О, Вильям, я не оспариваю ее достоинств… это просто глупо и бессмысленно. Ты знал Саймона, Вильям. Джоанна — его дочь, а ее мать и пальцем не пошевелила, чтобы укротить нрав девочки.
— Укротить ее нрав?! Зачем? Я никогда не встречал более послушного и кроткого ребенка. Я, наоборот, пожелал бы ей большей решительности.
Не отрывая глаз от Джеффри, леди Эла лишь покачала головой.
— Любовь моя, — сказала она, — если ты решишься, взвесь все хорошенько, прежде чем встретишься с Джоанной.
— Джоанна здесь ни при чем… я хочу сказать, что у меня нет выбора, миледи. Если Иэн нуждается во мне, я должен сделать все, что в моих силах, и помочь ему.
— Боже милосердный! — воскликнула леди Эла, вдруг выпрямившись и схватившись за сердце. — Прикуси язык! Никогда не говори так, даже мысли подобной не допускай!
Заметив, как заходил кадык Джеффри, леди Эла и сама прикусила язык. Не так уж часто она ошибалась относительно тех или иных людей, но чувство вины перед пасынком заставляло ее чрезмерно беспокоиться о его счастье и порой толкало на бестактность.
— Джеффри, — уже более спокойно продолжала говорить она, — ты не имеешь права обижать Джоанну или умалять ее достоинства. Но что должна чувствовать девушка, когда ей скажут, что муж выбрал ее только из чувства долга по отношению к ее отчиму?
— Джоанна может не опасаться за свои женские достоинства. Если она не слепа, то должна видеть, что все мужчины вокруг смотрят на нее с вожделением, как похотливые кобели, — хмуро вставил Джеффри.
— Джоанна и мысли себе подобной не допускает! — взревел граф Солсбери. — Я тебе уже говорил, что она — Порядочная, скромная девушка!
— Вильям! Мое сердце вот-вот выскочит из груди! Не кричи на Джеффри! А ты, Джеффри, совершенно не прав. Я не говорю, будто Джоанна не знает о своей красоте. Иэн, между прочим, про свою тоже знает. Много радости ему это доставляет?
Джеффри потупил глаза. Леди Эла удовлетворенно наблюдала за Джеффри. Она отлично знала, что женщины возлагают на свою внешность гораздо больше надежд, чем мужчины. Джоанна охотно воспользовалась бы своей красотой в случае необходимости. Однако Джеффри не понимает этого. К тому же он боится красивых женщин и не доверяет им. Леди Эла хотела быть уверенной, что он не станет порицать и делать пренебрежительные замечания такой гордой девушке, как Джоанна.
— Более того… — Леди Эла решила обратить внимание юноши на еще одну проблему. — Ты должен знать: Элинор твердила своей дочери с самой колыбели, что, даже если бы та родилась косоглазой горбуньей с козлиными ногами, ее желали бы не меньше из-за приданого и наследства. — Леди Эла снова покачала головой. — Понимаешь, чего я опасаюсь? Я толкую тебе, что у Джоанны сильный характер. Тебе как ее мужу, вынужденному разрываться между ревностью и необходимостью доказывать, что она — не просто средство завладеть ее богатствами, придется решать тяжелую задачу.
— Ради Бога, Эла, перестань! — не выдержал граф.
— Все это не важно, — решительно заявил Джеффри. — Я не передумаю. Миледи не сообщила мне ничего нового… ничего такого, чего я не знаю или чему не могу найти объяснения. Когда вы намереваетесь отбыть в Роузлинд, милорд?
Граф Солсбери мельком взглянул на жену, а потом сказал:
— Недели через две. А что такое?
— Я хотел бы уладить… кое-какие личные вопросы, если вы предоставите мне отсрочку. Если я пока не нужен, то предпочел бы присоединиться к вам в Роузлинде.
— Личные вопросы? Джеффри, ты не солгал мне? Ты…
— Нет, милорд. Я искренен как никогда… возможно, даже слишком, ибо вижу, что опечалил вас. Я просто подумал, что, если мне придется возглавить людей Иэна, у меня не останется времени для себя. Хочу заглянуть в свои замки.
— Сейчас это как раз кстати, — одобрительно заметил граф. — Иэн сделал прекрасный выбор… Полагаю, ни он, ни я и придумать ничего лучшего не могли. Поезжай, конечно же, но не опаздывай в Роузлинд.
Джеффри направился к выходу.
— Подожди! — окликнул его отец. — У тебя хватит денег?
