Мужская. И такая интересная.Она осторожно провела лезвием кинжала по его щеке, а потом опустила его в воду.– Как вы поняли, что я не ударю вас кинжалом?Он улыбнулся одними глазами:– Я не знал. Но, по-моему, ты достаточно умна, чтобы понять, что снова пытаться меня убить не самое разумное.Она провела лезвием вниз по его шее.– Может быть, я просто хотела подойти поближе.– Бренна, дорогая, ты не убийца, а я мог бы убить тебя одним ударом, даже если бы у меня в горле торчал кинжал.Его слова потрясли ее. Она поняла, что это была правда. Так оно и было бы. Сила, исходившая от него, и завораживала ее, и пугала. Бренна чувствовала себя мотыльком, крылышки которого были обожжены свечой.Закончив брить его, она провела пальцами по его щеке, чтобы проверить, хорошо ли он был выбрит. Баки были так же коротко подбриты, как в день их свадьбы, и когда он одобрительно кивнул, чувство гордости переполнило ее.Муж протянул к ней руки и усадил к себе на колени. Бренна не воспротивилась, а он провел пальцем сначала по ее шее и между грудями, а потом стал описывать круги вокруг пупка.Ее обдало жаром. Как бы она ни хотела притвориться, что он на нее не действует, у нее ничего не получалось.Она непроизвольно закрыла глаза и позволила его рукам свободно блуждать по ее телу.Но ведь он ее муж. Это наверняка умаляет ее вину, и то, что она наслаждается его прикосновениями, не является предательством. Все же надо сердиться на него.Его руки продолжали двигаться по ее телу. У нее было такое чувство, будто они парят в воздухе.– Моя прелестная леди, – прошептал он ей в ухо.Прелестная? Она задержала дыхание. Может, он всех своих возлюбленных так называет?– Позволь мне посмотреть на тебя.Он опустил ее спиной себе на руку и медленно провел пальцем от горла до пупка, а потом ниже.Как бы она этого ни хотела, сил сопротивляться у нее не было.Ее бедра как-то сами по себе приподнялись навстречу его прикосновению. Она хотела… просто умирала от желания, чтобы он дотронулся до спрятавшихся в завитках волос влажных лепестков у нее между ног.А он вдруг встал и усадил Бренну на стол лицом к себе. Потом раздвинул ей колени и наклонился, так что его лицо оказалось напротив ее естества.Она знала, что ее лицо стало такого же цвета, как ее волосы. Она много раз смотрела на себя в зеркало, когда писала на продажу свои портреты в обнаженном виде. И теперь знала, что он видит: завитки рыжих волос, розовые лепестки со слетка волнистыми, как у розы, краями, а между ними чувствительный бугорок– жемчужина женского естества.Но картины – это картины, и когда она их создавала, у нее межу ног никогда не было так жарко и мокро. А сейчас на все это смотрит мужчина, этот великолепный завоеватель.– Раздвинь ноги, дорогая.Он запустил пальцы в рыжие завитки, и она вздрогнула, едва не поддавшись желанию лечь спиной на стол.Ей было так жарко, будто внутри у нее горела печка.Раздвинув розовые лепестки, он лизнул сначала один, потом другой. Она застонала. Неудивительно, что служанки говорили о совокуплении как о наслаждении. Отдавшись ощущениям, она закрыла глаза, откинулась назад и раздвинула бедра.Но Джеймс вдруг дотронулся до ее локтя, и она приоткрыла глаза.Он держал в руке l'occhio del diavolo!– Тихо, Бренна. Я не сделаю тебе больно. Я хочу, чтобы ты увидела, как ты прекрасна.Он говорил тихо и улыбался, а его глаза горели. Он намылил рыжие завитки.Она нахмурилась, пытаясь догадаться, что он собирается делать. Следует ли ей сопротивляться или смириться?А он взял кинжал и, немного оттянув кожу, сбрил клочок волос на лобке.Бренна вскрикнула и моментально сдвинула ноги, сжав бедрами его руку.– Какого черта вы делаете?Он усмехнулся:– Я же сказал, что нам нужны новые воспоминания, связанные с этим кинжалом.Бренна нахмурилась. Может, ей вскочить и бежать вон из комнаты?– Но вы не можете меня брить!– Почему? Ты же меня побрила.– Это совсем другое.Не сводя с нее глаз, он дотронулся пальцем до чувствительного бугорка.Она вздрогнула и задрожала.Искуситель широко улыбнулся, показав во всей красе свои два передних зуба.– Откройтесь мне, миледи. Клянусь всем, что есть на свете святого, тебе не будет больно. Тебе нечего бояться.Ничего, кроме собственной реакции.