Поэтому он довольно снисходительно отнесся к графу Солсбери, которого хорошо знал. Когда обезумевший от горя отец стал слезно умолять Филиппа узнать что-нибудь о его сыне, король приказал провести тщательные поиски Джеффри. Он даже позволил графу Солсбери отправить несчастной невестке известие о том, что Джеффри не взяли в плен; хотя тело его не найдено, сын графа, по всем предположениям, погиб. Скорее всего, если бы Филипп не был так уверен в смерти молодого человека, он не допустил бы распространения слухов о двойной сумме выкупа, назначенной Изабеллой. Но, взвесив все обстоятельства, король не увидел повода противодействовать жене Джона. Возможно, когда-нибудь и ему понадобится ее услуга.
В связи с военным положением послание графа Солсбери не могли отправить прямым путем. По надежным посредническим каналам оно наконец дошло до Роузлинда. Целых три дня Джоанна лишь читала и перечитывала письмо. Она ничего не ела и совсем не спала, хотя и не плакала.
Эдвина наблюдала за своей госпожой с растущим беспокойством. На третий день она вырвала письмо графа из рук Джоанны. Это не привело ни к какому результату. Джоанна наизусть знала каждое слово послания и теперь, не переставая, повторяла строчку за строчкой. К вечеру Эдвина пришла к выводу, что Джоанна умрет, если не вернется в реальный мир. Нужно действовать, и немедленно! Она позвала Брайана и отправилась с собакой к главному егерю леди Элинор.
— Можете ли вы ранить собаку так, чтобы она казалась умирающей, но осталась живой? — спросила Эдвина старика.
— Брайана? Ты хочешь, чтобы я ранил Брайана?! Ты с ума сошла! Молодая госпожа убьет меня, разрежет на мелкие кусочки, а если об этом узнает леди, она поджарит эти кусочки на медленном огне!
— Скорее умрет молодая госпожа, если вы этого не сделаете! — сказала Эдвина и расплакалась. Она опустилась на колени, обняла Брайана за шею и уткнулась лицом в его грубую шерсть. — Я не могу привести ее в чувство, не могу заставить есть и спать! Если бы я знала, что это поможет, я попросила бы ранить меня. Ничего другого я не могу придумать. Брайан принадлежал ему… молодому лорду. Он подарил ей этого пса…
— Мне известно это, — сказал егерь, и на его широком лице отразилось страдание: все уже знали о смерти лорда Джеффри и были глубоко опечалены. — Но Брайан…
Егерь положил руку на огромную голову пса, и добродушное животное завиляло хвостом, ударяя себя по бокам.
— Она умрет! — простонала Эдвина, сотрясаясь от рыданий. — Она умрет! Я сделала все, что смогла, все! Возможно, она очнется, услышав вой собаки…
Егерь взглянул на Эдвину. Никаких сомнений: она беспокоится и за свою госпожу, и за пса, но знает, что делает. Он взял Брайана за ошейник и оттащил его от Эдвины. Несколько мгновений она продолжала рыдать, не поднимаясь с колен, а затем резко вскочила на ноги и последовала за егерем.
— Осторожнее! — закричала она. — Не испугайте его и не пораньте слишком сильно! Ах, бедняжка Брайан! Он ничего не понимает. Если бы только я могла помочь ему понять все!
— И хорошо, что не понимает. Тогда бы он причинил себе гораздо больше вреда, нежели я.
Егерь повеселел. Он уже придумал средство, которое должно было отлично сработать и не опасное для Брайана.
Эдвина ждала, нервно покусывая пальцы. Через несколько минут послышался громкий визг. А еще спустя две-три минуты появился егерь, с трудом волоча тушу собаки. Эдвина вскрикнула. Шея, грудь, ноги Брайана были в крови, голова безвольно свисала вниз.
— Вы убили его! — закричала Эдвина.
— Глупенькая! Я лишь оглушил его и сделал три тонких надреза в шкуре. Я чуть не утопил его в крови зайцев! Поспешим, пока он не очнулся. Этот бык даже не узнает боли и слижет всю кровь с превеликим удовольствием!
Они вошли в замок и направились наверх, в комнату Джоанны. Егерь медленно волочился позади служанки и пыхтел, поднимая Брайана по ступенькам лестницы.
— Миледи! — воскликнула Эдвина. — О, миледи, Брайан ранен! Я думаю, он умирает! Госпожа, взгляните на него!
Но Джоанна даже не повернула головы.
— Брайан умирает, миледи! — пронзительно завыла Эдвина.