— Хватит, чтобы добраться до Хемела, а там у меня денег больше чем достаточно.
Граф Солсбери открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но его опередил пронзительный крик леди Элы:
— В Роузлинд! Через две недели! Я ни за что не успею подготовиться! Ни за что!
Джеффри сжал губы. Вильям поднял глаза, закивал головой и махнул рукой сыну, чтобы тот уходил. Джеффри поклонился леди Эле и направился к двери. Он шел по огромному залу, сопровождаемый неутихающими жалобами мачехи, подробно излагавшей детали подготовки к поездке, сетовавшей, что она просто не в состоянии справиться со всем в такой ничтожно короткий срок.
Однако как только Джеффри достиг лестницы, он сразу предал все жалобы леди Элы забвению. Молодого человека тут же поглотили собственные заботы. С ним никогда не случалось ничего подобного — ни по важности, ни по степени опасности. Возглавить вассалов Иэна, Элинор и Адама!.. Глаза Джеффри расширились от гордости, смешанной, однако, со страхом: скоро он возглавит войско, не уступающее королевской армии, которой командует его отец. Но как управиться с такой массой людей? «Так, — успокоил он себя. — Надо собраться с мыслями и повторить все, что делал в таких случаях Иэн. Не стоит преждевременно впадать в панику». Он вспомнил, что лорд Иэн во время походов старался поговорить с каждым воином, и за несколько дней узнавал о своих людях все… по крайней мере, что касается их настроения: кто весел, кто чем недоволен, кто готов выполнить долг, а кто старается увильнуть. Таким образом он решал, проявить к недовольному внимание или забыть о нем, выяснял, чего можно ждать от того или иного человека в сражении. После этого Иэн до полуночи писал жене сердитые письма, требуя еще и еще денег, провианта и оружия, жалуясь на плохое качество уже полученных припасов, на их запоздалость или же доставку не в тот пункт назначения.
Тут Джеффри задумался. В его случае подобные письма станет получать Джоанна. После того как отец предложил ему роль заместителя Иэна, он впервые серьезно подумал о девушке. Он слушал леди Элу и отвечал на ее вопросы о Джоанне без всякого энтузиазма, полностью уже поглощенный грезами о славе побед и кошмарами поражений. Джеффри представлял себе обозы, доставляющие в лагерь бочонки с соленым мясом, пшеницу, рыбу и головки сыра. Почти все припасы, за исключением тех, что Иэн приобретал на месте, несли на себе печать забот леди Элинор. Счета тоже находились в ее ведении. А сколько лет Джоанне? Четырнадцать? Нет, пятнадцать. Неужели он будет зависеть от этой девочки?
Возможно, Джоанна лучше справится с делами, путешествуя от поместья к поместью, подгоняя людей, собирая провиант, производя осмотры. Леди Эла не выполняла подобных обязанностей, но она обучала управляющих хозяйствами и сенешалей, а во владениях леди Элинор таких людей мало. Бесспорно, каждое хозяйство имеет своего управляющего, но леди Элинор сама контролирует их службу. Джеффри знает, что, если у Джоанны ничего не получится, то у него и подавно, как бы он ни старался.
Он упорно пытался вспомнить все, что знал о Джоанне, но ничто из известного ему ни на йоту не приближало его к решению проблемы. Все, что он помнил, — лишь смех девушки, подшучивание над знакомыми ему напыщенными оруженосцами. Она вовлекала Джеффри в свои шутки, шумные игры в жмурки или горячие печки.
Было несколько и более серьезных воспоминаний: слезы на лице Джоанны, когда она замещала свою мать, выполняя роль главной плакальщицы на похоронах только что родившейся сестрички; нежность, с какой она приняла от Джеффри в подарок едва живого слепого щенка. Но эти смех, печаль и нежность не могли ответить на вопрос Джеффри: способна ли Джоанна оказать должную поддержку, если ему придется возглавить людей Иэна?
Джеффри постарался отогнать ненужные мысли, убеждая себя, что Иэн и Элинор никогда бы не взвалили все бремя ответственности на юные плечи девушки. Но он не смог долго обманывать себя подобным утешением. Если Иэн готов доверить Джеффри возглавить войско, то вряд ли ему могло прийти в голову, что Джоанна не подходит для новой роли. Возможно, Джеффри самому следует высказать эту мысль. Но, не успев сформулировать свою идею до конца, он содрогнулся. Сказать Иэну, что Джоанна совершенно не подходит для такой затеи, — значит, просто вызвать вспышку гнева.
