Ч Понравилось, Ч и Мисси зарделась.
Ч И мне тоже, когда я впервые его увидела, Ч заметила Юна с отсутствующи
м видом.
Ч А когда это было?
Ч Тыщу лет назад. Ну, вообще-то, несколько лет назад, дорогая. В Сиднее.
Ч Так ты знаешь его?
Ч Очень даже хорошо, Ч и Юна вздохнула. За последний месяц в результате
чтения романов эмоциональный опыт Мирен значительно расширился; она чу
вствовала себя достаточно уверенно, чтобы спросить:
Ч Ты любила его?
Но Юна только рассмеялась:
Ч Нет, дорогая. В чем ты можешь быть совершенно уверена, так это в том, что
я никогда его не любила.
Ч Он из Сиднея? Ч с облегчением поинтересовалась Мисси.
Ч И оттуда тоже.
Ч Он был твоим другом?
Ч Нет. Он был другом моего мужа.
Для Мисси это было совершенной новостью.
Ч Ах! Прости меня, Юна. Я ведь не знала о твоем вдовстве.
Юна снова засмеялась.
Ч Дорогая моя, никакая я не вдова! Бог миловал, мне никогда не приходилос
ь одеваться в черное! Уоллес, мой муж, и сейчас живет и здравствует. Лучше в
сего мой последний брак можно описать, если сказать, что муж мой не сошелс
я со мной характером, и вообще брак ему был не по душе.
Мисси еще ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с разведенной; в бр
аке Хэрлингфорды никогда не разлучались, где бы эти браки ни заключались
Ч на небесах ли, в преисподней или в преддверии ада.
Ч Наверное, тебе было очень трудно, Ч тихо сказала она, стараясь, чтобы э
то не прозвучало слишком чопорно или натянуто.
Ч Дорогая моя, только я знаю, насколько это было трудно.
Свечение вокруг Юны куда-то исчезло.
Ч Собственно говоря, это был брак по расчету. Его устраивало мое обществ
енное положение, Ч скорее даже оно устраивало его отца, Ч а меня устраи
вали его мешки с деньгами.
Ч Но ты любила его?
Ч Моя самая большая проблема, дорогая Ч и это не раз доставляло мне непр
иятности
Ч в том, что я никогда и никого не любила хотя бы наполовину так же сильно,
как себя.
Лицо ее приняло прежнее выражение, и внутренний свет вновь озарил его. Он
а продолжала:
Ч Видишь ли, Уоллес был очень и очень хорошо воспитан и всегда выглядел в
полне респектабельно. Но его отец Ч ух! Его отец был гадкий старикашка, от
которого вечно несло дешевой помадой и таким же дешевым табаком, а о хоро
ших манерах он и понятия не имел. Зато у него были очень сильные амбиции: о
н мечтал увидеть своего сына в один прекрасный день на самом верху и вбух
ал в него кучу времени и денег, пытаясь сделать из наследника типичного Х
эрлингфорда. Но дело все в том, что Уоллесу была по душе простая жизнь, ему
совсем не хотелось лезть наверх, и если он и старался, то только потому, чт
о отчаянно любил этого ужасного старикана.
Ч Что же произошло?
Ч Вскоре после того, как наш брак стал разваливаться, отец Уоллеса умер.
Многие считали, Ч и Уоллес тоже, Ч что причиной разрыва было разбитое с
ердце. Что касается меня, Ч я заставила так себя ненавидеть, как ни один м
ужчина не должен ненавидеть ни одну Ч какую угодно Ч женщину.
Ч Не могу в это поверить, Ч отвечала Мисси с видом преданного пса.
Ч Охотно верю, что не можешь. Но, тем не менее, это все правда. За время, что п
рошло с тех пор, я вынуждена была признать, что вела себя как жадная эгоист
ичная стерва, которую следовало придушить еще в колыбели.
Ч Ах, Юна, не надо!
Ч Дорогая, не переживай за меня, я не стою этого, Ч отвечала Юна с твердос
тью. Ч От правды никуда не денешься. И вот я здесь, куда меня прибило волна
ми в последний раз. На берегу этой тихой заводи под названием Байрон Ч за
маливаю грехи.
Ч А твой муж?
Ч С ним все в порядке. Наконец-то у него появилась возможность заниматьс
я тем, чем ему всегда хотелось.
