Он был одет во все черное и показался ей еще более громадным. В руках он держал цепь.Где-то в глубине сознания всплыла память о том, как вчера ее вытащили во двор, заставили встать на колени, привязали к колоде и прилюдно выпороли кнутом. Ее сердце сжалось, дыхание сбилось. Она искала на его лице знаки того, что он смягчился, что, возможно, простил засаду отца и ее безумный поступок, но их не было. Его губы были плотно сжаты, широкие плечи напряжены.Он пришел, чтобы завершить казнь.Движением руки он сделал знак Адели уйти. Она направилась к выходу, опираясь одной рукой на трость, а другой прижимая к себе кота.Пантос завилял хвостом и лизнул руку Монтгомери, который пошел за Аделью. Терьер зарычал, и Джеймс протянул к нему руку, будто собираясь погладить. Дункан перестал рычать и понюхал руку, прежде чем выбежать вслед за хозяйкой.– У меня для тебя новые драгоценности, жена, – последнее слово прозвучало как ругательство.Бренна отступила назад, бросив взгляд сначала на открытую дверь, а потом на окно. Видимо, к животным он относится лучше, чем к людям, подумала она.Цепь в руках Монтгомери звякнула. Бренна увидела, что пять железных колец были соединены цепью.Оковы для раба.Черт побери!– Вы собираетесь заковать меня в кандалы?Ее охватило отчаяние. Планы найти убежище в каком-нибудь монастыре рассеялись словно дым.Он собирается не просто ее, казнить. Ей предстоят пытки и унижение.– Неужели вы серьезно…– Ты изменница. Пусть эта цепь будет самым малым из того, что ты заслужила.Ноги стали ватными, когда она представила, как с узников сдирают кожу, рвут мышцы, а кости ломают огромными молотками. Агония может длиться несколько дней. Это была расплата за предательство.Бренна судорожно окинула взглядом комнату. Если ей удастся добежать до окна, она сможет выброситься на каменные плиты двора – смерть будет быстрой. Самоубийством она заслужит себе место в аду. Но дьявол наверняка пожалеет ее больше, чем этот Покоритель.Она начала потихоньку двигаться к окну. Если она будет торопиться, Монтгомери наверняка что-то заподозрит и помешает ей.Он подошел ближе, и цепь звякнул в его руке. Взгляд его потемневших глаз был суровыми и пугающим.Ее сердце билось в таком ритме и так громко, что ей казалось, что это биение должно быть слышно и ему. Она медленно отступала к окну, готовясь к последнему прыжку.Но Джеймс, будто читая ее мысли, шел за ней.Она сделала движение в сторону. Смерть манила ее, как легкое избавление от пыток и унижения. Пальцы уже коснулись подоконника, а колени – стоявшего под окном табурета.Но в тот момент, когда она уже вскарабкалась на подоконник, чтобы совершить прыжок и поменять жизнь в оковах на безопасность ада, он схватил ее за лодыжку.– Нет! – Она лягнула его, чтобы избавиться от железной хватки. – Отпусти меня!Он дернул ее назад. Бренна ударилась коленями, бедрами и грудью о край подоконника.– Хватит бороться, девчонка! Такого быстрого конца у тебя не будет.Она закричала в панике, пытаясь увернуться; Не обращая внимания на крик, он поднял ее на руки и отнес на кровать.– Тише! Успокойся, жена.На этот раз это слово не прозвучало как ругательство. Наоборот, он произнес его тихим, почти ласковым голосом.Но она продолжала бороться, хотя это было все равно, что бороться с железной клеткой, и успокоилась только тогда, когда ее силы иссякли.По лицу текли слезы. Бороться с ним было бесполезно.Он огромный мужчина. Она женщина. Замужняя женщина во власти мужа – ее господина и повелителя, который может наказывать ее так, как ему вздумается. Более того, он был Покорителем, могущественным человеком, наделенным законным правом пытать и наказывать ее так, как считает нужным.Она плакала от своей беспомощности, но яростно смахивала слезы, признавая свое поражение.– Не пытайся сбежать, – предупредил он, но немного ослабил хватку.Бренна постаралась собраться с силами для еще одной попытки освободиться, хотя понимала, что все бесполезно. Ее руки и ноги словно налились свинцом.– Да, милорд, – кивнула она.Она испугалась собственного голоса. Значит, так будет всегда – «да, милорд», «конечно, милорд», «как пожелаете, милорд». И это будет продолжаться до тех пор, пока он не устанет мучить и пытать ее, а закончится все тем, что он убьет ее.