Очевидно, Джеффри просто нужно самому поговорить с Джоанной и сделать это немедленно, еще до помолвки. Как только брачное соглашение будет подписано, Джеффри свяжет себя по рукам и ногам, а до того он может поставить условия, потребовать приставить к Джоанне опытного советника. Самое главное: Джеффри должен поговорить с девушкой наедине. Разговор в присутствии Иэна или Элинор не даст результата: Иэн либо разозлится, либо начнет давать Джоанне советы, а в присутствии Элинор она всегда оставалась в тени, полностью полагаясь на мать.
* * *
Джоанна отложила в сторону вышивание, в котором почти совсем не продвинулась, и накинула мантию. Лютые февральские морозы прошли, но мартовскими вечерами все еще было довольно холодно, даже во внутреннем садике, где и намеревалась погулять Джоанна. Сад, где росли пряности, был ее любимым и заветным местом. Именно Джоанна ухаживала за этим садом, который леди Элинор, как хорошая хозяйка, сочла необходимым разбить во внутреннем дворе замка. Правда, сама Элинор обладала слишком нетерпеливым нравом, чтобы по-настоящему оценить растения. Чересчур уж медленно они реагировали на заботу о них: не виляли хвостиками, весело приветствуя вас, не терлись мягкими мордочками, не смотрели преданными глазами и не выказывали никакой благодарности за доброту.
Поэтому заботы о саде взяла на себя Джоанна. Все здесь ей было любо: и свежий запах мокрой земли ранней весной, и пьянящий, душистый аромат цветов летом. Даже голая земля, обещавшая зимой новую жизнь, была очень дорога ей. Джоанна никогда не уставала от прогулок по саду, внимательно изучая плохие для будущего сезона приметы, уже с зимы планируя, что посадить весной, раздумывая о том, какой соберут осенью урожай.
Прошла уже неделя после того, как ей сообщили о предстоящей помолвке. Перспектива оказаться женой не пугала Джоанну. В конце концов, она знала Джеффри почти всю свою жизнь. Он часто и подолгу жил в Роузлинде. Когда он приедет вскоре, им придется делить супружеское ложе, а не расставаться по вечерам — вот и все.
Тем не менее день ото дня в ее душе нарастало смутное беспокойство. Джоанна корила себя, успокаивала, пыталась внушить себе, что помолвка не внесет в ее жизнь существенных изменений — ведь ей даже не придется покидать Роузлинд, однако обнаружила, что благоразумие не в силах справиться с неведомыми доселе эмоциями. Джоанна не могла сосредоточиться ни на своих повседневных делах, ни на обычных разговорах. Ее преследовало непреодолимое желание остаться одной и хорошенько обо всем подумать. Но размышления, похоже, ничего не проясняли. Она не раз пыталась спокойно все взвесить, но не могла сосредоточиться. Просто сидела, гуляла или каталась верхом. Чувства, беспокоившие ее, были непонятными, загадочными: иногда ей казалось, что перед нею разверзается бездна, и хотелось, как в детстве, спрятать лицо в широких складках маминого платья, иногда ее бросало в жар, словно было трудно дышать, иногда становилось почему-то нестерпимо стыдно глядеть в глаза отчиму и матери. Джоанне хотелось и расцеловать, и убить свою матушку за упрямую слепоту к страданиям дочери. Преследовавшее девушку неведомое желание становилось непреодолимым.
У калитки Джоанна повернулась и сказала твердым голосом:
— Стоять!
Брайан заскулил, но послушно прижался к земле. Осторожно отворив калитку, Джоанна медленно пошла по главной дорожке. Она не отрывала глаз от грядок, но начинало темнеть, и становилось трудно что-либо разглядеть на них. Вдруг внимание девушки привлек какой-то шорох справа. Джоанна невольно вскрикнула и ускорила шаг в направлении шума. В стенах замка количество вредителей, с которыми приходилось бороться садовнику, весьма ограничено: зайцы, сурки и кроты исключены, а вот коты и крысы любили полакомиться нежной и душистой молодой зеленью.
Джоанна бесшумно шла по тропинке. Кота можно и прогнать, но, если это крыса, придется ставить капканы. Глаза Джоанны бегло скользнули по вскопанным грядкам в поисках каких-нибудь следов, выдающих присутствие зверька, но ничего не обнаружили.
