С тех пор как въехали в город, им не попалось ни единой живой души. – Час сиесты?
– Не знаю, что такое «сиеста», но здесь не принято торчать на улице, – пояснила девушка. – Особенно во время тллонг.
– Понятно, – кивнул Влад. – Комендантский час.
Тыяхша промолчала.
Они скакали по широкой, продуваемой горячим ветром главной улице, от которой убегали влево-вправо узкие проулки. Иные настолько узкие, что конному не проехать. Только пешему пройти. И то боком.
В какой-то миг копыта вдруг звонко зацокали, словно по мостовой. И это Влада сильно удивило:
– Плиты, что ли?
– Ну да, от дома учителя Лоджаха и дальше, – Тыяхша махнула сначала влево, а потом вперед, – дорога каменными плитами выложена.
– Кудряво живете, – оценил Влад. – Еще бы всю эту хрень смести.
– Что-что смести?
– Пыль да песок. Стало бы еще кудрявей.
– А может, и деревья вдоль улицы посадить? – прищурилась девушка.
Влад ее сарказма не воспринял и пожал плечами:
– Почему бы и нет?
– Как-нибудь потом. В следующей жизни. Не сейчас.
– Ну да, ясен пень, не до того сейчас, – вынужден был согласиться Влад. И, повертев головой, спросил: – А куда ведет дорога? Такая к дворцу должна идти. К древнему.
– Эта дорога к храму, – ответила Тыяхша и уточнила: – К Храму Сердца.
– Это где?
– Во Внутреннем Городе. Там, на Хитрой Горе.
– Хочу взглянуть, – загорелся Влад.
– Позже, – пообещала Тыяхша и повернула направо в один из проулков, напоминающий двенадцатиперстную кишку. Столь был узок и извилист. По нему и добрались под эстафетный лай собак до квартала мастеров.
В кузнице, что находилась на самой окраине города, буквально на отшибе, работа кипела вовсю: дым стоял столбом, ветер разносил запах гари, а грохот слышался за три улицы.
Когда путники спешились и вошли внутрь, то обнаружили всю мужскую часть семейства кузнеца Шагона в сборе.
Младший сын, шустрый парнишка лет десяти, налегал всем весом на мехи, прогоняя воздух через фурму. Весил он чуть больше кролика, но справлялся – уголь в гнезде горел задорно, благодаря чему металл в горне уже подходил и томно булькал. Сам кузнец, медведь с головой бородатого суслика, орудовал у рогатой наковальни – удерживал здоровенными щипцами раскаленную заготовку колесного штыря и монотонно лупцевал по ней кувалдой. А старший сын, однорукий крепыш с бельмом на правом глазу и косым левым, стоял на подхвате – тюкал ручником, пока отец замахивался.
Влад остался стоять в дверях, а Тыяхша на правах хорошей знакомой переступила через порог, но мешать процессу не стала. Дождалась, когда кузнец сунет заготовку в чан, и только потом, перекрикивая шипение воды, объяснила, зачем пришли. Кузнец вынырнул из облака пара и показал кивком: мол, заводи, коли так.
Тыяхша привела Пыхма и затолкала горемыку в манеж для ковки.
Пока бригада возилась с безучастным ко всему на свете мерином, Влад принялся бродить с невинным видом по мастерской, как экскурсант по этнографическому музею. Это он хотел так выглядеть. На самом же деле чувствовал себя разведчиком в неприятельском логове.
И неспроста.
Появилась у него вдруг мыслишка, а не прячут ли украденный раймондий в одной из таких вот кузниц. Например, в этой.
Подозрение возникло не на пустом месте – на верстаке с огромными тисками горой лежали заготовки наконечников для стрел. Штук сто, наверное. Не меньше. И все, между прочим, из чистого раймондия. Тут поневоле задумаешься.
В помещении самой кузницы слитков, конечно, не наблюдалось. Лома всякого металлического – собранных черт знает где бочек, рессор, пружин, ступиц, прочих ненужных изделий из дешевого чугуна, ржавого железа и отличной легированной стали – этого полным-полно. А золота в слитках не видать. Только лежащие на верстаке заготовки. Впрочем, все это не удивительно: кто же на виду краденое держать станет? Дураков нет.
Помимо входной, имелись в кузнице еще три двери. Очевидно было, что ведут они в какие-то подсобные помещения – кладовки, чуланы и прочие каптерки. «Вот туда бы проникнуть, – размечтался Влад. – Может, как раз там и лежат драгоценные чушки аккуратными стопками». Да только как проникнуть? На виду у всех и без спроса – глупо. А спросить… Ну как тут спросишь?
