Здесь было достаточно людей, чтобы их помощь не понадобилась. Тостиг наслаждался этой мыслью до тех пор, пока его не осенило, что знаки отличия на одежде некоторых латников хорошо знакомы ему. Он выругался.
К югу от того места, где Корнхилл сливался с улицей торговцев птицей, злобное оранжевое око пожарища наглело прямо на глазах. Языки пламени выглядывали уже из-за заколоченных ставней, которые вскоре обуглились и превратились в пепел. Желтые языки лизали оконные рамы и совершенно высохшие к этому времени стены. Скоро, очень скоро, крыши, охваченные пламенем, рухнут, и огонь снова беспрепятственно понесется вперед, готовый переброситься на новые крыши, перелететь на крыльях ветра к новым стенам.
Тостиг выразил свое удивление крепким словцом.
— Стой! — закричал один из латников, но, узнав Джеффри, добавил: — О, милорд, прошу прощения. Я не разглядел вас.
Пробужденный двумя голосами, Джеффри сонно уставился на латника Джоанны. Лицо как будто знакомое… Глаза Джеффри скользнули вниз и застыли на хорошо знакомом ему изображении герба Роузлинда.
— Боже правый, что ты здесь делаешь?! — воскликнул Джеффри. — Неужели огонь перебросился через реку на запад?!
— Нет, милорд. Там нет пожара. Сначала мы поехали в дом вашего отца, а затем сюда, где нам приказали сдерживать этих людей.
— Зачем… — начал было Джеффри, но так и не высказал свой вопрос: бесполезно спрашивать этих людей, почему им пришлось поступить так, ведь от них лишь требовалось выполнять приказы. — Кто привел вас сюда?
— Госпожа и Нуд, милорд.
— Леди Джо…
Джеффри закашлялся, вдохнув горячий воздух, пропитанный золой, и тут же увидел и осознал все. И ветер, дующий с востока, и золу, летавшую вокруг и все еще горячую, и толпу из нескольких сотен рыдающих и вопящих от ужаса людей, и неспособность людей Джоанны справиться с ней.
Латник Джоанны тоже знал это. Он бросил испуганный взгляд на толпящихся мужчин и женщин. Еще один порыв ветра, и они сорвутся с цепи: их страх перед огнем перевесит страх наказания.
— Где Нуд и госпожа? — спросил Джеффри.
— Я видел их там, — ответил мужчина, указывая в переулок, — но…
Из толпы раздался пронзительный, безумный вопль, за которым послышался высокий, истеричный голос мужчины:
— Пожар! Пожар!
— О Боже, только не это! — воскликнул Тостиг.
Джеффри резко повернул голову. От нависших облаков снова отражалось красное зарево, которое, хотя и не было таким же ярким, как ночью, выглядело не менее устрашающим. Из толпы съежившихся людей вырвался дикий рев, стон ужаса и гнева к тем, кто сторожил их. Теперь им суждено умереть в неимоверных муках! Но крики стихли тотчас же, как всеми овладело безумие. В этой обманчивой тишине послышался совершенно другой шум — треск яростного пламени и вопли людей, прочесывающих улицы, когда те заметили, что огонь распространяется к западу. Затем эти звуки повторились снова, и вся людская масса пришла в движение.
— Отпустите их! — взревел Джеффри, взмахом руки приказав Тостигу и мужчине, что стоял рядом, передать его распоряжение дальше.
Ни один отряд вооруженных людей не смог бы удержать толпу или заставить ее покинуть Чипсайд безопасным, более организованным путем. Толпа превратилась в безумное чудовище, готовое разорвать всех и вся на своем пути. Джеффри видел, как сбили одного из латников и схватили его лошадь, как отшвырнули человека, пытавшегося вернуть трофей. Все это произошло в считанные секунды. Джоанна поехала верхом! Если эти безумные твари заметят ее, они… Джеффри пустил своего усталого жеребца рысью к южным окраинам Чипсайда.
Как только он повернул на запад, из переулка прямо перед ним выскочила лошадь без всадника. Натолкнувшись на толпу безумцев спереди, видя живую человеческую стену слева и огонь справа, она встала на дыбы, заржала в ужасе я стала так брыкаться, что те, кто хотел ее схватить, отпрянули, отдав предпочтение своим ногам. Следом за животным из переулка выскочил Нуд.
— Где леди Джоанна?! — прокричал Джеффри.
— На улице, милорд! — выдохнул Нуд, показав головой на проход, из которого выбежал.