Ужас в ее голосе, порожденный явным провалом последней надежды Эдвины, сделал свое дело. Джоанна медленно подняла голову. Егерь, пошатываясь, вошел в комнату и опустил пса, который уже пришел в себя и тихо скулил, испуганный необычным ощущением того, что его несли на руках. Оказавшись на полу у ног Джоанны, Брайан жалобно взвизгнул. Джоанна уставилась на его окровавленное тело, заметила трогательные, тщетные — по причине того, что егерь наступил ногой на ошейник — попытки собаки подняться…
— Нет! Нет! — закричала Джоанна. — Он — все, что у меня осталось! После Джеффри…
Последние слова уже перешли в надрывное завывание, но от такой реакции госпожи Эдвине захотелось вдруг танцевать и петь. Вместо этого она сказала абсолютно твердым голосом:
— Давайте вымоем Брайана и позаботимся о нем, миледи. Возможно, нам удастся спасти его. Вы сходите за вашими мазями, а я принесу воду.
Джоанна неуверенно поднялась на ноги. Брайан страдальчески взвыл. Это егерь тайком наступил второй ногой на ухо пса. Возвращенная к жизни жалостью и ужасом, Джоанна бросилась к сундуку, где хранились лекарства. Егерь опустился перед псом на колени, якобы успокаивая его, пока Джоанна обрабатывала раны. На самом деле он с трудом удерживал животное, готовое вскочить от радости. Бедный Брайан! Придя в крайнее замешательство от тупой боли в своей глупой голове, он заскулил и завыл.
Джоанна долго смывала кровь, прежде чем увидела раны. Она была ошеломлена: неужели три небольших, хотя и длинных, пореза могут вызвать такое обилие крови? Не придав этому излишнего значения, Джоанна ничего не сказала. Пока она зашивала раны, Эдвина позаботилась о других мерах предосторожности, в результате которых (после того, как она накормила Брайана хлебом, размоченным в молоке) пес погрузился в настолько глубокий сон, что и ухом не повел, когда его позвала хозяйка, что не на шутку встревожило Джоанну и не позволило ей вновь впасть в состояние забытья. Она села на пол, положила тяжелую голову собаки на свои колени и заплакала. Джоанна оплакивала Джеффри, ее слезы лились, не переставая, пока она не уснула сама.
На следующее утро к Брайану вернулось его прежнее чудесное самочувствие, чего скрыть было уже невозможно. Когда Джоанна подошла к столу во время завтрака и поела, хотя и немного, опасения Эдвины, что госпожа снова уйдет в себя, полностью рассеялись. Джоанна снова вернулась в реальный мир. Наконец она заметила вытянувшееся, грустное лицо Эдвины, тусклые, покрасневшие глаза сэра Ги, беспокойные взгляды слуг.
Годы матушкиной тренировки дали знать о себе. Что бы ни случилось, ответственность за замок, за все земли Элинор, а теперь и за владения Джеффри, полностью лежат на ней, Джоанне. Без головы тело умирает. Эту заповедь вбили ей в голову, как только она начала понимать слова.
Исполненная осознанием долга, Джоанна попыталась вернуться к обычным делам. Когда утомительный день закончился, она заставила себя лечь в пустую постель, чтобы, проснувшись, начать очередную безнадежную борьбу. Утром пришло письмо от матушки. Ее нежность, такая редкая в периоды спокойствия, мало утешила Джоанну. Эдвина со страхом наблюдала за госпожой. Известие о необходимости выкупа графа Солсбери и двойной сумме за выкуп мужа, казалось, совсем не отразилось на Джоанне.
Однако к полудню Джоанна решила, что уже не в силах выносить горе. Она ушла в свою комнату, строго-настрого приказав не беспокоить ее несколько часов, в желании убежать от нежных забот, которые лишь усиливали ее боль. По привычке она села за пяльцы и взяла иголку. Джоанна как раз принялась за работу, когда в комнату влетела Эдвина. Ее глаза были широко раскрыты, она дрожала всем телом.
— Миледи! — закричала она. — Здесь Тостиг! Тостиг и Роджер из Хемела! Пойдемте! Пойдемте же быстрее!
На какое-то время Джоанну словно парализовало. Затем она подняла на служанку глаза и спросила шепотом:
— Как они выглядят?
— Оба ранены, вид у них печальный, но не… не… Ах, боюсь обнадежить вас, но, госпожа, дорогая, они не так уж и печальны, как следовало бы ожидать! Пойдемте же! Пойдемте быстрее!