А еще заприметил солдат в том углу, где располагались стеллажи с инструментом, окованную жестью крышку, скрывающую ход в подпол. Пнул ногой – чуть сдвинулась. Возникло желание дернуть за чугунное кольцо и заглянуть внутрь. Вдруг блеснет из темноты украденный раймондий? Но не сумасшедший вот так вот соваться. Чего доброго по кумполу кувалдой огребешь. За эдакое самоуправство – запросто. Тем более что, как Влад ни осторожничал, предпринятый им обыск привлек внимание сына кузнеца. Того, который старший. Косой, косой, а, поди ж ты, остроглазым оказался. И видать, не понравилось ему, что незнакомец бродит туда-сюда, будто у себя дома. Подозрительным показалось. И то. Чего доброго утащит чего-нибудь, пока хозяева в заботах. Ведь есть чем поживиться. Одних наконечников из фенгхе вон сколько. В общем, обеспокоился парнишка. Подошел, скосился в угол и, огладив здоровой рукой молодую бороденку, что-то спросил. Влад, конечно, не понял ни бельмеса. Улыбнулся в ответ. Мол, расслабься, чудак-человек. Я же просто так и без задних мыслей. Потом вспомнил, что улыбок тут не понимают, стер ее с лица и пожал плечами.
Тут Тыяхша что-то сказала парню на родном, и тот сразу перешел на всеобщий:
– Чего, не свой, хотел?
Влад дотянулся, снял со стеллажа дверной колокольчик и, позвенев изящной вещицей, спросил:
– Вы сделали?
Парень кивнул:
– Так.
Тогда Влад скинул винтовку с плеча, отстегнул магазин и вытащил один патрон. Показал на пулю:
– Сможете сделать такое же из фенгхе?
Парень взял патрон, с интересом повертел его в руке, потыкал в культяпку, проверив насколько остер конец, и вернул. Молча. Но в глазах его явно промелькнул интерес профессионала.
Влад, показывая на пулю, пояснил, чего конкретно хочет:
– Вот эту дуру надо вытащить, а из фенгхе вставить. Сможете?
Парень с кондачка отвечать не стал, закатил глаз в потолок представив технологию процесса, только потом ответил:
– Так. – И тут же добавил принципиальное: – Захотим когда.
Влад все сразу понял и тотчас вышел во двор. Вернулся через две минуты с цинком патронов и слитком раймондия. Стал договариваться предметно. И чтобы возник у мастеров интерес, скупиться не стал. Рубанул ребром ладони по середке кирпича и двинул влево:
– Это в работу. – Еще раз рубанул и двинул вправо. – А это – за работу. Понимаешь меня, дружище?
– Так.
– По рукам?
– Не так.
– Что не так?
– Не нужен фенгхе.
Влад удивился:
– А что возьмете? Федеральные талеры есть. Удэсхомы ваши.
Все это парня не заинтересовало. Абсолютно. Но тут в их торговлю вклинилась Тыяхша:
– Влад, у тебя соль есть?
– Есть немного, – ответил солдат. – Пакетиков пять. Грамм по десять.
– Одного хватит, – прикинула девушка.
Влад метнулся к мешку, расковырял одну упаковку с сухим пайком. Вытащил и показал пакетик с солью парню. Тот ничего не сказал, направился пошептаться с отцом.
Кузнец между тем уже зачистил невезучее копыто Пыхма, приложил на счастье новенькую подкову и ладил первый зацепной гвоздь. Не прекращая вколачивать, выслушал сына. И бровью не повел. Но, видимо, все же какой-то знак подал. Во всяком случае, косой повернулся к Владу и кивнул:
– Так.
Влад уточнил, правильно ли понял:
– Сделаете?
– Так, – подтвердил парень.
– Из всего слитка?
Парень задумался.
– Я прибавлю еще один пакет, – поторопился сказать Влад.
И парень кивнул:
– Так.
– Когда зайти?
– Сегодня – нет. Завтра – нет. Послезавтра – нет. Потом – да.
– Через двое суток, что ли? – попытался что-нибудь понять в этой тарабарщине Влад. – Ты толком скажи.
Но косой опять за свое:
– Сегодня – нет. Завтра – нет. Послезавтра…
Влад растерянно повернулся к Тыяхше. Выручай, подруга. Та сперва подала очередной гвоздь кузнецу, только потом что-то спросила у парня. И перевела его ответ:
– Через двое суток будет готово.
– Ну, через двое, так через двое, – согласился Влад и протянул парню руку. Сначала правую. Потом сообразил, что у парня правой нет, и протянул левую. Парень пожал. Крепко. Как кузнец, сын кузнеца. И сделка состоялась.
Когда дело с подковой сладилось и монеты за работу были отсчитаны, оседлали коней и пустились в обратный путь.
