Взгляд Монтгомери, казалось, проникал ей прямо в душу, словно пытаясь выведать все ее секреты.– Бренна, – он приблизился к ней и провел пальцем по ее шее, – если у тебя появился любовник, я убью его.– У меня нет любовника, и вы это прекрасно доказали вчера ночью.В глазах Монтгомери появился странный блеск. Интересно, о чем он думает?– Почему ты была в башне?Она стала гладить простыню, задумавшись на мгновение о том, что ей сказать, а что – скрыть. Возможно, самое лучшее – это сказать правду.– Мне надоело быть под надзором двадцать четыре часа в сутки, поэтому я напоила Деймиана отваром трав, чтобы он уснул.– А где ты достала отвар?– У меня бывают трудности со сном, милорд, – она намеренно говорила ровным голосом. – Моя сестра готовит его для меня.– Которая из них?– Адель…– Ты с ней говорила?– Нет…– Это она была с тобой в башне?От града этих вопросов у нее закружилась голова.– Нет! Я уронила письмо, когда упала, торопясь вернуться в свою комнату.– Почему ты бежала?– Я хотела избавиться от Деймиана всего на короткое время, а когда я увидела, что вы вернулись, я запаниковала.Это была почти правда, и она, затаив дыхание, молилась, чтобы он ей поверил.Он кивнул в своей обычной педантичной манере. Она пошевелила ногой и спросила:– Можно мне встать?Прежде чем он успел ответить, кто-то постучал в дверь.– Войдите, – крикнул Монтгомери. Он встал, положил на стол кожаный ремень и заткнул за пояс l'occhio del diavolo. Было ясно, что он кого-то ждал.В комнату вошла вереница слуг, груженных сундуками, а за ними низенький и толстый, средних лет торговец и круглолицая женщина.Какого черта? Это еще какое-то наказание?Толстяк снял шляпу и раскланялся. Он был одет в богато расшитый камзол и модные штаны.– Мы приехали сразу, как только нам позволили дожди.– Мы привезли самые лучшие наши шелка и бархат, – добавила женщина.Она указала на один из сундуков, и слуга открыл его. Женщина достала отрез голубого бархата и поднесла его к свету.– Лучше этого не найти даже в Париже или Италии, – заявил толстяк, гордо выпятив грудь. Монтгомери взглянул на Бренну:– Что скажешь, жена?Бренна смутилась, не зная, что ответить. Монтгомери жестом приказал открыть второй сундук и сказал:– Этот человек – торговец тканями.– Я это поняла, не дура, – с кислой миной бросила Бренна.– Наша одежда отсырела и пришла в негодность, – сказал Джеймс, достав из сундука кусок зеленого шелка и обернув им руку.Ей пришлось неделями носить нестиранную одежду, а он сейчас хочет показать, что заказал новую одежду только потому, что она немного намокла. Распускает хвост, как настоящий павлин! Она уже знала, какой он педант, когда дело касалось его одежды, – каждый стежок идеален, каждый шовчик прямой. Наверное, целая армия служанок каждое утро разглаживает горячими камнями все складочки на его одежде. Но такого она еще в жизни своей не видела.– Что ты об этом думаешь? – спросил он, показывая кусок щелка, вышитый мелкими розочками.– Прелестно, – с той же миной ответила она.– Отлично. Что еще у вас есть? – спросил он у торговца, который то разворачивал, то сворачивал рулоны материи.Вскоре комната была завалена разноцветными – красными, голубыми, зелеными – тканями, а также дорогими мехами – горностаем, лисами и норкой.Бренна потерла виски. Зачем Монтгомери понадобилась новая одежда, было выше ее понимания. Даже после долгой дороги то, во что он был одет, было лучше того, что ей приходилось носить за последние семь лет.Ее раздражало, что она не может встать и выйти из комнаты. То, что он позвал торговца в ее комнату, где она была прикована к кровати, было еще одним свидетельством его непомерного высокомерия и эгоизма. А он доставал из сундуков рулоны тканей, откладывая в сторону одни и возвращая в сундук другие. Как обычно, его движения были размеренными и точными.А уж, каким он оказался придирчивым! Она никогда не видела, чтобы мужчина так хорошо разбирался в тканях. Он указывал на изъяны, которые она наверняка не заметила бы. Какая глупость. Он еще хуже, чем Гвинет.Она закрыла глаза, чтобы ничего не видеть. Поскорее бы они ушли.– Значит, пятнадцать платьев, – услышала она голос Монтгомери. – С чехлами под них и сорочками. Для ежедневного ношения и парадные, в которых можно было бы быть представленной королеве.