Увидев, в каком состоянии находится лорд Джеффри, сэр Леон перестал подозревать Джиллиан в супружеской неверности. Однако выражение ее лица говорило о том, что его жена — женщина, способная на сильные чувства. Он никогда не замечал этого прежде, пока перед ним не возникла необходимость постичь сущность Джоанны. К своему удивлению, он обнаружил, что чувства Джиллиан волнуют его не меньше, чем ее тело.
По правде говоря, сэр Леон редко думал о своей жене. Как и надлежало, Джиллиан выбрали для него родители. Как покорная, трудолюбивая жена и хорошая производительница потомства она вполне удовлетворяла его. Большего ему и не требовалось. Однако сейчас, после стольких лет совместной жизни, он вдруг увидел в ней женщину, ответившую мужу взглядом скорее взволнованным и грустным, нежели радостным, и покорно протянувшую к нему руки. «Джиллиан не красавица, но и не надменная сучка», — удовлетворенно подумал он.
Сэр Леон пересек зал и принял объятия жены. Она шумно радовалась его возвращению — ей так не хватало его! — и одновременно извинялась за то, что не смогла как следует следить за делами и обучением их мальчиков.
Как, оказывается, все просто! Приняв объятия Джиллиан, сэр Леон получил в награду нечто гораздо большее. Это вдохновило его на то, чтобы продемонстрировать жене некоторые тонкости обхождения, которым он научился, путешествуя с Джоанной. Сэр Леон настолько хорошо справился с небольшими знаками внимания, пододвигая супруге скамейку и выбирая ей самые лакомые кусочки во время ужина, что, когда они пошли спать, в порыве страстного желания перешел к демонстрации более интимных знаний, приобретенных у Эдвины. Новый сексуальный опыт мужа не вызвал в Джиллиан ни капельки ревности. Ей и в голову никогда не приходило, что Леон обязан хранить ей верность. Она была вполне счастлива и тем, что он никогда не приводил любовниц в замок, как делали некоторые мужчины. Джиллиан возблагодарила Господа за полученное удовольствие и не стала спрашивать мужа, где он этому научился.
Если Джиллиан и чувствовала к Джеффри отдаленное подобие влечения, то сейчас оно безвозвратно исчезло. Обиду, затаенную на Джоанну, тоже смыло волной блаженства. Каким-то необъяснимым образом Джиллиан связывала эту новую для нее радость именно с ними. Поэтому, когда на следующий день она вернулась к повседневным делам, сердце ее готово было петь от счастья, походка стала легкой как у девочки, а лицо помолодело лет на двадцать. Она решительно настроилась оказать своим гостям любую дружескую услугу в пределах возможного.
Ближе к вечеру прибыл дядя Леона, сэр Луи, к которому посылали гонца днем раньше. Деньги за выкуп пересчитали и передали ему. Теперь Джоанна и Джеффри стали только гостями. Их поселили в лучшей комнате, но они были вольны уехать в любой момент. К сожалению, такая возможность все еще не представлялась, ибо Джеффри оставался слишком больным и слабым, чтобы ехать верхом. А если бы они повезли его из Франции в крытой повозке, то наверняка весь свет узнал бы, что в ней везут рыцаря, раненного под Бувине, и тогда Джеффри снова мог бы стать чьим-нибудь пленником. Всем известно, что Филипп не получает свою долю от выкупов. В связи с этим любой раненый рыцарь, не служивший у Филиппа, становился законной добычей для любого человека.
Всю следующую неделю Джоанне стоило невероятных усилий поддерживать внешнее спокойствие. Джеффри выигрывал свое сражение за здоровье. Его аппетит заметно улучшился. Все небольшие раны зажили, закрылись, а другие перестали краснеть и гноиться. Кости уже не выпирали так сильно из его исхудавшего тела, он не уставал слишком быстро. Если бы они находились дома, Джоанна вполне могла бы быть довольной, получая удовлетворение и от выздоровления мужа, и от хлопот с владениями матушки, которые отнимали бы у нее всю ее энергию и время. Однако в замке Бюсси ей ничего не оставалось больше, как все время сидеть около Джеффри. Они разговаривали, вместе ели, играли, лишь спали порознь. Джоанне казалось, что любое случайное прикосновение руки Джеффри лишь сильнее раздувает пламя влечения, бушевавшее в ней.
С каждым днем она все больше замыкалась в себе. К концу недели состояние Джеффри значительно улучшилось, и он понял: с Джоанной что-то происходит. Его удивляло, что она отказывается от его руки, когда он хочет помочь ей встать из-за обеденного стола, что старается смотреть куда угодно и на что угодно, только не на него. Джеффри несколько раз пытался выяснить, в чем дело, и каждый раз получал все более холодный отказ, пока окончательно не потерял терпение.