В одно мгновение Джоанна вскочила, опрокинув и пяльцы, и столик с шелками, и стул. Она стрелой промчалась через женскую половину и слетела вниз по крутой лестнице, спотыкаясь и придерживаясь за стену.
— Он погиб?! Он в самом деле погиб?! — закричала Джоанна через весь зал, боясь задать вопрос, на который действительно желала получить ответ.
Тостиг повернулся в сторону Джоанны и, пошатываясь, направился к ней. Он потерял два стоуна веса, лицо его осунулось и посерело, глаза светились лихорадочным блеском.
— Не знаю… — просипел Тостиг. — Он не погиб на поле сражения.
— Что ты имеешь в виду?! — воскликнула Джоанна.
— Я хочу сказать, что осмотрел сам каждое тело… все тела без исключения, покоившиеся на том поле… Среди них милорда не было.
Джоанна пошатнулась, и Эдвина поддержала ее, обняв за талию.
— Ты уверен в этом? — спросила Джоанна дрожащим голосом. — Ты в этом абсолютно уверен?
Тостиг, казалось, не на шутку испугался.
— Я не понимаю вас, миледи. Конечно, уверен. Я не позволил бы мародерам, опустошающим поля сражений, и пальцем тронуть милорда!
— Присядьте, госпожа, присядьте! — проворковала Эдвина, пододвинув Джоанне кресло. — Я принесу стул Тостигу. Вы же видите: он едва держится на ногах. Да и сэру Роджеру тоже необходимо отдохнуть.
Сэр Ги, поддерживавший Роджера из Хемела, помог ему выйти вперед.
— Это правда, мадам, — устало произнес сэр Роджер. — Лорда Джеффри не было среди погибших. — Он увидел, как побледнела Джоанна, и на его глазах появились слезы. — Мадам, — с трудом прошептал он, — это было очень жестокое сражение. Умоляю вас, не надейтесь излишне… Его могли захватить в плен тяжело раненным и… и…
Но Джоанна знала, что, попав в плен, Джеффри не мог умереть, пока Изабелла не предложила за его тело целое состояние. А если бы Джеффри похоронили до того, как появились слухи о цене, которую обещает английская королева, его выкопали бы и доставили ей. Следовательно, если его обнаженное, неопознанное тело не захоронили в общей могиле под Бувине, он жив! Джоанна подавила радость, осветившую ее лицо: только последняя дура стала бы обманывать себя в подобном случае.
— Вы должны подробно рассказать мне обо всем случившемся, — сказала Джоанна, пытаясь придать твердость своему голосу.
Оруженосец Джеффри, не глядя на госпожу, предался горьким воспоминаниям.
— Меня ранили, и милорд приказал мне покинуть поле битвы… Поскольку он сказал, что я буду обузой для него, я уехал и ждал возвращения милорда у его палатки. Вскоре после полудня я узнал, что наши дела на поле сражения совсем плохи, и собрал вещи милорда. Драгоценности и золото спрятал на себе. Я привез их сюда. — Тостиг начал рыться левой рукой в своей тунике, но Джоанна жестом приказала ему продолжать. — Затем, спустя часа два, в лагере появились наши люди. Один из них сказал мне, что граф Солсбери погиб, а Даммартин, окруженный неприятелем, наверняка погибнет тоже или попадет в плен. Я спросил о моем господине, но тот человек ничего не знал о нем.
— Граф Солсбери не погиб! — воскликнула Джоанна. — Его почти невредимым взяли в плен! Я получила от него письмо. Подожди-ка! — сказала она, когда Тостиг мучительно сглотнул и тяжело задышал. — Из-за своих проблем я совсем позабыла о ваших. — Джоанна щелкнула пальцами и приказала служанке: — Принеси вина и… Они не голодны, нет? Тогда только вина!
Но Тостиг не стал ждать, когда принесут вино. Горькие воспоминания снова нахлынули на него. Он должен был выплеснуть их, несмотря на недомогание и боль.
— Когда я услышал обо всем, я побрел куда глаза глядят и, к своей глубокой печали, увидел, что это правда. Я… — Его голос задрожал: Тостиг вспомнил свой страх и горе. — Но я не нашел милорда, хотя ходил из одного места в другое. Затем, когда Даммартин угодил со своими людьми в плен, сражение закончилось, и все уцелевшие, преследуемые французами, обратились в бегство. Мне ничего не оставалось, как только спрятаться, но я лежал так, что все мог видеть… Затем французы вернулись, забрали своих убитых и раненых, а также наших раненых, за которых можно получить хороший выкуп, — продолжал Тостиг. — После этого на поле битвы повыползали другие… Вы знаете, кого я имею в виду. Один из них прошел совсем близко от меня. Я убил его ножом, левой рукой… Затем сбросил с себя одежду, выдававшую во мне английского солдата, и надел его отрепья. Я начал рыскать по полю сражения вместе с другими, но действовал быстрее их, поскольку осматривал только людей в кольчугах и не останавливался, чтобы прихватить какую-нибудь вещицу. Я все внимательно осмотрел. Милорда там не было.