Мисси не терпелось задать, по меньшей мере, еще сотню вопросов: об очевидн
ом резком повороте в отношениях Юны и Уоллеса, о возможности того, что они
с Уоллесом когда-нибудь вновь сойдутся, о Джоне Смите, этом загадочном Дж
оне Смите; но короткая пауза, возникшая, когда Юна кончила говорить, резко
возвратила Мисси к реальности. Торопливо попрощавшись, она ускользнула
прежде, чем Юна вновь попыталась задержать ее.
Почти всю дорогу домой, пять миль, она бежала бегом, не обращая внимания на
колотье в боку. Видимо, на ногах у нее выросли крылья, потому что, когда она
, затаив дыхание, вошла, наконец, в кухню, то обнаружила, что мать и тетка впо
лне готовы проглотить историю о Джоне Смите и его длинном списке покупок
как достаточное оправдание медлительности Мисси. Корову уже подоила Др
усилла (Октавии, с ее больными руками такая задача была не по силам); бобы в
горшочке тихо побулькивали на краю плиты, а три ломтика телятины с шипен
ием тушились в латке. Три леди из Миссалонги сели ужинать вовремя. А после
ужина Ч последние на сегодня домашние дела: штопка стираных-перестиран
ных и изрядно поношенных чулок, нижнего и постельного белья.
Голова Мисси была наполовину занята грустной историей, которую поведал
а Юна, и наполовину Джоном Смитом, поэтому она вполуха и почти засыпая, слу
шала разговоры Друсиллы и Октавии, привычно препарировавших те скудные
новости, которые «се же долетали и до них. Обсудив сначала интригующую ис
торию о незнакомце в магазине Максвелла Хэрлингфорда (Мисси ничего не ра
ссказала своим домашним из того, что узнала от Юны), они перешли к самому и
нтересному событию, маячившему на социальном небосклоне Байрона Ч сва
дьбе Алисии.
Ч Снова придется надеть мой коричневый шелк, Друсилла, Ч Октавия смахн
ула слезу, испытывая неподдельное горе.
Ч И мне Ч мое коричневое платье в рубчик, и Мисси Ч ее коричневое льнян
ое платье. Боже милостивый, как я устала от этого вечно коричневого, всюду
коричневого! Ч заголосила Друсилла.
Ч Но, сестра, в наших стеснительных условиях использовать коричневый ц
вет Ч самое благоразумное, Ч попыталась утешить ее Октавия без особог
о, впрочем, успеха.
Ч Хоть один раз, Ч сурово промолвила Друсилла, втыкая иголку в клубок н
иток и складывая скрупулезно починенную наволочку со страстью, какой та
не ведала за всю свою долгую жизнь, Ч мне хочется побыть безрассудной, а
вовсе не благоразумной! Завтра суббота, и мне придется выслушивать Аурел
ию, как она, бедняжка, мечется между рубиновым атласом и темно-синим барха
том для своего наряда, и ведь она раз двадцать спросит моего совета! Мне хо
чется… да я просто разорвала бы ее на куски!
У Мисси была собственная комната, обшитая деревянными панелями, такая же
коричневая, как и все остальное в доме. Пол был застелен коричневым в крап
инку линолеумом, на кровати Ч вышитое коричневое покрывало, а на окне Ч
коричневые голландские шторы; еще в комнате стояло старое неказистое бю
ро и еще более старый и неказистый гардероб. Ни зеркала, ни стула, ни коври
ка. Однако на стенах висели-таки три картинки. Первая представляла собой
выцветший и покрытый бурыми пятнами дагерротип престарелого сэра Уиль
яма Первого (снимок был времен Гражданской войны в США); на другой картинк
е было вышито изречение «Ленивым рукам находит работу дьявол» Ч один из
первых опытов Мисси по вышиванию, и довольно удачный; и, наконец, был еще п
ортрет королевы Александры, застывшей и неулыбающейся, но все же весьма
красивой женщины для неискушенного глаза Мисси.
Летом в ее жилье становилось жарко, как в топке, потому что комната выходи
ла на юго-запад, зимой же здесь было холодно как в погребе, и ничто не мешал
о ветрам продувать ее насквозь. В том, что Мисси занимала именно эту часть
Миссалонги, не было никакого злого умысла, просто она была самой младшей
из всех, потому ее соломинка и оказалась самой короткой. Вообще-то, в доме
не было ни одной по-настоящему удобной комнаты.