— Поскольку мое общество, по всей видимости, не нравится тебе, — сердито сказал он, — я лучше вернусь в свою постель!
— О да, конечно! — ответила Джоанна.
Джеффри чуть было не дал ей пощечину. Не находись они в замке чужого человека, он так бы и поступил. Самое скверное здесь то, что Джоанна, похоже, не понимает и сама, что говорит!
Чуть ли не зарыдав от разочарования, Джоанна бросилась на поиски Джиллиан, как только Джеффри ушел. Она понимала, что не дала Джиллиан никакого повода проникнуться к ней симпатией или хотя бы желать помочь ей, но у нее не было другого выхода.
— Дома я занята целый день! — торопливо объясняла Джоанна. — Я не привыкла бездельничать! У меня нет даже ничего для вышивания!
Джиллиан пришла в крайнее изумление. Ей и в голову не приходило, что такая благородная леди может работать. Но, заметив, как пылают щеки Джоанны, как она напряжена, Джиллиан поняла, что ей необходимо помочь. Она успокаивающе обняла Джоанну.
— Не терзайте себя, дитя мое! Скоро он поправится, а пока можете помогать мне в сыроварне. Сегодня как раз нужно взглянуть на сыры. Да и прогулка по воздуху пойдет вам только на пользу. Вы же почти не выходите из замка.
Поначалу Джоанна думала, что терпение ее лопнет и она закричит, когда Джиллиан принялась разглагольствовать о сырах, но мало-помалу заинтересовалась этой темой. Естественно, в Роузлинде тоже занимались сыроделием, но здешний сыр отличался и по вкусу, и по компонентам.
Женщины пробовали сыры, обсуждали смеси из коровьего и козьего молока, спорили о времени выдержки и копчения. В конце концов Джоанна успокоилась. Она искренне сожалела, что леди Джиллиан нужно было возвращаться в замок.
Новый прилив радости пришел к ней, когда хозяйка предложила ей расшить тунику для старшего из двух ее сыновей, которого собирались отдать на воспитание. Поэтому ему и нужна была красивая одежда. По крайней мере ей будет чем занять свои глаза, чтобы не испытывать постоянное искушение смотреть лишь на Джеффри, обрадовалась Джоанна.
Когда они вошли в зал, Джоанна потупила очи. Она не знала, покинул ли Джеффри постель, и не хотела терять обретенное спокойствие. Поэтому-то и пришла в крайнее замешательство, услышав истошный крик леди Джиллиан:
— Матушка! Что вы делаете?!
Джоанна подняла голову и заметила старую женщину, отпрянувшую от двери в комнату, в которой лежал Джеффри. В руке старухи что-то сверкнуло, когда она обернулась к ним, но тотчас же исчезло в складках юбки, прежде чем Джоанна успела разобрать, что это было.
— Я полагаю, у меня есть право ходить по своему собственному дому, — проворчала старуха.
— Но, матушка, вы же больны! Вы знаете, что Леон приказал вам оставаться наверху, в женских покоях. Пойдемте со мной! Пойдемте, пока он не вернулся и не рассердился!
— Вы с Леоном просто идиоты! — заорала старуха. — А Луи слишком труслив, чтобы воспользоваться возможностью захватить добычу, ускользающую у него из-под носа, и избавить, таким образом, себя от любых подозрений! Говорю тебе, они — слуги дьявола! А если речь идет о борьбе с сатаной, то с честью можно не считаться!
Джиллиан схватила старую женщину и потащила к лестнице, ведущей на женскую половину. Страх приковал Джоанну к месту. Она не знала, чем именно он был вызван, но дрожала всем телом. Слова женщины были ей непонятны. Тем не менее в них слышалась ненависть и угроза. Страх вернул Джоанне способность мыслить: у старухи в руке был нож! Она сломя голову влетела в комнату Джеффри и, откинув занавес кровати, принялась лихорадочно осматривать мужа.
Разбуженный ею, Джеффри испуганно схватил жену за руки.
— Джоанна! Что ты делаешь?
— Ты ранен? — нервно прошептала она. — Ты ранен?!
— Ранен? Ты что, с ума сошла? Ты уже неделю ухаживаешь за моими ранами. — Джеффри заметил, как дрожит Джоанна. — Что тебя беспокоит, а?
— Я боюсь… Боюсь!
— Не начинай эту песню снова! — рассердился Джеффри, недовольный тем, что его так неожиданно разбудили. К тому же он вспомнил, как был зол, когда они расстались в последний раз. — Говорю тебе: здесь нам ничто не угрожает! Сэр Леон и леди Джиллиан не желают нам зла.