— Ты не мог осмотреть все поле, пока… пока у тех других была возможность грабить…
— Это так, но я нашел меч и щит моего господина.
— Что?!
— Они внизу, миледи, — тихо сказал сэр Ги. — Я не хотел…
Джоанна все поняла. Пока не позвали ее, никто не задавал Тостигу и сэру Роджеру никаких вопросов. Стоило им увидеть меч и щит Джеффри, как они перестали сомневаться в его смерти. Сэр Ги хотел попридержать эти мучительные напоминания о муже подальше от Джоанны до тех пор, пока она не смирилась бы со случившимся.
Тостиг закрыл здоровой рукой лицо и начал всхлипывать. Сэр Ги похлопал его по спине и вложил ему в руку кубок с вином. Оруженосец тяжело и прерывисто задышал, затем залпом выпил. Он не хуже Джоанны знал, что Джеффри никогда не бросил бы меч, находясь в полном сознании. Следовательно, он не мог отступить…
Если бы его взяли в плен, меч и щит обязательно прихватили бы в качестве трофеев. Мародеры тоже не могли не забрать прекрасный меч, который подарил Джеффри в день его посвящения в рыцари граф Солсбери. Даже если по какой-то случайности грабители не заметили бы его, они не смогли бы перетащить тело Джеффри слишком далеко от того места, где лежали меч и щит. Тогда Тостиг обязательно нашел бы его.
— Я… я не мог поверить… ходил снова и снова… — жалобно произнес Тостиг. — Каждый раз я удалялся все дальше. Мародеры уже побывали там. Меч, наполовину засыпанный землей, лежал под щитом. Вот почему его не забрали. Затем я подумал, что по какой-то причине они могли… могли перетащить тело лорда Джеффри. На нем были богатые доспехи, и несколько человек могли поссориться…
— О нет! — едва слышно вымолвила Джоанна. Она закрыла глаза, но не смогла избавиться от страшного видения: тело Джеффри за ноги и за руки раздирают в разные стороны бродячие собаки, вырывая его друг у друга, словно какого-то цыпленка или зайца.
— Так он нашел меня, — решился заговорить Роджер из Хемела. Его голос прозвучал даже громче, чем требовалось для того, чтобы отвлечь Джоанну от мерзкой картины, которую, как он догадался, она уже вообразила себе. — И французы, и мародеры приняли меня за мертвого. Честно говоря, не знаю, как я выжил. Последнее, что помню, как сразили моего коня и я рухнул с ним на землю. Потом Тостиг перетащил меня в укрытие, после чего снова вернулся на поле сражения. Я пришел в сознание лишь на короткий промежуток времени, но ночью мне стало лучше. Вернулся Тостиг и рассказал мне, что он делал и что нашел. Клянусь, миледи, мы осмотрели лица всех павших там… всех. Лорда Джеффри среди них не было. Он, вероятно, попал в плен, а щит и меч забыли взять по какой-то причине…
— Его не взяли в плен! — сказала Джоанна. — Как раз об этом и пишет граф Солсбери. Джеффри нет среди пленных!
Мужчины в изумлении взглянули на Джоанну, в их глазах застыл ужас. Тостиг уронил голову и зарыдал протяжно и надрывно.
— Не нужно плакать, — попыталась успокоить его Джоанна. — Для этого пока нет повода. Джеффри не погиб. Он не мог погибнуть!
И она рассказала о выкупе, предложенном за тело Джеффри. Однако, чтобы совсем не расстроить и так удрученных мужчин, Джоанна не сообщила им, что за труп их господина назначена двойная цена, и эту цену предложила королева. Она сказала, будто инициатива принадлежит королю. Тот из любви к графу Солсбери не захотел, чтобы отец горевал о сыне, похороненном неизвестно где.
Когда Джоанна кончила говорить, в зале воцарилась мертвая тишина. Сэр Роджер и Тостиг недоверчиво посмотрели на Джоанну.
— Где же он тогда?! — наконец воскликнул Тостиг и с трудом поднялся на ноги, будто собираясь, несмотря на свою немощь, тут же помчаться на поиски своего господина. — Если он не погиб в сражении, не бежал, не попал в плен ни живым, ни мертвым… где же он тогда?!