Она открыла глаза.– Платья?Он обернулся к ней с такой скоростью, с которой мужчины учатся поворачиваться к врагу во время битвы.Не обращая внимания на кандалы, она села в кровати.– Так вы заказываете их для меня?– Разумеется.У нее захватило дух. У нее не было ни одного нового платья уже много лет. Пятнадцать? Это же неслыханное количество для одной женщины. Даже когда отец отобрал почти все, у нее было только пять платьев. Спохватившись, что сидит с раскрытым от удивления ртом, она быстро его закрыла и откинулась на подушки.– Почему вы вдруг стали так милы со мной?Он, видимо, не ожидал этого вопроса.Не обращая внимания на присутствие посторонних, она погремела цепью.– Для этого нет никакой причины. Сегодня мы так же не любим друг друга, как и раньше, – повторила она уже сказанное им.Торговец и его жена переглянулись, а потом стали поспешно рыться в сундуках поменьше.Монтгомери хотел что-то возразить, но женщина достала несколько ярдов зеленого шелка, такого тонкого, что он был почти прозрачным.– Как насчет этого, миледи? Этот цвет очень подойдет к вашим глазам.Ткань взметнулась и, попав в луч солнца, заиграла тысячью оттенков. Ничего подобного Бренна еще не видела.– Моя жена говорит правду, – подхватил торговец. – Если бы вы встали, миледи, мы могли бы снять с вас мерку.Бренна бросила беспомощный взгляд на Монтгомери. Она была голой, и у нее не было ни длинных волос на голове, чтобы прикрыть грудь, ни даже завитков на лобке, чтобы прикрыть естество.– Встань, – коротко приказал он. – Я не хочу, чтобы моя графиня ходила в лохмотьях.Она скрестила руки на груди.– Однако вы не возражаете против того, что я голая и в кандалах, – огрызнулась она.– Ничуть не возражаю.От этих слов ее окатило жаром. Она отвернулась. Неужели это еще один способ унизить ее?– Вот, возьми. – Он усмехнулся и бросил ей сорочку. – Надень и встань, чтобы они могли снять с тебя мерку.Она нахмурилась, вспомнив, с каким равнодушием он смотрел, как слуги наполняют для него водой ванну. Возможно, он привык к тому, что кто-то вторгается в его личное пространство, но ее такие действия приводили в смущение. Она уже много лет была почти все время одна.Торговцы суетились вокруг них, готовя ткани, булавки и ножницы и притворяясь, что они глухие и ничего не слышат.Стиснув зубы и накрывшись простыней, она натянула сорочку и спустила ноги с кровати. Цепи звякнули о столбик. Пол был холодным, а она была босиком.У жены торговца глаза на лоб полезли, но она улыбнулась – нельзя сердить богатых покупателей.Монтгомери помог ей сохранять равновесие, пока торговец поворачивал ее в разные стороны, снимая мерку.Если бы она не была так раздражена, ей вся эта процедура, наверное, понравилась бы. Но ей нужны были эти платья, и она терпела.К тому же ей срочно надо было уединиться, но придется ждать, пока Монтгомери снимет с нее цепи.Наконец все кончилось – мерка снята, ткани упакованы в сундуки, а торговцы покинули комнату.– Мне нужно в отхожее место, – прошипела Бренна, увидев, что Монтгомери по-прежнему не был намерен освободить ее.Он усмехнулся:– Скажи «пожалуйста».Налезавшие друг на друга передние зубы и ямочка на подбородке придавали ему вид пирата, собирающегося потребовать припрятанную добычу.Она посмотрела на него в ярости.– Сойдет, – усмехнулся он и, достав из кармана ключ, освободил ее. – Я сделал бы это раньше, если бы ты попросила.Значит, такой теперь будет ее жизнь? – подумала она. Терпеть унижение всякий раз, когда ей понадобится уединиться?Как она могла наслаждаться его вниманием прошлой ночью? Да он самый отвратительный монстр на свете!Вернувшись, она увидела у него в руках платье, которое оставил торговец. Оно было из голубого шелка, а на рукавах и вокруг шеи были вышиты драконы. Платье было не таким роскошным, как свадебное платье Гвинет, но ткань была мягкой и приятной – совсем не такой, как шерсть, из которой был сшит ее домашний балахон. Новое платье хорошо подходило хозяйке замка – и красивое, и удобное.Она шумно выдохнула. Как бы ей хотелось иметь достаточную силу воли, чтобы швырнуть это платье ему в лицо! Уже много лет у нее не было новых платьев, и она убеждала себя, что ей все равно. Но, увы, она оставалась женщиной.