— Это правда, но старуха…
— Мать сэра Леона? Я ни разу не видел ее, если не считать… — Джеффри вспомнил свои смутные видения в бреду, как его мучила какая-то старая женщина. Он заключил Джоанну в свои объятия. — Почему ты боишься ее?
— У нее был нож! Я не видела его отчетливо, но уверена, что это был нож! И она собиралась войти сюда! Леди Джиллиан тоже испугалась. Она чуть ли не силой утащила старуху на женскую половину. Джиллиан сказала, что она больна… Но, Джеффри, клянусь, она ни на йоту не походила на больную женщину! Мне страшно… Она сказала… она сказала, что, если речь идет о дьяволе, то про честь можно…
— Ужасно, конечно, — перебил жену Джеффри, огорченный, но ничуть не встревоженный. — Несчастная женщина, должно быть, не в своем уме. Возможно, она любого незнакомца принимает за дьявола. Думаю, она не давала леди Джиллиан покоя, пока та не пообещала, что сэр Леон вернется домой до того, как освободят меня.
— Но у нее был нож! Джеффри, у нее был…
— Нет, любовь моя, нет! — Он улыбнулся. — Скорее всего у нее было распятие, и она собиралась изгнать из меня дьявола. Никто не оставляет ножей там, где до них может добраться сумасшедший.
Возможно, и так. Джоанна попыталась успокоиться. Джеффри притянул ее ближе, но она напряглась всем телом.
— Отпусти меня! — прошептала Джоанна, задрожав снова. Она не хотела вырываться из рук мужа, чтобы не причинить ему боль. — Джеффри, не прикасайся ко мне! Пожалуйста, не прикасайся!
— Что я такого сделал? — спросил Джеффри, не зная, обидеться ему или рассердиться. — Почему ты избегаешь меня? Почему не смотришь мне в глаза? Или я стал тебе отвратителен из-за нескольких рубцов на теле? А может быть, ты полюбила другого, решив, что я умер?
После последнего вопроса Джеффри понял, что им движет гнев, а не обида. Он грубо и еще сильнее прижал к себе Джоанну. Совершенно выбитая из колеи разочарованием, страшась рассудительности Джеффри, Джоанна разрыдалась. Это как будто только подтвердило худшие опасения Джеффри. Он освободил одну руку и, наградив жену пощечиной, попытался встать на ноги.
— Нет-нет! — закричала она. — Нет, Джеффри. Ты только сделаешь себе хуже! У меня никого нет, кроме тебя! Отпусти меня! О, пожалуйста, отпусти меня! Я хочу того, что ты не можешь дать мне сейчас. Любовь моя, отпусти меня! Я хочу тебя и не могу побороть это желание в себе!
Джеффри замер, но не отпустил Джоанну. Несколько мгновений они молчали. Джоанна, плача, без сил опустилась на кровать, уткнувшись лицом в подушку рядом с головой Джеффри. Она услышала, как он тихо засмеялся.
— Глупышка! — прошептал он ей на ухо. — Эта часть моего тела ничуть не пострадала. Назови меня снова «любовь моя», и ты увидишь, на что я способен.
— Нет, Джеффри, нет!
— Вот так жена! — засмеялся он. — Клянусь, ты самая сварливая женщина на свете! Я слышу от тебя только «нет». Нет, нет и нет! Ты хочешь, чтобы мы расторгли брак, раз ты не желаешь выполнять свои супружеские обязанности?
— Ах, Джеффри, не дразни меня! — вздохнула Джоанна, повернувшись к нему лицом и всхлипывая. Губы ее тронула робкая улыбка. — Я так несчастна…
— Не находишь удовлетворения, — поправил ее Джеффри и усмехнулся. — Знаю. Если ты удосужишься взглянуть на меня, то увидишь, что я так же неспокоен. Приятное беспокойство, не правда ли?
— Ты сумасшедший! Твои раны снова откроются… Отпусти меня! У меня уже все прошло. Это просто испуг. Отпусти меня!
— Зато у меня ке прошло! Нисколечко! И знай: мне будет гораздо хуже, если ты оставишь меня в таком состоянии, не удовлетворив мою нестерпимую потребность.
— Джеффри, нет! Я боюсь…
Одной рукой Джеффри крепко прижимал Джоанну к себе, а другой уже приступил к активным действиям. Джоанна закрыла глаза. Она невольно вздрагивала всем телом, ощущая прикосновения Джеффри. Дыхание ее стало неровным. С последним проблеском здравомыслия она попыталась освободиться.
— Сюда могут войти! Сейчас только полдень, Джеффри. Перестань!