25.
Джеффри и сам хотел получить ответ на этот вопрос, как раз когда его задал Тостиг. Он смутно осознавал, что прошла уйма времени. Он, словно в тумане, вспоминал, как выл от боли, как бредил в лихорадке, и ему казалось, что эти мучения длились вечность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
В связи с военным положением послание графа Солсбери не могли отправить прямым путем. По надежным посредническим каналам оно наконец дошло до Роузлинда. Целых три дня Джоанна лишь читала и перечитывала письмо. Она ничего не ела и совсем не спала, хотя и не плакала.
Эдвина наблюдала за своей госпожой с растущим беспокойством. На третий день она вырвала письмо графа из рук Джоанны. Это не привело ни к какому результату. Джоанна наизусть знала каждое слово послания и теперь, не переставая, повторяла строчку за строчкой. К вечеру Эдвина пришла к выводу, что Джоанна умрет, если не вернется в реальный мир. Нужно действовать, и немедленно! Она позвала Брайана и отправилась с собакой к главному егерю леди Элинор.
— Можете ли вы ранить собаку так, чтобы она казалась умирающей, но осталась живой? — спросила Эдвина старика.
— Брайана? Ты хочешь, чтобы я ранил Брайана?! Ты с ума сошла! Молодая госпожа убьет меня, разрежет на мелкие кусочки, а если об этом узнает леди, она поджарит эти кусочки на медленном огне!
— Скорее умрет молодая госпожа, если вы этого не сделаете! — сказала Эдвина и расплакалась. Она опустилась на колени, обняла Брайана за шею и уткнулась лицом в его грубую шерсть. — Я не могу привести ее в чувство, не могу заставить есть и спать! Если бы я знала, что это поможет, я попросила бы ранить меня. Ничего другого я не могу придумать. Брайан принадлежал ему… молодому лорду. Он подарил ей этого пса…
— Мне известно это, — сказал егерь, и на его широком лице отразилось страдание: все уже знали о смерти лорда Джеффри и были глубоко опечалены. — Но Брайан…
Егерь положил руку на огромную голову пса, и добродушное животное завиляло хвостом, ударяя себя по бокам.
— Она умрет! — простонала Эдвина, сотрясаясь от рыданий. — Она умрет! Я сделала все, что смогла, все! Возможно, она очнется, услышав вой собаки…
Егерь взглянул на Эдвину. Никаких сомнений: она беспокоится и за свою госпожу, и за пса, но знает, что делает. Он взял Брайана за ошейник и оттащил его от Эдвины. Несколько мгновений она продолжала рыдать, не поднимаясь с колен, а затем резко вскочила на ноги и последовала за егерем.
— Осторожнее! — закричала она. — Не испугайте его и не пораньте слишком сильно! Ах, бедняжка Брайан! Он ничего не понимает. Если бы только я могла помочь ему понять все!
— И хорошо, что не понимает. Тогда бы он причинил себе гораздо больше вреда, нежели я.
Егерь повеселел. Он уже придумал средство, которое должно было отлично сработать и не опасное для Брайана.
Эдвина ждала, нервно покусывая пальцы. Через несколько минут послышался громкий визг. А еще спустя две-три минуты появился егерь, с трудом волоча тушу собаки. Эдвина вскрикнула. Шея, грудь, ноги Брайана были в крови, голова безвольно свисала вниз.
— Вы убили его! — закричала Эдвина.
— Глупенькая! Я лишь оглушил его и сделал три тонких надреза в шкуре. Я чуть не утопил его в крови зайцев! Поспешим, пока он не очнулся. Этот бык даже не узнает боли и слижет всю кровь с превеликим удовольствием!
Они вошли в замок и направились наверх, в комнату Джоанны. Егерь медленно волочился позади служанки и пыхтел, поднимая Брайана по ступенькам лестницы.
— Миледи! — воскликнула Эдвина. — О, миледи, Брайан ранен! Я думаю, он умирает! Госпожа, взгляните на него!
Но Джоанна даже не повернула головы.
— Брайан умирает, миледи! — пронзительно завыла Эдвина.