– Как такой негодяй, как вы, может клясться всем святым на свете? Что вы об этом знаете? – возразила она.Нагнувшись, он поцеловал ее в то место, где сходились ее бедра, и просунул туда язык.– Мне кое-что известно о том, чему поклоняются у этого алтаря, – заверил он.Бренну внезапно пронзило такое желание, что из ее груди вырвался громкий стон.Она опять раздвинула ноги.Лезвие царапало кожу, которая горела. Побритые места стали такими чувствительными, что казалось, можно разлететься на куски от одного его прикосновения.Он продолжал брить ее, а она боялась пошевелиться. Где-то глубоко еще гнездился страх, но адский огонь желания сжигал его напрочь. Лезвие было острым и холодным, но движения были уверенными и умелыми. Ни одного пореза.Джеймс посмотрел на свою работу взглядом художника, завершившего свое творение. Стоя на коленях между ее ног, он удерживал бедра Бренны своими широкими плечами.Ее жемчужина трепетала, но он к ней не прикасался, поэтому она приподняла бедра, будто приглашая его. Но он даже не обратил на это внимания, а лишь продолжил свою работу, освобождая ее естество от всего того, что мешало его взгляду.А она еще никогда в жизни не чувствовала себя такой уязвимой – словно выставленной напоказ – и в то же время такой защищенной.Он, очевидно, точно знал, что делает. Острое чувство ревности вдруг пронзило ее – неужели какая-то другая женщина наслаждалась таким пристальным вниманием?Закончив работу, Джеймс посмотрел на нее так, будто она была не Бренна, дочь мятежника со шрамом на лице, а Венера, богиня любви.Потом он смыл мыло и вытер выбритое место.Он встал и понес ее на кровать. Она уже больше не боялась того, что произойдет между ними, она обняла его за шею и отдалась на волю его прикосновений. Мужчина, который с такой уверенностью держит лезвие, наверняка может контролировать свою плоть и не причинит ей вреда.– В первый раз тебе может быть немного больно, дорогая, – прошептал он ей на ухо, опустив на кровать. – Не сильно, и я не пошевелюсь до тех пор, пока ты не будешь готова.Бренна уже чувствовала себя готовой, но ничего не сказала.Его рука скользнула по ее телу от шеи до живота. Сердце затрепетало, но ей хотелось еще большего. Хотелось, чтобы он дотронулся до кожи на лобке, почувствовать, как его мозолистые пальцы раздвигают нежные лепестки ее естества и касаются той жемчужины желания, которая уже дрожала и горела.Она немного поменяла положение бедер, пытаясь направить его руку. Он сдвинул руку ниже, но недостаточно.Она повторила движение, и его рука опустилась еще на один дюйм.Она не понимала, что происходит.– Милорд, прошу вас…Он нагнулся и поцеловал ее в губы. Потом его язык проник внутрь рта. То, что она ощутила, полностью лишило ее разума. Она выгнула спину, он просунул пальцы между складками кожи. Она выдохнула и опустилась на матрас.– Ты такая влажная и скользкая, – прошептал Джеймс, устраиваясь сверху.Бренна почувствовала, что его плоть готова войти в нее, и, раздвинув ноги, приподняла бедра навстречу ему.Он вошел в нее медленно и осторожно, потом остановился и, поцеловав ее в лоб, спросил:– Все в порядке?Ей хотелось растаять и вобрать его в себя целиком. Она приготовилась к боли, а ее не было, Она просто немного напряглась.– Все чудесно, – выдохнула она. В се картинах, поняла она, отсутствовал элемент страсти. В своих будущих работах она исправит этот существенный недостаток.Между тем он начал двигать бедрами, чтобы войти глубже. Она вскрикнула, но звук ее голоса потонул в его поцелуе.– Теперь не будет ничего, кроме наслаждения, – пообещал он и, немного задержался в этом положении, чтобы дать ей привыкнуть.Но она уже снова приподняла бедра. Она не желала, чтобы он останавливался. И он начал двигаться, то скользя внутрь, то выходя из нее, задавая ритм.Она вздыхала, то опускала ноги, то поднимала, чтобы он коснулся того бугорка между бедер, где сосредоточилась вершина наслаждения.Слабый внутренний голос ругал ее за то, что она получает удовольствие от этого действа, но незнакомые ощущения слишком захватили ее, чтобы она могла услышать предупреждение.Завтра будет время обо всем подумать и проанализировать. А сейчас…Она провела руками по его мускулистой спине.«Мой».«Весь мой».