Потом плюнул на это место тягучей сладкой слюной, рубанул тесаком по прикладу арбалета и прохрипел: «Второй».
Провозившись со Зверем, Влад безнадежно отстал от обоза. Фургоны скрылись из вида за поворотом. И даже поднятая ими пыль давно улеглась. Впрочем, что-то солдату подсказывало, что никуда обоз с выложенной плитами дороги не свернет. И кинулся догонять.
Уже через минуту дорога вывела его на центральную площадь города, по кругу которой стояли унылые административные постройки. Промелькнули исполненные на аррагейском языке вывески городской управы, почты и филиала Первого Федерального Банка Схомии. Во всех этих коробках из серого камня ощущалась некая несуразность: сами здания были древними, а вывески на них современными. Новой была только одна-единственная постройка – офис торгового представительства «Замзам Корпорации». Эта болотного цвета конструкция из стандартных модулей располагалась как раз напротив управы.
«Замзам-кола – всегда и всюду», – прочитал Влад известный рекламный слоган и сглотнул. Рефлекторно захотелось опрокинуть стаканчик-другой любимого с детства напитка. Но, похоже, бывает так, что «не всегда и не всюду», и это был как раз тот случай: на всех дверях (в том числе и на двери в помпезный офис производителя легендарного продукта) висели амбарные замки, а окна наглухо закрывали ставни. Похоже, что эвакуировался народ без паники, в соответствии с давно и толково разработанным планом.
Посреди площади стояла статуя метров в шесть высотой. Она представляла собой обнаженную женщину с обвислыми грудями кормилицы, которая держит над головой здоровенный шар. Что она собой символизировала, с ходу понять было нелегко. Возможно, мать-природу с солнцем Рригелем в руках. Возможно, что-то иное. Но только здорово смахивала эта сосредоточенная тетка на престарелую баскетболистку, выполняющую решающий штрафной бросок.
Глядя на каменное изваяние, Влад вспомнил другое.
На плацу Центра боевой подготовки имени командора Брамса стоит точно такая же женщина неопределенного возраста и неопределенного рода занятий. Только та в поднятых над головой руках держит не шар, а три соединенные между собой звезды и символизирует земную нацию, несущую всем прочим народам свободу на условиях равенства во имя братства. Во всяком случае, именно так утверждал в часы повышения уровня патриотизма главный пропагандист Центра майор… майор… Блин! Хрен вспомнишь за бесплатно фамилию этой штабной крысы. Впрочем, неважно, как его фамилия. Важно, что говорил. А говорил: мол, земная нация, новые рубежи, гражданский долг, воссоединение – ля-ля-ля, бла-бла-бла, шема-шема-шема… И все пафоса нагонял. Чтобы прониклись.
Ага, прониклись.
Сейчас!
«Вдова Полковника» – вот как на самом деле называли все ту каменную тетку. «Вдова Полковника» и не иначе.
Правда, когда какие-то балбесы отломили от равенства и братства свободу (а может, от братства и свободы – равенство или – кто там знает – братство от равенства и свободы), то все тут же принялись называть каменную бабу «Вдовой Подполковника». А как иначе? Все верно, название должно соответствовать содержанию. У простых и трезвых людей принято так. Потом тыловики заказали в ближайшей мастерской дешевую гипсовую копию свободы (братства или равенства) и вернули звезду тетке. Вновь стала она «Вдовой Полковника»…
Миновав площадь, Влад срезал путь через пустые прилавки городского базара, перебежал по мосту над оврагом, из которого воняло так, будто под завязку забит дохлыми крысам, затем вновь выбрался на главную дорогу, и через два квартала ему открылся вид на Хитрую Гору.
Что такого хитрого в этой горе, Влад не совсем понимал. Точнее, совсем не понимал. Холм как холм. Намного выше всех остальных холмов, расположенных в границах Айверройока, – и что? Назвали бы «Высокой» Горой. Было бы понятно, о чем речь. А так – что к чему?
Дорога стала огибать Хитрую Гору по дуге. Домов здесь было совсем мало. И чем дальше, тем этих темных строений со слепыми окнами становилось все меньше и меньше. Казалось, что город тут и заканчивается, что это его окраина, что дальше уже пойдут сплошные пески, камни и прочая требуха, привычная для здешних мест. Но дорога из плит вопреки ожиданиям не выродилась в грунтовку. Она по спирали повела на вершину горы.