Впереди росли розы, которые вились по решеткам, окружавшим скамейку. Джоанна удивилась — здесь-то что могло привлечь внимание животного? А если вредитель нашел укрытие где-нибудь среди камышей или за ними? Уже почти стемнело, гоняться в темноте неизвестно за кем не имеет смысла. Джоанна, покружив немного, решила топнуть ногой, закричать и хотя бы спугнуть пришельца.
Но ей так и не удалось ничего сделать. Прежде чем она успела что-либо сообразить, чья-то твердая ладонь прикрыла ей рот, а сильная рука обвила талию.
— Тише, Джоанна, не кричи. Это я, Джеффри. — Готовое к сопротивлению тело девушки чуть расслабилось, но Джеффри не очень охотно отпустил ее: от девушки так приятно пахнет и так сладостно прижимать ее к себе… — Надеюсь, я не напугал тебя.
— Конечно, напугал, — ответила Джоанна абсолютно спокойно. — Что ты делаешь здесь, словно ночной воришка, Джеффри? Как ты проник сюда?
Джеффри ответил озорной улыбкой.
— Попасть в замок не составило для меня труда. Все ваши люди отлично знают меня. Мне только пришлось сказать им, что я хочу преподнести тебе сюрприз. Они уже все знают — одному Богу известно откуда — о нашей помолвке. Джоанна… Джоанна, я должен… поговорить с тобой. — Он произносил слова медленно, будто делая усилие.
С минуту девушка молчала, пытаясь разглядеть лицо Джеффри в вечерних семерках.
— О чем же? — тихо спросила она.
На протяжении всего пути от Хемела Джеффри строил в уме разные доводы и придумывал умные вопросы, которые объяснили бы его присутствие здесь и выявили знания Джоанны (либо отсутствие таковых) относительно сбора и отправки военных поставок. Однако теперь он только спросил:
— Ты действительно хочешь выйти за меня замуж, Джоанна?
Девушка пристально посмотрела на Джеффри, слегка подняв голову: он был выше ее ростом.
— Я не возражаю против этого, — несколько неуверенно ответила она.
— Не из страха ли перед матерью ты на это идешь?
— Я не боюсь своей матушки!
Тон голоса Джоанны поразил Джеффри.
— Ведь ты всегда так послушна…
На этот раз девушка широко улыбнулась:
— Не всегда. Однако, Джеффри, почему бы мне не проявлять послушание? Мы с матушкой почти всегда думаем одинаково. Ты полагаешь, что я пойду наперекор матери вопреки здравому смыслу, лишь бы позлить ее? Кроме того, я не люблю ссориться. Не так-то уж много вещей, из-за которых действительно стоит ссориться.
На мгновение изумленный Джеффри лишился дара речи, а затем резко и чуть обиженно выдохнул:
— Значит, по-твоему, замужество не стоит того, чтобы ради него пойти на ссору?
— Будь благоразумным, Джеффри. Я должна выйти замуж за кого-нибудь. — Теперь была удивлена Джоанна, хотя и не могла разглядеть в темноте ничего, кроме неясного пятна в том месте, где находилось лицо Джеффри. — О, мне все ясно: жениться не хочешь ты!
Голос Джоанны оставался бесстрастным, словно этот вопрос не имел для нее большого значения. На самом деле, несмотря на самообладание, Джоанну охватили противоречивые, не выразимые словами чувства. Сначала возникло сильное и непонятное ей до конца разочарование. Гордость девушки была уязвлена, и она попыталась компенсировать это презрением. Значит, Джеффри боится своего отца и хочет возложить всю вину за отказ от брачного соглашения на нее! Вслед за этим последовала злость и, самое любопытное, грустное чувство облегчения, будто Джоанна только что избежала огромной, не ясной до конца, но вместе с тем желанной опасности.
— Дурочка! Это не так! — воскликнул Джеффри, схватив Джоанну за руки.
Он в равной степени удивлялся и своим словам, и негодованию. Джеффри не знал, чего ожидать от Джоанны, но не мог и предположить, что она проявит такую невозмутимость и откровенное равнодушие. Значит, она просто должна выйти замуж, все равно за кого. Подойдет любая куча дерьма! Вне сомнения, не существовало мужчины, которого она считала бы равным себе!
— Ты думаешь, я идиот? — с сарказмом спросил Джеффри. — Где мне еще найти более достойную невесту? Ты очень красива, Джоанна, сказочно богата… и имеешь массу достоинств. Я только хотел убедиться, что не проглочу невинную жертву, которая этого совершенно не хочет. Но, вижу, ты знаешь, что тебя ждет.