— Закрой занавески, — хрипло сказал Джеффри. — И сними платье. Не отказывай мне! Клянусь именем Бога, я уже три месяца не прикасался к женщине! Раз уж ты возбудила меня, то будь добра и удовлетворить! Ты не причинишь мне боли. Я покажу тебе, как… Раздевайся.
— Ты уверен? — спросила Джоанна, тем не менее уже срывая с себя одежды и беспорядочно бросая их на пол. — Ты уверен, Джеффри?
Он ничего не ответил. Лишь засмеялся, а в глазах его засверкали золотистые огоньки. Молчание в ответ вполне соответствовало вздорным вопросам. Джеффри начал снимать с себя одежду и сморщился, когда, приподнявшись, освобождался от мягкой прокладки, закрывавшей бедро. Джоанна тоже поморщилась и отпрянула, заметив рваную рану, но Джеффри удержал ее. Он завел руки ей за спину и начал ласкать грудь. Оба соска напряглись и набухли еще больше. Глаза Джоанны скользнули с раны на возбужденную плоть Джеффри. Он снова засмеялся и пошире раздвинул ноги.
— Сядь на меня боком, так, чтобы не задеть мое больное бедро. Вот! Ах! Хорошо!
Дальнейшие слова были излишними. Джоанна то приподнималась, то снова опускалась над Джеффри. Он тихо постанывал, но она знала, что отнюдь не от боли. Поза показалась ей странной только поначалу. Джоанна обнаружила, что на согнутых локтях может удерживать себя достаточно высоко, чтобы не сильно давить на тело Джеффри. И довольно удобно, ибо, когда Джеффри отвел в сторону голову, грудь Джоанны прижалась к его губам. Он страстно впился в ее сосок, и вскоре Джоанна услышала свой тихий крик:
— Быстрее! О, быстрее! Пожалуйста, поспеши!
В этой мольбе не было особой необходимости. Когда Джоанна вся задрожала в неудержимом экстазе, Джеффри тоже вздрогнул под ней, дойдя до сладостной кульминации. Каким-то образом, несмотря на неистовство освобождения, Джоанне удалось повернуться и упасть рядом с Джеффри, а не свалиться прямо на него. Некоторое время, кроме их приглушенного, тяжелого дыхания, не раздавалось ни звука. Затем Джеффри снова начал тихо посмеиваться.
— Ты таишь в себе море приятных и неожиданных сюрпризов, — прошептал он. — Доставила мне небывалое удовольствие, а когда я в страхе решил, что сейчас просто умру от наслаждения, ты пропищала: «Быстрее! Быстрее!» Никогда еще я не слышал таких приятных слов…
— Я не пищала, — запротестовала Джоанна, притворяясь возмущенной, хотя глаза ее искрились радостью. — Я только…
— Вас ищут, миледи, — послышался из-за двери спокойный голос Эдвины.
— О Боже! — воскликнула Джоанна, покраснев до корней волос.
— Мы — муж и жена! — рассмеялся Джеффри. — Тебя никто не уличит в греховной связи.
— Это так, — одновременно и с удивлением, и с раздражением прошептала Джоанна, быстро одеваясь. — Но что можно подумать о женщине, которая позволяет, нет, даже побуждает мужчину в твоем состоянии на подобное деяние?
— Даже не смей так говорить! — воскликнул Джеффри, рассмеявшись еще больше. — Что можно подумать о мужчине, которому стало вдруг невтерпеж?
Леди Джиллиан с нетерпением и беспокойством ожидала Джоанну в зале. Эдвина знала, чем занимается ее госпожа: она слышала возню за стеной и как раз устроилась под дверью, чтобы насладиться тем, что будет дальше, когда в переднюю вошла леди Джиллиан. Эдвина решительно выпроводила ее за дверь, которую плотно закрыла за собой. Даже если бы в этот момент замок подвергся нападению, Эдвина ни за что не позвала бы свою госпожу, разве только в случае, если бы той грозила гибель. В конце концов вспыльчивость леди Джоанны в первую очередь отражалась на ней. Она не собиралась потворствовать тому, чтобы госпоже мешали в такой важный момент. «Леди Джоанна ухаживает за мужем, — твердо заявила Эдвина, — через несколько минут она закончит и выйдет».
Леди Джиллиан была слишком взволнованна, чтобы дать правильную оценку затуманенным глазам и покрасневшему лицу Джоанны, когда та появилась из внутренних покоев.
— Лорду Джеффри стало хуже?
Джоанна удивилась. С самого первого дня их пребывания в замке леди Джиллиан проявляла лишь вежливый интерес к Джеффри. В этом же ее вопросе чувствовалась настойчивость, выходящая за пределы простой вежливости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55