Она надела платье. Ощущение от мягкости ткани было именно таким, как она предполагала. Она не могла удержаться и погладила юбку. Клетка по крайней мере была позолоченной.– Иди посмотри на себя в зеркало:.. Я знаю, что ты этого хочешь, – сказал он.Ей страшно хотелось заглушить, в себе эту вековечную женскую, жажду тщеславия, но вместо этого она немного отошла от зеркала, чтобы увидеть себя в полный рост. Чувствуя себя принцессой, она приподняла короткие волосы на шее и стала поворачиваться то в одну, то в другую сторону.– Потрясающе, – его зубы сверкнули в обольстительной улыбке.– Вы все еще не прощены, – сказала она, не переставая гладить мягкий шелк.Он рассмеялся и поднял кандалы, лежавшие горкой возле постели.– И поэтому тебе придется снова надеть свои драгоценности. Глава 16 Спустя несколько дней Бренна отправилась в сопровождении Деймиана в восточную башню, чтобы найти Монтгомери и испросить его разращения прогуляться в город.Во время ленча ей незаметно сунули записку от брата Гиффарда, назначившего ей встречу в городском соборе. Она придумала, что ей будто бы надо купить кое-какие принадлежности для своих занятий живописью, а еще зайти в собор, чтобы передать церкви свои картины на тему «Рождение Христа». Предлог был явно надуманным, поскольку они с этим старым хрычом епископом Хамфри терпеть не могли друг друга, но Монтгомери этого не знал.Ей было больно, что надо спрашивать разрешения мужа сходить в город, но иначе было нельзя.Приподняв юбки одного из новых платьев – из голубого шелка с разрезами на рукавах и на желтом чехле, – она стала спускаться вниз по лестнице. Она, наверное, выглядела бы неплохо, если бы не цепи.Каждую ночь он освобождал ее от кандалов и доводил до исступления своими ласками, но днем, пока она занималась домашними делами, он опять надевал на нее цепи.Это, конечно, ее раздражало, но сегодня при ней было отмщение: в деревянном футляре у нее были две миниатюры, на которых были изображены она и Монтгомери в минуты страсти. Бренна спрятала их между картинами религиозного содержания, предназначенных для передачи церкви. Миниатюры были значительно лучше тех, которые она написала раньше, так что она надеялась, что брат Гиффард сможет выручить за них неплохие деньги.Их должно хватить на переезд в Италию.Спустившись вниз, они прошли по узкому коридору, а потом еще по одной лестнице, которая вела в большую комнату, и попали в… хаос.Монтгомери и двое его людей рылись в ящиках и опрокидывали столы и табуретки. По комнате, шурша крыльями и роняя перья, метался петух. Повсюду были разбросаны рубашки, халаты и нижнее белье – как уже чистое, так и приготовленное для стирки.– Вы не должны этого делать, милорд! – кричала Дженнет. – Поймайте Роджера! Он напуган!Роджер, любимый петух Дженнет, облетел прачечную и собирался опуститься на плечо Бренны, но был тут же схвачен одним из людей Монтгомери и выброшен в окно.– Роджер! – закричала вслед напуганному петуху Дженнет. – Роджер! Вернись!Но Роджер, отчаянно хлопая крыльями и роняя на землю красные и коричневые перья, полетел через поле с такой быстротой, словно за ним гнался дьявол.– Ах! – Дженнет топнула ногой. – Смотрите, что вы наделали, милорд. Теперь я никогда не смогу его вернуть. А он был такой хорошей птичкой.Посреди всего этого разгрома стоял Монтгомери с мечом в руках. На нем была простая голубая рубашка, штаны и сапоги. Одежда была, как всегда, идеально отутюжена, а сапоги начищены до невероятного блеска. С его плеча свисало какое-то женское белье – скорее всего жертва его битвы с петухом.Бренна едва удержалась, чтобы не расхохотаться.– Медведь, пойди и принеси обратно птицу этой хорошей женщины, – гаркнул Монтгомери, обращаясь к огромному однорукому мужчине с копной торчащих рыжих волос.– Да, и поторопись! – пыхтела Дженнет, собирая разбросанные по комнате вещи. – Вся, моя работа насмарку. Подумать только!Бросив злой взгляд на Дженнет, Медведь поспешил выйти, но было слышно, как он пробормотал:– Подумаешь, какой-то драный петух.