К счастью, его сарказм опоздал на несколько ударов сердца. Вместо желания и дальше обвинять Джеффри, Джоанну вдруг захлестнула отчаянная радость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Укротить ее нрав?! Зачем? Я никогда не встречал более послушного и кроткого ребенка. Я, наоборот, пожелал бы ей большей решительности.
Не отрывая глаз от Джеффри, леди Эла лишь покачала головой.
— Любовь моя, — сказала она, — если ты решишься, взвесь все хорошенько, прежде чем встретишься с Джоанной.
— Джоанна здесь ни при чем… я хочу сказать, что у меня нет выбора, миледи. Если Иэн нуждается во мне, я должен сделать все, что в моих силах, и помочь ему.
— Боже милосердный! — воскликнула леди Эла, вдруг выпрямившись и схватившись за сердце. — Прикуси язык! Никогда не говори так, даже мысли подобной не допускай!
Заметив, как заходил кадык Джеффри, леди Эла и сама прикусила язык. Не так уж часто она ошибалась относительно тех или иных людей, но чувство вины перед пасынком заставляло ее чрезмерно беспокоиться о его счастье и порой толкало на бестактность.
— Джеффри, — уже более спокойно продолжала говорить она, — ты не имеешь права обижать Джоанну или умалять ее достоинства. Но что должна чувствовать девушка, когда ей скажут, что муж выбрал ее только из чувства долга по отношению к ее отчиму?
— Джоанна может не опасаться за свои женские достоинства. Если она не слепа, то должна видеть, что все мужчины вокруг смотрят на нее с вожделением, как похотливые кобели, — хмуро вставил Джеффри.
— Джоанна и мысли себе подобной не допускает! — взревел граф Солсбери. — Я тебе уже говорил, что она — Порядочная, скромная девушка!
— Вильям! Мое сердце вот-вот выскочит из груди! Не кричи на Джеффри! А ты, Джеффри, совершенно не прав. Я не говорю, будто Джоанна не знает о своей красоте. Иэн, между прочим, про свою тоже знает. Много радости ему это доставляет?
Джеффри потупил глаза. Леди Эла удовлетворенно наблюдала за Джеффри. Она отлично знала, что женщины возлагают на свою внешность гораздо больше надежд, чем мужчины. Джоанна охотно воспользовалась бы своей красотой в случае необходимости. Однако Джеффри не понимает этого. К тому же он боится красивых женщин и не доверяет им. Леди Эла хотела быть уверенной, что он не станет порицать и делать пренебрежительные замечания такой гордой девушке, как Джоанна.
— Более того… — Леди Эла решила обратить внимание юноши на еще одну проблему. — Ты должен знать: Элинор твердила своей дочери с самой колыбели, что, даже если бы та родилась косоглазой горбуньей с козлиными ногами, ее желали бы не меньше из-за приданого и наследства. — Леди Эла снова покачала головой. — Понимаешь, чего я опасаюсь? Я толкую тебе, что у Джоанны сильный характер. Тебе как ее мужу, вынужденному разрываться между ревностью и необходимостью доказывать, что она — не просто средство завладеть ее богатствами, придется решать тяжелую задачу.
— Ради Бога, Эла, перестань! — не выдержал граф.
— Все это не важно, — решительно заявил Джеффри. — Я не передумаю. Миледи не сообщила мне ничего нового… ничего такого, чего я не знаю или чему не могу найти объяснения. Когда вы намереваетесь отбыть в Роузлинд, милорд?
Граф Солсбери мельком взглянул на жену, а потом сказал:
— Недели через две. А что такое?
— Я хотел бы уладить… кое-какие личные вопросы, если вы предоставите мне отсрочку. Если я пока не нужен, то предпочел бы присоединиться к вам в Роузлинде.
— Личные вопросы? Джеффри, ты не солгал мне? Ты…
— Нет, милорд. Я искренен как никогда… возможно, даже слишком, ибо вижу, что опечалил вас. Я просто подумал, что, если мне придется возглавить людей Иэна, у меня не останется времени для себя. Хочу заглянуть в свои замки.
— Сейчас это как раз кстати, — одобрительно заметил граф. — Иэн сделал прекрасный выбор… Полагаю, ни он, ни я и придумать ничего лучшего не могли. Поезжай, конечно же, но не опаздывай в Роузлинд.
Джеффри направился к выходу.
— Подожди! — окликнул его отец. — У тебя хватит денег?
— Хватит, чтобы добраться до Хемела, а там у меня денег больше чем достаточно.