– Не вставай, – приказал Монтгомери.Бренна, оглушенная происходящим, наблюдала за тем, как он потянулся за валявшейся на полу цепью. Она не удивилась бы, если бы увидела, что из его черных волос торчат рога.Монтгомери взял цепь и выпрямился. Выражение его лица было таким же беспощадным, как у сурового римского военачальника. Пять разного размера железных колец-оков были соединены легкой цепью – два на запястья, два на щиколотки и одно для шеи.Дыхание застряло у нее в горле. Холодный металл вокруг шеи и конечностей лишит ее движений. Она не сможет ни сбежать, ни потянуться, ни даже подняться по лестнице, не причинив себе страданий.А что хуже всего – она никогда больше не сможет заниматься живописью. Даже если бы ей удалось взломать замки на сундуке, цепь не даст ей свободно пользоваться красками. Да и краски все прольются и смешаются, а цепь будет царапать холст.Она станет рабыней в полном смысле этого слова.– Незачем…– Я не желаю, чтобы ты выпрыгнула из окна, или ждать, что ты можешь напасть на меня из-за любого угла, – ответил он, и цепь зазвенела, между его длинными пальцами.Бренна вздрогнула.Матрас скрипнул и прогнулся, когда он присел на край кровати.– Давай, пленница-жена, – Джеймс похлопал себя по коленям, – положи сюда голову и вытяни шею, чтобы я смог надеть твое новое ожерелье.Положить голову ему на колени и позволить ему защелкнуть вокруг своей шеи ошейник, как у собак Адели?Какое унижение!– Если только ты не предпочитаешь опять положить голову на колоду, – Монтгомери произнес эти слова так вежливо, словно предлагал ей выбор между куском хлеба и бисквитом.– Я не боюсь смерти, – неуверенно произнесла Бренна. Разве не она всего несколько минут назад решила убить себя?– В таком случае мы можем распять тебя на спицах колеса.Бренна задохнулась. Кровь застыла у нее в жилах. Она однажды видела, как колесовали одного человека. У жертвы были переломаны руки и ноги. Потом его конечности продели сквозь спицы огромного колеса, поднятого на самый верх длинного шеста. Колесо крутилось, а вороны отрывали куски с окровавленного тела человека.Девушка непроизвольно сжала рукой горло и посмотрела в лицо Монтгомери в надежде, что он просто блефует, чтобы напугать ее.Но его подбородок был как каменный. В его глазах не было ни намека на сострадание, и он смотрел на нее так, будто был убежден, что уже выиграл битву и просто ждет, чтобы она это признала.Он перебирал длинными пальцами звенья цепи, словно пересчитывая их.Несчастная внутренне содрогнулась. Этот человек, несомненно, приговорил к смерти через колесование многих людей и ничуть не чувствовал вину за те страдания, которые они испытывали.– Вы именно таким способом умертвили свою последнюю жену?Его пальцы замерли.– Нет.– Но вы убили ее, не так ли?В глазу появилось красное пятнышко.– Кое-кто так и говорит. Не самые умные.В комнате повисла гробовая тишина. И она поняла, что выиграла битву.Стерев с лица слезы, она опустилась на колени. Кровь прилила к ее лицу при мысли о том, что он сейчас сделает.– Это подло – так обращаться со своей женой, – сказала она, не удержавшись.Джеймс опустил голову на грудь, и она знала, что под рубашкой у него длинный красный рубец и небольшая дырочка над сердцем, где его настиг t'occhio del diavolo.У нее вдруг так сильно задрожали колени, что она едва удержалась, чтобы не упасть. Дело в том, что на самом деле они были смертельными врагами, связанными церковью в брачный союз.Страшный союз.Если бы только она успела уйти в монастырь, как и хотела! Там жизнь была монотонной и скучной, но она, по крайней мере, смогла бы добиться какого-то положения и использовала бы свободное время для того, чтобы заниматься живописью. Писать кресты и нимбы было бы тоже своего рода пыткой, но все же это было увлечением. И у нее появились бы послушницы, которые смешивали бы краски.Что толку сейчас сожалеть обо всем этом, подумала она, и, опершись ладонями о постель, так что кончики ее пальцев почти касались его бедра, она легла ему на колени, вытянув шею. От этого движения кровать покачнулась. Его бедра были твердыми и теплыми, и она ощутила, как в них пульсирует горячая кровь. На нем были мягкие дорогие лосины, и под ними четко вырисовывались все мускулы. От него пахло сандаловым мылом, мужчиной и чем-то еще непонятным.