– Ты чего надумал? – спросила Тыяхша у Влада, едва они отъехали от кузницы.
Влад не понял:
– О чем ты?
– Я про оружие.
– А-а. Так я это… Как-то непривычно мне с арбалетом. Дартс – это не мое. Пойду на Зверя с привычной штукой.
– Неэкономно будет.
– Зато эффективно. Если, конечно, мастера не подведут.
Тыяхша была уверена:
– Не подведут.
– Посмотрим, – сказал Влад. Потом посмотрел на девушку и прыснул.
– Ты чего это? – не поняла Тыяхша.
– У тебя усы выросли.
Она тут же провела пальцами над губой.
– Какие еще усы?
– Ты в саже перемазалась, – объяснил Влад.
Выхватив нож, Тыяхша осмотрела себя в зеркальной поверхности лезвия и недовольно покачала головой. Потом некоторое время приводила себя в порядок платком, смоченным водой из фляги. И вскоре вновь стала прежней красавицей.
А через пятнадцать минут они выехали на главную улицу.
– Куда теперь? – спросил Влад. – Давай в храм. А?
Но девушка с ходу отвергла его предложение:
– Потом. Чуть позже.
– А сейчас куда?
– Здесь неподалеку постоялый двор. Определим тебя.
– А тебя?
– Мне брата нужно разыскать.
– Которого из двух?
– Любого. Найду одного, другой будет рядом. – И до самого постоялого двора не произнесла больше ни одного слова.
Заведение, название которого можно было бы перевести на всеобщий язык и как «Лунная ночь», и как «Вой зверя», состояло из группы ветхих построек. Настолько ветхих, что, на взгляд Влада, делать им ремонт не имело никакого смысла. Проще облить керосином, сжечь, а на пепелище построить новые. Стояли они так: слева трехэтажная домина с меблированными номерами, напротив – таверна, между ними, от дальнего крыла к дальнему крылу – конюшня и амбар. Внутри этой своеобразной буквы "П" за перекошенным забором располагался хозяйственный двор: в пыли копошились уморенные жарищей куры, над лужей помоев барражировали жирные мухи, за рассохшейся бочкой дрыхла кудлатая черная псина. Когда эта псина, честно отрабатывая кормежку, вскинулась и налетела на путников, обнаружилось, что, во-первых – кобель, а во-вторых – инвалид. Вместо передней правой лапы болталась бесполезная культя.
Влад залез в карман, нашарил приготовленный для Пыхма кусок сахара и кинул трехногому. Тот, душераздирающе взвизгнув, отскочил в сторону. Решил, видимо, что чужак-зараза хочет камнем зашибить. Причем насмерть. Но потом учуял лакомство, подкрался и, убедившись, что никакой не камень, а совсем наоборот, занялся делом.
Угрюмый хозяин выделил землянину комнату на втором этаже. Как раз напротив лестницы. Обстановку составляли изрядно продавленная кровать да колченогий табурет. И только. Зато из окна виднелась похожая на усеченную пирамиду Хитрая Гора. Роскошный вид на гору радовал. А изодранный матрас – нет. Выглядел прибежищем клопов.
Тыяхша сговорилась с хозяином на тысячу федеральных талеров за сутки и тут же стрясла с новоявленного постояльца задаток. Влад отсчитал без разговоров за три дня вперед. Хозяин взял только за два. Явно знал, чертяка, кое-что о ближайшем будущем. Землянин недоуменно пожал плечами и – ну не надо так не надо – спрятал лишние монеты с башнями в мешок.
– Что делать будешь? – спросила Тыяхша, когда хозяин вышел.
Влад ответил неопределенно:
– Я же говорил тебе, что есть у меня в этом городе дела.
– Дела делами, но не забывай – ты теперь Охотник. А еще – Человек Со Шрамом. Помнишь?
– А как же, помню, склерозом пока не страдаю, – ответил Влад и тут же попытался расставить все точки над «ё»: – Но это не значит, что собираюсь отказаться от своих собственных дел.
Тыяхша нахмурилась:
– У тебя сейчас одно дело – бить Зверя и быть в готовности пойти туда, куда однажды позовет тебя шорглло-ахм.
– Буду бить. И готов пойти. Но и свои дела намерен провернуть. Одно другому не мешает.
– Мешает. Я думала, ты уже это осознал.
Влад начал злиться:
– Слушай, чего ты тут командуешь?
– Я не командую, – задрожавшим от негодования голосом сказала девушка. – Просто… Просто ты многого не понимаешь.
– Чего я не понимаю?
Влад сорвал шляпу с головы и с силой насадил ее на пик стоящей под углом подушки.