Совершая подъем по серпантину, Влад к своему большому удивлению вскоре обнаружил, что Хитрая Гора расположена в самом центре города, а жилые кварталы разбегаются от нее волнами. Причем чем дальше от горы, тем кварталы плотнее, чем ближе, тем домов меньше и расстояние между ними больше. У подножия вообще никаких жилых построек не наблюдалось.
Вот так странно выглядел с высоты взлетающей птицы план города Айверройок.
Совершив за сорок минут несколько полных витков, Влад вполне благополучно добрался туда, где дорога подошла к вырубленной в скале арке. Не задумываясь ни на секунду, он прошел дальше и попал в узкое ущелье, наполненное клубами то ли густого тумана, то ли низовой хмари. Пришлось какое-то время идти на ощупь. Но очень скоро, шагов через пятьдесят, ущелье закончилось. Вынырнув из мутного киселя, солдат увидел нечто, отчего у него дух перехватило.
Оказалось, что дорога не заканчивается, а убегает вниз. А там, внизу, расположена впадина – вырезанное природой в горе блюдце размером в несколько десятков бейсбольных полей. В центре впадины за высоченной стеной – сложенной из белого камня короны с золотыми зубьями-башнями – угадывались очертания множества белокаменных зданий.
«Целый город, – подумал восхищенный Влад. – Город-крепость!»
Вглядываясь в завораживающие отблески ночных костров, в колыхание причудливых теней на стенах древних построек, солдат догадался, что это и есть то, что называла Тыяхша Внутренним Городом.
Пробежав вниз по дороге без малого три сотни метров, Влад остановился, сошел на обочину и принялся разрабатывать план дальнейших действий.
Щербатые плиты вели прямиком к обитым золотыми листами воротам. Иди и дойдешь. Только проникнуть в крепость таким путем представлялось делом нереальным – наверняка ворота под замком. А если даже на замок и не заперты, то стража выставлена. И выставлена не для того, чтобы всякого встречного и поперечного внутрь пускать. Можно, конечно, с боем прорваться. А смысл? Честолюбие потешить, порезвиться, но при этом весь гарнизон переполошить? Глупо. «А что, если представиться чин чинарем, наврать, что заблудился, ночлега попросить? – прикинул Влад. – Может, пожалеют глупого землянина?» Но тут же сообразил, что, если даже и пропустят, обязательно шпионов приставят. Тогда точно до раймондия не доберешься.
Мудрил-мудрил и, в конце концов, пришел к выводу, что, кроме как вскарабкаться на стену и втихаря перемахнуть через нее, никакого другого реального способа тайком пробраться во Внутренний Город нет. Ну а почему, собственно, и не вскарабкаться? Не стеклянная же она, эта крепостная стена. Из каменюк выложена, а значит, зазоры между ними имеются, трещины всякие, щели и выступы. Что мешает попробовать? Не торопясь, потихоньку-полегоньку, сантиметр за сантиметром. Должно выйти. Обязано. Получилось же на Суфанре, когда дикого снайпера из гнезда доставал. А там, между прочим, стена была из литого бетона. Правда, тогда Влад находился в лучшей физической форме и опять же кое-что из снаряжения под рукой имелось: веревки, «кошки», якоря, «гекконы» те же – перчатки с присосками из штурмового альпинистского комплекта. А сейчас… «Но Кугуар я, е-мое, или не Кугуар?» – подзадорил себя Влад и тут же выбрал в стене точку на девять часов, считая ворота точкой на шесть. После чего – среда не суббота, спецназ не пехота! – помчался к намеченной цели зигзагами.
Грамотнее было бы по-пластунски доползти. Тихой змейкой между камешками. Но дело уже к рассвету шло, и на чрезмерную осторожность времени не оставалось. Старался, правда, прижиматься как можно ниже к земле и использовать складки местности. Но местность складками не баловала. И вообще, ее тут будто вылизали. Ни валуна приличного, чтоб схорониться, ни кустика. И трава вся выжжена. Что с точки зрения охраны и обороны очень грамотно. Наверняка сверху вся округа днем просматривается как на ладони. Да и в лунную ночь – тоже.
Одолев половину пути, Влад напоролся на засаду. Случилась такая справа по курсу: вылез из дыры в земле заспанный бородач, наставил арбалет, что-то спросил и замер в ожидании ответа.
Дурачок.