Откинув назад голову, она полностью отдалась ощущению близости его тела. Поддавшись нараставшему внутри напряжению, она ускорила темп движений, но неожиданно ее тело содрогнулось, словно внутри произошел взрыв, и обмякло.– Черт побери! – вырвалось у нее.Он рассмеялся. Рассмеялся!– Это что-то новенькое.Закрыв глаза, Бренна попыталась спихнуть его с себя. Не тут-то было. Его грудь была словно непрошибаемая стена.– Слезайте!Как он посмел смеяться над ней? Ведь она только что отдалась ему. Негодяй. Варвар.Уж лучше бы он ее изнасиловал, чем так унизил.– Тихо, Бренна. Успокойся.Она притихла, но по глазам было видно, какую обиду она испытывает.– Я не знаю, как должна вести себя женщина во время совокупления, – сказала она, насупясь.– Ты просто чудо. Я очень-очень тобой доволен. Можешь всегда кричать «черт побери!», и мне никогда не перестанет это нравиться. Договорились?Он словно окатил ее ледяной, водой. Бренна угрюмо кивнула.– Ты была девственницей, – подтвердил Джеймс. Она не могла объяснить, почему он так доволен собой. – Теперь ты моя.Он поцеловал ее, возможно, желая убедить, что смеялся от восторга, который вызвала ее необычная реакция, а не потому, что хотел высмеять. Бренна вспомнила, что отец бил ее всякий раз, когда она произносила слово «черт».Между тем Джеймс снова вошел в нее, но на этот раз не медленно и осторожно, а довольно грубым толчком. Его движения тоже были словно отчаянными – быстрыми и энергичными. Наконец он вскрикнул и в изнеможении повалился на нее.Она обняла его за плечи и из чистого любопытства лизнула его кожу. Опьяненная запахом страсти, исходившим от солоноватой на вкус кожи, она закрыла глаза. Даже в самых смелых своих фантазиях она не могла себе представить, что это может быть так восхитительно.Уставившись в потолок, она представила себе, как возьмет в руку кисть и запечатлеет все это на холсте. Глава 15 Бренна проснулась от пульсирующей головной боли. В лицо ей светил неестественно яркий солнечный свет. У нее болело все: голова, плечи, спина.Она чувствовала себя несчастной. Совершенно несчастной.Прищурившись от яркого света, она увидела своего мужа, сидевшего возле окна у ее письменного стола. На нем были кожаные штаны, и больше ничего. Его широкая грудь и мощные бицепсы так ее заворожили, что ей захотелось немедленно взять в руки кисть.Немного отросшие со дня, свадьбы волосы были в беспорядке, но он был чисто выбрит. Воспоминание о прошлом вечере заставило ее застонать и покраснеть. Выбрито было не только его лицо. Она подавила желание заглянуть под простыню, чтобы убедиться, что ей все это не приснилось.Потом послышался звук: он, очевидно, точил l'occhio del diavolo о кожаный ремень.Ее обдало жаром, когда она вспомнила, как этот нож скользил по ее лобку. Он… брил ее. Прикасался к ней. Доставлял ей невероятное наслаждение.Сейчас его движения были плавными, рука уверенно держала рукоятку. Этой ночью он ласкал ее с такой же уверенностью. Он будто знал о какой-то тайной внутренней страсти, о которой она не имела ни малейшего представления.У нее потеплело на душе, когда она вспомнила, что он извинился за то, что так долго держал пленницей. Что решил сам искупать ее, чтобы наверстать упущенное время. А главное – он вернул ей краски всего за один поцелуй. И это после того, как ее отец сбежал, и ему пришлось целый месяц мотаться чуть ли не по всей Англии.Между ними осталось еще много чего, что следовало бы уладить, но, возможно, их брак, в конце концов, не будет таким уж неприятным.Он на секунду остановился.– Доброе утро.Голубые глаза на загорелом лице были неотразимо прекрасны.Она почувствовала, как у нее затвердели соски. Интересно, подумала она, что он сделает, если она откинет простыню и снова предложит ему себя? Будет ли он шокирован? Или ужаснется? А может быть, все повторится, как ночью, – он будет находить на ее теле тайные места и заставлять ее вздрагивать от восторга, когда он будет к ним прикасаться? Как поведет себя его изумительная плоть?Размышляя об этих приятных вещах и намереваясь подойти к нему, она хотела встать с кровати, но… нога застряла, и раздался громкий лязг.Она взглянула на ногу и увидела, что была прикована к кровати.