Ужас в ее голосе, порожденный явным провалом последней надежды Эдвины, сделал свое дело. Джоанна медленно подняла голову. Егерь, пошатываясь, вошел в комнату и опустил пса, который уже пришел в себя и тихо скулил, испуганный необычным ощущением того, что его несли на руках. Оказавшись на полу у ног Джоанны, Брайан жалобно взвизгнул. Джоанна уставилась на его окровавленное тело, заметила трогательные, тщетные — по причине того, что егерь наступил ногой на ошейник — попытки собаки подняться…
— Нет! Нет! — закричала Джоанна. — Он — все, что у меня осталось! После Джеффри…
Последние слова уже перешли в надрывное завывание, но от такой реакции госпожи Эдвине захотелось вдруг танцевать и петь. Вместо этого она сказала абсолютно твердым голосом:
— Давайте вымоем Брайана и позаботимся о нем, миледи. Возможно, нам удастся спасти его. Вы сходите за вашими мазями, а я принесу воду.
Джоанна неуверенно поднялась на ноги. Брайан страдальчески взвыл. Это егерь тайком наступил второй ногой на ухо пса. Возвращенная к жизни жалостью и ужасом, Джоанна бросилась к сундуку, где хранились лекарства. Егерь опустился перед псом на колени, якобы успокаивая его, пока Джоанна обрабатывала раны. На самом деле он с трудом удерживал животное, готовое вскочить от радости. Бедный Брайан! Придя в крайнее замешательство от тупой боли в своей глупой голове, он заскулил и завыл.
Джоанна долго смывала кровь, прежде чем увидела раны. Она была ошеломлена: неужели три небольших, хотя и длинных, пореза могут вызвать такое обилие крови? Не придав этому излишнего значения, Джоанна ничего не сказала. Пока она зашивала раны, Эдвина позаботилась о других мерах предосторожности, в результате которых (после того, как она накормила Брайана хлебом, размоченным в молоке) пес погрузился в настолько глубокий сон, что и ухом не повел, когда его позвала хозяйка, что не на шутку встревожило Джоанну и не позволило ей вновь впасть в состояние забытья. Она села на пол, положила тяжелую голову собаки на свои колени и заплакала. Джоанна оплакивала Джеффри, ее слезы лились, не переставая, пока она не уснула сама.
На следующее утро к Брайану вернулось его прежнее чудесное самочувствие, чего скрыть было уже невозможно. Когда Джоанна подошла к столу во время завтрака и поела, хотя и немного, опасения Эдвины, что госпожа снова уйдет в себя, полностью рассеялись. Джоанна снова вернулась в реальный мир. Наконец она заметила вытянувшееся, грустное лицо Эдвины, тусклые, покрасневшие глаза сэра Ги, беспокойные взгляды слуг.
Годы матушкиной тренировки дали знать о себе. Что бы ни случилось, ответственность за замок, за все земли Элинор, а теперь и за владения Джеффри, полностью лежат на ней, Джоанне. Без головы тело умирает. Эту заповедь вбили ей в голову, как только она начала понимать слова.
Исполненная осознанием долга, Джоанна попыталась вернуться к обычным делам. Когда утомительный день закончился, она заставила себя лечь в пустую постель, чтобы, проснувшись, начать очередную безнадежную борьбу. Утром пришло письмо от матушки. Ее нежность, такая редкая в периоды спокойствия, мало утешила Джоанну. Эдвина со страхом наблюдала за госпожой. Известие о необходимости выкупа графа Солсбери и двойной сумме за выкуп мужа, казалось, совсем не отразилось на Джоанне.
Однако к полудню Джоанна решила, что уже не в силах выносить горе. Она ушла в свою комнату, строго-настрого приказав не беспокоить ее несколько часов, в желании убежать от нежных забот, которые лишь усиливали ее боль. По привычке она села за пяльцы и взяла иголку. Джоанна как раз принялась за работу, когда в комнату влетела Эдвина. Ее глаза были широко раскрыты, она дрожала всем телом.
— Миледи! — закричала она. — Здесь Тостиг! Тостиг и Роджер из Хемела! Пойдемте! Пойдемте же быстрее!
На какое-то время Джоанну словно парализовало. Затем она подняла на служанку глаза и спросила шепотом:
— Как они выглядят?
— Оба ранены, вид у них печальный, но не… не… Ах, боюсь обнадежить вас, но, госпожа, дорогая, они не так уж и печальны, как следовало бы ожидать! Пойдемте же! Пойдемте быстрее!
В одно мгновение Джоанна вскочила, опрокинув и пяльцы, и столик с шелками, и стул. Она стрелой промчалась через женскую половину и слетела вниз по крутой лестнице, спотыкаясь и придерживаясь за стену.
— Он погиб?! Он в самом деле погиб?! — закричала Джоанна через весь зал, боясь задать вопрос, на который действительно желала получить ответ.