От облегчения Джеффри даже покачнулся в седле. Джоанна не угодила в кипящий котел смерти! Однако радость была кратковременной. В переулок уже нырнула толпа женщин и мужчин. Хуже того, треск и рев пожарища приближался. Огонь распространялся все быстрее и быстрее.
— Живо уведи своих людей отсюда… тех, что еще живы! — приказал Джеффри. — Веди их на север, пока не найдешь свободную дорогу к дому моего отца. Ждите нас там. Я сам позабочусь о леди Джоанне.
Не дожидаясь ответа, он пришпорил коня и помчался в переулок. Встревоженный Нуд посмотрел ему вслед. Бьорн убьет его, если что-нибудь случится с госпожой! Он отвечает за ее безопасность! Но… и за безопасность своих людей. Его внимание привлекла группа латников, отбивавшихся от разъяренной толпы. Нуд стал прокладывать путь прямо к ним. Лорд Джеффри позаботится о леди Джоанне. Он сам так сказал, а Нуд верит, что молодой лорд не может не выполнить своего обещания.
На самом деле его уверенность могла бы и не оправдаться. Джеффри, как и большинство убегающих от огня людей, вряд ли обратил бы внимание на груду красной одежды у изгиба улочки. К счастью, у одного из мужчин, бегущих от пожара, жадность переборола страх: его внимание привлек металлический блеск орнамента на кошельке, прикрепленном к поясу Джоанны, и он вернулся, чтобы завладеть им. Когда он перевернул тело Джоанны, ее апостольник, уже слегка приспустившийся при падении, слетел полностью, обнажив все великолепие ее волос.
— Джоанна! — закричал Джеффри.
Он сразил воришку наповал и спешился, чтобы поднять девушку. Что-то сразу же успокоило его боль, которая сжала грудь и уже подбиралась к горлу. Он ощутил и тепло тела Джоанны, и его упругость. Джеффри не раз приходилось поднимать мертвых. Он мог отличить живое тело от трупа и поэтому прижал девушку к себе.
— О… — вздохнула она, а затем более сильным голосом, не без возмущения сказала: — Мне больно!
Облегчение и злость нахлынули на Джеффри одновременно. Он не знал, что делать: обнять Джоанну и прослезиться от радости, то ли отругать ее и накричать в ярости Но у него не было времени на какие-либо эмоции: в переулок ворвался новый поток людей и налетел на них с Джоанной.
— Встань! — приказал он. — Стой, пока я не посадил тебя на спину коня!
Джеффри поднял Джоанну, положил ее руку на выступ стены и повернулся к лошади. Бедное животное так устало, что ни на шаг не сдвинулось с места, где спешился Джеффри. Никакие потоки искр и дыма уже не пробуждали в Ораже ответной реакции. Боевые лошади быстрее привыкли к близости пламени, чем обычные животные, а двенадцать часов непрерывной работы полностью лишили жеребца какого-либо страха. Джеффри вложил в ножны меч и вскочил в седло, проклиная все на свете за то, что у него нет еще одной руки. Двух просто недостаточно, чтобы управлять лошадью, поддерживать Джоанну и сражаться. Беженцы, появившиеся из-за поворота улочки, дико закричали, увидев человека в седле. От ужаса и негодования они совсем потеряли рассудок. В эти минуты любой человек верхом на лошади становился их врагом.
Инстинкт уберег Джоанну, которая все еще находилась в полубессознательном состоянии, от того, чтобы подвергнуть их обоих еще одной опасности. Когда Джеффри хотел поднять ее, она начала валиться вперед. Страх перед падением так велик, что всегда приводит в действие подсознание человека. Джоанна крепко вцепилась в выступ, на который Джеффри положил ее руку. Она так ухватилась за него, что, хотя ее колени и дрожали, смогла держаться прямо некоторое время. Джеффри успел боком подвести к ней Оража и подхватить, пока она не упала. Он почувствовал, как протестующе напряглись мышцы и сухожилия в его предплечье. Джоанна была стройной девушкой, но почти такой же высокой и крепкой, как Джеффри. Далеко не перышко, чтобы поднять ее одной рукой.