Посиневшая от холода, она сбросила свое коричневое платье, фланелевую ни
жнюю юбку, потом последовали шерстяные чулки и спенсер, затем шерстяные
рейтузы; все предметы своего туалета она аккуратно складывала, прежде че
м положить нижнее белье в ящик, а платье повесить на крючок в гардероб. Тол
ько выходное льняное коричневое платье висело, как полагается Ч плечик
и в Миссалонги считались роскошью. Но самым дефицитным удобством была зд
есь вода Ч резервуар вмещал всего 500 галлонов ; купались леди ежедневно, н
о в одной и той же воде, а нижнее белье полагалось менять раз в два дня.
Ночная рубашка Мисси из серой колючей фланели доходила ей до самой шеи и
волочилась по полу, рукава были слишком длинные, так как раньше рубашка п
ринадлежала Друсилле. Но зато постель была теплой. Когда Мисси исполнило
сь тридцать, ее мать объявила, что поскольку Мисси уже больше не молодень
кая девочка, то посему может в холодную погоду согревать постель с помощ
ью горячего кирпича. И хотя само по себе это было неплохо, однако с того дн
я Мисси оставила всякую надежду на то, что ей когда-либо удастся вырватьс
я из заточения в Миссалонги и жить своей собственной жизнью.
Сон приходил быстро, потому что она вела физически активную, хотя и эмоци
онально бедную жизнь. Однако же те несколько минут между моментом, когда
она забиралась в благословенное тепло постели, и отключением сознания б
ыли для Мисси единственным временем полной свободы, поэтому она всегда б
оролась со сном так долго, как только могла.
«Интересно, Ч могла думать она, Ч как же я выгляжу на самом деле?» В доме
было лишь одно зеркало, в ванной комнате, но просто так стоять и глазеть на
собственное отражение возбранялось. Поэтому впечатление Мисси о собст
венной наружности искажалось выражением вины оттого, что, возможно, она
слишком долго глядится в зеркало. Она знала, конечно, что была довольно вы
сокой, знала она и о своей излишней худобе, знала, что обладает прямыми чер
ными волосами, что глаза у нее черно-карие, а нос немножко скошен набок Ч
результат падения в детском возрасте. Знала, что левый уголок рта чуть ни
же правого, но вот о том, что у нее очень хорошая улыбка, она не имела предст
авления, потому что улыбалась редко, а также не ведала о том, что ее обычно
е серьезно-чопорное выражение лица Ч по-клоунски трагикомично. Жизнь н
аучила ее считать себя очень домашним человеком, но в то же время что-то в
нутри нее сопротивлялось этой мысли, и ничто, никакие логические аргумен
ты не могли заставить ее поверить в это окончательно. Потому-то каждую но
чь она вновь и вновь спрашивала себя, как же она все-таки выглядит.
Или она начинала думать о том, как хорошо было бы завести котенка. Когда ей
исполнилось семнадцать лет, дядя Персиваль, владелец кондитерско-табач
ной лавки, самый лучший из всех Хэрлингфордов, преподнес ей на день рожде
ния щекастого черного котенка. Но мать ее немедленно отобрала котенка и
нашла человека, согласившегося утопить его, убедительно объяснив Мисси,
что они не могут себе позволить кормить еще один лишний рот, даже такой ма
ленький; все это было проделано не без понимания чувств дочери и не без со
жаления, но тем не менее это нужно было сделать. Мисси не протестовала. И н
е плакала, даже ночью в кровати. Наверное, этот котенок все же не был насто
лько реальным, чтобы заставить ее отчаянно горевать. Но ее руки, даже по пр
ошествии стольких долгих и пустых лет, ее руки все-таки помнили прикосно
вение к пушистой шерстке маленького создания и его урчание, выражавшее у
довольствие от того, что его держат на руках. Только ее руки сохранили эту
память. Все остальное в ней уже притупилось.
Порой в мечтах ей позволялось гулять среди зарослей буша в долине, что ле
жала напротив Миссалонги, и всегда бывало так, что эти грезы наяву плавно
переходили в сновидения, которые она никогда не запоминала. В сновидения
х этих одежда не стесняла ее и никогда не промокала, если ей доводилось пе
реходить какой-нибудь поток, не пачкалась, если она вдруг задевала за пор
осший мхом валун; и никогда ее платье не было этого чудовищного коричнев
ого цвета. Над головой летали колибри, наполняя воздух нежным звоном, при
чудливо раскрашенные бабочки порхали среди крон гигантских древовидны
х папоротников, делавших небо похожим на атласную ткань, на которую набр
осили кружево. Последнее время она начала задумываться о смерти, которая
все более представлялась ей желанным исходом. Смерть присутствовала по
всюду и забирала молодых так же часто, как и стариков. Чахотка, припадки, к
руп, дифтерия, опухоли, пневмония, заражение крови, апоплексия, сердечные
приступы, параличи. Почему она должна считать, что находится в большей бе
зопасности, чем другие? Смерть вовсе не была такой уж нежеланной; так чувс
твуют все, кто не живет, а скорее существует.