Ему бы коров пасти, а не в засадах сидеть. Кто ж так делает? Если война, то на войне как на войне – сначала завали, а потом проверь по документам, кого завалил.
Но, видимо, тут еще не совсем война, раз так дядьке задачу поставили – в боевом охранении человеколюбие проявлять. То есть, прежде чем выстрелить, обязательное дознание проводить. Влад даже представил себе, как этого бедолагу инструктировали.
Скорее всего, так.
Если пролопочет подозрительный тип чего-нибудь в ответ на вопрос «стой, кто идет», считай его человеком и разбирайся по полной программе: кто таков? размер желудка? куда и зачем прешь среди ночи? А не ответит – Зверь. Тогда лупи по нему и зазывай страшным ором ближайшего Охотника.
«Гуманисты, твою дивизию! – выругался про себя Влад. – А если, допустим, был бы я немым от рождения или вследствие контузии? Что тогда?» Крикнул на аррагейском:
– Свои!
И всем своим видом показывая, что атаковать не намерен, опустил на землю арбалет. Но уже через секунду выхватил нож и с разворота метнул в потерявшего бдительность дозорного. Рукоятка угодила мужику точно в лоб.
Не успел незадачливый стрелок упасть, а Влад уже совершил кувырок вперед, еще один, и, подхватив с земли увесистый булыжник, – подъем разгибом. Булыжник пригодился, когда на шум из ямы выскочил второй дозорный. Этот даже арбалет не успел поднять. Мигом словил макушкой незамысловатый метательный снаряд и свалился туда, откуда вылез. Сделав дело, Влад упал на живот, замер, подождал несколько секунд, но больше никто не объявился. Дозор оказался парным.
В три кошачьих прыжка Влад очутился на месте. Сначала тесак родной разыскал, сунул в ножны. Только потом скинул оглушенного дядьку в незамысловатое фортификационное сооружение, состоящее из ямы и замаскированной дерном крышки. Когда дядька, проскользив по вырубленным в грунте ступеням, с глухим звуком шлепнулся на пивное пузо напарника, Влад наклонился послушать, как они там.
Подавали робкие признаки жизни – тихо постанывали. «Все верно, – подумал Влад. – От сотрясения мозга еще никто и никогда не умирал. К утру очухаются. Походят дня четыре с фингалами, и снова женихи».
Закрыл яму крышкой и с полминуты вслушивался в ночную тишину.
Дозорные из других секторов себя никак не обозначили. Подумал, либо посты прилично разнесены, либо, потеряв всякий страх, дрыхнут без задних ног. Чертяки непуганые.
Продолжив путь, Влад наткнулся на ров, от которого разило нефтехимией. Разбираться, что и зачем, не стал. Разбежался и перемахнул. Благо ширина была смехотворной.
Оставшиеся метры солдат преодолел без проблем. А по ходу все пытался понять, почему, собственно, работая против дозорных, не воспользовался силой браслета. Решил, что пока еще не привык к волшебным аттракционам. Да и толком не разобрался, что и когда от этого сурового устройства можно и нужно требовать. Так и подумал: «Вот время пройдет – освоимся».
А потом в голову пришла и задержалась на какое-то время правильная мысль, что злоупотреблять услугами браслета нельзя. Чего доброго собственные боевые навыки растеряешь. Запросто.
Добравшись до стены, Влад вынул из паза арбалета стрелу, сунул в колчан и, ослабив гайку на крестовине, сложил плечи оружия. После чего закинул его за спину, затянул ремень и подпрыгнул. Арбалет держался нормально, двигаться не мешал.
Закончив подготовку, Влад посмотрел наверх, чтобы оценить высоту, и почувствовал, как начали подрагивать мышцы. И как зашевелилась в груди холодная жаба, тоже ощутил. Не любил он работу на высоте, а эта крепостная стена, призванная защитить обитателей Внутреннего Города от всех бед Мира, выглядела вовсе не стандартным препятствием огневой полосы. Никак нет. Возводили ее древние строители на совесть. Каждый блок, из которых сложена, не меньше метра, и таких блоков тут – раз, два, три… Хрен знает, сколько тут этих чертовых блоков. Придется изображать воздушного акробата под куполом цирка. Да еще и без всякой страховки. Жуть!