Тостиг повернулся в сторону Джоанны и, пошатываясь, направился к ней. Он потерял два стоуна веса, лицо его осунулось и посерело, глаза светились лихорадочным блеском.
— Не знаю… — просипел Тостиг. — Он не погиб на поле сражения.
— Что ты имеешь в виду?! — воскликнула Джоанна.
— Я хочу сказать, что осмотрел сам каждое тело… все тела без исключения, покоившиеся на том поле… Среди них милорда не было.
Джоанна пошатнулась, и Эдвина поддержала ее, обняв за талию.
— Ты уверен в этом? — спросила Джоанна дрожащим голосом. — Ты в этом абсолютно уверен?
Тостиг, казалось, не на шутку испугался.
— Я не понимаю вас, миледи. Конечно, уверен. Я не позволил бы мародерам, опустошающим поля сражений, и пальцем тронуть милорда!
— Присядьте, госпожа, присядьте! — проворковала Эдвина, пододвинув Джоанне кресло. — Я принесу стул Тостигу. Вы же видите: он едва держится на ногах. Да и сэру Роджеру тоже необходимо отдохнуть.
Сэр Ги, поддерживавший Роджера из Хемела, помог ему выйти вперед.
— Это правда, мадам, — устало произнес сэр Роджер. — Лорда Джеффри не было среди погибших. — Он увидел, как побледнела Джоанна, и на его глазах появились слезы. — Мадам, — с трудом прошептал он, — это было очень жестокое сражение. Умоляю вас, не надейтесь излишне… Его могли захватить в плен тяжело раненным и… и…
Но Джоанна знала, что, попав в плен, Джеффри не мог умереть, пока Изабелла не предложила за его тело целое состояние. А если бы Джеффри похоронили до того, как появились слухи о цене, которую обещает английская королева, его выкопали бы и доставили ей. Следовательно, если его обнаженное, неопознанное тело не захоронили в общей могиле под Бувине, он жив! Джоанна подавила радость, осветившую ее лицо: только последняя дура стала бы обманывать себя в подобном случае.
— Вы должны подробно рассказать мне обо всем случившемся, — сказала Джоанна, пытаясь придать твердость своему голосу.
Оруженосец Джеффри, не глядя на госпожу, предался горьким воспоминаниям.
— Меня ранили, и милорд приказал мне покинуть поле битвы… Поскольку он сказал, что я буду обузой для него, я уехал и ждал возвращения милорда у его палатки. Вскоре после полудня я узнал, что наши дела на поле сражения совсем плохи, и собрал вещи милорда. Драгоценности и золото спрятал на себе. Я привез их сюда. — Тостиг начал рыться левой рукой в своей тунике, но Джоанна жестом приказала ему продолжать. — Затем, спустя часа два, в лагере появились наши люди. Один из них сказал мне, что граф Солсбери погиб, а Даммартин, окруженный неприятелем, наверняка погибнет тоже или попадет в плен. Я спросил о моем господине, но тот человек ничего не знал о нем.
— Граф Солсбери не погиб! — воскликнула Джоанна. — Его почти невредимым взяли в плен! Я получила от него письмо. Подожди-ка! — сказала она, когда Тостиг мучительно сглотнул и тяжело задышал. — Из-за своих проблем я совсем позабыла о ваших. — Джоанна щелкнула пальцами и приказала служанке: — Принеси вина и… Они не голодны, нет? Тогда только вина!
Но Тостиг не стал ждать, когда принесут вино. Горькие воспоминания снова нахлынули на него. Он должен был выплеснуть их, несмотря на недомогание и боль.
— Когда я услышал обо всем, я побрел куда глаза глядят и, к своей глубокой печали, увидел, что это правда. Я… — Его голос задрожал: Тостиг вспомнил свой страх и горе. — Но я не нашел милорда, хотя ходил из одного места в другое. Затем, когда Даммартин угодил со своими людьми в плен, сражение закончилось, и все уцелевшие, преследуемые французами, обратились в бегство. Мне ничего не оставалось, как только спрятаться, но я лежал так, что все мог видеть… Затем французы вернулись, забрали своих убитых и раненых, а также наших раненых, за которых можно получить хороший выкуп, — продолжал Тостиг. — После этого на поле битвы повыползали другие… Вы знаете, кого я имею в виду. Один из них прошел совсем близко от меня. Я убил его ножом, левой рукой… Затем сбросил с себя одежду, выдававшую во мне английского солдата, и надел его отрепья. Я начал рыскать по полю сражения вместе с другими, но действовал быстрее их, поскольку осматривал только людей в кольчугах и не останавливался, чтобы прихватить какую-нибудь вещицу. Я все внимательно осмотрел. Милорда там не было.