– Например, – начала Тыяхша, – то, что ты не сможешь больше жить так, как жил раньше. Ты теперь… – Она вдруг осеклась. – Давай я не буду тебе ничего объяснять, а то мы окончательно поссоримся. Утром приведу сюда брата, он все и объяснит. Мужчинам между собой легче столковаться.
– Ну ладно, утром так утром, – примирительно сказал Влад. – Буду ждать. Но если не придете…
– Придем. Не мы, так другие.
Тыяхша закинула арбалет на плечо, порывисто развернулась и вышла из комнаты, не оглядываясь.
– И я тебя тоже люблю, – сказал Влад, когда дверь за девушкой закрылась.
Оставшись в одиночестве, он повалился на кровать, закинул ноги в ботинках на спинку и вытащил из кармана обломок шорглло-ахма. Вертел его в руках и размышлял. Сначала о том. Потом о сем. Затем наоборот. И в результате пришел к мысли, что всякое звание, наподобие «Человек Со Шрамом» или «Охотник», – это такая хитрая штука, на которую ты сначала смотришь свысока в надежде, не принимая близко к сердцу, употребить в сугубо личных целях, а потом оказывается что она уже полностью тебя захватила. И изменила. Причем очень сильно изменила. Настолько, что ты уже сам понять не можешь, кто ты, где ты и зачем ты делаешь то, что делаешь.
«Правильно предки говорили: не хочешь, чтоб свинья сожрала, не называй себя трюфелем», – подумал с грустью Влад. И постарался выбросить из головы все лишние мысли, дабы сосредоточиться на главном. А главное по-прежнему заключалось в том, чтобы вернуть украденное и отмазать тиберрийцев от удара Бригады Возмездия.
Поиски раймондия Влад собрался начать с кузницы папаши Шагона. Все-таки с нее. Решил проникнуть туда под покровом ночи. Часика эдак в три. А лучше – в четыре. В тот волчий час, когда всех караульных и сторожей сон клонит, как дубы ураган.
Ну а пока решил отведать местной стряпни. Дело шло к ужину, желудок работал на подсосе и требовал горячего.
Винтовку солдат брать не стал, закинул под кровать вместе с мешком. Оставил при себе пистолет, нож, ну и, конечно, арбалет. Куда же теперь без него? Подумал немного и вытащил из мешка фонарь. Сунул под клапан на плече. На тот случай, если вдруг трапеза затянется до темноты.
Спустившись во двор, заглянул в конюшню, проверил, задали ли Пыхму корма. Все-таки подотчетная скотина. Взял здоровой и вернуть должен здоровой. Не интервент, чтобы беспредел учинять.
С Пыхмом все оказалось в полном порядке. Напоили, накормили и даже накрыли какой-то рваной попоной. Влад ободряюще шлепнул конягу по холке, пообещал еще как-нибудь заглянуть и со спокойной душой направился в трактир.
Не успела дверь за ним захлопнуться, трактир уже ощерился. Арбалетами. И не двумя-тремя. В зале косточке от вишни некуда было упасть. Не то чтоб яблоку.
«На улице хрен кого, а тут – пожалуйста, – подумал Влад. – Со страху, что ли, кучкуются?»
Муллваты с тревогой смотрели на него, а он с не меньшей тревогой обводил взглядом золотые наконечники болтов.
Повисла тишина.
«Вычисляют, Зверь или нет, – догадался Влад. – Похоже, среди них нет ни одного Охотника». И понимал: сделает шаг – никаких шансов выжить.
Секунды тянулись, табачный дым все большими клубами поднимался к потолку, а напряжение все никак не спадало. Напротив, нарастало. Но игра нервов – не та игра, что может длиться вечно. Землянин решил не доводить дело до крайностей. Жалея, что местных на улыбку не купишь, осторожно приподнял шляпу и поприветствовал страдальцев на аррагейском:
– Горизонта вам, люди божьи. Я не Зверь. Успокойтесь.
Соображал, конечно, что лучше бы на муллватском, но при артобстреле, заставшем в чистом поле, и каска – бетонный дот.
Едва он произнес первое слово, муллваты арбалеты тут же опустили и возмущенно загалдели. То, что перед ними не Зверь, это они теперь поняли. Всем известно – Зверь по-людски говорить не может. Вопрос снялся сам собой. Но то, что какой-то залетный аррагеец сунулся в трактир, им явно не понравилось. Некоторым – активно. От ближайшего стола тут же подскочил вертлявый хлюпик и стал задираться. Ткнул Владу пальцем в грудь, состроил рожу и спросил язвительно:
– Что ты тут делаешь, безмозглый арраг?