Монтгомери приподнял платок на ее шее и надел петлю. Его движения были такими уверенными, будто он делал это сотни раз. Бренна поморщилась от прикосновения холодного металла. Ее гордость была уязвлена, но она стиснула зубы, чтобы не заплакать.Бренна лихорадочно размышляла. Надо найти способ повернуть обстоятельства в свою пользу. Кузнец наверняка сможет сделать ключ. Или она напишет письмо своему брату Натану, и он что-нибудь придумает.Потом она услышала, как щелкнул замок. После этого ей было позволено поднять голову. Кольцо было широким и не сжимало ей горло, но его тяжесть давила на ключицы.– Сядь, – скомандовал он и взял в руки кольцо поменьше.Она повиновалась, но все еще прикидывала в уме, как сбить его с толку и застать врасплох.– Дай руку.Она протянула руку, позволив ему защелкнуть наручник.– Никаких жалоб?Слегка наклонив голову, она взглянула на него сквозь ресницы.– Нет, милорд, – ответила она, стараясь придать своему лицу выражение покорности.– Хорошо.Негодяй. Его высокомерный тон возмутил ее, но она решила промолчать.Он взял другую руку, и она с трудом удержалась от того, чтобы не отдернуть ее. Это была правая рука, и теперь не получится как следует держать кисть. Сердце сжалось. Что, если ей никогда не удастся освободиться? Что, если наручники изуродуют руки?Но Бренна заставила себя оставаться послушной. Если она начнет сопротивляться, он наверняка опять выпорет ее, а потом все равно закует в кандалы. А если она признается, как важна ей живопись, он, чего доброго, сломает ей пальцы.Она найдет способ выйти на свободу. И снова заняться живописью. Она должна. Живопись – это ее убежище. Ее святилище.– Встань и разведи руки в стороны.Кровь прилила к лицу, когда она поднялась. Кольцо вокруг шеи соскользнуло вниз к ключицам. Все еще не запертые кольца для ног болтались у щиколоток.Монтгомери посмотрел на плоды своей работы и потрогал все кольца.– Неужели трех колец не достаточно? Зачем вам пять?– Поставь ногу на кровать.– Нет необходимости… – начала она.– Есть, – отрезал он, не дав ей закончить. – Ставь ногу.Она чувствовала себя как кобыла, которую тренируют на манеже.– Прошу вас, – тихо сказала она, дотронувшись до цепи, – у меня и так уже путы на руках.Красное пятно в глазу исчезло, но выражение его лица было непроницаемым. Его хорошо выбритый подбородок не напрягся от раздражения, но и не смягчился от сочувствия.Она задержала дыхание в надежде, что он обдумывает ее просьбу.Он покачал головой и похлопал ладонью по кровати, показывая, куда она должна поставить ногу.Она поняла, что помилования не будет.– Держись за мое плечо, если надо.Самодовольный тип.Сердито взглянув на него, она перенесла тяжесть тела на одну ногу и немного согнула колени, чтобы не потерять равновесие и не висеть на его плече, пока он будет заковывать ее, и поставила ногу на кровать. Потом выпрямилась, чтобы показать, что может обходиться без его помощи.У него дернулись губы. Это было первым выражением каких-либо эмоций за все то время, пока длился этот позорный ритуал.Неужели он над ней смеется, или ей показалось?Кольцо защелкнулось, и она немного пошатнулась. Затем опять согнула ногу в колене. «Не падай», – приказала она себе.– Другую ногу.Бренна с усилием подняла ногу, гордясь тем, что не надо было держаться за него, будто какая-то неживая кукла. Она перенесла центр тяжести на уже закованную ногу и начала поднимать другую.Как она его ненавидела! Если бы можно было придумать способ ударить его по голове, она бы, не раздумывая, это сделала.Он вдруг посмотрел так, будто прочитал ее мысли, девушка отвела взгляд.«Только не упади. Не упади».– Не надо все усугублять. Обопрись на мое плечо, – приказал Джеймс. – Тебе будет только больно, если ты упадешь из-за того, что твоя гордость не позволяет тебе ко мне прикасаться.С каменным лицом она положила руку ему на плечо, а потом натянуто улыбнулась, правда, улыбка была больше похожа на гримасу. Если она сейчас споткнется, от ее гордости не останется и следа, так что уж лучше опереться на его плечо.