— Ты не мог осмотреть все поле, пока… пока у тех других была возможность грабить…
— Это так, но я нашел меч и щит моего господина.
— Что?!
— Они внизу, миледи, — тихо сказал сэр Ги. — Я не хотел…
Джоанна все поняла. Пока не позвали ее, никто не задавал Тостигу и сэру Роджеру никаких вопросов. Стоило им увидеть меч и щит Джеффри, как они перестали сомневаться в его смерти. Сэр Ги хотел попридержать эти мучительные напоминания о муже подальше от Джоанны до тех пор, пока она не смирилась бы со случившимся.
Тостиг закрыл здоровой рукой лицо и начал всхлипывать. Сэр Ги похлопал его по спине и вложил ему в руку кубок с вином. Оруженосец тяжело и прерывисто задышал, затем залпом выпил. Он не хуже Джоанны знал, что Джеффри никогда не бросил бы меч, находясь в полном сознании. Следовательно, он не мог отступить…
Если бы его взяли в плен, меч и щит обязательно прихватили бы в качестве трофеев. Мародеры тоже не могли не забрать прекрасный меч, который подарил Джеффри в день его посвящения в рыцари граф Солсбери. Даже если по какой-то случайности грабители не заметили бы его, они не смогли бы перетащить тело Джеффри слишком далеко от того места, где лежали меч и щит. Тогда Тостиг обязательно нашел бы его.
— Я… я не мог поверить… ходил снова и снова… — жалобно произнес Тостиг. — Каждый раз я удалялся все дальше. Мародеры уже побывали там. Меч, наполовину засыпанный землей, лежал под щитом. Вот почему его не забрали. Затем я подумал, что по какой-то причине они могли… могли перетащить тело лорда Джеффри. На нем были богатые доспехи, и несколько человек могли поссориться…
— О нет! — едва слышно вымолвила Джоанна. Она закрыла глаза, но не смогла избавиться от страшного видения: тело Джеффри за ноги и за руки раздирают в разные стороны бродячие собаки, вырывая его друг у друга, словно какого-то цыпленка или зайца.
— Так он нашел меня, — решился заговорить Роджер из Хемела. Его голос прозвучал даже громче, чем требовалось для того, чтобы отвлечь Джоанну от мерзкой картины, которую, как он догадался, она уже вообразила себе. — И французы, и мародеры приняли меня за мертвого. Честно говоря, не знаю, как я выжил. Последнее, что помню, как сразили моего коня и я рухнул с ним на землю. Потом Тостиг перетащил меня в укрытие, после чего снова вернулся на поле сражения. Я пришел в сознание лишь на короткий промежуток времени, но ночью мне стало лучше. Вернулся Тостиг и рассказал мне, что он делал и что нашел. Клянусь, миледи, мы осмотрели лица всех павших там… всех. Лорда Джеффри среди них не было. Он, вероятно, попал в плен, а щит и меч забыли взять по какой-то причине…
— Его не взяли в плен! — сказала Джоанна. — Как раз об этом и пишет граф Солсбери. Джеффри нет среди пленных!
Мужчины в изумлении взглянули на Джоанну, в их глазах застыл ужас. Тостиг уронил голову и зарыдал протяжно и надрывно.
— Не нужно плакать, — попыталась успокоить его Джоанна. — Для этого пока нет повода. Джеффри не погиб. Он не мог погибнуть!
И она рассказала о выкупе, предложенном за тело Джеффри. Однако, чтобы совсем не расстроить и так удрученных мужчин, Джоанна не сообщила им, что за труп их господина назначена двойная цена, и эту цену предложила королева. Она сказала, будто инициатива принадлежит королю. Тот из любви к графу Солсбери не захотел, чтобы отец горевал о сыне, похороненном неизвестно где.
Когда Джоанна кончила говорить, в зале воцарилась мертвая тишина. Сэр Роджер и Тостиг недоверчиво посмотрели на Джоанну.
— Где же он тогда?! — наконец воскликнул Тостиг и с трудом поднялся на ноги, будто собираясь, несмотря на свою немощь, тут же помчаться на поиски своего господина. — Если он не погиб в сражении, не бежал, не попал в плен ни живым, ни мертвым… где же он тогда?!
25.
Джеффри и сам хотел получить ответ на этот вопрос, как раз когда его задал Тостиг. Он смутно осознавал, что прошла уйма времени. Он, словно в тумане, вспоминал, как выл от боли, как бредил в лихорадке, и ему казалось, что эти мучения длились вечность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55