Заключив с самим собой пари на восемьсот миллионов федеральных талеров, Влад перекрестился и пополз, стараясь не глядеть вниз и покрякивая от страха. А страх присутствовал. Куда же без него. Это только бойцы тморпов из полумифического отряда «Бессмертие», парни с ампутированной личностной матрицей, ничего не боятся. Ну и идиоты еще. Те тоже бесстрашны. Влад ни многопалым камикадзе, ни идиотом не был – брал высоту, преодолевая себя. А чтобы заглушить страх, принялся напевать маршевую песню. Ту самую, где: «Одна граната на всех, сэр. Одна сигара на всех, сэр. Нас ожидает успех, сэр? А как же, парни! И рай».
Выходило неплохо, совсем неплохо – карабкался технично, как заправский скалолаз: правой рукой зацепился, левую ногу подтянул, уперся в выступ, вытянулся, выкинул правую руку, пошел щель нащупывать, левую ногу приготовил… Даже азарт появился. И, пожалуй, так бы и добрался до самого верха. Но…
Увы.
Сумел подняться лишь метров на девять. На этой высоте под левой ногой предательски раскрошился выступ, и полетел Влад вниз, сначала царапая стену ногтями, а потом просто – переживая всю прелесть свободного падения.
Если бы сорвался на высоте пяти-шести метров, было бы не так ужасно. А тут все шло к тому, что если и не войдут ноги в пузо, то сломаются в десяти местах каждая. Скорее от отчаяния, чем осознанно, солдат призвал на помощь браслет. И – слава яйцам! – сработало: метрах в двух от земли падение резко прекратилось. В этот миг Влад испытал перегрузку, какую испытывают бойцы атаки, когда штурмовой катер закладывает настолько крутой разворот, что жалобно стонут силовые шпангоуты.
Чуть перепонки в ушах не лопнули.
Не успел очухаться, придавило к стене и поволокло в обратном направлении – наверх. Тут уже почувствовал себя куском мыла, которым водят по рашпилю. Хорошо еще умудрился запрокинуть голову, а то бы точно остался без лица. Стесало бы все на хрен.
А дальше – летел себя не помня. Дыхание перехватило. В ушах свистело. Сердце хлопало, колотилось и то и дело куда-то проваливалось. Приятного было мало.
Но все же лучше так, чем с высоты да о камни. Доставила его сила браслета наверх быстро, но тихо перебраться через стену, как задумывал, не получилось. Куда там. Попал скоростным лифтом из огня да в полымя – вынесло прямо на шагающего от башни к башне дозорного. Коротышка в нахлобученной по самые уши шляпе замер от неожиданности и выкатил огромные глазищи на зависшую в воздухе фигуру. Потом, испуганно крякнув, дернулся поднять арбалет. Но Влад уже ступил на стену и, ухватившись за цевье, не позволил ему это сделать. А потом, выдернув тесак, предложил на аррагейском:
– Купи игрушку.
Коротышка непроизвольно отшатнулся. Влад, поймав его на этом движении, провел заднюю подсечку и собрался рвануть к смотровой башне. Догадывался, что именно внутри нее устроена лестница, ведущая вниз.
Но шагу ступить не успел – в затылок уперлось что-то острое.
Оказалось, подоспел дозорный, что шел по маршруту обхода коротышке навстречу. Ткнул острием стрелы и что-то произнес на муллватском. Влад, сообразив, что раз не выстрелил сразу, значит, в плен берет, стал медленно поднимать руки. Но потом резко ушел вниз и подсел под противника. Тот такого дерзкого маневра не ожидал и машинально дернул скобу.
Коротышка к тому времени уже поднялся на ноги и тоже выстрелил по обидчику.
Арбалетные тетивы хлопнули одновременно, и все пошло к тому, когда в результате «дружеского огня» образуются два свежих трупа.
Но обошлось.
Стрелы встретились, столкнулись наконечниками и обе ушли на «мертвую петлю».
«На свете бывает даже то, чего на свете не бывает», – вспомнил Влад слова Тыяхши и присвистнул от удивления.
Только много часов спустя, когда прокручивал в памяти произошедшее чудо, сообразил, что все случилось не без помощи браслета. Мгновенно отреагировав, мозг отдал срочный приказ, и удивительная машинка сработала как надо.
Поверить в это было легче, чем в тупую случайность.
Да так оно, как потом выяснилось, все и было.