Граф Солсбери открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но его опередил пронзительный крик леди Элы:
— В Роузлинд! Через две недели! Я ни за что не успею подготовиться! Ни за что!
Джеффри сжал губы. Вильям поднял глаза, закивал головой и махнул рукой сыну, чтобы тот уходил. Джеффри поклонился леди Эле и направился к двери. Он шел по огромному залу, сопровождаемый неутихающими жалобами мачехи, подробно излагавшей детали подготовки к поездке, сетовавшей, что она просто не в состоянии справиться со всем в такой ничтожно короткий срок.
Однако как только Джеффри достиг лестницы, он сразу предал все жалобы леди Элы забвению. Молодого человека тут же поглотили собственные заботы. С ним никогда не случалось ничего подобного — ни по важности, ни по степени опасности. Возглавить вассалов Иэна, Элинор и Адама!.. Глаза Джеффри расширились от гордости, смешанной, однако, со страхом: скоро он возглавит войско, не уступающее королевской армии, которой командует его отец. Но как управиться с такой массой людей? «Так, — успокоил он себя. — Надо собраться с мыслями и повторить все, что делал в таких случаях Иэн. Не стоит преждевременно впадать в панику». Он вспомнил, что лорд Иэн во время походов старался поговорить с каждым воином, и за несколько дней узнавал о своих людях все… по крайней мере, что касается их настроения: кто весел, кто чем недоволен, кто готов выполнить долг, а кто старается увильнуть. Таким образом он решал, проявить к недовольному внимание или забыть о нем, выяснял, чего можно ждать от того или иного человека в сражении. После этого Иэн до полуночи писал жене сердитые письма, требуя еще и еще денег, провианта и оружия, жалуясь на плохое качество уже полученных припасов, на их запоздалость или же доставку не в тот пункт назначения.
Тут Джеффри задумался. В его случае подобные письма станет получать Джоанна. После того как отец предложил ему роль заместителя Иэна, он впервые серьезно подумал о девушке. Он слушал леди Элу и отвечал на ее вопросы о Джоанне без всякого энтузиазма, полностью уже поглощенный грезами о славе побед и кошмарами поражений. Джеффри представлял себе обозы, доставляющие в лагерь бочонки с соленым мясом, пшеницу, рыбу и головки сыра. Почти все припасы, за исключением тех, что Иэн приобретал на месте, несли на себе печать забот леди Элинор. Счета тоже находились в ее ведении. А сколько лет Джоанне? Четырнадцать? Нет, пятнадцать. Неужели он будет зависеть от этой девочки?
Возможно, Джоанна лучше справится с делами, путешествуя от поместья к поместью, подгоняя людей, собирая провиант, производя осмотры. Леди Эла не выполняла подобных обязанностей, но она обучала управляющих хозяйствами и сенешалей, а во владениях леди Элинор таких людей мало. Бесспорно, каждое хозяйство имеет своего управляющего, но леди Элинор сама контролирует их службу. Джеффри знает, что, если у Джоанны ничего не получится, то у него и подавно, как бы он ни старался.
Он упорно пытался вспомнить все, что знал о Джоанне, но ничто из известного ему ни на йоту не приближало его к решению проблемы. Все, что он помнил, — лишь смех девушки, подшучивание над знакомыми ему напыщенными оруженосцами. Она вовлекала Джеффри в свои шутки, шумные игры в жмурки или горячие печки.
Было несколько и более серьезных воспоминаний: слезы на лице Джоанны, когда она замещала свою мать, выполняя роль главной плакальщицы на похоронах только что родившейся сестрички; нежность, с какой она приняла от Джеффри в подарок едва живого слепого щенка. Но эти смех, печаль и нежность не могли ответить на вопрос Джеффри: способна ли Джоанна оказать должную поддержку, если ему придется возглавить людей Иэна?
Джеффри постарался отогнать ненужные мысли, убеждая себя, что Иэн и Элинор никогда бы не взвалили все бремя ответственности на юные плечи девушки. Но он не смог долго обманывать себя подобным утешением. Если Иэн готов доверить Джеффри возглавить войско, то вряд ли ему могло прийти в голову, что Джоанна не подходит для новой роли. Возможно, Джеффри самому следует высказать эту мысль. Но, не успев сформулировать свою идею до конца, он содрогнулся. Сказать Иэну, что Джоанна совершенно не подходит для такой затеи, — значит, просто вызвать вспышку гнева.