Это плечо было самым твердым, самым мускулистым, какое она когда-либо видела или к которому прикасалась. Не то чтобы у нее был большой опыт в этом деле, но она не раз изображала такие плечи на своих картинах. Мускулы образовали тугой узел под рубашкой. Никаких подложенных подушечек, как того требовала мода.Защелкнув ножные кандалы, он позволил ей опустить ногу на пол. От его прикосновения кожа начала гореть и покалывать. Она внутренне содрогнулась. Это был дьявол, и это был ад.– Ходить можешь?Бренна взглянула на цепи, которые образовали большую металлическую паутину. Протянула вперед руки, и вся конструкция издала тихий звон. Две пары цепей шли от наручников на запястьях. Еще одна пара цепей шла через кольцо на шее, так что она могла полностью вытянуть либо одну, либо другую руку, но не обе одновременно. Другая пара цепей соединяла наручные кандалы с металлическим кольцом на уровне ее пупка. Это кольцо также соединялось цепью с ошейником. Через него же проходили и цепи к кандалам на ногах, поэтому она могла поднять руки только в том случае, если ее ноги касались пола.Когда до нее дошло, что она была полностью закована, сердце защемило.Теперь она беспомощна. Шансов сбежать нет.– Подойди к камину, пленница-жена, – сказал он и, взяв ее за плечи, повернул в сторону очага в другом конце комнаты.Его слова прозвучали как приказ и болью отозвались в ее душе. Она обязательно найдет способ освободиться.– Если ты не можешь ходить, я увеличу длину цепей. Она смерила его гневным взглядом:– Вам безразлично, могу я ходить или нет, так что не разыгрывайте комедию и не пытайтесь казаться снисходительным.Он взял ее за подбородок.– Не тебе говорить мне, что мне безразлично, а что нет.Вырвавшись из его пальцев, она повернулась и направилась к камину. Цепь тихо звенела, и было странно, что она не может полностью вытянуть ногу. Но двигаться не составляло труда, если только не пытаться спешить или бежать, У камина она обернулась и, уперев руки в бока, спросила:– Вы удовлетворены?– Очень хорошо. Теперь иди обратно.Когда она подошла к нему, он с довольным видом кивнул. С каким удовольствием она обмотала бы эти цепи вокруг его шеи и задушила!– Мне что, в этих цепях оставаться всю жизнь?Он усмехнулся и провел пальцем по ее ключице с видом собственника.– Да, если я так захочу.Бренна прикусила язык, чтобы удержаться от едкого замечания. У нее руки чесались залепить ему такую же пощечину, как в церкви, но, пошевелив рукой, она поняла, что, даже если бы осмелилась это сделать, физической возможности у нее не было. Она не могла поднять руку так, чтобы дотянуться до его щеки.– Мне остается лишь сожалеть, что вчера мне не отрубили голову.– Мне тоже, – он привязал ключ от кандалов к кожаному ремешку на шее. – Вместо этого мы обречены быть вместе, пока смерть не разлучит нас.Она смотрела на него и думала, что же он сделает дальше? Швырнет ее на кровать и заявит о своих супружеских правах? Все, что ему придется сделать, – это привязать цепи к столбикам кровати, и тогда он сможет делать с ней все, что захочет. Сопротивляться она не сможет. Боже, как это будет унизительно! Бренна дала себе слово, какое бы зло он против нее ни замыслил, она встретит его с достоинством.– Если вы намерены меня изнасиловать, я не стану сопротивляться…– Вот и хорошо.– …но не воспринимайте это как согласие.Он спустил ремешок с ключом под рубашку и внимательно на нее посмотрел, будто решая, что ему с ней делать.– Мы отложим эту дискуссию до ночи. У нее внутри все сжалось.Его взгляд остановился на лифе ее платья. Казалось, что он видит, что под ним. Когда он увидел пятна от краски и старые кружева, его губы слегка скривились.Пусть. Как он смеет смотреть с презрением на ее одежду, если сам он всего лишь варвар?!Монтгомери медленным движением обхватил ее за шею и наклонился так низко, что его дыхание защекотало ей ухо и она почувствовала его запах.Какой-то странный жар разлился по всему ее телу. Точно так же, как это было в церкви во время брачной церемонии. Ей пришлось встряхнуться. Неужели она так долго жила взаперти в своей башне, лишенная человеческого внимания, что ее взволновало даже такое грубое животное, как он?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27