Дозорные, проводив болты взглядом, пришли в себя быстро. Тот, что за спиной стоял, бросил бесполезный арбалет и обхватил Влада руками. А коротышка тут же подскочил и, судя по изуверскому выражению лица, собрался отвесить обнаглевшему аррагу пару-тройку отменных оплеух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Провозившись со Зверем, Влад безнадежно отстал от обоза. Фургоны скрылись из вида за поворотом. И даже поднятая ими пыль давно улеглась. Впрочем, что-то солдату подсказывало, что никуда обоз с выложенной плитами дороги не свернет. И кинулся догонять.
Уже через минуту дорога вывела его на центральную площадь города, по кругу которой стояли унылые административные постройки. Промелькнули исполненные на аррагейском языке вывески городской управы, почты и филиала Первого Федерального Банка Схомии. Во всех этих коробках из серого камня ощущалась некая несуразность: сами здания были древними, а вывески на них современными. Новой была только одна-единственная постройка – офис торгового представительства «Замзам Корпорации». Эта болотного цвета конструкция из стандартных модулей располагалась как раз напротив управы.
«Замзам-кола – всегда и всюду», – прочитал Влад известный рекламный слоган и сглотнул. Рефлекторно захотелось опрокинуть стаканчик-другой любимого с детства напитка. Но, похоже, бывает так, что «не всегда и не всюду», и это был как раз тот случай: на всех дверях (в том числе и на двери в помпезный офис производителя легендарного продукта) висели амбарные замки, а окна наглухо закрывали ставни. Похоже, что эвакуировался народ без паники, в соответствии с давно и толково разработанным планом.
Посреди площади стояла статуя метров в шесть высотой. Она представляла собой обнаженную женщину с обвислыми грудями кормилицы, которая держит над головой здоровенный шар. Что она собой символизировала, с ходу понять было нелегко. Возможно, мать-природу с солнцем Рригелем в руках. Возможно, что-то иное. Но только здорово смахивала эта сосредоточенная тетка на престарелую баскетболистку, выполняющую решающий штрафной бросок.
Глядя на каменное изваяние, Влад вспомнил другое.
На плацу Центра боевой подготовки имени командора Брамса стоит точно такая же женщина неопределенного возраста и неопределенного рода занятий. Только та в поднятых над головой руках держит не шар, а три соединенные между собой звезды и символизирует земную нацию, несущую всем прочим народам свободу на условиях равенства во имя братства. Во всяком случае, именно так утверждал в часы повышения уровня патриотизма главный пропагандист Центра майор… майор… Блин! Хрен вспомнишь за бесплатно фамилию этой штабной крысы. Впрочем, неважно, как его фамилия. Важно, что говорил. А говорил: мол, земная нация, новые рубежи, гражданский долг, воссоединение – ля-ля-ля, бла-бла-бла, шема-шема-шема… И все пафоса нагонял. Чтобы прониклись.
Ага, прониклись.
Сейчас!
«Вдова Полковника» – вот как на самом деле называли все ту каменную тетку. «Вдова Полковника» и не иначе.
Правда, когда какие-то балбесы отломили от равенства и братства свободу (а может, от братства и свободы – равенство или – кто там знает – братство от равенства и свободы), то все тут же принялись называть каменную бабу «Вдовой Подполковника». А как иначе? Все верно, название должно соответствовать содержанию. У простых и трезвых людей принято так. Потом тыловики заказали в ближайшей мастерской дешевую гипсовую копию свободы (братства или равенства) и вернули звезду тетке. Вновь стала она «Вдовой Полковника»…
Миновав площадь, Влад срезал путь через пустые прилавки городского базара, перебежал по мосту над оврагом, из которого воняло так, будто под завязку забит дохлыми крысам, затем вновь выбрался на главную дорогу, и через два квартала ему открылся вид на Хитрую Гору.
Что такого хитрого в этой горе, Влад не совсем понимал. Точнее, совсем не понимал. Холм как холм. Намного выше всех остальных холмов, расположенных в границах Айверройока, – и что? Назвали бы «Высокой» Горой. Было бы понятно, о чем речь. А так – что к чему?
Дорога стала огибать Хитрую Гору по дуге. Домов здесь было совсем мало. И чем дальше, тем этих темных строений со слепыми окнами становилось все меньше и меньше. Казалось, что город тут и заканчивается, что это его окраина, что дальше уже пойдут сплошные пески, камни и прочая требуха, привычная для здешних мест. Но дорога из плит вопреки ожиданиям не выродилась в грунтовку. Она по спирали повела на вершину горы.