Спросил и обернулся за поддержкой к почтенной публике: мол, как я этого урода на его же помойном языке? Зрители его выходку одобрили – дружно заколотили кто кулаком, кто кружкой по доскам столов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Не знаю, что такое «сиеста», но здесь не принято торчать на улице, – пояснила девушка. – Особенно во время тллонг.
– Понятно, – кивнул Влад. – Комендантский час.
Тыяхша промолчала.
Они скакали по широкой, продуваемой горячим ветром главной улице, от которой убегали влево-вправо узкие проулки. Иные настолько узкие, что конному не проехать. Только пешему пройти. И то боком.
В какой-то миг копыта вдруг звонко зацокали, словно по мостовой. И это Влада сильно удивило:
– Плиты, что ли?
– Ну да, от дома учителя Лоджаха и дальше, – Тыяхша махнула сначала влево, а потом вперед, – дорога каменными плитами выложена.
– Кудряво живете, – оценил Влад. – Еще бы всю эту хрень смести.
– Что-что смести?
– Пыль да песок. Стало бы еще кудрявей.
– А может, и деревья вдоль улицы посадить? – прищурилась девушка.
Влад ее сарказма не воспринял и пожал плечами:
– Почему бы и нет?
– Как-нибудь потом. В следующей жизни. Не сейчас.
– Ну да, ясен пень, не до того сейчас, – вынужден был согласиться Влад. И, повертев головой, спросил: – А куда ведет дорога? Такая к дворцу должна идти. К древнему.
– Эта дорога к храму, – ответила Тыяхша и уточнила: – К Храму Сердца.
– Это где?
– Во Внутреннем Городе. Там, на Хитрой Горе.
– Хочу взглянуть, – загорелся Влад.
– Позже, – пообещала Тыяхша и повернула направо в один из проулков, напоминающий двенадцатиперстную кишку. Столь был узок и извилист. По нему и добрались под эстафетный лай собак до квартала мастеров.
В кузнице, что находилась на самой окраине города, буквально на отшибе, работа кипела вовсю: дым стоял столбом, ветер разносил запах гари, а грохот слышался за три улицы.
Когда путники спешились и вошли внутрь, то обнаружили всю мужскую часть семейства кузнеца Шагона в сборе.
Младший сын, шустрый парнишка лет десяти, налегал всем весом на мехи, прогоняя воздух через фурму. Весил он чуть больше кролика, но справлялся – уголь в гнезде горел задорно, благодаря чему металл в горне уже подходил и томно булькал. Сам кузнец, медведь с головой бородатого суслика, орудовал у рогатой наковальни – удерживал здоровенными щипцами раскаленную заготовку колесного штыря и монотонно лупцевал по ней кувалдой. А старший сын, однорукий крепыш с бельмом на правом глазу и косым левым, стоял на подхвате – тюкал ручником, пока отец замахивался.
Влад остался стоять в дверях, а Тыяхша на правах хорошей знакомой переступила через порог, но мешать процессу не стала. Дождалась, когда кузнец сунет заготовку в чан, и только потом, перекрикивая шипение воды, объяснила, зачем пришли. Кузнец вынырнул из облака пара и показал кивком: мол, заводи, коли так.
Тыяхша привела Пыхма и затолкала горемыку в манеж для ковки.
Пока бригада возилась с безучастным ко всему на свете мерином, Влад принялся бродить с невинным видом по мастерской, как экскурсант по этнографическому музею. Это он хотел так выглядеть. На самом же деле чувствовал себя разведчиком в неприятельском логове.
И неспроста.
Появилась у него вдруг мыслишка, а не прячут ли украденный раймондий в одной из таких вот кузниц. Например, в этой.
Подозрение возникло не на пустом месте – на верстаке с огромными тисками горой лежали заготовки наконечников для стрел. Штук сто, наверное. Не меньше. И все, между прочим, из чистого раймондия. Тут поневоле задумаешься.
В помещении самой кузницы слитков, конечно, не наблюдалось. Лома всякого металлического – собранных черт знает где бочек, рессор, пружин, ступиц, прочих ненужных изделий из дешевого чугуна, ржавого железа и отличной легированной стали – этого полным-полно. А золота в слитках не видать. Только лежащие на верстаке заготовки. Впрочем, все это не удивительно: кто же на виду краденое держать станет? Дураков нет.
Помимо входной, имелись в кузнице еще три двери. Очевидно было, что ведут они в какие-то подсобные помещения – кладовки, чуланы и прочие каптерки. «Вот туда бы проникнуть, – размечтался Влад. – Может, как раз там и лежат драгоценные чушки аккуратными стопками». Да только как проникнуть? На виду у всех и без спроса – глупо. А спросить… Ну как тут спросишь?