Но этой ночью она продолжала бодрствовать и после того, как перед ней при
вычным калейдоскопом прошли разглядывание себя, котенок, прогулка по за
рослям, смерть Ч и это несмотря на сильную усталость из-за возвращения д
омой галопом и резь в левом боку, причинявшую ей теперь страдания все чащ
е. Просто Мисси решила посвятить некоторое время этому огромному необуз
данному незнакомцу по имени Джон Смит, купившему ее долину, Ч по крайней
мере, так говорила Юна. Ветер перемен задул в Байроне, появилась некая нов
ая сила. Ей представлялось, что Юна была права насчет того, что он действит
ельно намеревался поселиться в долине. Теперь уже больше не ее долине, а е
го, Джона Смита. Наполовину прикрыв глаза, она вызвала его мысленный обра
з Ч высокого, мощного телосложения, сильного мужчины, заросшего темно-р
ыжими волосами, с густыми бакенбардами и этими двумя удивительными бело
снежными прядками в бороде. По лицу его, загорелому и обветренному, невоз
можно было точно судить о возрасте, но Мисси предполагала, что ему далеко
за сорок. Глаза у него были цвета воды, протекающей среди опавших осенних
листьев Ч чистые как хрусталь и одновременно янтарно-карие. Ах, какой уд
ивительно привлекательный мужчина!
И когда она, чтобы завершить свои ночные странствия, отправилась в очере
дной раз на прогулку по зарослям буша, рядом с ней появился он, и они шли и ш
ли рука об руку до тех пор, пока она не заснула.

Глава 3

Виной бедности, царившей в Миссалонги с такой неотступной жестокостью, б
ыл Сэр Уильям Первый. Он произвел на свет семерых сыновей и девять дочере
й, большинство из которых благополучно выжили и сами дали потомство. Пол
итика его в отношении наследников была такова, что все свои земные богат
ства он распределял лишь среди сыновей, дочерям же оставалось приданое,
состоящее из дома и целых пяти акров земли. На первый взгляд, политика эта
была не так уж плоха Ч она отпугивала охотников за богатыми невестами и
в то же время обеспечивала девушкам статус землевладелиц и некоторую не
зависимость. С большой охотой (так как это означало для них еще большие де
ньги) его сыновья продолжили эту политику, точно так же в свою очередь пос
тупали и их сыновья. Пролетали десятилетия, и дома становились все менее
удобными, да и качество постройки оставляло желать лучшего, а пять акров
хорошей земли постепенно становились пятью акрами не-такой-уж-хорошей
земли.
В результате через два поколения все сообщество Хэрлингфордов распало
сь на несколько лагерей: мужчины, все как один состоятельные; относитель
но богатые дамы, удачно вышедшие замуж, и группа женщин, которых либо обма
ном вытурили с собственной земли, либо заставили продать ее за смехотвор
ную цену, либо таких, как Друсилла Хэрлингфорд Райт, старающихся сохрани
ть свою недвижимость как средство существования.
В свое время она вышла замуж за некоего Юстиса Райта, чахоточного наслед
ника крупной бухгалтерской фирмы из Сиднея, имевшего также капиталовло
жения в некоторые производственные проекты. Совершенно естественно, чт
о, выходя замуж за Юстиса, Друсилла и не подозревала о его чахотке, как, впр
очем, и он сам. Но спустя всего два года супруг ее отдал Богу душу, а его отец
, переживший сына, посчитал, что разумнее будет оставить всю свою собстве
нность второму сыну, чем передать какую-то ее часть вдове, имеющей наслед
ницей лишь болезненную девочку. Вот так многообещающий брак, окончился в
о всех отношениях печально. Старик Райт исходил из того, что Друсилла име
ет собственный дом и землю и происходит из весьма могущественного клана
, который должен позаботиться о ней, пусть даже из чисто внешних, конъюнкт
урных соображений. Но не учел небольшой детали, а именно, что клану Хэрлин
гфордов было решительно наплевать на тех своих представителей, что прин
адлежали к женскому полу, были одинокими и не обладали властью.
Вот Друсилла и перебивалась с хлеба на квас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18