Совершая подъем по серпантину, Влад к своему большому удивлению вскоре обнаружил, что Хитрая Гора расположена в самом центре города, а жилые кварталы разбегаются от нее волнами. Причем чем дальше от горы, тем кварталы плотнее, чем ближе, тем домов меньше и расстояние между ними больше. У подножия вообще никаких жилых построек не наблюдалось.
Вот так странно выглядел с высоты взлетающей птицы план города Айверройок.
Совершив за сорок минут несколько полных витков, Влад вполне благополучно добрался туда, где дорога подошла к вырубленной в скале арке. Не задумываясь ни на секунду, он прошел дальше и попал в узкое ущелье, наполненное клубами то ли густого тумана, то ли низовой хмари. Пришлось какое-то время идти на ощупь. Но очень скоро, шагов через пятьдесят, ущелье закончилось. Вынырнув из мутного киселя, солдат увидел нечто, отчего у него дух перехватило.
Оказалось, что дорога не заканчивается, а убегает вниз. А там, внизу, расположена впадина – вырезанное природой в горе блюдце размером в несколько десятков бейсбольных полей. В центре впадины за высоченной стеной – сложенной из белого камня короны с золотыми зубьями-башнями – угадывались очертания множества белокаменных зданий.
«Целый город, – подумал восхищенный Влад. – Город-крепость!»
Вглядываясь в завораживающие отблески ночных костров, в колыхание причудливых теней на стенах древних построек, солдат догадался, что это и есть то, что называла Тыяхша Внутренним Городом.
Пробежав вниз по дороге без малого три сотни метров, Влад остановился, сошел на обочину и принялся разрабатывать план дальнейших действий.
Щербатые плиты вели прямиком к обитым золотыми листами воротам. Иди и дойдешь. Только проникнуть в крепость таким путем представлялось делом нереальным – наверняка ворота под замком. А если даже на замок и не заперты, то стража выставлена. И выставлена не для того, чтобы всякого встречного и поперечного внутрь пускать. Можно, конечно, с боем прорваться. А смысл? Честолюбие потешить, порезвиться, но при этом весь гарнизон переполошить? Глупо. «А что, если представиться чин чинарем, наврать, что заблудился, ночлега попросить? – прикинул Влад. – Может, пожалеют глупого землянина?» Но тут же сообразил, что, если даже и пропустят, обязательно шпионов приставят. Тогда точно до раймондия не доберешься.
Мудрил-мудрил и, в конце концов, пришел к выводу, что, кроме как вскарабкаться на стену и втихаря перемахнуть через нее, никакого другого реального способа тайком пробраться во Внутренний Город нет. Ну а почему, собственно, и не вскарабкаться? Не стеклянная же она, эта крепостная стена. Из каменюк выложена, а значит, зазоры между ними имеются, трещины всякие, щели и выступы. Что мешает попробовать? Не торопясь, потихоньку-полегоньку, сантиметр за сантиметром. Должно выйти. Обязано. Получилось же на Суфанре, когда дикого снайпера из гнезда доставал. А там, между прочим, стена была из литого бетона. Правда, тогда Влад находился в лучшей физической форме и опять же кое-что из снаряжения под рукой имелось: веревки, «кошки», якоря, «гекконы» те же – перчатки с присосками из штурмового альпинистского комплекта. А сейчас… «Но Кугуар я, е-мое, или не Кугуар?» – подзадорил себя Влад и тут же выбрал в стене точку на девять часов, считая ворота точкой на шесть. После чего – среда не суббота, спецназ не пехота! – помчался к намеченной цели зигзагами.
Грамотнее было бы по-пластунски доползти. Тихой змейкой между камешками. Но дело уже к рассвету шло, и на чрезмерную осторожность времени не оставалось. Старался, правда, прижиматься как можно ниже к земле и использовать складки местности. Но местность складками не баловала. И вообще, ее тут будто вылизали. Ни валуна приличного, чтоб схорониться, ни кустика. И трава вся выжжена. Что с точки зрения охраны и обороны очень грамотно. Наверняка сверху вся округа днем просматривается как на ладони. Да и в лунную ночь – тоже.
Одолев половину пути, Влад напоролся на засаду. Случилась такая справа по курсу: вылез из дыры в земле заспанный бородач, наставил арбалет, что-то спросил и замер в ожидании ответа.
Дурачок.
Ему бы коров пасти, а не в засадах сидеть. Кто ж так делает? Если война, то на войне как на войне – сначала завали, а потом проверь по документам, кого завалил.