А еще заприметил солдат в том углу, где располагались стеллажи с инструментом, окованную жестью крышку, скрывающую ход в подпол. Пнул ногой – чуть сдвинулась. Возникло желание дернуть за чугунное кольцо и заглянуть внутрь. Вдруг блеснет из темноты украденный раймондий? Но не сумасшедший вот так вот соваться. Чего доброго по кумполу кувалдой огребешь. За эдакое самоуправство – запросто. Тем более что, как Влад ни осторожничал, предпринятый им обыск привлек внимание сына кузнеца. Того, который старший. Косой, косой, а, поди ж ты, остроглазым оказался. И видать, не понравилось ему, что незнакомец бродит туда-сюда, будто у себя дома. Подозрительным показалось. И то. Чего доброго утащит чего-нибудь, пока хозяева в заботах. Ведь есть чем поживиться. Одних наконечников из фенгхе вон сколько. В общем, обеспокоился парнишка. Подошел, скосился в угол и, огладив здоровой рукой молодую бороденку, что-то спросил. Влад, конечно, не понял ни бельмеса. Улыбнулся в ответ. Мол, расслабься, чудак-человек. Я же просто так и без задних мыслей. Потом вспомнил, что улыбок тут не понимают, стер ее с лица и пожал плечами.
Тут Тыяхша что-то сказала парню на родном, и тот сразу перешел на всеобщий:
– Чего, не свой, хотел?
Влад дотянулся, снял со стеллажа дверной колокольчик и, позвенев изящной вещицей, спросил:
– Вы сделали?
Парень кивнул:
– Так.
Тогда Влад скинул винтовку с плеча, отстегнул магазин и вытащил один патрон. Показал на пулю:
– Сможете сделать такое же из фенгхе?
Парень взял патрон, с интересом повертел его в руке, потыкал в культяпку, проверив насколько остер конец, и вернул. Молча. Но в глазах его явно промелькнул интерес профессионала.
Влад, показывая на пулю, пояснил, чего конкретно хочет:
– Вот эту дуру надо вытащить, а из фенгхе вставить. Сможете?
Парень с кондачка отвечать не стал, закатил глаз в потолок представив технологию процесса, только потом ответил:
– Так. – И тут же добавил принципиальное: – Захотим когда.
Влад все сразу понял и тотчас вышел во двор. Вернулся через две минуты с цинком патронов и слитком раймондия. Стал договариваться предметно. И чтобы возник у мастеров интерес, скупиться не стал. Рубанул ребром ладони по середке кирпича и двинул влево:
– Это в работу. – Еще раз рубанул и двинул вправо. – А это – за работу. Понимаешь меня, дружище?
– Так.
– По рукам?
– Не так.
– Что не так?
– Не нужен фенгхе.
Влад удивился:
– А что возьмете? Федеральные талеры есть. Удэсхомы ваши.
Все это парня не заинтересовало. Абсолютно. Но тут в их торговлю вклинилась Тыяхша:
– Влад, у тебя соль есть?
– Есть немного, – ответил солдат. – Пакетиков пять. Грамм по десять.
– Одного хватит, – прикинула девушка.
Влад метнулся к мешку, расковырял одну упаковку с сухим пайком. Вытащил и показал пакетик с солью парню. Тот ничего не сказал, направился пошептаться с отцом.
Кузнец между тем уже зачистил невезучее копыто Пыхма, приложил на счастье новенькую подкову и ладил первый зацепной гвоздь. Не прекращая вколачивать, выслушал сына. И бровью не повел. Но, видимо, все же какой-то знак подал. Во всяком случае, косой повернулся к Владу и кивнул:
– Так.
Влад уточнил, правильно ли понял:
– Сделаете?
– Так, – подтвердил парень.
– Из всего слитка?
Парень задумался.
– Я прибавлю еще один пакет, – поторопился сказать Влад.
И парень кивнул:
– Так.
– Когда зайти?
– Сегодня – нет. Завтра – нет. Послезавтра – нет. Потом – да.
– Через двое суток, что ли? – попытался что-нибудь понять в этой тарабарщине Влад. – Ты толком скажи.
Но косой опять за свое:
– Сегодня – нет. Завтра – нет. Послезавтра…
Влад растерянно повернулся к Тыяхше. Выручай, подруга. Та сперва подала очередной гвоздь кузнецу, только потом что-то спросила у парня. И перевела его ответ:
– Через двое суток будет готово.
– Ну, через двое, так через двое, – согласился Влад и протянул парню руку. Сначала правую. Потом сообразил, что у парня правой нет, и протянул левую. Парень пожал. Крепко. Как кузнец, сын кузнеца. И сделка состоялась.
Когда дело с подковой сладилось и монеты за работу были отсчитаны, оседлали коней и пустились в обратный путь.
– Ты чего надумал? – спросила Тыяхша у Влада, едва они отъехали от кузницы.