Напряжение длилось недолго. Прежде чем Джеффри оторвал Джоанну от земли, она пришла в себя настолько, что догадалась поднять ногу в стремя. Поэтому Джеффри без труда усадил ее на коня перед собой и пришпорил Оража. Тот после нескольких тяжелых шагов рысью остановился. Джеффри снова вонзил шпоры в бока лошади, но теперь избежать столкновения с приближающейся толпой было практически невозможно. Ему ничего не оставалось делать, как, заставив Оража пятиться в проход между двумя домами, взять поводья в руку, которой он придерживал Джоанну, и снова обнажить меч.
В обычной ситуации толпа, вооруженная только ножами и подобранными на ходу деревяшками, не представляла бы опасности для всадника с боевым оружием. Как правило, лошадей тоже приучали сражаться своими смертоносными копытами и цепкими зубами. Но от усталости Ораж просто не имел сил поднимать копыта и бить ими. Джеффри казалось, что бедное существо вот-вот падет замертво от разрыва сердца. Хуже того: из-за Джоанны Джеффри не мог свободно замахнуться мечом. Знай он, что им придется задержаться здесь и сражаться, он прикрепил бы ее седельную подушку позади себя. Поскольку Джеффри полагал, что им удастся избежать столкновения с толпой, он, конечно же, захотел устроить девушку перед собой, чтобы можно было придерживать ее своим телом.
Яростные вопли приветствовали оборонительный маневр Джеффри. Он стиснул зубы и прижал Джоанну к седлу.
— Отпусти меня, — послышался ее слабый, но внятный голос. — Отпусти меня. Я возьму твой топор и буду отбиваться справа. Ты защищай левый фланг.
Джеффри открыл было рот, но ничего не сказал. Он считал, что в крайнем случае женщина может защищаться ножом. Но, когда Джоанна хладнокровно соскользнула вниз, застегнула кожаный ремень топора на своем запястье и взяла оружие двумя руками, Джеффри промолчал. Она гораздо отчаяннее своей матушки! Даже в самых гневных своих тирадах по поводу своенравия жены Иэн никогда не обвинял Элинор в том, что она хватала его оружие.
Заметив с одной стороны меч, а с другой — топор, вожаки толпы замешкались. В это секундное промедление взгляд Джоанны остановился на клейме топора.
— Джеффри! — воскликнула она. — Любимый! Ты в безопасности!
Более не соответствующего действительности и более нелепого замечания нельзя было и придумать. Будто под. тверждая это безумное заключение, дома напротив них с треском рухнули, лишь только Джоанна произнесла последнее слово.
Грохот, треск, пламя, появившееся по воле провидения, порыв воздуха из зева пылающего ада — все это было им сейчас на руку. Люди думали уже только о самосохранении. Вопли ужаса не шли ни в какое сравнение с криками людей, только что готовившихся к нападению, и вся толпа, как один человек, обратилась в бегство. Некоторые слепо повернули на юг; другие в истерике бросились туда, откуда пришли. В одно мгновение все сплелось в безумную, яростную массу. Джоанна, смело встретившая врагов, жалобно захныкала. Ее ужас был настолько велик, что она почти не чувствовала страха перед огнем, который уже виднелся в проходах между домами. Джеффри тоже был потрясен, хотя и знал, что спасти этих людей от самих себя невозможно. Больше всего его беспокоило, как им с Джоанной выбраться отсюда. На мгновение его охватила паника. Джеффри не слыл трусом, но он не имел никакого желания сгореть заживо, будучи запертым в этом проходе. Подобная смерть и не из достойных, и не из легких.
Бросив мимолетный взгляд через плечо, Джеффри заметил, что за выступом домов есть еще один проход, по которому можно уйти от пожарища. Хотя рядом не было стены, Джеффри не мог развернуть коня: улочка слишком узка. Один быстрый вопрос убедил Джеффри, что Джоанна может передвигаться. Он опустил ее на землю и спешился сам. Здравомыслие подсказывало ему, что нужно немедленно бежать, оставив изнемогшего коня.
Вероятно, на их пути окажутся заборы или ворота, достаточно широкие для человека, который сможет в случае чего перелезть через них, но не для лошади. В первую очередь Джеффри отвечает за Джоанну! Тем не менее он не может допустить, чтобы преданный и дорогой ему слуга умер в муках ужаса.
Со слезами на глазах Джеффри обошел Оража и, подняв меч, приставил его к горлу коня.
— Здесь достаточно места, чтобы развернуть Оража. Проведи его через проход задним ходом, Джеффри.