Проклятие! Все ее добрые чувства разлетелись на мелкие кусочки, как. Стекло под ударами молотка.– Ты меня приковал? – вырвалось у нее.– Разумеется, моя пленница-жена, – спокойно, ответил он, продолжая точить кинжал. – Сегодня мы так же не влюблены друг в друга, как и тогда, когда ты на меня напала и пыталась сбежать.– Ты… ты… – она не находила слов. Ей хотелось кричать. Как он мог! После того, что между ними было. Она посмела подумать, что эта ночь что-то значила.Какая же она наивная глупышка. Это у него были десятки возлюбленных, а не у нее.У нее было сильное желание спрятать голову под простыню, но она удержалась от этого унизительного порыва и просто натянула простыню до самого подбородка.Для него она была просто еще одной победой в постели. Он использовал свои умения любовника, чтобы подчинить ее своей воле.И ему это удалось, будь он проклят! Как же ей было больно!Хоть бы он ушел, чтобы она могла одеться и прикрыть свое нагое тело. Чтобы могла притвориться, что прошлой ночи никогда не было, что она не думала предлагать ему себя, как какая-нибудь влюбленная рабыня своему хозяину.А еще притвориться, что простыня не царапает ее бритый лобок.Она смотрела на него в упор, но он склонился над ремнем, продолжая методично водить по нему кинжалом. Он был совершенно спокоен. События прошлой ночи его, по-видимому, нисколько не волновали.Надо было заколоть его. Почему она этого не сделала!Ее раздражала собственная слабость. Она решила вести себя так, будто ничего не произошло, Будто звук скользящего по ремню кинжала не действует ей на нервы. Но ее жег стыд за то, что она могла подумать, что между ними может что-то измениться.– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, оторвавшись от своего занятия.«Уязвленной. Смущенной. Сбитой с толку».– Отлично.Она спрятала за ухо прядь волос и подняла подбородок. Он никогда не узнает, как всего несколько минут назад она хотела его. Она обязательно найдет способ освободиться от своей зависимости.– Нет необходимости держать меня в кандалах, – бросила она.– Между нами ничего не изменилось, – был ответ.Несмотря на данное себе обещание вести себя так, будто ничего не случилось, его откровенное заявление было для нее ударом. Для него, возможно, ничего не изменилось, но она чувствовала, что он над ней просто надругался.– С кем ты встречалась на галерее? – спросил он ровным голосом, но она заметила, как напряглись его плечи. Он был все так же начеку, как накануне вечером, когда она держала в руке l'occhio del diavolo.– Ни с кем, – таким же тоном ответила она.– Я нашел это на лестнице. – Он поднял со стола листок пергамента. Это был тот самый, который она дала брату Гиффарду для отправки Натану.Проклятие!Она потерла виски. Почему брат Гиффард не отправил письмо неделю назад, когда у него была такая возможность?Видимо, брат Гиффард выронил его, когда они встречались прошлой ночью на галерее. Он сообщил ей, что получил немного золота за картину, которую она отдала ему раньше. Но этого количества не могло хватить на оплату ее пути по морю в Италию, и он намеревался получить еще какой-нибудь рисунок. Бренна как раз жаловалась монаху на своего мужа, который отнял у нее краски, когда Монтгомери въехал во двор замка. Бренне пришлось бегом возвращаться в свою комнату, прежде чем он увидел бы, что она без охраны и встречается с Гиффардом.Когда она бежала по узкой лестнице, она споткнулась, упала и ударилась головой.– Кому ты это хотела отдать, Бренна?Сердце Бренны сжалось. Если она выдаст брата Гиффарда и его будут допрашивать, у нее не останется надежды уехать в Италию.– Никому. Это письмо я написала давно в надежде передать его одной из сестер или кому-либо, кто будет в городе.– Вот как. – Было непонятно, верит ли он ее объяснению или нет. – Почему с тобой не было Деймиана? Почему ты сказала, что это не его вина, когда я рассердился на него за то, что он заснул?Она полюбила молодого охранника и его дурацкие усы, и ей хотелось защитить его, когда она увидела, как Монтгомери пнул его сапогом. Ведь это она тайком напоила его чаем с травами, чтобы он заснул, потому что она должна была встретиться с братом Гиффардом не в церкви, где они были бы одни, а в галерее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27