Влад не понял:
– О чем ты?
– Я про оружие.
– А-а. Так я это… Как-то непривычно мне с арбалетом. Дартс – это не мое. Пойду на Зверя с привычной штукой.
– Неэкономно будет.
– Зато эффективно. Если, конечно, мастера не подведут.
Тыяхша была уверена:
– Не подведут.
– Посмотрим, – сказал Влад. Потом посмотрел на девушку и прыснул.
– Ты чего это? – не поняла Тыяхша.
– У тебя усы выросли.
Она тут же провела пальцами над губой.
– Какие еще усы?
– Ты в саже перемазалась, – объяснил Влад.
Выхватив нож, Тыяхша осмотрела себя в зеркальной поверхности лезвия и недовольно покачала головой. Потом некоторое время приводила себя в порядок платком, смоченным водой из фляги. И вскоре вновь стала прежней красавицей.
А через пятнадцать минут они выехали на главную улицу.
– Куда теперь? – спросил Влад. – Давай в храм. А?
Но девушка с ходу отвергла его предложение:
– Потом. Чуть позже.
– А сейчас куда?
– Здесь неподалеку постоялый двор. Определим тебя.
– А тебя?
– Мне брата нужно разыскать.
– Которого из двух?
– Любого. Найду одного, другой будет рядом. – И до самого постоялого двора не произнесла больше ни одного слова.
Заведение, название которого можно было бы перевести на всеобщий язык и как «Лунная ночь», и как «Вой зверя», состояло из группы ветхих построек. Настолько ветхих, что, на взгляд Влада, делать им ремонт не имело никакого смысла. Проще облить керосином, сжечь, а на пепелище построить новые. Стояли они так: слева трехэтажная домина с меблированными номерами, напротив – таверна, между ними, от дальнего крыла к дальнему крылу – конюшня и амбар. Внутри этой своеобразной буквы "П" за перекошенным забором располагался хозяйственный двор: в пыли копошились уморенные жарищей куры, над лужей помоев барражировали жирные мухи, за рассохшейся бочкой дрыхла кудлатая черная псина. Когда эта псина, честно отрабатывая кормежку, вскинулась и налетела на путников, обнаружилось, что, во-первых – кобель, а во-вторых – инвалид. Вместо передней правой лапы болталась бесполезная культя.
Влад залез в карман, нашарил приготовленный для Пыхма кусок сахара и кинул трехногому. Тот, душераздирающе взвизгнув, отскочил в сторону. Решил, видимо, что чужак-зараза хочет камнем зашибить. Причем насмерть. Но потом учуял лакомство, подкрался и, убедившись, что никакой не камень, а совсем наоборот, занялся делом.
Угрюмый хозяин выделил землянину комнату на втором этаже. Как раз напротив лестницы. Обстановку составляли изрядно продавленная кровать да колченогий табурет. И только. Зато из окна виднелась похожая на усеченную пирамиду Хитрая Гора. Роскошный вид на гору радовал. А изодранный матрас – нет. Выглядел прибежищем клопов.
Тыяхша сговорилась с хозяином на тысячу федеральных талеров за сутки и тут же стрясла с новоявленного постояльца задаток. Влад отсчитал без разговоров за три дня вперед. Хозяин взял только за два. Явно знал, чертяка, кое-что о ближайшем будущем. Землянин недоуменно пожал плечами и – ну не надо так не надо – спрятал лишние монеты с башнями в мешок.
– Что делать будешь? – спросила Тыяхша, когда хозяин вышел.
Влад ответил неопределенно:
– Я же говорил тебе, что есть у меня в этом городе дела.
– Дела делами, но не забывай – ты теперь Охотник. А еще – Человек Со Шрамом. Помнишь?
– А как же, помню, склерозом пока не страдаю, – ответил Влад и тут же попытался расставить все точки над «ё»: – Но это не значит, что собираюсь отказаться от своих собственных дел.
Тыяхша нахмурилась:
– У тебя сейчас одно дело – бить Зверя и быть в готовности пойти туда, куда однажды позовет тебя шорглло-ахм.
– Буду бить. И готов пойти. Но и свои дела намерен провернуть. Одно другому не мешает.
– Мешает. Я думала, ты уже это осознал.
Влад начал злиться:
– Слушай, чего ты тут командуешь?
– Я не командую, – задрожавшим от негодования голосом сказала девушка. – Просто… Просто ты многого не понимаешь.
– Чего я не понимаю?
Влад сорвал шляпу с головы и с силой насадил ее на пик стоящей под углом подушки.