Но, видимо, тут еще не совсем война, раз так дядьке задачу поставили – в боевом охранении человеколюбие проявлять. То есть, прежде чем выстрелить, обязательное дознание проводить. Влад даже представил себе, как этого бедолагу инструктировали.
Скорее всего, так.
Если пролопочет подозрительный тип чего-нибудь в ответ на вопрос «стой, кто идет», считай его человеком и разбирайся по полной программе: кто таков? размер желудка? куда и зачем прешь среди ночи? А не ответит – Зверь. Тогда лупи по нему и зазывай страшным ором ближайшего Охотника.
«Гуманисты, твою дивизию! – выругался про себя Влад. – А если, допустим, был бы я немым от рождения или вследствие контузии? Что тогда?» Крикнул на аррагейском:
– Свои!
И всем своим видом показывая, что атаковать не намерен, опустил на землю арбалет. Но уже через секунду выхватил нож и с разворота метнул в потерявшего бдительность дозорного. Рукоятка угодила мужику точно в лоб.
Не успел незадачливый стрелок упасть, а Влад уже совершил кувырок вперед, еще один, и, подхватив с земли увесистый булыжник, – подъем разгибом. Булыжник пригодился, когда на шум из ямы выскочил второй дозорный. Этот даже арбалет не успел поднять. Мигом словил макушкой незамысловатый метательный снаряд и свалился туда, откуда вылез. Сделав дело, Влад упал на живот, замер, подождал несколько секунд, но больше никто не объявился. Дозор оказался парным.
В три кошачьих прыжка Влад очутился на месте. Сначала тесак родной разыскал, сунул в ножны. Только потом скинул оглушенного дядьку в незамысловатое фортификационное сооружение, состоящее из ямы и замаскированной дерном крышки. Когда дядька, проскользив по вырубленным в грунте ступеням, с глухим звуком шлепнулся на пивное пузо напарника, Влад наклонился послушать, как они там.
Подавали робкие признаки жизни – тихо постанывали. «Все верно, – подумал Влад. – От сотрясения мозга еще никто и никогда не умирал. К утру очухаются. Походят дня четыре с фингалами, и снова женихи».
Закрыл яму крышкой и с полминуты вслушивался в ночную тишину.
Дозорные из других секторов себя никак не обозначили. Подумал, либо посты прилично разнесены, либо, потеряв всякий страх, дрыхнут без задних ног. Чертяки непуганые.
Продолжив путь, Влад наткнулся на ров, от которого разило нефтехимией. Разбираться, что и зачем, не стал. Разбежался и перемахнул. Благо ширина была смехотворной.
Оставшиеся метры солдат преодолел без проблем. А по ходу все пытался понять, почему, собственно, работая против дозорных, не воспользовался силой браслета. Решил, что пока еще не привык к волшебным аттракционам. Да и толком не разобрался, что и когда от этого сурового устройства можно и нужно требовать. Так и подумал: «Вот время пройдет – освоимся».
А потом в голову пришла и задержалась на какое-то время правильная мысль, что злоупотреблять услугами браслета нельзя. Чего доброго собственные боевые навыки растеряешь. Запросто.
Добравшись до стены, Влад вынул из паза арбалета стрелу, сунул в колчан и, ослабив гайку на крестовине, сложил плечи оружия. После чего закинул его за спину, затянул ремень и подпрыгнул. Арбалет держался нормально, двигаться не мешал.
Закончив подготовку, Влад посмотрел наверх, чтобы оценить высоту, и почувствовал, как начали подрагивать мышцы. И как зашевелилась в груди холодная жаба, тоже ощутил. Не любил он работу на высоте, а эта крепостная стена, призванная защитить обитателей Внутреннего Города от всех бед Мира, выглядела вовсе не стандартным препятствием огневой полосы. Никак нет. Возводили ее древние строители на совесть. Каждый блок, из которых сложена, не меньше метра, и таких блоков тут – раз, два, три… Хрен знает, сколько тут этих чертовых блоков. Придется изображать воздушного акробата под куполом цирка. Да еще и без всякой страховки. Жуть!