Ослабевший от потрясения и страха голос Джоанны прозвучал тем не менее уверенно. Должен же быть какой-то выход? Джеффри с благодарностью потерся щекой о мягкую морду коня и опустил меч. Одного взгляда назад хватило, чтобы отбросить все мысли о немедленном бегстве. Толпа в переулке продолжала отчаянную битву. Крыши домов на этой улочке уже пылали. Джеффри потянул Оража назад, и животное вяло зашевелилось.
Когда Джеффри оказался во дворе позади дома, он немало испугался, обнаружив себя именно… во дворе, и к тому же закрытом со всех сторон высоким забором. Но, прежде чем он успел отругать Джоанну за ложную надежду, которую она пробудила в нем, девушка предложила ему топор и показала на закрытые ворота. Джеффри на мгновение уставился на нее в недоумении, затем взял твердой рукой топор.
— Мне придется убить Оража, — сказал он после второго удара. — Я не могу оставить его здесь умирать в огне.
— Убить его? Оставить его здесь? Конечно же, нет!
Ярость вернула голосу Джоанны его обычное спокойствие.
Боевой конь рыцаря — ценная собственность. Мужчина вполне мог заложить небольшое поместье, чтобы купить действительно отличного коня. Матушка постоянно твердила Джоанне о священности собственности: она боролась бы за нее до последнего дыхания. Сама мысль отказаться от такого ценного животного была ей отвратительна. Джоанна не Удивилась тому, что, по ее мнению, показывало истинное отношение Джеффри к своему имуществу. Матушка объясняла ей не раз, что в подобных вопросах мужчины — полные идиоты. Джоанна знала это и по собственному опыту. Ее отец бесшабашно обращался со своим личным имуществом. Иэн тоже ничем не лучше его: швыряется фермами, другими вещами, если его не останавливает Элинор, словно их можно иметь сколько пожелаешь. В обязанности жены входит по мере возможности сдерживать подобную расточительность!
Джеффри взглянул на Джоанну через плечо. Высокая и стройная, она стояла совсем рядом, но где ее не мог задеть свистящий топор. Сохраняя полное спокойствие, девушка крепко держала коня под уздцы. Острые языки огня уже вздымались над крышами домов вдоль всей улицы. Джеффри охватила совсем неуместная сейчас радость.
Как только он поднял Джоанну с земли в грязном переулке, все стало казаться ему полным абсурдом, абсолютным безумием: и то, как она схватила его топор, и ее довольный голос, когда девушка провозгласила, что он в безопасности, и спокойствие, с которым предложила ему разрубить боевым топором дерево, и негодование, настойчивое требование перед лицом почти неминуемой гибели тащить за собой выбившуюся из сил лошадь…
Следующий его удар пошел вкривь, но это уже не имело значения. Дерево вокруг замка треснуло. Джеффри нажал плечом на ворота.
Казалось, его радость сотворила чудо. Вместо узенького проема, через который мог бы пройти только человек, двойные ворота распахнулись, открыв широкий проход, что вел к другому забору и резко поворачивал направо. Джеффри подался вперед с оружием наготове. Треск огня и вопли толпы создавали такой шум, что он не знал, чего ждать за углом. Но ведь необходимо же выбраться из ловушки, в которую они угодили! Жар стоял такой, что, хотя Джеффри и не видел пламени, он определенно знал: ближайшие строения уже объяты огнем. Положение становилось тем более опасным. В любую минуту все вокруг могло взорваться и превратиться в сплошное огненное месиво.
Но чудеса следовали одно за другим. За углом находился еще один проход, который, очевидно, врезался в переулок. Джеффри устремился вперед, Джоанна последовала за ним. Положение казалось столь безвыходным, что он совсем не беспокоился о том, что их ждет в переулке. Он преодолеет этот коридор во что бы то ни стало! К счастью, такой необходимости и не возникло, ибо впереди не было беспорядочной толпы. Перед глазами мелькали отдельные человеческие фигуры, убегавшие с быстротой, на какую только способны люди.
У выхода на улицу Джеффри остановился, намереваясь подсадить Джоанну на коня. Когда он повернулся, его губы пересохли от ужаса. Дома, мимо которых они только что проследовали, пылали. Джеффри быстро посадил Джоанну в седло, схватил уздечку и побежал, увлекая за собой лошадь. Возможно, его паника, как и остальных людей, передалась животному или несколько минут отдыха сделали свое дело, но боевому коню удалось перейти на вполне приемлемую рысь, не замедлявшую движение Джеффри. Никто уже не пытался напасть на них. Для тех немногих, что попадались им на пути, обнаженный топор был грозным предупреждением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55