– Например, – начала Тыяхша, – то, что ты не сможешь больше жить так, как жил раньше. Ты теперь… – Она вдруг осеклась. – Давай я не буду тебе ничего объяснять, а то мы окончательно поссоримся. Утром приведу сюда брата, он все и объяснит. Мужчинам между собой легче столковаться.
– Ну ладно, утром так утром, – примирительно сказал Влад. – Буду ждать. Но если не придете…
– Придем. Не мы, так другие.
Тыяхша закинула арбалет на плечо, порывисто развернулась и вышла из комнаты, не оглядываясь.
– И я тебя тоже люблю, – сказал Влад, когда дверь за девушкой закрылась.
Оставшись в одиночестве, он повалился на кровать, закинул ноги в ботинках на спинку и вытащил из кармана обломок шорглло-ахма. Вертел его в руках и размышлял. Сначала о том. Потом о сем. Затем наоборот. И в результате пришел к мысли, что всякое звание, наподобие «Человек Со Шрамом» или «Охотник», – это такая хитрая штука, на которую ты сначала смотришь свысока в надежде, не принимая близко к сердцу, употребить в сугубо личных целях, а потом оказывается что она уже полностью тебя захватила. И изменила. Причем очень сильно изменила. Настолько, что ты уже сам понять не можешь, кто ты, где ты и зачем ты делаешь то, что делаешь.
«Правильно предки говорили: не хочешь, чтоб свинья сожрала, не называй себя трюфелем», – подумал с грустью Влад. И постарался выбросить из головы все лишние мысли, дабы сосредоточиться на главном. А главное по-прежнему заключалось в том, чтобы вернуть украденное и отмазать тиберрийцев от удара Бригады Возмездия.
Поиски раймондия Влад собрался начать с кузницы папаши Шагона. Все-таки с нее. Решил проникнуть туда под покровом ночи. Часика эдак в три. А лучше – в четыре. В тот волчий час, когда всех караульных и сторожей сон клонит, как дубы ураган.
Ну а пока решил отведать местной стряпни. Дело шло к ужину, желудок работал на подсосе и требовал горячего.
Винтовку солдат брать не стал, закинул под кровать вместе с мешком. Оставил при себе пистолет, нож, ну и, конечно, арбалет. Куда же теперь без него? Подумал немного и вытащил из мешка фонарь. Сунул под клапан на плече. На тот случай, если вдруг трапеза затянется до темноты.
Спустившись во двор, заглянул в конюшню, проверил, задали ли Пыхму корма. Все-таки подотчетная скотина. Взял здоровой и вернуть должен здоровой. Не интервент, чтобы беспредел учинять.
С Пыхмом все оказалось в полном порядке. Напоили, накормили и даже накрыли какой-то рваной попоной. Влад ободряюще шлепнул конягу по холке, пообещал еще как-нибудь заглянуть и со спокойной душой направился в трактир.
Не успела дверь за ним захлопнуться, трактир уже ощерился. Арбалетами. И не двумя-тремя. В зале косточке от вишни некуда было упасть. Не то чтоб яблоку.
«На улице хрен кого, а тут – пожалуйста, – подумал Влад. – Со страху, что ли, кучкуются?»
Муллваты с тревогой смотрели на него, а он с не меньшей тревогой обводил взглядом золотые наконечники болтов.
Повисла тишина.
«Вычисляют, Зверь или нет, – догадался Влад. – Похоже, среди них нет ни одного Охотника». И понимал: сделает шаг – никаких шансов выжить.
Секунды тянулись, табачный дым все большими клубами поднимался к потолку, а напряжение все никак не спадало. Напротив, нарастало. Но игра нервов – не та игра, что может длиться вечно. Землянин решил не доводить дело до крайностей. Жалея, что местных на улыбку не купишь, осторожно приподнял шляпу и поприветствовал страдальцев на аррагейском:
– Горизонта вам, люди божьи. Я не Зверь. Успокойтесь.
Соображал, конечно, что лучше бы на муллватском, но при артобстреле, заставшем в чистом поле, и каска – бетонный дот.
Едва он произнес первое слово, муллваты арбалеты тут же опустили и возмущенно загалдели. То, что перед ними не Зверь, это они теперь поняли. Всем известно – Зверь по-людски говорить не может. Вопрос снялся сам собой. Но то, что какой-то залетный аррагеец сунулся в трактир, им явно не понравилось. Некоторым – активно. От ближайшего стола тут же подскочил вертлявый хлюпик и стал задираться. Ткнул Владу пальцем в грудь, состроил рожу и спросил язвительно:
– Что ты тут делаешь, безмозглый арраг?
Спросил и обернулся за поддержкой к почтенной публике: мол, как я этого урода на его же помойном языке? Зрители его выходку одобрили – дружно заколотили кто кулаком, кто кружкой по доскам столов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49