Заключив с самим собой пари на восемьсот миллионов федеральных талеров, Влад перекрестился и пополз, стараясь не глядеть вниз и покрякивая от страха. А страх присутствовал. Куда же без него. Это только бойцы тморпов из полумифического отряда «Бессмертие», парни с ампутированной личностной матрицей, ничего не боятся. Ну и идиоты еще. Те тоже бесстрашны. Влад ни многопалым камикадзе, ни идиотом не был – брал высоту, преодолевая себя. А чтобы заглушить страх, принялся напевать маршевую песню. Ту самую, где: «Одна граната на всех, сэр. Одна сигара на всех, сэр. Нас ожидает успех, сэр? А как же, парни! И рай».
Выходило неплохо, совсем неплохо – карабкался технично, как заправский скалолаз: правой рукой зацепился, левую ногу подтянул, уперся в выступ, вытянулся, выкинул правую руку, пошел щель нащупывать, левую ногу приготовил… Даже азарт появился. И, пожалуй, так бы и добрался до самого верха. Но…
Увы.
Сумел подняться лишь метров на девять. На этой высоте под левой ногой предательски раскрошился выступ, и полетел Влад вниз, сначала царапая стену ногтями, а потом просто – переживая всю прелесть свободного падения.
Если бы сорвался на высоте пяти-шести метров, было бы не так ужасно. А тут все шло к тому, что если и не войдут ноги в пузо, то сломаются в десяти местах каждая. Скорее от отчаяния, чем осознанно, солдат призвал на помощь браслет. И – слава яйцам! – сработало: метрах в двух от земли падение резко прекратилось. В этот миг Влад испытал перегрузку, какую испытывают бойцы атаки, когда штурмовой катер закладывает настолько крутой разворот, что жалобно стонут силовые шпангоуты.
Чуть перепонки в ушах не лопнули.
Не успел очухаться, придавило к стене и поволокло в обратном направлении – наверх. Тут уже почувствовал себя куском мыла, которым водят по рашпилю. Хорошо еще умудрился запрокинуть голову, а то бы точно остался без лица. Стесало бы все на хрен.
А дальше – летел себя не помня. Дыхание перехватило. В ушах свистело. Сердце хлопало, колотилось и то и дело куда-то проваливалось. Приятного было мало.
Но все же лучше так, чем с высоты да о камни. Доставила его сила браслета наверх быстро, но тихо перебраться через стену, как задумывал, не получилось. Куда там. Попал скоростным лифтом из огня да в полымя – вынесло прямо на шагающего от башни к башне дозорного. Коротышка в нахлобученной по самые уши шляпе замер от неожиданности и выкатил огромные глазищи на зависшую в воздухе фигуру. Потом, испуганно крякнув, дернулся поднять арбалет. Но Влад уже ступил на стену и, ухватившись за цевье, не позволил ему это сделать. А потом, выдернув тесак, предложил на аррагейском:
– Купи игрушку.
Коротышка непроизвольно отшатнулся. Влад, поймав его на этом движении, провел заднюю подсечку и собрался рвануть к смотровой башне. Догадывался, что именно внутри нее устроена лестница, ведущая вниз.
Но шагу ступить не успел – в затылок уперлось что-то острое.
Оказалось, подоспел дозорный, что шел по маршруту обхода коротышке навстречу. Ткнул острием стрелы и что-то произнес на муллватском. Влад, сообразив, что раз не выстрелил сразу, значит, в плен берет, стал медленно поднимать руки. Но потом резко ушел вниз и подсел под противника. Тот такого дерзкого маневра не ожидал и машинально дернул скобу.
Коротышка к тому времени уже поднялся на ноги и тоже выстрелил по обидчику.
Арбалетные тетивы хлопнули одновременно, и все пошло к тому, когда в результате «дружеского огня» образуются два свежих трупа.
Но обошлось.
Стрелы встретились, столкнулись наконечниками и обе ушли на «мертвую петлю».
«На свете бывает даже то, чего на свете не бывает», – вспомнил Влад слова Тыяхши и присвистнул от удивления.
Только много часов спустя, когда прокручивал в памяти произошедшее чудо, сообразил, что все случилось не без помощи браслета. Мгновенно отреагировав, мозг отдал срочный приказ, и удивительная машинка сработала как надо.
Поверить в это было легче, чем в тупую случайность.
Да так оно, как потом выяснилось, все и было.
Дозорные, проводив болты взглядом, пришли в себя быстро. Тот, что за спиной стоял, бросил бесполезный арбалет и обхватил Влада руками. А коротышка тут же подскочил и, судя по изуверскому выражению лица, собрался отвесить обнаглевшему аррагу пару-тройку отменных оплеух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49