– Мне надо с вами поговорить, милорд, – вмешалась Бренна, прежде чем Дженнет перевела дух и начала снова ругать Монтгомери. Прачка любила порядок, и она будет безутешна, если Бренне не удастся ее успокоить.Если Монтгомери и дальше будет таким способом решать проблемы, все их хозяйство придет в полный беспорядок. Это всего лишь вопрос времени. Да и она после его возвращения стала плохо соображать. Так что причин достаточно, чтобы связаться со своим братом в Италии и заручиться его помощью. Она намеревалась спросить брата Гиффарда, почему он не отправил письмо в тот же день, когда они встречались. Каждый день ее пребывания в замке все больше привязывал ее к Монтгомери. Она уже начала с нетерпением ждать по вечерам встречи с ним, и к тому же у нее не было трав, которые могли предотвратить беременность.Монтгомери обернулся и посмотрел на Бренну. Пот градом катился с его лба, и он во всех отношениях был похож на ожившего демона. Правда, впечатление портило свисавшее с его плеча женское белье.– Если вы ищете мятежников, милорд, – сказала она, подавив улыбку, – они ушли.Деймиан за ее спиной хихикнул.Джеймс снял белье с плеча и грозно взглянул на Деймиана.Бренна прикрыла рот ладонью. Если она будет смеяться над мужем, он не отпустит ее в город.– Простите меня, милорд. Что именно вы надеетесь найти в прачечной вашего замка? – спросила она, меняя тактику. Она подняла с пола рубашку и сложила ее. Цепи звякнули, но тихо, ненавязчиво.– Я ищу картины.– Картины? – заинтересовалась она.– Да.Он подошел к ней ближе, чтобы только она могла его слышать.– Из этой местности до Лондона дошла целая серия миниатюр, и король недоволен. На картинах король изображен в различных позах соития с разными придворными. Меня послали найти эти миниатюры и доставить художника в Лондон.Страх навалился на Бренну. Она вспомнила, какой он учинил ей допрос после свадьбы. Его явно очень заботило содержание миниатюр, но она не понимала почему. Ей и в голову не могло прийти, что ими может заинтересоваться король. Она быстро нагнулась, чтобы поднять еще какие-нибудь вещи и чтобы он не увидел, как она покраснела.Когда она еще девочкой побывала в Лондоне, она по возвращении сделала серию рискованных портретов короля, каким она его запомнила. Для нее это было средством излечиться от неприятных воспоминаний об этой поездке. Отчаянной мелкой местью за то, как ее унизила королева.Пять из портретов были проданы, когда она впервые замыслила сбежать из башни, в которую ее заключил отец. С этого началась продажа эротических миниатюр. Последние две были спрятаны в ее комнате. Она побоялась продать их, после того как брат Гиффард рассказал ей, какой скандал они вызвали среди придворных дам. Она уже долгое время не вспоминала об этих миниатюрах.Монтгомери смотрел на нее так пристально, что у нее начались спазмы в желудке. Он знал! Он что-то знал!Деревянный футляр вдруг показался ей страшно тяжелым. Внутри, между религиозными картинами, были спрятаны две миниатюры. Они были гораздо более эротичными, чем те, на которых был изображен король. Но если их увидит ее муж, он сразу же поймет, что она была автором и миниатюр «Любовницы короля».На прошлой неделе Монтгомери переехал в ее комнату и проверил все ее ящики и сундуки. Она спрятала свои миниатюры в тайнике под досками пола, но у нее почему-то сложилось впечатление, что, если он их случайно обнаружит, они ему понравятся. Она сможет заявить, что никогда прежде такого не делала, и это он вдохновил ее. Она не сомневалась, что он достаточно самонадеян, чтобы проглотить эту пилюлю. Но если его долг – найти «Любовниц короля» и он их найдет, она обречена.Она сделала вид, будто закашлялась, чтобы скрыть свое смущение, и положила рубашку на стопку уже сложенных вещей.Он похлопал ее по спине.– Я надеюсь, что не слишком тебя шокировал после того, что было между нами, – шепнул он ей на ухо. – Ты здорова?– Просто здесь пыльно и летают перья, – она еще пару раз кашлянула для убедительности и положила на верх стопки сложенные штаны.– Понятно.Он потрогал заткнутый за пояс l'occhio del diavolo.Она вздрогнула, надеясь, что не покраснела. Пальцы, лежащие на лезвии, вызвали у нее воспоминания, о которых она предпочитала не думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27