Очевидно, Джеффри просто нужно самому поговорить с Джоанной и сделать это немедленно, еще до помолвки. Как только брачное соглашение будет подписано, Джеффри свяжет себя по рукам и ногам, а до того он может поставить условия, потребовать приставить к Джоанне опытного советника. Самое главное: Джеффри должен поговорить с девушкой наедине. Разговор в присутствии Иэна или Элинор не даст результата: Иэн либо разозлится, либо начнет давать Джоанне советы, а в присутствии Элинор она всегда оставалась в тени, полностью полагаясь на мать.
* * *
Джоанна отложила в сторону вышивание, в котором почти совсем не продвинулась, и накинула мантию. Лютые февральские морозы прошли, но мартовскими вечерами все еще было довольно холодно, даже во внутреннем садике, где и намеревалась погулять Джоанна. Сад, где росли пряности, был ее любимым и заветным местом. Именно Джоанна ухаживала за этим садом, который леди Элинор, как хорошая хозяйка, сочла необходимым разбить во внутреннем дворе замка. Правда, сама Элинор обладала слишком нетерпеливым нравом, чтобы по-настоящему оценить растения. Чересчур уж медленно они реагировали на заботу о них: не виляли хвостиками, весело приветствуя вас, не терлись мягкими мордочками, не смотрели преданными глазами и не выказывали никакой благодарности за доброту.
Поэтому заботы о саде взяла на себя Джоанна. Все здесь ей было любо: и свежий запах мокрой земли ранней весной, и пьянящий, душистый аромат цветов летом. Даже голая земля, обещавшая зимой новую жизнь, была очень дорога ей. Джоанна никогда не уставала от прогулок по саду, внимательно изучая плохие для будущего сезона приметы, уже с зимы планируя, что посадить весной, раздумывая о том, какой соберут осенью урожай.
Прошла уже неделя после того, как ей сообщили о предстоящей помолвке. Перспектива оказаться женой не пугала Джоанну. В конце концов, она знала Джеффри почти всю свою жизнь. Он часто и подолгу жил в Роузлинде. Когда он приедет вскоре, им придется делить супружеское ложе, а не расставаться по вечерам — вот и все.
Тем не менее день ото дня в ее душе нарастало смутное беспокойство. Джоанна корила себя, успокаивала, пыталась внушить себе, что помолвка не внесет в ее жизнь существенных изменений — ведь ей даже не придется покидать Роузлинд, однако обнаружила, что благоразумие не в силах справиться с неведомыми доселе эмоциями. Джоанна не могла сосредоточиться ни на своих повседневных делах, ни на обычных разговорах. Ее преследовало непреодолимое желание остаться одной и хорошенько обо всем подумать. Но размышления, похоже, ничего не проясняли. Она не раз пыталась спокойно все взвесить, но не могла сосредоточиться. Просто сидела, гуляла или каталась верхом. Чувства, беспокоившие ее, были непонятными, загадочными: иногда ей казалось, что перед нею разверзается бездна, и хотелось, как в детстве, спрятать лицо в широких складках маминого платья, иногда ее бросало в жар, словно было трудно дышать, иногда становилось почему-то нестерпимо стыдно глядеть в глаза отчиму и матери. Джоанне хотелось и расцеловать, и убить свою матушку за упрямую слепоту к страданиям дочери. Преследовавшее девушку неведомое желание становилось непреодолимым.
У калитки Джоанна повернулась и сказала твердым голосом:
— Стоять!
Брайан заскулил, но послушно прижался к земле. Осторожно отворив калитку, Джоанна медленно пошла по главной дорожке. Она не отрывала глаз от грядок, но начинало темнеть, и становилось трудно что-либо разглядеть на них. Вдруг внимание девушки привлек какой-то шорох справа. Джоанна невольно вскрикнула и ускорила шаг в направлении шума. В стенах замка количество вредителей, с которыми приходилось бороться садовнику, весьма ограничено: зайцы, сурки и кроты исключены, а вот коты и крысы любили полакомиться нежной и душистой молодой зеленью.
Джоанна бесшумно шла по тропинке. Кота можно и прогнать, но, если это крыса, придется ставить капканы. Глаза Джоанны бегло скользнули по вскопанным грядкам в поисках каких-нибудь следов, выдающих присутствие зверька, но ничего не обнаружили.
Впереди росли розы, которые вились по решеткам, окружавшим скамейку. Джоанна удивилась — здесь-то что могло привлечь внимание животного? А если вредитель нашел укрытие где-нибудь среди камышей или за ними? Уже почти стемнело, гоняться в темноте неизвестно за кем не имеет смысла. Джоанна, покружив немного, решила топнуть ногой, закричать и хотя бы спугнуть пришельца.
