: чтоб не отпугнула богато одетого молодого олуха. С такого можно и за плохую выпивку втридорога содрать, и девку какую рядом пристроить, чтоб разомлел и подарил ей весь кошелек; если ж напоить, так и обобрать втихаря можно.
Итак, Элиас решительно вступил в неприятно пахнущий несвежей рыбой и кислым пивом кабак. Там было сумрачно и жарко. Освещали большую комнату лишь два коптящих факела да огонь в камине с перекошенными стенками. Грубые столы, лавки, посуда, пол, потолок – всё выглядело грязным и запущенным. Патлатый старик, зашедший следом, оказался хозяином «Бочки счастья». Он с поклонами освободил юноше стол, предварительно спихнув на пол дремавшего на нем пьяного оборванца, принес некое темное питье в большой глиняной кружке. Элиас брезгливо покосился на нее: судя по всему, кружку эту никогда не мыли – так, протирали изредка и не идеально чистым полотенцем. Но делать нечего – юноша притворился, что пьет. Сам же незаметно вылил кисло пахнущую бурду под стол, как раз на оборванца, которому резкое перемещение на пол не помешало спать. Тут и закуска подоспела: кругленькая глазастая девица с размалеванными губами и пышным бюстом, выпиравшим из яркой красной блузы, ловко плюхнула перед Элиасом на стол деревянное блюдо с еще шкварчавшей колбасой и перьями лука.
– Лучшее, что у нас есть, – низким голосом, шедшим откуда-то из глубины груди, сообщила она и широко улыбнулась, отчего стал виден легкий недостаток зубов. – Пробуй – не пожалеешь.
Юный гвардеец как можно приветливее улыбнулся в ответ и потыкал в колбасу ножом. На вид вроде съедобно и даже аппетитно. Потом вспомнил, что он все-таки здесь с определенной целью. Значит, надо чем-то жертвовать ради того, чтобы Западный Судья взял его в свою команду. «Если это собачатина, пусть будет на их совести», – подумал юноша и смело зажевал колбасу вприкуску с луком. Щербатая девица улыбнулась еще шире и села рядом, прижавшись мягким горячим бедром к его бедру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48