Но ей так и не удалось ничего сделать. Прежде чем она успела что-либо сообразить, чья-то твердая ладонь прикрыла ей рот, а сильная рука обвила талию.
— Тише, Джоанна, не кричи. Это я, Джеффри. — Готовое к сопротивлению тело девушки чуть расслабилось, но Джеффри не очень охотно отпустил ее: от девушки так приятно пахнет и так сладостно прижимать ее к себе… — Надеюсь, я не напугал тебя.
— Конечно, напугал, — ответила Джоанна абсолютно спокойно. — Что ты делаешь здесь, словно ночной воришка, Джеффри? Как ты проник сюда?
Джеффри ответил озорной улыбкой.
— Попасть в замок не составило для меня труда. Все ваши люди отлично знают меня. Мне только пришлось сказать им, что я хочу преподнести тебе сюрприз. Они уже все знают — одному Богу известно откуда — о нашей помолвке. Джоанна… Джоанна, я должен… поговорить с тобой. — Он произносил слова медленно, будто делая усилие.
С минуту девушка молчала, пытаясь разглядеть лицо Джеффри в вечерних семерках.
— О чем же? — тихо спросила она.
На протяжении всего пути от Хемела Джеффри строил в уме разные доводы и придумывал умные вопросы, которые объяснили бы его присутствие здесь и выявили знания Джоанны (либо отсутствие таковых) относительно сбора и отправки военных поставок. Однако теперь он только спросил:
— Ты действительно хочешь выйти за меня замуж, Джоанна?
Девушка пристально посмотрела на Джеффри, слегка подняв голову: он был выше ее ростом.
— Я не возражаю против этого, — несколько неуверенно ответила она.
— Не из страха ли перед матерью ты на это идешь?
— Я не боюсь своей матушки!
Тон голоса Джоанны поразил Джеффри.
— Ведь ты всегда так послушна…
На этот раз девушка широко улыбнулась:
— Не всегда. Однако, Джеффри, почему бы мне не проявлять послушание? Мы с матушкой почти всегда думаем одинаково. Ты полагаешь, что я пойду наперекор матери вопреки здравому смыслу, лишь бы позлить ее? Кроме того, я не люблю ссориться. Не так-то уж много вещей, из-за которых действительно стоит ссориться.
На мгновение изумленный Джеффри лишился дара речи, а затем резко и чуть обиженно выдохнул:
— Значит, по-твоему, замужество не стоит того, чтобы ради него пойти на ссору?
— Будь благоразумным, Джеффри. Я должна выйти замуж за кого-нибудь. — Теперь была удивлена Джоанна, хотя и не могла разглядеть в темноте ничего, кроме неясного пятна в том месте, где находилось лицо Джеффри. — О, мне все ясно: жениться не хочешь ты!
Голос Джоанны оставался бесстрастным, словно этот вопрос не имел для нее большого значения. На самом деле, несмотря на самообладание, Джоанну охватили противоречивые, не выразимые словами чувства. Сначала возникло сильное и непонятное ей до конца разочарование. Гордость девушки была уязвлена, и она попыталась компенсировать это презрением. Значит, Джеффри боится своего отца и хочет возложить всю вину за отказ от брачного соглашения на нее! Вслед за этим последовала злость и, самое любопытное, грустное чувство облегчения, будто Джоанна только что избежала огромной, не ясной до конца, но вместе с тем желанной опасности.
— Дурочка! Это не так! — воскликнул Джеффри, схватив Джоанну за руки.
Он в равной степени удивлялся и своим словам, и негодованию. Джеффри не знал, чего ожидать от Джоанны, но не мог и предположить, что она проявит такую невозмутимость и откровенное равнодушие. Значит, она просто должна выйти замуж, все равно за кого. Подойдет любая куча дерьма! Вне сомнения, не существовало мужчины, которого она считала бы равным себе!
— Ты думаешь, я идиот? — с сарказмом спросил Джеффри. — Где мне еще найти более достойную невесту? Ты очень красива, Джоанна, сказочно богата… и имеешь массу достоинств. Я только хотел убедиться, что не проглочу невинную жертву, которая этого совершенно не хочет. Но, вижу, ты знаешь, что тебя ждет.
К счастью, его сарказм опоздал на несколько ударов сердца. Вместо желания и дальше обвинять Джеффри, Джоанну вдруг захлестнула отчаянная радость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55